Всякому хламу – вторую жизнь. В Думе подготовили законопроект, который, если его примут, обяжет супермаркеты принимать бутылки, пластик и алюминиевые банки. В вечерней части обсуждения темы участвуют: председатель подкомитета по новому качеству жизни и устойчивому развитию регионов комитета по природопользованию и экологии ТПП РФ Ольга Штемберг, вице-президента НП «Опора», президент Ассоциации русских уборочных компаний Юрий Рябичев. Александр Денисов: В пустой таре разглядели перспективу: депутаты «Справедливой России» написали законопроект, который, если его примут, вернет в наш обиход привычную раньше надпись «Пункт приема тары». Оксана Галькевич: Конечно, пункты приема стеклотары сохранились и до сих пор, но их на самом деле не так много осталось, и цены там за посуду смешные: например, за водочную бутылку 45 копеек, за пивную рубль, за винную 1 рубль 20 копеек. Александр Денисов: Но законодатели планируют, что цены по приемам будут, конечно, повыше, 5–7 рублей, а свалки пониже: раз мы начнем исправно сдавать тару, то и выкидывать будет нечего. Оксана Галькевич: Ежегодно у нас в стране образуется более 70 миллионов тонн твердых коммунальных отходов, из них утилизируют только 7%, а остальную часть, большую, как вы понимаете, размещают на полигонах, либо она пополняет несанкционированные свалки, а их у нас какое-то чудовищное количество, больше 22 тысяч. Мусор у нас сейчас в общем занимает 7 миллионов гектаров, приблизительно, чтобы мы понимали, это площадь современной Ирландии, и каждый год территория прирастает 10%. Главная задача национального проект «Экология» на ближайшие 6 лет – повысить уровень переработки отходов до 36%. Александр Денисов: На новую инфраструктуру по переработке отходов было выделено 900 миллионов рублей. В семи регионах, в том числе в Московской, Воронежской, Омской области, Республике Башкирия, там уже запустили заводы по мусоросортировке. Три региона – Тульская область, Чукотский автономный округ и Мордовия – не смогли в срок построить инфраструктуру. Выделенные средства в размере 131 миллиона рублей пришлось вернуть. Ну вот о пунктах приема тары, о строительстве мусороперерабатывающих заводов и протестах возмущенных жителей, которые не хотят терпеть рядом с собой такие предприятия, мы уже начали говорить днем. В студии у нас был Сергей Яковлевич Чернин, первый зампред Комитета по экологии Торгово-промышленной палаты, президент корпорации «ГазЭнергоСтрой». Он, в общем, обвинил в возникающих проблемах сам бизнес, который не умеет работать с населением, не объясняет, что, где будут строить, и вообще не видит свою прибыль в мусоре. Давайте послушаем. Сергей Чернин: Если все это как раз делать нормальными, современными технологиями, то совершенно не надо бояться, не надо бояться полигонов, это не свалки уже, не надо бояться современных мусоросортировок, это абсолютно весь мир так живет, это абсолютно здравые, хорошие, экологически безопасные заводы. Если брать современные мусоросортировки, это уже просто большие, достаточно серьезные предприятия, заводы, в принципе экологически весьма безопасные. Сортируется и пластик, и цветные металлы, и черные металлы, и картон, ткани и так далее. Более того, из органики делается биокомпостирование, то есть компост, который могут на клумбы, понятно, в целях благоустройства забирать в те же города. То есть если к мусору подходить с умом, то и тарифы понизятся. Это становится не мусор, а товарная продукция; по сути говоря, еще неизвестно, кто кому вообще должен платить. Оксана Галькевич: Итак, уважаемые телезрители, у нас к вам вопрос следующий: как добиться максимально возможной переработки того сырья, которому в принципе можно дать еще какое-то вторичное использование, вторую жизнь? Мы очень ждем ваших соображений на этот счет, пожалуйста, выходите с нами на связь, мы в прямом эфире. Телефон прямого эфира у вас указан на экране, он бесплатный, и SMS-портал там же, тоже все это совершенно бесплатно. Давай представим наших гостей. Александр Денисов: Да. В студии у нас сегодня Ольга Николаевна Штемберг, председатель подкомитета по новому качеству жизни и устойчивому развитию регионов Комитета по природопользованию и экологии Торгово-промышленной палаты, – Ольга Николаевна, добрый вечер. И Юрий Владиславович Рябичев, вице-президент некоммерческого партнерства «Опора России», президент Ассоциации русских уборочных компаний, – Юрий Владиславович, здравствуйте. Давайте отталкиваться от последнего интервью, мы сейчас послушали Чернина, где он говорит, что еще неизвестно, кто кому платить должен. Почему бизнес не видит свою выгоду? Почему ему нужно законодательно указывать пальцем, говорить: «Вот будешь строить пункты приема тары». Это же деньги, почему они сами не могут все это организовать? Юрий Рябичев: Вы знаете, вот несколько… Александр Денисов: Почему «принудиловку» нужно устраивать? Юрий Рябичев: «Принудиловки» устраивать не надо, самое главное не надо мешать бизнесу делать, потому что пока те условия, которые созданы для бизнеса в этой отрасли, ставят его в положение, когда он вынужден выживать. И вся предыдущая история, которая с 1990-х гг. началась, когда бросили эту тему, в принципе она построена на том, что как-то все шло само по себе, никто за этим не смотрел. Сейчас вот ввели правила, скажем, для регоператора, это вроде бизнес, да? На самом деле сейчас правила такие, что регоператор, который собирает деньги с населения, ему не поступает расширенная ответственность производителей за тот мусор, который образуют предприятия, он фактически поставлен в условия, когда он не может собрать необходимых денег, для того чтобы весь этот мусор выводить. Вот это разделение в населенном пункте мусора населения и мусора предприятий, который сейчас, все вы знаете прекрасно, лежит в одних бачках фактически… Александр Денисов: Ну где в одних, где в раздельных все-таки, где как. Юрий Рябичев: Ну в раздельных, где у предприятий… Как правило, если вы хотите статистику, то 80% предприятий по факту на начало реформы за это не платили, так же как и не платило зачастую 80% населения. В сельской местности практически не платили. Поэтому здесь есть ответственность образователей отходов, а предприятия по вывозу вынуждены были вывозить это все. И как правило, им недоплачивали за тот объем, который они вывозили, это стандартная история была, я ничего не придумываю, это так. Значит, там, где за это платили, наверное, это Москва, там, где еще были дотации; нормальный российский регион за это оплачивать фактически не мог. Поэтому… Оксана Галькевич: Ольга Николаевна… Юрий Рябичев: …к бизнесу тут вопросов меньше всего, я думаю. Это больше вопросов к законодателям… Оксана Галькевич: А я вот хочу узнать все-таки у Ольги Николаевны, действительно к бизнесу меньше всего вопросов, да? У нас есть вопросы только к власти, принимающей решения, и к людям, которые якобы не готовы к разделению, к сбору вторсырья? Ольга Штемберг: Вы знаете что? Я бы, наверное, не стала разделять бизнес, общество и власть. Юрий Рябичев: Правильно. Ольга Штемберг: Особенно с точки зрения того, как движемся дальше. Если мы хотим достичь… Какую цель мы перед собой ставим? Если мы ставим цель избавиться от того хлама, который мы накопили за десятилетия, тогда это вот тройственный союз должен быть обязательно. То есть бизнесу должны быть выстроены четкие правила игры со стороны государства, люди должны прекрасно понимать, что, ситуация понятная, с ними надо работать, им надо объяснять, не заваливать их проблемами, а объяснять, что у них… Оксана Галькевич: В виде новых тарифов, да, более высоких? Ольга Штемберг: Да, безусловно. Александр Денисов: Ольга Николаевна, вы говорите про тройственный союз, но тут у каждого свои интересы. У населения – чтобы тариф был здравый, чтобы не задирали, где-то одна цена, где-то там другая, люди возмущаются; чтобы строили не свалки, а перерабатывающие заводы. Власть заинтересована, чтобы мусорная реформа наконец пошла, а бизнес опять же в тарифах повыше. Поэтому тут у каждого интересы, какой тут тройственный союз-то может быть? Ольга Штемберг: С моей точки зрения, здесь нужно достигать консенсуса, здесь нужно садиться, я условно говорю, за круглый стол всем трем компонентам и договариваться о том, чтобы всем… Чтобы реформа двинулась, для этого нужно всем садиться и договариваться, потому что бизнесу, естественно, сложно в данной ситуации переломить ситуацию в регионах. Здесь должны местные власти тоже проявить свой профессионализм, свое знание законодательства. Более того, у местных властей есть такой ресурс, как создание своих собственных законов, своей собственной нормативной базы, то есть той системы регулирования, которая присуща данному региону. Я вот, например, могу привести пример арктических регионов, где совершенно особые условия. Поэтому успех достижения цели всегда в достижении вот такого консенсуса со всеми сторонами. Оксана Галькевич: Давайте сейчас вот обратимся как раз адресно к одному из этих компонентов, который нужно усадить, как вы сказали, за условный круглый стол, чтобы поговорить, – к нашим телезрителям обратимся. Уважаемые друзья, мы хотим понять, вы готовы собирать и сдавать вторичное сырье? Ну что это? Это может быть стекло, бумага, пластик, приносить в определенные пункты приема вторсырья, может быть, какие-то деньги за это получать. «Да» или «нет», присылайте ваши ответы на наш SMS-портал, в конце этой беседы мы подведем итоги. Уважаемые гости, мы, в общем, собственно, и хотим, чтобы вот эти территории полигонные перестали так стремительно прирастать. Мы понимаем, каков объем сейчас упаковки, какого-то там мусора в нашей жизни, которого производит каждый житель планеты. Мы, собственно, и хотим понять, как сделать так, чтобы в нашей стране максимально глубоко удавалось перерабатывать это вторичное сырье. Ведь в советское время была же эта система, там чуть ли не отдельное ведомство, как-то оно называлось, «Глав» что-то там… Юрий Рябичев: Госснаб? Оксана Галькевич: Госснаб, да? Оно занималось этим вопросом? Юрий Рябичев: В Госснабе было подразделение, был план по сдаче вторичных ресурсов и так далее, то есть и металл, и все остальное… Оксана Галькевич: «Сдавай макулатуру – качай мускулатуру», да? Вот это все… Юрий Рябичев: И мы еще не достигли тех показателей, которые были в Советском Союзе даже по сбору металлолома, с которым вроде бы все хорошо, никто его не видит. Александр Денисов: Желающих немало этим заняться. Юрий Рябичев: Желающих немало, но объемы еще не те. Александр Денисов: Еще не все распилили… Оксана Галькевич: Так а что, собственно говоря, мешает хотя бы контурно восстановить ту систему, которая была, в новом виде? Воспользоваться каким-то опытом? Руки, что называется, помнят. Почему нет, Ольга Николаевна? Или это совсем уже к новому времени опыт неприменимый, абсолютно бессмысленно пользоваться старыми схемами? Юрий Рябичев: Опыт… Вы знаете, у нас очень часто ссылаются на японцев, которым удалось создать такую неплохую систему обращения с отходами. Так вот, вы знаете, мы не так давно, года 2 назад, с ними подробно беседовали, они говорят: «Вы знаете, мы изучили вашу систему и взяли вашу, которая была у вас в Советском Союзе», – то есть такая в каком-то смысле плановая система по сбору… Александр Денисов: А что они взяли конкретно? Юрий Рябичев: Взяли то, что эти вторичные ресурсы планируются, он собираются, собираются раздельно, так же, как и у нас, были приемные пункты макулатуры… Александр Денисов: Они, по-моему, острова делают, или я что-то путаю, из этого мусора? Оксана Галькевич: Отсыпают, да, из мусора. Юрий Рябичев: Слушайте, кто что: у кого территории не хватает, понимаете, а у кого ресурсов. Например, американцы делают на мусоре 20% нацдохода, вот так, на минуточку. Оксана Галькевич: Слушайте, с точки зрения экономики, вы правы, это же все можно посчитать. Ольга Штемберг: Конечно, безусловно. Оксана Галькевич: У нас это посчитано? Ольга Штемберг: Безусловно, конечно. Оксана Галькевич: Упущенная выгода у нас какая сейчас? Ольга Штемберг: Я не готова отвечать вам цифрами, поскольку ситуация вот такая, какая она есть, она еще только в самом начале, и мы как всегда начинаем уже считать убытки. А с моей точки зрения, надо все-таки сесть и посчитать те прибыли, которые возможны при нормальной постановке вопроса. Потому что я, опять же ссылаясь на японский опыт, японцы в течение 50 лет следили за нами, собирали наши возможности, плановое хозяйство. Вы понимаете, отрасль по обращению со вторичным сырьем или с «отходами» – это как раз та самая отрасль, которая требует планирования, потому что к объему тех отходов (всех отходов, и бытовых, и так далее) сразу подтягиваются и территории, и технологии, и возможности, так сказать, профессионального подхода, планирования и так далее, и самое главное – емкости экосистемы. Александр Денисов: Ну что нам нужно запланировать? Хорошо, раз мы будем пункты организовывать… Ольга Штемберг: Вот я вам перечислила… Александр Денисов: Что нам, заводы нужны по переработке стекла, пластика? Ольга Штемберг: Безусловно, конечно. Потому что если, например, в регионе превалирует пластик, например, или стекло, там это нужно все смотреть, это все нужно считать, соответственно тогда уже договариваться с бизнесом, кому выгодно включаться в этот процесс. Александр Денисов: Куда сдавать. А у нас есть такие мощности? Вот хорошо, они соберут бутылки, куда они дальше с ними отправятся? Ольга Штемберг: Ну вы знаете что? Я говорю, что в данном случае нам надо опять начинать все с того, что считать, смотреть, взять несколько модельных регионов, например, в тех, у которых превалирует, например, стеклотара. Это все элементарно считается, это любой экономист вам сядет и посчитает, посмотрит. Если там превалируют какие-то заводские мощности, например, или бытовых отходов много, или население, или сельское хозяйство, это все абсолютно спокойно… То есть я еще раз повторяю, что обращение с отходами – это отрасль, которая требует планирования от и до, аналитической работы, посмотреть, какая ситуация. Юрий Рябичев: Я поддержу коллегу. Дело в том, что вот у нас тут сейчас много говорят, знаете, про сбор стеклотары, это единственный, одна из фракций, которая на самом деле, мне кажется, что это такая популистская мера во многом… Александр Денисов: Понятно, всю проблему она не решит, очевидно, одно из предложений. Юрий Рябичев: Она вообще не составляет большой проблемы по большому счету, потому что, скажем так, если мы возьмем батарейки и возьмем стеклотару, батарейки, отход отравляют полигоны, это опасный отход… Оксана Галькевич: Конечно, это опасные отходы. Юрий Рябичев: Собрать их – три секунды: хоть школьники, хоть в магазине, хоть где. В Финляндии собирают, в каждом офисе стоит, знаете, такая тара, куда просто сотрудники выбрасывают… Самое главное, что за эти батарейки производители этих батареек, – кстати, у нас все иностранные, у нас примерно, чтобы вы понимали, 7 железнодорожных составов в 35 тысяч тонн батареек из-за рубежа приезжают к нам в Россию… Оксана Галькевич: …ежегодно, да? Юрий Рябичев: Да, ежегодно, это практически все иностранные производители, а с них не собираются те деньги, которые они в Европе где-нибудь или за рубежом платят от каждой батарейки… Александр Денисов: Экологический сбор? Юрий Рябичев: …за утилизацию. Это не экологический сбор, это расширенная ответственность производителей, которая в закон включена, она почему-то только поэтапно, только с прошлого года по батарейкам, по одноразовым элементам, то есть по аккумуляторам была, а по одноразовым элементам не было, то есть это вообще нонсенс. За батарейки нет, и сейчас одна проблема: мощность по переработке батареек можно поставить современную за 4 месяца, мы просто в «Опоре» очень хорошо изучали этот вопрос, мы встречались с двумя крупнейшими производителями, которые собирают это. Нам нужно только получить консолидированный объем и средства на переработку от производителей, все. Оксана Галькевич: То есть посыпать голову пеплом, говорить: «Слушайте, ну у нас же всего один завод в Челябинске, который способен перерабатывать эти с трудом собранные батарейки…» Юрий Рябичев: Четыре месяца, я вам ответственно заявляю. Оксана Галькевич: Четыре месяца, и новая мощность по переработке будет? Юрий Рябичев: Четыре месяца, и новая мощность по переработке стоит. Ничего там сложного нет. Оксана Галькевич: Давайте выслушаем Липецкую область, Василий до нас дозвонился. Василий, здравствуйте. Зритель: Добрый вечер. Оксана Галькевич: Добрый. Зритель: Я с удовольствием вас слушаю. Вот, знаете, просто уже надоела эта словесная шелуха, а делать никто ничего не собирается. Началась борьба с курением, в городах убрали урны. Обратите внимание, походите, вот вы ездите на машине, не замечаете, а так вот пройдите спокойно по улице. У нас город здесь районный Грязи, убрали урны все давным-давно, это борьба с курением, все – куда человеку деть ту же обертку? Ну конфетку он съел или мороженое скушал – куда кинуть бумажку? Не с собой ее в кармане нести. И вот такие вот эти все причуды рождаются на местах, или от такого вот дикого, какого-то замшелого, я бы так выразился, такого… Даже консерватизмом его трудно назвать. Вот эти батарейки… Оксана Галькевич: Василий, мы вот сейчас спрашиваем телезрителей, будут ли они, готовы ли они собирать и сдавать вторсырье, – вы готовы лично этим заниматься? Зритель: Готовы, готовы! Так некуда! Я батарейки собирал-собирал, отдал сыну в Липецк, там одно-единственное место, больше 500 тысяч население, одно-единственное место, где какой-то магазин там чего-то принимает… Юрий Рябичев: Принимает. Оксана Галькевич: Принимают только, понятно. Зритель: Понимаете или нет? Оксана Галькевич: Понимаем. Зритель: В Липецк отдал! А у нас городов сколько в Липецкой области? И вот сейчас батарейки лежат – куда их девать? Вот коплю, собираю, и что, опять сыну отдавать? Приедет в гости, я его батарейками этими нагружу, как будто у него больше и дел нет никаких. Оксана Галькевич: Да, Василий, спасибо большое. Вы знаете, действительно такое ощущение, что у людей, мы когда с людьми общаемся по телефону, по каким-то опросам, по нашим сюжетам, корреспонденты, – мы видим, что запрос огромный на самом деле, люди готовы, люди хотят. Люди собирают-собирают, кто-то пособирает и плюнет, а кто-то продолжает мучиться. Юрий Рябичев: Слушайте, сколько мы это обсуждали с чиновниками, понимаете, говорят: «Не будут собирать». У нас есть общественная организация, вы знаете, у нас в Питере был такой форум общественных организаций, которые занимаются раздельным сбором и так далее, там кто-то сказал, что не будут, мы чуть на части не разорвали, общественники, понимаете? Оксана Галькевич: Так вот я хочу понять, кто стоит, понимаете, между вот этим желанием общества собирать на самом деле и приносить какую-то хотя бы посильную возможную помощь в разделении, сборе этого вторичного сырья, между бизнесом, который может из этого делать, извлекать конфетку… Юрий Рябичев: Точно не бизнес. Ольга Штемберг: Точно не бизнес, да, это точно. Александр Денисов: Ну вот у нас есть сюжет… Юрий Рябичев: Третья составляющая у вас, по-моему, ясна, да? Оксана Галькевич: Да вы можете ее назвать. Юрий Рябичев: А что назвать? Это от чиновников идет, от законодателей. Почему-то никто не верит, что граждане будут участвовать. Александр Денисов: Вот яркий пример, что граждане будут участвовать: в Челябинской области у нас корреспондент Наталья Радько сняла сюжет, там люди сами решили проблему утилизации мусора. Давайте посмотрим, как они это сделали. Юрий Рябичев: Ну я не думаю, что полностью. СЮЖЕТ Александр Денисов: Ну вот очевидно, невыгодно… Понятно, в городах большой дом, со всех собрали деньги, заработали. А если вот региональная власть обязала бы, сказала: «Хочешь многоквартирные дома обслуживать? – давай и в деревню езжай». Почему? Это же можно было бы легко навести порядок абсолютно. Юрий Рябичев: Так и есть. В обязанности регоператора входит обслуживать все. Оксана Галькевич: Ну вот почему в данной ситуации это не было сделано? Посмотрите, ведь люди же себе во вред организовали самостоятельно: они сжигают этот мусор, они этой гадостью, диоксидами дышат, они потом болеют онкологией. Юрий Рябичев: Я еще раз скажу, что несовершенство законодательной базы, которая ввела этого регоператора… Вы знаете, что в тариф не входит организация контейнерных площадок? То есть регоператор если это делает, то он должен изыскивать какие-то дополнительные средства либо каким-то образом из этого тарифа населения изыскивать… На самом деле сейчас относятся к собственникам площадки, которые непонятно чьи, то ли это управляющая компания, в ее обязанности входит поставить сейчас контейнеры, и это самая большая глупость. Например, у нас в Саранске работает, в Мордовии компания «Ремондис» немецкая, они сразу взяли к себе уборку несмотря на то, что это не входит, контейнерных площадок у тех компаний, которые работали в ЖКХ, там, слава богу, весь город обслуживается муниципальными службами. Они забрали это все, у них реформа эта начинается с контейнерной площадки. Внешней вид реформы – это же контейнерная площадка, чтобы она была чистой и там не валялся мусор, а у регоператора по законодательству это не входит. Ну вот… Бизнес-сообщество, я в том числе, мы много в составе Госдумы вносили эти предложения, такое впечатление, что никто не видит… И не знаю, вот как это было? Теперь показывают пальцами на тех чиновников, которые принимали эти законы, в том числе почему-то отделили ТКО от отходов производства и потребления, хотя они в одном населенном пункте находятся. Ну вот масса вещей, которые сделаны ну совершенно ненормально. В законе заложено, население… Вот мы говорим, кто кому противоречит. За счет РОПа, это стандартная система, за рубежом это работает только так: население платит за те отходы, которые они отдали смешанные; за те отходы, которые они отдали раздельно, отсортировали, оно не платит. То есть они имеют возможность уменьшить объем в разы. Оксана Галькевич: А за вывоз и переработку соответственно этих отсортированных отходов… Юрий Рябичев: …должны платить производители. Оксана Галькевич: …платит уже производитель. Юрий Рябичев: Это стандартная система, этот смысл закладывался в закон, ничего пока не работает. Ольга Штемберг: Конечно. Александр Денисов: Ольга Николаевна, а вот вы говорили про тройственный союз. Ну тут вообще никакого союза… Юрий Рябичев: Наоборот, союз, почему же нет? Всем выгодно. Александр Денисов: У жителей мусор, к ним никто не хочет ехать их обслуживать – какой тут союз? Ольга Штемберг: Понимаете, есть у нас в нашей стране, наверное, не только в нашей стране, это вообще, поскольку Россия ушиблена ширью, как я всегда повторяю слова Бердяева, у нас это непонимание со стороны управленцев, понимание… То есть они либо не хотят видеть ситуацию во всей ее глубине, ширине и так далее, либо они просто считают, что есть такая проблема, но она как-то сама собой рассосется. Да не рассосется, потому что бизнесу, я еще раз повторяю как мантру, нужны четкие правила игры, нужно очень четко прописать все нормы, все это отработать на нескольких регионах, ввести, сделать это таким инвариантным модулем, и потом его уже можно распространять и так далее, этот опыт. Александр Денисов: А что сейчас не прописано для бизнеса, что его такое смущает, что он не решается поехать в эту деревню и вывезти мусор? Что у него такая прямо нерешительность присутствует? Ольга Штемберг: Опять же здесь что может быть не прописано? Могут не прописаны быть те риски, с которыми столкнется предприниматель на данной территории. Могут быть не прописаны риски обращения к нему граждан. То есть, понимаете, это все когда-то, мое поколение, которое пришло в 1990-е гг. и создавало все законодательство Российской Федерации природоохранное, нам за него не стыдно, вот честно я вам скажу, мы его делали со всем нашим профессионализмом, с учетом в том числе, самое главное, емкости экосистемы. Вот эти вот риски, к сожалению, не учитываются, и если предприниматель приезжает в регион, а там уже заражена вода, там уже люди болеют неизвестно сколько поколений непонятно от чего… У нас ведь это все утрачено, у нас нет связи законодательной, даже не только законодательной, а вообще не мониторится у нас зависимость заболеваний того же населения от состояния среды обитания. Оксана Галькевич: Никто не прослеживает эту связь с чистотой экологической системы? Ольга Штемберг: Конечно. Оксана Галькевич: Давайте выслушаем Александра из Астрахани. Александр, здравствуйте, говорите, пожалуйста. Зритель: Здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте, дорогие. Дозвонился до вас, слава богу, дали слово. Оксана Галькевич: Выключите, пожалуйста, телевизор, сделайте звук на минимуме и слушайте нас в трубку. Зритель: Уважаемые, я вот предлагаю как это сделать? Это дело можно сделать очень быстро, в течение года можно весь этот вопрос решить. Надо мусор перерабатывать прямо на местах, где мы его складываем, надо сделать приемные пункты и перебор мусора делать тут же. Не надо строить громадных этих заводов, там украдут половину денег, а здесь люди будут заниматься, люди будут получать зарплату, народ будет хоть занят делом здесь, будут перебор на месте делать весь, принимать и батарейки, и бутылки, все принимать на месте, не надо никуда возить, не надо никуда переделывать, все в течение года можно это дело сделать, если по уму сделать. А эти громадные заводы постройте… Оксана Галькевич: Да, Александр… Зритель: Коррупция-моррупция, воровская страна у нас такая, что половину украдут, и все. Надо на месте все это делать, на месте. Оксана Галькевич: Ну кто крадет-то? Не инопланетяне же крадут, сами здесь живем, сами, собственно, и участвуем, к сожалению, в этом… Зритель: Надо делать перебор мусора на месте. Оксана Галькевич: Спасибо, Александр. Вот про перебор, давайте все-таки вернемся к сортировке и сбору вторсырья, собственно, то, о чем мы начали говорить, о чем мы спрашиваем наших телезрителей. Уважаемые гости, раз уж так получилось, что вы у нас со стороны бизнеса представители, скажите, а сбор какого вторичного сырья проще всего организовать в данный момент в той ситуации, в которой мы все находимся, и что бизнесу будет выгоднее, проще и выгоднее? Ольга Штемберг: Я думаю, что этот вопрос надо коллеге адресовать, у которого бизнес связан как раз с переработкой отходов, потому что у меня более такая общая картина понимания. Наверное, послушаем коллегу. Александр Денисов: Какая переработка? Оксана Галькевич: Давайте, Юрий Владиславович, коллега вам делегировала полномочия. Юрий Рябичев: Спасибо. Я хочу сказать, что выделять что-то такое отдельное, которое наиболее интересно, наверное, неверно с точки зрения образования системы. Потому что у нас, еще раз, очень хорошая позиция по реализации расширенной ответственности производителей. Оксана Галькевич: Юрий Вячеславович, извините, мне кажется, вы чего-то стесняетесь сказать. Юрий Рябичев: Я ничего не стесняюсь. Оксана Галькевич: Ну скажите, что бумагу проще, быстрее собирать, раз собрал макулатуру в школе, подъехал, отвез несколько тонн… Юрий Рябичев: Почему проще? Можно бумагу собрать… Оксана Галькевич: Или пластик проще. Юрий Рябичев: Вы знаете, не так все просто. Кто-то собирает… Александр Денисов: Проще металл, наверное, все-таки. Юрий Рябичев: Металл… Александр Денисов: Цветной. Оксана Галькевич: А это выгоднее, это как раз выгоднее. Юрий Рябичев: Вы знаете, давайте так. И выгодно… Есть масса фракций, ничего бросать не надо, это нужно делать так, чтобы эти фракции собирались все раздельно. Значит, из чего состоит эта система сбора? Совершенно прав сейчас был товарищ, который звонил, который говорил: мы переберем на месте. Перебрать на месте что-то могут, не на все фракции. Еще раз: пластик никто не будет, пластика 18 фракций, его можно собрать, но никто не будет сортировать на 18, потому что это разные совершенно изделия, одни идут на кровлю, другие идут на бутылки, третьи идут на пленку, четвертые идут на какие-то элементы… Поэтому задача собрать состоит из нескольких частей. Первая: могут жители что-то сделать? Надо, чтобы это было выгодно, чтобы это им снижало тариф, и они будут это делать, то, что смогут. Это чистый отход… Оксана Галькевич: «Снижать тариф» вы сказали? Юрий Рябичев: Это будет снижать… Я же только что говорил: платим за то, что смешанное, не платим за то, что собрали раздельно, получаем, тариф это снижает. Оксана Галькевич: Хоть какие-то пряники хотелось бы. Юрий Рябичев: То есть каждый гражданин, который разберет у себя максимум, себе снизит тот объем, за который он платит. Оксана Галькевич: А как в рамках многоквартирного дома это можно сделать? Александр Денисов: Вы знаете, и есть пример… Юрий Рябичев: Это выгодно гражданину. Александр Денисов: Вот, кстати, есть пример в рамках конкретного дома. В апреле этого года мы показывали сюжет из Екатеринбурга: там жильцы многоквартирного дома платят за вывоз мусора почти вдвое меньше, чем их соседи, и все благодаря сортировке отходов. На общем собрании собственники жилья решили установить во дворе контейнеры для раздельного сбора пластика и бытового мусора, после этого ТСЖ обратилось к региональному оператору, заключили договор. И польза очевидна: Ирина, жительница этого года, раньше платила 450 рублей за вывоз мусора, теперь выходит всего 200 рублей в месяц. Юрий Рябичев: Стандартная практика там, где нормальные операторы. Ирина Штенварк: Мусор сортирую – почему я должна платить по тарифу 150 рублей? Ведь я купила, заплатила за эту бутылку, я ее, допустим, отсортировала, положила, она пошла в переработку. Сортировка мусора – это удобно и дешевле. Елена Бахарева: Для того чтобы оформить фактически вывоз мусора, необходимо приехать в спецавтобазу, написать протокол разногласий, после чего в течение недели спецавтобаза предоставляет новый договор. Александр Денисов: Сейчас жильцы планируют установить еще один бак для макулатуры и рассчитывают, что будут платить еще меньше. Оксана Галькевич: Схема нормальная? Ольга Штемберг: Конечно. Юрий Рябичев: Нормальная практика, которая, еще раз, она сейчас законодательством у нас не стимулируется, потому что сейчас не очень ясно, оператор, который возит… У меня компания, которая работала в Тверской области, мы это делаем уже в течение 8 лет. Александр Денисов: То есть если начали перебирать, то цена падает? Юрий Рябичев: Естественно, то есть жители по-любому… Ведь в тариф входит не только перевозка, транспортировка, но и размещение на полигоне, то есть вот этот ущерб за размещение на полигоне, за его обслуживание. В любом случае, если сырье отобрано, на полигон его везти не надо, это уже снижает. Транспортировка идет за счет тех производителей, которые готовы за этот вторичный ресурс платить. Все очень просто, это все существует. Почему это не учитывается сейчас при распределении тарифа… У меня был вопрос: регоператор, если они сдают этот мусор вторичный регоператор, он каким-то образом должен идти в зачет. Но на самом деле сейчас по существующему законодательству, еще раз, у регоператора из тарифа вторичка должна исключаться по существующему, вместо того чтобы ему было выгодно это взять и учесть как вторичный ресурс, ему сейчас выгодно учесть объем, который перевез он на полигон. Ну это глупость, на которую… Оксана Галькевич: Поэтому сваливают вот это все в одну кучу? Юрий Рябичев: Конечно! Оксана Галькевич: Мы видим эти сюжеты в Интернете… Юрий Рябичев: Это глупость, которая действует сейчас по всей стране в законодательстве. Оксана Галькевич: Люди отсортировали, а они взяли и все свалили. Юрий Рябичев: То есть каждый регоператор… Если он это делает, он просто понимает, что это нормально, но это для него не есть выгода, к сожалению. Александр Денисов: Да, вопрос, почему он это делает. Оксана Галькевич: Это же прямо тупиковая на самом деле ситуация получается. Юрий Рябичев: Она не тупиковая, просто кто-то это сделал, понимаете, и никак не хочет переделывать. Оксана Галькевич: Нет, она тупиковая, слушайте, потому что получается, мы с вами сейчас сидим в эфире федерального телеканала, понимаете, и «топим» за то, чтобы люди сортировали, разделяли мусор… Юрий Рябичев: …а в законодательстве… Оксана Галькевич: …а люди потом приезжают к вот таким вот разноцветным бачкам и сваливают все в один грузовик, везут на полигон, как вы сказали, потому что им выгоднее по объемам. Юрий Рябичев: Ну потому что, еще раз, РОП не попадает туда, и поэтому… Вы понимаете, что значит «свалить в один грузовик»? Если мы делаем раздельно, значит, у нас мусор смешанный должен идти на мусоровозе, а мусор раздельный должен идти на другом транспорте. Оксана Галькевич: На другом транспорте. Юрий Рябичев: Да. Поэтому мы еще… Тут есть масса нюансов. Например, то, что существует в Европе, например, 5 бачков, если вы наблюдали где-нибудь, я наблюдал в Испании подробно, – это 4 разных мусоровоза, 4 машины, которые приезжают за разными типами сырья: бумага отдельно, стекло отдельно, пластик отдельно, смешанный мусор отдельно. Поверьте, что сейчас… Александр Денисов: Юрий Владиславович, не поверите, у нас тоже есть иллюстрация для… Юрий Рябичев: Есть, но сейчас представьте, в существующей системе, когда вот эти наши муниципальные предприятия, те, которые вывозят, их довели, что они еле дышат, им нужно в 4 раза больше увеличить количество транспорта. Кто-то может… Оксана Галькевич: Так это же очень дорого, это в 4 раза больше издержки. Юрий Рябичев: Конечно, дороже. Поэтому все говорят про раздельный сбор, каждый думает про свое. Значит, мы пропагандируем систему «два бочка», это сейчас Минпромторг понимает. То есть мусор смешанный, чистый отход и смешанный мусор, где-то он с пищевкой и так далее, загрязненный. Оксана Галькевич: Ну да. Юрий Рябичев: Смешанный отход, самое эффективное сейчас – это собрать его, отвезти на сортировочный завод, если это автоматизированный сортировочный завод, это идеально, там, где он рассортируется, пластик, бумага, железки, все рассортируется, и он будет чистый отход, он будет хорошо стоить. А смешанный пойдет на полигон либо его там можно, если там нет батареек, можно закомпостировать и так далее. То есть это проблема, которая решается. И европейцы, я им задавал вопрос: «Что вы с четырьмя бачками мучаетесь?» Они говорят: «У нас в законодательстве так». Потому что на тот момент, когда у них вводилось в законодательство несколько бачков, не было технологий автоматизированной сортировки, это технологии XXI века, которые только начали появляться 10 лет, позволяют минимальным количеством людей на специализированных заводах, о которых говорил коллега в начале, на которые мы ссылались, вот это рассортировать эффективно, дешево на составляющие. Александр Денисов: Как вы сказали, «мучаются с бачками» не только в Европе, но и у нас. Например, в Петропавловске-Камчатском устанавливают новые мусорные контейнеры, они предназначены для пластика, их легко узнать по ярко-желтому цвету. Всего в городе 132 таких контейнера, их вывозят отдельные машины, благодаря чему эти отходы не смешиваются с остальным мусором. Мусоровоз сразу же утрамбовывает пластик и доставляет его на завод по производству дорожной плиткой, и вот именно этой плиткой вымостили уже мусорные площадки, на которых устанавливаются новые контейнеры. Дмитрий Белов: Итого мы будем перерабатывать 180 тысяч тонн отходов в год, тем самым мы закроем весь объем мусора, производимый нашими жителями нашего города. В дальнейшем мы еще планируем делать также черепицу, фасады для домов. Александр Денисов: В Петропавловске-Камчатском сейчас устанавливают, довозят новые контейнеры и рассчитывают, что произведенные из них плитки будут покупать дачники. Оксана Галькевич: То есть вы, получается, Юрий Владиславович, считаете, что все это технологии вчерашнего дня, да? Юрий Рябичев: «Вчерашнего» – вы имеете в виду 5 бачков? Оксана Галькевич: Да. Юрий Рябичев: Да, это технология вчерашнего дня. Оксана Галькевич: Мы не с того начали. Юрий Рябичев: А сжигание – технология позавчерашнего дня, 1980-х гг. Оксана Галькевич: Я просто к тому, что вот сегодня буквально Медведев сказал форсировать события по организации пунктов приема стеклотары… Юрий Рябичев: Ну хорошо. Оксана Галькевич: Это решение… Я просто хочу, чтобы Ольга Николаевна тоже подключилась. Вы как считаете… Юрий Рябичев: А вы пробовали в Москве, извините, что я перебиваю… Оксана Галькевич: …стеклотару сдать? Не пробовала. Бумагу пробовала. Юрий Рябичев: Нет. У нас есть пункты приема в Москве – попробуйте батарейку там сдать. Оксана Галькевич: Батарейку… Юрий Рябичев: Не возьмут. Оксана Галькевич: Батарейки пробовала и собирать, и сдавать в разных магазинах… Юрий Рябичев: Берут? Оксана Галькевич: …социально ответственных… Юрий Рябичев: Нет-нет, не в магазинах, есть пункты приема вторичных ресурсов, которые главным образом собирают металл, в основном металлы, это то, что их интересует больше всего. Все остальное сдать очень сложно, батарейки сдать практически невозможно. Поэтому организовывать пункты приема только стеклотары, наверное… У нас что, одна стеклотара, больше ничего нет, собирать больше нечего? Ольга Штемберг: Стеклотара не самое страшное. Юрий Рябичев: Да, не самое страшное. Оксана Галькевич: Ольга Николаевна, а вы знаете, у меня такой вопрос. Опять же возвращаясь к сегодняшней новости по поводу форсирования событий со сбором стеклотары, организацией этих пунктов, – предложено возложить обязанность по организации таких пунктов на точки ритейла, то есть собственно супермаркеты, магазины, которые все это продают. А почему на ритейл, а не на тех же производителей этой тары? Вот опять же, может быть, это та самая ответственность производителей. Почему на ритейл? Будет ли он этим заниматься? Не будет ли это опять же заведомо какой-то странно рожденной инициативой или указанием? Ольга Штемберг: Ну… Юрий Рябичев: Ольга Николаевна, можно я отвечу? Ольга Штемберг: Ну можно я сначала отвечу? Оксана Галькевич: Пару слов за Ольгой Николаевной. Юрий Рябичев: Хорошо. Ольга Штемберг: Мое мнение чисто человека, который относит себя к ответственным потребителям. Сама по себе стеклотара не является для окружающей среды неким таким… Юрий Рябичев: …критическим… Ольга Штемберг: …да, критическим отходом. Поэтому так концентрироваться на стеклотаре, такое придавать ей значение, тем более передавать это все на откуп ритейлам… С моей точки зрения, может быть, это и правильно, но я бы как человек науки сначала все-таки поставила эксперимент в каком-нибудь регионе, в котором есть эта проблема со стеклотарой и так далее, посмотреть опять же, посчитать, насколько… Потому что сама по себе стеклотара, Юрий говорил, он лучше знает… Александр Денисов: Там не только стеклотара, там и пластик, и алюминиевые банки… Ольга Штемберг: Пластик – это отдельная история. Александр Денисов: А там они все хотят принимать. Ольга Штемберг: Мы все-таки надеемся, что сработает здравый смысл у нас в стране и у нас прекратится выпуск пластиковой тары, потому что во всем мире сейчас это уже начинает набирать обороты, потому что мы захлебываемся уже, планета захлебывается от пластика, все мы прекрасно знаем, не будем. Оксана Галькевич: Ольга Николаевна, у нас уже в этом направлении шаги тоже делаются. Но вот опять же возвращаясь к сбору вторсырья, к этим пунктам, – как вы думаете, сейчас… Вот я помню, в своем детстве купил бутылку кефира, ее потом, я уж не помню, сколько это стоило, можно было пойти сдать… Ольга Штемберг: 22 копейки, да. Оксана Галькевич: Причем они все были типовые, насколько я помню: купил в Уфе, сдал во Владивостоке, абсолютно никакого значения. Юрий Рябичев: Вот именно, были типовые. Оксана Галькевич: Да, типовые. А сейчас вообще люди, как вы думаете, будут этим заниматься? Даже вот если тебе там какую-то денежку за это предложат. Ольга Штемберг: С точки зрения здравого смысла – конечно, а почему нет? Почему я должна копить у себя дома стеклянные бутылки, пойти их сдать и какие-то деньги получить. То есть сама по себе вот эта советская система обращения со стеклянной тарой была четко совершенно отработана, у нас даже не закрадывалось в голову никаких сомнений, что это действительно можно пойти сдать и получить за это деньги, купить что-то на это другое. Оксана Галькевич: Выбросить банку из-под огурцов, условно говоря, в мусорное ведро в голову не приходило. Ольга Штемберг: Конечно, никогда не приходило. Оксана Галькевич: А сейчас мы этим занимаемся сплошь и рядом. Ольга Штемберг: Да, сейчас мы выходим и вся эта стеклотара, которая является колоссально хорошим, удобным вторичным сырьем, это чистейший кремний, почему-то попадает вот в этот вот общий котел. С моей точки зрения, я внимательно слушала Юрия, вот тот опыт, который он сейчас излагал, – он требует, скажем так, некоего такого образовательного, что ли, просветительского момента, потому что людям надо объяснять, насколько это действительно выгодно, насколько они очистят ту территорию, на которой они живут, и у них прекратятся вот эти все вопросы, связанные с захламлением, замусориванием. И самое главное, что они будут понимать, что они пьют чистую воду, потому что люди должны понимать, что чем больше у них копится вот этой всей дряни на территории, тем хуже у них источники водоснабжения. Оксана Галькевич: Юрий Вячеславович, вы знаете, а я хочу спросить вас вот о чем. Когда мы слышим, что с высоких трибун уже предлагаются какие-то инициативы – стеклотара или еще что-то, – я так понимаю, что вряд ли Валентина Ивановна, которая первый раз заикнулась в обозримом прошлом об этом, или, допустим, Дмитрий Анатольевич сидит и ночами вчитывается в историю, как вот там организовать. Приносят ведь специально обученные люди какой-то там документ, презентацию, говорят: «Вот, смотрите, можно сделать вот так, вот так, красиво, хоп, вся страна в едином порыве, пошли собирать». То есть есть определенное, видимо, какое-то лобби, может быть, которое свои инициативы умеет продвигать? А вы вот сейчас нам рассказываете о совершенно иных решениях, которые, согласно вашим объяснениям, выглядят действительно более современными, технологичными, – почему же вы не умеете в нужный кабинет зайти, где-то там, где нужно, презентовать, продвинуть? Смотрите, Торгово-промышленная палата, Ольга Николаевна, Юрий Владиславович, «Опора России», а опереться не на кого. Юрий Рябичев: Вы знаете, мы, наверное, да, умеем в нужный кабинет иногда зайти, но кто-то, видно, заходит лучше. Потому что, вы знаете… Оксана Галькевич: Так заходят же люди, которые тоже бизнесом занимаются, Юрий Владиславович. Юрий Рябичев: Вы знаете, у нас когда началась эта реформа, у нас появилась вот такая, знаете, иллюзия, что там какие-то бешеные деньги и все это можно сделать. И у нас закон, к сожалению, когда он вносился, он был переделан фактически в самый последний момент, как у нас обычно происходит с законами, перед тем как его принять, переделан под фактически переделку этого бизнеса. У нас происходит сейчас что? У нас те компании, которые десятилетиями с советских времен работали в регионах, они не все еще дожили, некоторые из них находятся в таком угнетенном состоянии за счет того, что эту тему бросили и фактически недофинансировали эту отрасль по-крупному. У нас сейчас проходит передел, когда крупные, с финансовыми большими возможностями компании заходят и начинают эти компании отжимать. У нас по регионам, по Москве порядка 200 компаний, которые были, и я не скажу, что это совсем плохо, потому что появились новые мусоровозы, сюда пришли деньги, но вот эти компании, их просто не стало. И появилось несколько операторов, которые поработали в этой теме, поняли, что там проблем больше, чем денег, и денег не очень-то, и нет, потому что есть масса вещей, которые не сразу видны, и начали перепродавать этот бизнес в Москве. Оксана Галькевич: Подождите, Юрий Владиславович, а может быть, просто все хотят быстрых денег? Юрий Рябичев: Хотят. Оксана Галькевич: Хотят. Юрий Рябичев: И есть иллюзия… Оксана Галькевич: А работа вдолгую? Юрий Рябичев: …кажется: смотрите, какой объем, вот там у нас собирается по региону миллиард за счет тарифа, вроде бы это много, а на самом деле раз этот миллиард не соберешь, потому что собираемость где-то по муниципалитетам 15%, 20% сейчас, 30%, в лучшем случае где-то 60% и чуть больше. То есть денег это не соберешь, проблемы все эти надо решать, и этого не хватает. И поэтому получается, что передел вроде бы хотелось сделать, а на самом деле не выходит, потому что вот такая ситуация. А про то, что нужно собирать раздельно, про то, что привлечь население, – это нужно с населением работать, а это вроде как не очень удобно… Ну зачем? Вот есть объем, лучше собрать и потом каким-то образом его освоить, получить этот тариф. Вот мы стали говорить про бутылку, а я вам хочу сказать, что финны, которые очень хорошо это продумывают, они еще с детского сада учат эту бутылочку еще помыть перед тем, как ее сдать, а не просто. И даже стаканчик из-под йогурта они тоже помоют, и тогда его можно использовать. Потому что сейчас у нас стаканчик грязный, его отмыть, в общем… Проще его действительно где-то сжечь либо… Оксана Галькевич: Да это же чистейшие диоксиды, слушайте, мы сейчас научим плохому людей. Люди, не жгите, пожалуйста, пластик… Юрий Рябичев: Это вопрос… Не надо жечь пластик, я тоже не за это. Оксана Галькевич: Вообще мусор нельзя сжигать, это очень опасно, очень вредно для здоровья. Юрий Рябичев: Спасибо хотя бы и на этом, да. Оксана Галькевич: Пермь, Анатолий. Анатолий, здравствуйте, мы вас слушаем, говорите, пожалуйста. Зритель: Добрый вечер. Оксана Галькевич: Говорите. Зритель: Я бы хотел уточнить такой вопрос. Значит, несколько лет назад я занимался полимерными отходами. У нас довольно-таки много полимерных отходов на производстве. Те детали, которые обращаются, опил остается, прочая обрезь остается как сырье, отходы. Но ее утилизируют, ее отправляют на полигон. Значит, что получается? Во-первых, вот эти чистые отходы, за них платят деньги, чтобы в кубатуре загрузить в машину. Во-вторых, для того чтобы увезти, транспортные услуги оплатить. Я это все посчитал, сказал, что вот это так-то и так-то получается, в принципе затраты незначительные измельчить эти отходы, я сам их измельчил, изготовил полимерную шпалу трамвайную, модель, показал, доказал, в общем, 2 года шла эта тягомотина. Пришел к добрым людям, они говорят: «Ну кто виноват, что ты в России родился?» Оксана Галькевич: Так. Зритель: Вопрос: куда девать эти полимерные отходы, которые не надо чистить, не надо их… Их только измельчить и снова спрессовать с полиэфирами, смолой, получить и плитку, и любые детали, много-много чего можно изготовить, емкости. А почему никому не надо и куда обратиться? Оксана Галькевич: Ольга Николаевна, это, наверное, к вам по части науки, изобретений, каких-то предложений, как их продвигать. Ольга Штемберг: Вы знаете что? Я вот сейчас очень внимательно слушаю по поводу обращения с пластиком. Сейчас да, существует огромное количество технологий, в том числе и в нашей стране, мы специально занимаемся инновационным бизнесом, этими вопросами. Но здесь нужно понимать одну простую вещь, что когда-то придет время, и вот эту самую плитку, или то самое покрытие, или те самые украшения, которые делают из пластика, их в любом случае надо будет утилизировать. Я понимаю, что к тому времени, возможно, уже появятся новые технологии, которые будут доводить это все до аморфного состояния какого-то, но сейчас, в данной ситуации нужно понимать, что, во-первых, действительно нужно немедленно отказываться от производства пластика в стране, прекратить ввозить пластик из других стран, пластиковую упаковку. То есть пластику нужно сейчас объявить так называемую тотальную войну, потому что мы не покроем все крыши, все дома и все тротуары этим пластиком, который сейчас мы накопили. Оксана Галькевич: Нам вот предлагают здесь дороги строить из пластика. Ольга Штемберг: Это все я говорю, что это все пока большая засада для нас для всех, потому что мы пока не можем понять ситуацию, которая складывается с теми объемами, которые у нас имеются. Потому что коллега правильно говорит, что конечная ответственность производителя у нас, к сожалению, опять же очень аморфно прописана. Оксана Галькевич: Зато, Ольга Николаевна, я прошу прощения, просто очень мало времени, – зато предельно понятна ситуация с нашим опросом. Мы задавали такой вопрос зрителям, готовы ли он собирать и сдавать вторичное сырье, все, что можно потом вернуть к жизни еще раз, дать вторую жизнь, – 94% наших телезрителей сказали, что да, мы готовы, ради бога, скажите, куда, мы придем, принесем. Дорогой бизнес, а вы приезжайте, забирайте, перерабатывайте, даже если это и не самая современная технология, как сказал Юрий Владиславович Рябичев, который был у нас в студии, вице-президент некоммерческого партнерства «Опора России», президент Ассоциации русских уборочных компаний. И спасибо также еще одной нашей гостье, Ольге Николаевне Штемберг, председателю подкомитета по новому качеству жизни и устойчивому развитию регионов Комитета по природопользованию и экологии Торгово-промышленной палаты. Спасибо. Но это еще не все, уважаемые телезрители, оставайтесь с нами.