Плюсы и минусы ЕГЭ. Количество стобалльных результатов единого госэкзамена за 4 года увеличилось на 65%. А число жалоб на экзамен - наоборот - резко снизилось. Движется ли система в правильном направлении? Разбираемся вместе с экспертами в студии. Ольга Арсланова: Ну а мы продолжаем. Предлагаем в ближайший час в большой теме поговорить о ЕГЭ. Дело в том, что сейчас в российских регионах активно публикуются данные о результатах Единого госэкзамена, например, сегодня пришла новость о том, что три выпускника в Тюменской области получили по 200 баллов, это не единственный регион, где такие выпускники появились, ну и стобалльников в этом году стало заметно больше. Юрий Коваленко: Ну а теперь к цифрам. В 2018 году было зафиксировано, если быть точным, 6 136 100-балльных результатов ЕГЭ; в 2014 году их было 3 703, то есть вдвое меньше. При этом число участников ЕГЭ в основной период в эти годы было практически одинаковым: в 2018 году сдавали его более 670 тысяч человек, в 2014-м более 685 тысяч. Такие данные предоставили в Рособрнадзоре. Также в ведомстве рассказали, по каким ЕГЭ в эти годы был зафиксировано больше всего стобалльников. Ольга Арсланова: Давайте посмотрим, какие дисциплины стали лидерами по 100-балльным результатам. На первом месте русский язык, далее идет химия, замыкает тройку литература, следом физика, ну и пятерку закрывает информатика. 4 года это место занимала биология, которую на высший балл написали в этот раз значительно меньше человек. Юрий Коваленко: Что такое результаты, если не видно их? Замглавы Рособрнадзора Анзор Музаев не считает рост результатов ЕГЭ значительным, то есть последние несколько лет, как он говорит, средние баллы по всем предметам находятся на одном и том же уровне, ожидать их бесконечного роста просто нет смысла, это заблуждение, сейчас мы пришли к золотой середине. Россияне тоже заметили, что ухудшилось качество знаний у школьников: некоторые убеждения или даже предубеждения о проведении ЕГЭ оказались наиболее распространенными. Так, 77% россиян считают, что учащихся натаскивают исключительно на прохождение тестов, а не на качество знаний; это число за последние 4 года с 64% в 2014 году. В том, что госэкзамен не учитывает индивидуальные особенности школьников, уверены 77%; еще 71% считает, что проверка знаний после введения ЕГЭ стала, скажем так, для галочки, слишком уж формальной и поверхностной. В то же время 57% опрошенных отмечают, что одаренные дети из регионов получили возможность учиться в престижных ВУЗах. По мнению 65% респондентов, отмена тестовой части ЕГЭ позволяет выявить реальный уровень образования. Ну и вот каждый второй говорит, что система оценки знаний избавилась от субъективного фактора. Ольга Арсланова: При этом жалобы по-прежнему поступают на Единый госэкзамен, правда, в этом году горячая линия Общественной палаты получила жалобы всего от 300 человек, в прошлом году их было 1 500, в 2010 году 7 тысяч человек, то есть динамика очевидна. Сегодня система в общем-то, устоялась, меньше вопросов и жалоб, наверное, поэтому в Общественную палату и поступает. Давайте поговорим о ЕГЭ, о плюсах и минусах этого экзамена, о том, как он меняется, трансформируется за эти почти два десятилетия, которые он существуют в нашей стране. Ваш опыт мы тоже с удовольствием послушаем, звоните в прямой эфир, рассказывайте, если вы преподаватель и сталкиваетесь с какими-то сложностями, выпускник, родитель выпускника, – пожалуйста, ждем вас в прямом эфире. И приветствуем наших гостей. У нас в студии директор московской школы №1298 «Профиль Куркино», депутат Московской городской Думы Ольга Ярославская – Ольга Владимировна, добрый вечер. Юрий Коваленко: Здравствуйте. Ольга Ярославская: Здравствуйте. Ольга Арсланова: И начальник Управления оценки качества общего образования Рособрнадзора Игорь Круглинский, – Игорь Константинович, здравствуйте. Игорь Круглинский: Добрый день. Ольга Арсланова: Давайте поговорим о последних данных, которые мы упомянули, про жалобы. Их действительно мало, подозрительно мало. С чем вы это связываете? Игорь Круглинский: Мне кажется, в этом нет ничего удивительного, что жалоб становится все меньше и меньше. Вы знаете, у нас тоже функционирует специальная горячая линия по вопросам ЕГЭ, мы тоже в этом году получили порядка 230 обращений всего со всей страны. Это может говорить о том, что процедура стала более понятной, люди, которые привлекаются к ее проведению, четко знают все свои роли, поэтому каких-то нареканий и сбоев в ходе проведения самой процедуры не зафиксировано. Юрий Коваленко: А какого рода жалобы? Игорь Круглинский: Какого рода жалобы? Юрий Коваленко: Что за жалоба может быть на тест, который в принципе предельно ясен? Игорь Круглинский: Вы знаете, дело, наверное, не в тесте, потому что основное количество жалоб – я думаю, коллеги из Общественной палаты это подтвердят – связаны с организацией и проведением процедуры. Это могут быть разные жалобы: это может быть связано с тем, что длительное время ребенку предоставляли дополнительный бланк ответов; это может быть связано с тем, что в пункте проведения экзамена были какие-то факторы, которые мешали ребенку выполнять его экзаменационную работу; это может быть связано с процедурой проведения апелляций. Как правило, обращения, которые поступают и к нам, и в Общественную палату, не связаны ни с содержанием экзамена, никто уже не обсуждает, быть или не быть ЕГЭ, они связаны именно с точечными вещами, которые имеют место быть в конкретно отдельно взятом пункте или в конкретной, отдельной взятой аудитории. Ольга Арсланова: Тем временем некоторые наши зрители отмечают пессимистично: «Просто привыкли и смирились, поэтому и не жалуются». Ольга Ярославская: Мне кажется, что здесь надо поговорить о том, что действительно ЕГЭ уже точно 16 лет, правильно вы сказали, почти что два десятка. И вот центр опросов, система Центра опроса детей, опрашивали в Москве по крайней мере выпускников, они даже по-другому не понимают, что есть какие-то другие формы экзаменов, билеты какие-то, для них это дикость. Могу сказать, что московская система образования продумана таким образом, что в течение всего периода обучения детей проходит независимая оценка качества, которую тоже проводит Московский центр качества образования. В принципе формат тот же: бланк, независимый эксперт, они собирают бланки, увозят и проверяют; ребята понимают, что это и есть их оценка, это ведется с 4 класса. Школа добровольно, это не принудительная история, заказывает этот срез знаний по различным предметам в зависимости от своих основных целей. Юрий Коваленко: Откуда же тогда в таком случае берутся те люди, которые не знают, кто с кем воевал во Второй мировой войне, и почему их стало больше исключительно после введения ЕГЭ? Ну вот люди не могут не находить какой-то определенной связи, все-таки что-то есть. Ольга Ярославская: Вы знаете, мне кажется, здесь дело не в… Мы же обсуждаем форму проведения экзамена, ЕГЭ – это форма проведения экзамена независимая. Мы же с вами не знаем, что тогда, когда ученик сдавал по билетику, знал ли он на самом деле какие-то важные даты или просто учитель, дабы самому не казаться не очень хорошим учителем… Вы представляете саму историю? – я учу этого ребенка, этот ребенок не научен, я учу его 5 лет, я кому оценку «два» должна поставить, ребенку или себе, потому что я его не научила? А было именно так. И поэтому всячески, чтобы ребенка выпустить, ему была возможность подсказать. А сейчас все лишены этой возможности, и да, на самом деле есть, наверное, дети, которые не могут сдать ЕГЭ. Но вы сейчас в своей речи говорили в начале о том, что теряется индивидуализация в этом ЕГЭ. Да как же она теряется-то? Если раньше мы с вами сдавали 8-9 экзаменов подряд, вы точно, наверное, уже ЕГЭ сдавали… Юрий Коваленко: ЕГЭ нет, вы мне льстите. Ольга Ярославская: Нет? Мы, а значит, и вы, сдавали списком все экзамены. Юрий Коваленко: Да. Ольга Ярославская: О какой индивидуализации была речь? Мы были вынуждены учить все до единого экзамены. Сейчас ребята сдают 3-4 экзамена, которые им нужны, это и есть… Юрий Коваленко: Но ведь это сужает поле знаний, скажем так. Ольга Ярославская: Нет-нет, аттестат, учебный план предусматривает все предметы, не могут дети не учить этих предметов, но экзамен они держат только по тем предметам, которые им нужны в ВУЗ. Это дает возможность ребенку сконцентрироваться, дает возможность ранней профилизации. Поэтому ребенок тогда уже понимает, нацелен, потому что школа сейчас вынуждена заниматься ранней профилизацией именно потому, чтобы не дать возможность ошибиться ребенку в выборе ЕГЭ. Он ошибется в выборе ЕГЭ, значит, он ошибется в выборе ВУЗа; ошибется в выборе ВУЗа, ошибется в выборе профессиональный. Юрий Коваленко: В выборе профессии, да. Ольга Арсланова: Информация о том, что стобалльников стало значительно больше, – как вы ее оцениваете? Что происходит? У нас умнеют выпускники? Что-то, может быть, как-то с контентом экзаменов, осваивают постепенно эти тесты? С чем вы это связываете? Игорь Круглинский: Ну давайте вначале разберемся, что такое «стало существенно больше». Экзамен в этом году сдавало 730 тысяч человек, из которых 6 с небольшим тысяч получили 100-балльные результаты. Это менее 1% ребят получают 100-балльные результаты. Тенденции здесь абсолютно четкие, на мой взгляд, они связаны с тем, что сама конструкция экзамена, сам его формат и содержание в принципе в течение нескольких лет не меняются. Ребята уже привыкают к той форме подачи знаний, к тому содержанию, которое есть в ЕГЭ. Кроме того, у нас есть огромный ресурс, который называется открытый банк тестовых заданий, в котором размещаются задания, которые и использовались в ходе проведения ЕГЭ, и будут использоваться в ходе проведения экзамена в последующем. Это тоже помогает ребятам лучше подготовиться к экзаменам и получить вот эти заветные 100 баллов. Ольга Ярославская: Я могу сказать, что в Москве же в этом году впервые ученик московской школы получил 400 баллов за ЕГЭ… Ольга Арсланова: …и стал звездой, у него по всем экзаменам 100. Ольга Ярославская: Да, он стал звездой, вот, пожалуйста. Действительно удивительно. И два ученика получили 300 баллов. Такого не было. Значит, это говорит о том, что, в общем-то, система подготовки ребят-выпускников дает свои результаты. Понятно, что эти дети особенные, понятно, что они входят в 1%, может быть, это наше будущее, какие-то звезды науки и так далее. Но в любом случае они же все равно из обычной государственной школы. Юрий Коваленко: Это не первые всходы ЕГЭ, это действительно гении и вундеркинды? Ольга Арсланова: Вероятно, были и раньше такие же дети, но нам было сложнее оценить в цифрах, сколько они… Ольга Ярославская: Мне кажется, что сама система… Понимаете, мы все время с вами думаем, что ЕГЭ – это что-то очень, самое важное. ЕГЭ – это не самое важное, это итог. Важно качество обучения. Ольга Арсланова: Расскажите это выпускникам, которые последние 2 года… Ольга Ярославская: Вы знаете, и выпускникам на самом деле важна система знаний, качество знаний. Мы не должны забывать, что ЕГЭ – это лишь форма съема этих знаний, вот и все. Она, правильно вы сказали, уже стабильна, уже не вызывает этих вопросов, ушли тестовые вот эти угадалки; посмотрите, вы тоже это обозначили, что русский язык в этом году, ребята показали прекрасные, и по литературе прекрасные результаты дали. А помните, буквально 3 или 4 года назад как критиковали до ввода сочинения, какие были критики, что же мы теряем русский язык, караул-караул. Это правильно, это говорит о том, что система была мобильной, ее слышали, ее переделывали. Сейчас, на данный момент… Английский язык в этом году впервые стал иметь, его поделили на две части. Почему? Да все стало логично: есть грамматическая часть, есть устная часть, раньше они были более скомканы, соответственно, дети себя не могли показать во всей своей красе. Ольга Арсланова: И много критики было. Ольга Ярославская: Все условия для детей были созданы. Ольга Арсланова: Кстати, об английском языке. У нас тут история произошла в Свердловской области, там почти 80% выпускников 11-х классов, сдававших в этом году ЕГЭ по английскому, получили 0 баллов за эссе. Давайте посмотрим репортаж Анны Исаевой и узнаем, почему так произошло. СЮЖЕТ Ольга Арсланова: Согласитесь, если 80% детей из по сути спецшколы не могут понять формулировку задания, возникают вопросы к этой формулировке. Игорь Круглинский: Я бы предложил не делать преждевременных выводов. Эта ситуация известна, она началась на прошлой неделе, мы дали поручение Федеральному институту педагогических измерений, разработчикам разобраться в ситуации и при необходимости связаться с коллегами из Свердловской области, выяснить, собственно говоря, что там произошло. Поэтому прежде чем компетентные коллеги дадут какие-то свои комментарии, я бы воздержался от каких-то точечных элементов. Но хотел бы обратить внимание, что контрольно-измерительные материалы в принципе по уровню сложности одинаковые для всех, и тексты, которые были у коллег в Свердловской области, были и в других субъектах Российской Федерации, из которых мы почему-то подобных обращений, жалоб не получаем. Поэтому я не исключаю, что, может быть, имеют место какие-то точечные нюансы, с которыми надо отдельно поработать. Ольга Арсланова: В конкретной школе, скорее всего? Ольга Ярославская: Вы знаете, я бы хотела Игоря поддержать как раз в том, что это же не 80% учеников Свердловской области, а именно одной гимназии. И вот здесь возникает вопрос: может быть, уровень преподавания не был нацелен, педагог не умеет? Отлично, устная речь – это хорошо, но есть определенные программные требования, опять мы говорим о содержательной части преподавания языка. И более того, например, Москва пошла по пути, чтобы такого не возникало у педагогов, таких оплошностей, это педагогическая, я так думаю, оплошность. Я понимаю, что Игорь сейчас не может ответить, идет какое-то разбирательство, но я так по своему директорскому опыту подразумеваю, предполагаю: наши московские педагоги сдают ЕГЭ сами, для того чтобы понять… Юрий Коваленко: …как объяснять. Ольга Ярославская: …как объяснять, структуру… Они сами сдают ЕГЭ, это добровольно, но при этом если у тебя высокий результат ЕГЭ, ты его публикуешь на сайте школы, ты подымаешь свой рейтинг… Юрий Коваленко: …ну а если нет, замалчиваешь. Ольга Ярославская: Ну вы знаете, такого нет. Если даже больше половины публикует, люди имеют право пересдать, сдавать бесконечное количество раз. Юрий Коваленко: А вот дети… Ольга Ярославская: Они пока не сдадут до нужного уровня, учителя, они не выкладывают, зато потом дети говорят: «Ну вот». Юрий Коваленко: Так дети с этой Свердловской области все-таки за счет того, что признают педагога, скажем так, неправильно объяснившим, могут получить эти баллы обратно, или это уже все? Ольга Ярославская: Я думаю, что нет. Это ответственность образовательного учреждения, которое должно было отслеживать ход преподавания и реализацию программы преподавания английского языка. Юрий Коваленко: Но ведь дети не виноваты по сути. Ольга Ярославская: По сути нет, но есть ответственные лица учреждения, которые должны за этим следить. Дети не виноваты, но… Ольга Арсланова: …но дети не поступят. Юрий Коваленко: То есть 80% детей сломали, скажем так, возможность поступления в ВУЗ? Ольга Ярославская: Да, к сожалению… Потом Рособрнадзор пускай принимает меры. Ольга Арсланова: Да, мы еще раз оговоримся, что сейчас расследование продолжается, как принято говорить в таких ситуациях, поэтому никаких выводов мы сделать пока не можем. Игорь Круглинский: Да. Ольга Арсланова: Давайте послушаем наших зрителей. У нас на связи Николай из Рязанской области. Добрый вечер. Зритель: Здравствуйте. Юрий Коваленко: Вы в эфире. Зритель: Спасибо, что вы существуете, очень приятно смотреть вашу передачу. Ольга Арсланова: Спасибо. Зритель: У меня крайне положительное отношение к ЕГЭ. Ребенок сдает один раз, имеет все возможности со своими ЕГЭ подать документы в ВУЗ. Ни родители не волнуются, ни ребенок. А качество ЕГЭ пусть обсуждают специалисты. Спасибо, до свидания. Ольга Арсланова: Спасибо и вам. Юрий Коваленко: Спасибо. Ольга Арсланова: Давайте еще послушаем мнение Ирины из Москвы. Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Да, я тоже хотела бы как раз продолжить предыдущую тему по поводу составления КИМов. У нас же в образовании принят Федеральный образовательный государственный стандарт. Хотелось бы, чтобы и ЕГЭ придерживалось Федерального образовательного государственного стандарта при составлении вот этих КИМов. Если ребенок успешно может пройти школьную программа, значит, он успешно пройдет и вузовскую программу, давайте как-то придерживаться при составлении ЕГЭ, чтобы это была школьная программа. И вот еще я как мама… У меня, конечно, тоже все положительно, я за ЕГЭ, это хороший, нормальный экзамен, у меня старший ребенок сдал очень успешно, он прошел во все ВУЗы, но мы готовились 2 года с репетиторами, хотя он учился в профильной школе в профильных классах, все равно пришлось готовиться с репетиторами. Поэтому хотелось бы, чтобы это было… Он успешно сейчас проходит ВУЗ МГУ мехмат, успешно, на пятерки сдает, но вот как-то если ребенок проходит школьную программу, он успешно усваивает и вузовскую. Давайте как-то тогда в ЕГЭ придерживаться при составлении школьных программ. И еще вот такой вопрос: почему школьники Москвы должны ездить по разным школам? Иногда эта школа находится очень далеко от дома, а у нас уже в 7 утра, вы знаете, затруднено движение по всем вот этим нашим магистралям, в 7 утра уже пробки наблюдаются, дети переживают, как они доедут, им надо вставать еще раньше, в 6 утра, представляете, чтобы доехать до школы. У нас и так уже защищенные идут эти флеш-носители, в аудиториях стоят камеры – зачем еще куда-то на другой конец Москвы отправлять ребенка? Спасибо. Ольга Арсланова: Спасибо большое. Тут сразу несколько проблем, все по очереди их постараемся обсудить. Давайте начнем с репетиторов. Об этом многие наши зрители пишут. Вот, например: «Чтобы сдать ЕГЭ, нужно не в школу ходить, а к репетитору. Сами учителя говорят: «Если ваш ребенок не понимает, нанимайте репетитора». В итоге все нанимают, судя по всему. Где результат учителей? Результат хорошей сдачи – это насколько родители смогут заплатить репетитору». Сдать ЕГЭ без репетитора довольно сложно… Юрий Коваленко: Миф или реальность? Ольга Арсланова: Об этом говорят очень многие наши зрители по крайней мере. Игорь Круглинский: Давайте несколько тезисов. Мне кажется, если учитель говорит детям, которых он сам учит, что если они не понимают, пусть идут к репетиторам… Ольга Арсланова: …или ко мне после занятий… Игорь Круглинский: Да, возможно, вопрос и проблема не в ЕГЭ, а в чем-то другом. Дальше: мы очень часто встречаемся со стобалльниками и разговариваем с ними в довольно неформальной обстановке, спрашиваем ребят, кто занимался с репетитором, чтобы они поделились своим опытом, кто по каким книжкам занимался. Так вот только единицы из них говорят о том, что они занимались с репетитором. Взять хотя бы последний случай того молодого человека, о котором Ольга сегодня уже упоминала, который набрал 400 баллов. Первое его интервью, которое он дал, если посмотреть, он говорит, что он учился сам, ему хватало тех знаний, которые он получал в школе, и только по одному предмету на один месяц он нанимал себе репетитора. Здесь надо четко отслеживать, это связано с первым вопросом по Федеральным государственным образовательным стандартам. Все контрольно-измерительные материалы разрабатываются четко в соответствии с ФГОСом. Только не надо забывать, что у нас есть разная программа: есть обычная, а есть углубленная. То есть кто-то может изучать математику 4 часа в неделю, а кто-то может 6, а может быть, и 8. Соответственно, конечно, те ребята, которые изучают математику в объеме 8 часов, могут справиться с гораздо большим количеством обычных и сложных заданий, чем те, которые изучают математику в гуманитарных классах 3-4 часа. Конечно, выбирая профиль, если ты изучаешь математику небольшое количество часов, наверное, тебе не стоит поступать в ведущие инженерные ВУЗы, как сейчас говорили, физмат МГУ, это очень серьезный уровень. Для этого, конечно, недостаточно маленького объема 3-4 часов изучения математики. Юрий Коваленко: Либо самостоятельные занятия надо какие-то… Игорь Круглинский: Либо самостоятельно, либо профильный класс, в котором изучают математику на нужном уровне. Ольга Арсланова: Как в вашей школе с этим? Ольга Ярославская: Вот смотрите, здесь на самом деле я все равно хочу вернуться на раннюю профилизацию. Действительно, без репетиторов не обойтись, я сейчас скажу крамольную вещь, не обойтись, если маршрут ребенка меняется по ходу, если мы сначала, до 9 класса были в филологическом классе, потом мы поступили в 10-м в естественно-научный, стали химию с биологией изучать углубленно, а в 11 классе мы вдруг решили поступить на мехмат МГУ. Так не бывает, вот так не бывает, и нам нужны хорошие результаты по ЕГЭ, которые на бюджет еще, там задача такая. Чудес не бывает. Мы говорим о чем? Мы говорим о том, что чем раньше предпрофиль начинает работать… В Москве работает система инженерных классов, медицинских классов, кадетских классов, академических классов, Курчатовские проекты – это все определенные уровни профиля. Юрий Коваленко: То есть права на ошибку у ребенка в принципе не должно быть? Ольга Ярославская: Нет, оно есть. Пожалуйста, оно есть, 9 класс, первый выбор ребята осуществляют в 9 классе, он так же проходит в таком же формате, они так же сдают ОГЭ, он называется ОГЭ, вообще-то ЕГЭ, все равно ЕГЭ, только за 9 класс. И у ребят тогда 10 класс только профильный, нет другого, ребенок все равно стоит перед выбором, «мне надо определяться, я по крайней мере гуманитарий или я технарь», хотя бы такими двумя мазками. Для этого существует масса совершенно… И в школах психологи… Мы, например, в нашей школе сами делаем эту дорожную карту, причем первую мы делаем в 5 классе, она очень смешная, но мы ее делаем, там в основном родительское мнение учитывается, к сожалению. Я как директор, как практик могу сказать, что очень много ребят выбирают профессию не потому, что им так хочется, а потому что так мама сказала. И вот здесь мы получаем всегда проблему, потому что если ребенку не хочется, если в 10 классе не возникает мотивация, когда нам нужно решать задания уровня С, чтобы получить 100 баллов, а мотивации нет, а просто хочет мама, тогда репетитор. Ольга Арсланова: Тогда мама за репетитора и платит. Ольга Ярославская: Да, совершенно верно. Если ребенок мотивирован, четко понимает свою цель, движется к этому, здесь проблем не возникает. Всегда как директор каждому своему стобалльнику я звоню родителям и говорю всегда, потому что у нас есть система стимулирования, поощрения педагогов, которые готовят учеников, это заложено в нашей системе оплаты труда. Для того чтобы не тратить деньги просто так, я обязательно звоню родителям и спрашиваю: «Скажите, пожалуйста, какова, на мой взгляд, роль педагога в подготовке вашего стобалльника, или вы сидели на репетиторах?» Нормальный вопрос директора школы. И я в основном всегда получаю ответ, что хватило школьных знаний. Ольга Арсланова: Отлично. По поводу школ. Сейчас же обсуждается инициатива кого-то из законодателей оставить детей в той же школе, в родной школе сдавать экзамен. Как вы к ней относитесь? Игорь Круглинский: По действующим на сегодняшний день правилам, места расположения пунктов проведения экзамена определяются субъектом Российской Федерации исходя из в первую очередь удобства транспортной доставки. Действительно, такая инициатива была, была она от коллег из Совета Федерации, чтобы сдавать экзамен в своей школе. Этот вопрос мы, безусловно, будем прорабатывать, но первое, что сразу же приходит на ум, – это возможная стоимость и затраты, которые понесет региональный бюджет в связи с возможностью принятия такого решения. Потому что на сегодняшний день пункт проведения экзамена должна быть оборудован рамками металлоискателей, системой видеонаблюдения. Должны быть привлечены к проведению экзамена организаторы, которые прошли соответствующее обучение, которые понимают, как должен проходить экзамен, а все это влечет за собой определенный набор затрат. И если брать Москву, в которой наверняка все школы и так оснащены системой видеонаблюдения, здесь затрат не будет, то в других субъектах системами видеонаблюдения в основном оснащены именно пункты проведения ЕГЭ, в остальных школах камеры стоят, может быть, на входе, может быть, где-то в коридорах. То есть этот вопрос имеет место быть, но его необходимо очень грамотно прорабатывать, советоваться с коллегами из субъектов, чтобы это не повлекло за собой никаких дополнительных материальных затрат на бюджеты субъектов. Ольга Арсланова: Но согласитесь, в своей школе сдавать приятнее, меньше стресса. Ольга Ярославская: Это понятно, но я как директор могу сказать: сколько же я потом парты оттирать буду от всех шпаргалок? Из каких мест я все это буду доставать? Ольга Арсланова: Лучше пускай другие. Ольга Ярославская: Слушайте, вы понимаете, ребята… Ничего не меняется, дети такие же, какие мы были детьми, и так далее, все так же пишут шпаргалки, хотя все понимают, что если мы шпаргалку достанем, нас удалят с ЕГЭ. Но тем не менее я со своими ребятами разговариваю, спрашиваю: «Шпаргалки пишите?» – «Пишем». – «Зачем пишите? Все равно не достанете». Юрий Коваленко: Чтобы запомнить. Ольга Ярославская: Да, чтобы запомнить. А здесь вы будете подвергать детей искушению, они будут их прятать, прятать где-нибудь в своем родном туалете и так далее. Нам зачем? Есть правила, они четко обозначены. Школы в основном все типовые, я не могу сказать за Российскую Федерацию, не готова, не имею такого опыта. Москва четко распределяет логистику, транспортную доступность по своим районам и микрорайонам: мы идем в соседнюю школу, соседняя школа идет к нам. Юрий Коваленко: Ведь так же можно предварительно перед экзаменом договориться: «Мы оставим там, а вы оставьте там, пожалуйста». Ольга Ярославская: Невозможно, потому что все помещения опечатываются, для этого целая процедура, в школу нет доступа, так не бывает. И ребята не знают ту аудиторию… Вы просто не понимаете механизм. Ребята узнают, в какой аудитории они пишут, только когда они уже вошли на пункт приема экзамена, им зачитывает эксперт, в какую аудиторию они идут, они не знают этого. Более того, эксперты не знают, в какой аудитории они будут сегодня работать. Юрий Коваленко: Но эти меры прямо абсолютно на 100% избавляют от возможности воспользоваться шпаргалкой либо каким-то образом получить знания незаконно, скажем так? Ольга Ярославская: Слушайте, удаление с экзамена – это серьезное… Не просто удаление, а лишение возможности ребенка в этом году получить аттестат – это серьезное наказание, а нарушение с точки зрения эксперта, если подсказал, – уголовная ответственность существует за это. Юрий Коваленко: Но какие-то технические новинки наверняка дети стали использовать с развитием прогресса. Ольга Ярославская: Слушайте, сейчас я могу сказать… Спасибо за вопрос. Ребята сейчас говорят московские, мои выпускники: «Ну что за каменный век? Почему на бумажке? Давайте на гаджетах, выдайте нам планшеты, мы то же самое напишем на планшетах». Ребята вперед думают, им уже неинтересны бумажки, это правда. Я думаю, что пройдет немного времени, несколько, может быть, лет, и действительно они будут сдавать экзамены просто на планшете. Я думаю, что к этому придет. Прогресс нельзя остановить. Ольга Арсланова: Давайте послушаем Людмилу из Астрахани, она сейчас в прямом эфире. Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. У меня, знаете, такой же вопрос, как вот у родительницы был, что мы живем в одной школе, а экзамен едем сдавать в другую школу. Получилось так, что я в этом году была наблюдателем… Ольга Арсланова: Что вы увидели? Зритель: Даже я, наблюдатель, ехала в очень далекую школу. Когда я беседовала с детьми, спрашивали, из какой они школы, они мне говорили, что они с Трусовской стороны, а ехали они на Бабайку, это час с лишним добираться ребенку с пересадками. Это настолько неудобно, они приезжали невыспавшиеся, с глазами испуганными, что они опоздают. Во-первых, транспорт у нас очень плохо ходит, пробки на дорогах. И еще, так как я была наблюдателем в этом году, вы знаете, у нас есть дети с ОВЗ, ЗПР, которым дают дополнительное время, 1.5 часа. Я считаю, что надо это время убрать, потому что одного ребенка я выводила из аудитории 40 раз, он просто ходил от безделья, ему скучно. Почему им не оставить такое же время, как и остальным детям, чтобы этих хождений не было? Ольга Арсланова: Спасибо. Можно что-то ответить? Игорь Круглинский: Можно одну реплику еще, что касается доставки ребят? Мы почему-то все, взрослые, очень быстро забываем о собственном опыте, который у нас был со сдачей экзамена. Можно брать себя. Я, например, для того чтобы сдать экзамены в ВУЗ, вынужден был из другого года 9 раз приезжать в Москву, поступая в 3 ВУЗа, и в каждом ВУЗе по 3 раза сдавать экзамены. Речь шла не о том, час или два я трачу на дорогу, в одну сторону 4 часа, в другую сторону 4 часа, и так 9 раз. Все почему-то очень быстро забывают, нам сейчас уже кажется, что если ребят доставляют до школы, они ездят на 3 экзамена час или более, это уже какой-то очень серьезный временной интервал. Действительно, может быть, в отдельных случаях стоит пересмотреть транспортную схему доставки, но насколько я понимаю, коллеги из субъектов Российской Федерации к этому давно уже подходят очень грамотно, маршруты эти стараются максимально делать выверенными, чтобы не получать от детей апелляцию по процедуре, чтобы не получать претензии от родителей. Ведь все заинтересованы в том, чтобы экзамены проходили максимально гладко. И еще одну реплику по поводу ребят с ОВЗ. У нас наблюдается такая тенденция, что каждый год количество ребят с ограниченными возможностями здоровья, которые выбирают для сдачи именно Единый государственный экзамен, увеличивается, то есть возрастает доверие со стороны этой категории людей к самой процедуре ЕГЭ и возможности потом использовать ее для поступления в ВУЗы. По поводу тех условий, которые создаются для ребят с ОВЗ, есть специальная психолого-медико-педагогическая комиссия, Министерство просвещения в данное время готовит новое положение по этой комиссии, которое будет предполагать в себе указание уже в самом заключении тех условий, которые необходимо создать человеку, для того чтобы он сдавал экзамен в комфортной обстановке, в той обстановке, в которой он привык обучаться. И если человеку надо 1.5 часа, то комиссия ему напишет эти 1.5 часа; если комиссия придет к выводу, что 1.5 часа для данной категории заболевания не нужны, тогда, соответственно, эти условия не будут реализовываться. Ольга Ярославская: Есть же формы и на дому. Игорь Круглинский: Да. Ольга Арсланова: Вы сказали о том, как поступали в московский ВУЗ. Вопрос от наших зрителей: «Не способствует ли ЕГЭ оттоку выпускников из собственных регионов?» – потому что появляется возможность при хороших результатах подать документы в московские ВУЗы, в основном все хотят учиться там. Игорь Круглинский: Здесь тоже давайте понимать, что все не могут поступить в московские ВУЗы даже при желании… Ольга Арсланова: Но проходной балл существует. Игорь Круглинский: Особенно ребята из субъектов, которые не готовы идти на платную форму обучения, все хотят поступить на бюджет. Ольга Арсланова: Конечно. Игорь Круглинский: Количество бюджетных мест очень жестко ограничено, возможности предоставления общежитий у ВУЗов тоже есть. Говоря с коллегами из субъектов, с министрами образования, с людьми, которые занимаются ЕГЭ, никто не обозначал такую проблему и не ставил ее во главу угла. Потому что, безусловно, всем обидно терять наиболее перспективных молодых людей, которые уезжают учиться в московские ВУЗы. Но с другой стороны, все понимают, что именно в конкретных университетах, это необязательно могут быть московские ВУЗы, есть большое количество абитуриентов, которые ездят поступать в ВУЗы Новосибирска, Республики Татарстан, то есть в сильные ВУЗы, понимая, что только там могут получить именно то образование, продолжить свою деятельность, связанную с наукой. Разве это плохо? Но большая часть из ребят и возвращается в том числе в субъекты, потому что понимают, что там их родственники, там им комфортно, именно там они пытаются найти работу по тем специальностям, которые получают в других городах. Ольга Ярославская: А я бы хотела здесь… Вот вы проговорили про выпускников всей России, а я бы тут хотела за наших выпускников, москвичей… Вот представляете, московский выпускник конкурирует со всей Россией. Ольга Арсланова: Получается, что так, да. Ольга Ярославская: Да. Юрий Коваленко: Это здоровая конкуренция. Ольга Ярославская: Он конкурирует, да. Это не очень здоровая конкуренция, если мы возьмем… Ольга Арсланова: А у него есть какой-то приоритет? Ольга Ярославская: Сколько сдавало? У нас 56 тысяч в Москве сдавало, а во всей России? Игорь Круглинский: 640 тысяч, если говорить о выпускниках. Ольга Ярославская: 640. Какая же здесь честная конкуренция? А все хотят в Москву. Ольга Арсланова: А есть какая-то негласная, не знаю, квота для москвичей? Юрий Коваленко: Поблажки. Ольга Ярославская: Нет, почему? Какие же? У нас поблажка только одна – ГТО: пожалуйста, сдайте ГТО и получите. Ольга Арсланова: Таким образом получается, что требования для московских ВУЗов из-за повышенного спроса постоянно будут расти, то есть поступить туда будет сложнее в итоге всем. Ольга Ярославская: Единственная, я так понимаю, поблажка для московских выпускников может быть создана самим ВУЗом, если ВУЗы проводят внутренние олимпиады. Есть такая история, что не каждый… Но опять же она проводится не для московских школьников, она проводится для всей России, пожалуйста. Но вы приедете откуда-то в московский ВУЗ на олимпиаду? Если вы ее победите, пожалуйста, вы… Но в этом плане москвичам это более доступно, только это. Но это никак не добавляет ни баллов московскому выпускнику, никак. Поэтому мы конкурируем, к сожалению, со всей Россией. И второе, что я бы хотела сказать, – конечно, надо подумать, как бы москвичам надо прибавить баллов. Ольга Арсланова: За то, что они в Москве родились? Да вы что? Юрий Коваленко: Хотя бы за то, что москвичи. Ольга Ярославская: Нет, потому что они конкурируют со всей остальной Россией. Ольга Арсланова: А ваши, кстати, выпускники… Ольга Ярославская: Мы это обсуждали, простите, я являюсь заместителем руководителя Комиссии по образованию в Московской городской Думе, мы на самом деле эту проблему обсуждали на комиссии Московской городской Думы, что мы посмотрели, сколько московских, эту конкуренцию, процентное отношение, мы это даже рассматривали на уровне Думы. Потому что действительно мы считаем, что права наших… Юрий Коваленко: Может быть, подтягивать все остальные ВУЗы до уровня московских? Потому что удалось стандартизировать систему среднего образования, мы выравняли примерно по профильным классам, по непрофильным классам систему, скажем так, оценки знаний. Может быть, такую же систему сделать и с ВУЗами? Ольга Арсланова: Ну а какие проблемы? Если брать 100 лучших ВУЗов мира, там только, по-моему, одни московский… Юрий Коваленко: И петербургский уже… Ольга Арсланова: Да, и петербургский, я не знаю, в Сибири сильные ВУЗы. Юрий Коваленко: Томск, по-моему. Ольга Ярославская: Я не готова сказать про высшую школу… Ольга Арсланова: Поэтому, наверное, они сильные. Ольга Ярославская: Я бы знаете что еще хотела сказать? Может быть, регионы возьмут это на заметку. Никто не отменяет отсроченные трудовые договора, никто не отменяет до сих пор систему квотирования, я правильно говорю? Это о том, что… Опять же в московском образовании четко выработана система: школа – ВУЗ – предприятие. Если ученик четко направлен, опять же, участвует в олимпиадах предметных профильных, он участвует в JuniorSkills, WorldSkills, он побеждает, и предприятие в нем заинтересовано, один из моих учеников в прошлом году получил отсроченный договор. Что это значит? Это значит, что он ученик еще 10 класса, но предприятие «Росатома» уже дало ему сертификат о том, что после того, как он закончит определенный ВУЗ, они готовы взять его на работу. Понятно, что… Юрий Коваленко: Это он один такой человек? Ольга Ярославская: В моей школе был такой один, но вы поймите, это неважно, в какой школ сколько, есть такая… Ольга Арсланова: Главное, что этот инструмент существует. Ольга Ярославская: Главное, что этот инструмент есть. Ольга Арсланова: А кстати, ваши выпускники, какая у них «поступаемость» в ВУЗы на бюджетные места? Ольга Ярославская: Вы знаете, честно говоря, очень тяжело… Мы же не знаем… Я могу говорить только про свою школу, я не знаю, как поступают учащиеся других школ. И тут в Интернете случайно обнаружила такой рейтинг, когда как раз, как вы говорите, «поступаемость» учеников на бюджетные места… Ольга Арсланова: Я не знаю, как это называется. Ольга Ярославская: Так и называется – поступаемость учеников на бюджетные места. 300 школ выбрано, в 300 школ мы вошли. Ольга Арсланова: Отлично. Давайте послушаем наших зрителей. У нас Красноярск на связи, Татьяна. Здравствуйте, Татьяна. Зритель: Здравствуйте. Вот я тоже хочу вернуться к вопросу об экзамене по ЕГЭ. Вообще меня просто поразило до глубины души то, что говорит Ольга: дети неправильно сдали экзамены, дети не виноваты, ну да, надо проверить школу, нужно, чтобы Роспотребнадзор, в Свердловской области родители пишут жалобы. А вот этот год нам что делать с детьми? Мне сейчас куда этого ребенка? Если это мальчик, значит, он пойдет в армию, если это девочка, мне надо, значит, отдавать ее платно учиться. Я одна воспитываю двоих детей, мы рассчитывали четко на бюджет попасть, потому что у нее высокие баллы очень по литературе и высокий балл достаточно… Мы набрали 85 баллов по английскому, она пришла… Мы рассчитывали, что там 95-96 будет. Занималась с репетитором не то что год-два, класса с 6-7, наверное, мы ходили. И репетитор у нас был человек, который почти 40 лет проработал на кафедре иняза в одном из ВУЗов нашего города. Вот сейчас как это будет? И еще вопрос: скажите, пожалуйста, а вот какая тема была по английскому в московских ваших школах? Потому что там несопоставимой по сложности была тема, насколько я знаю. Ольга Арсланова: Спасибо. Есть у нас ответ на этот вопрос? Игорь Круглинский: Что касается ответа по темам, я не готов сказать. Я еще раз повторю тот тезис, который говорил: давайте, может быть, сейчас профессионалы с этим вопросом разберутся, и потом мы какой-то комментарий дадим. Что касается человека, который не сдал экзамен, если уйти от ситуации с английским языком, давайте посмотрим в обычной жизни. Ты не сдал экзамен, такое бывает, потому что не бывает, что все сдают экзамены, количество бюджетных мест меньше, чем количество выпускников. Поэтому в любом случае здесь надо выбирать соответствующую образовательную траекторию, подойти к этому максимально спокойно: либо это платные услуги, если на это нет возможности, может быть, рассмотреть систему СПО, по итогам которой возможно поступить в ВУЗ, возможно, даже на сокращенную программу, то есть ребенок не потеряет здесь время. Главное здесь очень взвешенно подойти, не нервничать и выбрать именно ту оптимальную траекторию, которая может подойти для данного конкретного ребенка. Ольга Арсланова: А вот удачная траектория, нам пришло письмо на наш портал: «Мы довольны ЕГЭ, сын сдал на 270 баллов, математический профиль, физика. Репетиторов не было, только школа, но лучшая в нашем районе, гимназия. Учился всегда хорошо, с удовольствием, закончил с золотой медалью, учится на аэрокосмическом факультете на целевом наборе, стипендия почти 20 тысяч, после 1 курса купил себе машину…» В общем, какая-то сказочная история. Ольга Ярославская: Нет-нет. Ольга Арсланова: Это сообщение из Перми. То есть все думали, наверное, Москва, – нет, это не Москва, это Пермь. Ольга Ярославская: Целевой набор. Юрий Коваленко: А что это, можете рассказать подробнее? Ольга Ярославская: Целевой набор – это когда предприятие дает направление в ВУЗ и говорит: «Сделайте нам этого специалиста, подготовьте, мы возьмем его на работу, он идет к нам». Юрий Коваленко: Это должно быть очень крупное предприятие, которое может планировать свой бизнес как минимум на 5-6 лет, учитывая бакалавриат и магистратуру. Таких предприятий не так много у нас в России. Ольга Ярославская: Ну как правило это… Тем не менее, вы знаете, охота… Плохо, сейчас будете меня критиковать, но охота за головами уже идет на уровне предприятий, особенно наукоемких предприятий. Они уже отслеживают наших выпускников, они отслеживают ребят по олимпиадам. Почему предметные олимпиады так важны и мы заинтересованы, чтобы любой ученик участвовал в предметной олимпиаде хотя бы на муниципальном уровне? Потому что это тот первый фильтр, который говорит о ребенке, он наукоемкий, он в науку, он про это? Хорошо, он не про это, есть WorldSkills, JuniorSkills. Значит, он не про это, но у него все хорошо с узкой специализацией, он руками отлично работает и головой – тоже, пожалуйста, эта категория детей. Есть еще одна категория, проектная деятельность ребят, где они тоже могут заниматься метапредметом, не узким предметом, как мы до этого говорили, а метапредметом. И сейчас если мы говорим об образовании, все это заложено в учебных планах, в учебниках, в электронных версиях учебников, во ФГОСах, да, Игорь? Это и есть. Если мы откроем ФГОС, первое, что там написано, на первом месте стоят личностные результаты ребенка, не предметные, личностные. На втором месте – метапредметные, предметные результаты только на третьем, а мы все уже работаем по ФГОСу. Юрий Коваленко: А вот, кстати, есть ли какая-то идеологический либо, может быть, метафизический показатель, как окончание совершенствования ЕГЭ? Где его идеальное решение? Ольга Арсланова: Интересный вопрос. Ольга Ярославская: Мне тоже. Игорь Круглинский: Вы знаете, я попробую несколькими тезисами ответить на ваш вопрос. В настоящее время мы обсуждаем в том числе и с представителями Департамента образования города Москвы очень активно концепцию экзамена «2030» 2030 года. У нас уже были коллеги из различных международных ассоциаций, у которых есть свое видение, мы обменялись, очень хорошо, что тот путь, который мы наметили для себя, и тот, о котором говорили коллеги, мы идем примерно одинаково. В августе у нас будет большая конференция в Бурятии, где будут также присутствовать ведущие международные эксперты, где мы будем продолжать обсуждать концепцию экзамена. Но это касается содержания экзамена, то есть это очень важный вопрос, к которому мы уже хотим подойти сейчас и сейчас хотя бы обозначить какие-то общие контуры. Что касается технологии проведения экзамена, здесь мы все понимаем: сколько будут пытаться нечестным способом получить результаты, столько мы будем пытаться совершенствовать процедуру, чтобы быть на шаг впереди тех людей, которые хотят нечестным способом так или иначе получить высокий результат. Юрий Коваленко: То есть ввели, появились эти микронаушники, в школах начали ставить глушилки; появился какой-то способ передачи информации, тут же объективно и адекватно реагируют на это? Ольга Ярославская: Да, безусловно. Появились возможности несанкционированного доступа уже во время экзамена к материалам, на следующий год у нас будет апробация, мы будем материалы доставлять по сети Интернет в несколько пунктов, то есть в несколько субъектов уже не диски шифрованные, а за полчаса до экзамена будет сваливаться по сети Интернет конверт с экзаменационными задания. Также мы апробируем процедуру сканирования материалов непосредственно в аудиториях, то есть когда ребенок сдал экзамен, его бланки тут же отсканировали. Ольга Арсланова: Продолжаем общаться с нашими зрителями. У нас Нина на связи из Москвы. Нина, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Вы знаете, я, может быть, немножко смогу помочь тем детям из английской гимназии. Вот когда выступала комиссия с оценкой сочинений, они стали говорить, что заданная тема не раскрыта, раскрыта только частично тема, которая должна в начале (название) или в конце. Но дело в том, что сочинение и эссе – это не одно и то же, требования к эссе совсем другие. Там важна свободна форма выбора изложения своих мыслей, яркость, оригинальность, красочность. Мне кажется, надо пересмотреть, они перемудрили в этой комиссии с оценкой этих сочинений. Этот класс не виноват, как там девочка сказала, она свободно говорит по-английски. И сразу как-то учитель виноват, школа виновата. Мне кажется, что вот немножко перемудрила эта комиссия. Вы извините, мне неудобно говорить, потому что я слышу эхо. Ольга Арсланова: Да, спасибо, Нина. Вы преподаватель, я правильно понимаю? Зритель: Да, русский язык и литература. Ольга Арсланова: Спасибо. Зритель: И я хотела сказать по поводу отношения к ЕГЭ. Так как у меня большой стаж, я хочу сказать, что эта форма при всех своих недостатках гораздо лучше, чем прежняя форма сдачи экзаменов. Во-первых, учитель не отвечает за то, как проводится ЕГЭ, мы не придумываем вот эти прослушки, снимание дверей у туалета, снимание одежды ребенка, если прозвенел какой-то звонок, то есть за вот это вот унижение ребенка, унижение его личности отвечает совершенно другая организация. Дело в том, что когда мне, например, пришлось дежурить на ЕГЭ, мы вышли в коридор, нам сказали сидеть только в одном кабинете, никуда не уходить. И мы вышли все-таки, тяжело сидеть несколько часов, прошли до середины коридора, и нас вернули, сказали, что дальше нельзя. Вот это не от нас зависит, не от учителя. А что дает ЕГЭ? Во-первых, дети хотя бы несколько предметов знают хорошо, они серьезно к нему готовятся, не то что раньше: «А, спишу, подскажут». И действительно. Во-вторых, он сдают экзамен только один раз. Раньше мы сдавали в школе, потом в ВУЗе, а в провинции вообще пока они соберут свои копеечки и отправят ребенка сдавать экзамен в ВУЗ, а он вдруг не прошел – и бюджет семьи лопается, и ребенок ни туда ни сюда. Единственное, что хотят ввести сочинение, – это очень хорошо, потому что дети должны читать. А остальное в целом хорошо. Кто сейчас говорит: «А, это ЕГЭ, не включили то произведение, другое произведение», – это неправда. Я помню, я только что задала школьникам стихотворение К.М. Симонова (это был 5 класс, не 10 и не 11), прихожу домой, включаю как раз вашу, одну из самых любимых программ, и слышу, что наши члены одной из групп в Госдуме начинают с пафосом обличать ЕГЭ и говорить, что даже Симонова исключили. То есть все говорится наобум. Ольга Арсланова: Понятно. Зритель: Я думаю, что одна из причин в том, что очень личностно, когда сдается экзамен, здесь очень важно личное отношение к ученику. Если ученик или его родители в чем-то не нравятся, то можно сильно навредить ребенку. А здесь он сдает тест, он показывает, знает он или не знает. Помните, может быть, старая юмореска такая у Райкина была: «Какое у него образование?» – «10 классов». – «А, пиши: значит, ничего не знает». Ольга Арсланова: Спасибо вам большое. Юрий Коваленко: Спасибо. Ольга Арсланова: Вот смотрите, действительно очень удобно хотя бы то, что экзамен один и то, что все равны перед лицом потом проверяющего компьютера. Как вам кажется, почему тогда вот такое негативное отношение у россиян к ЕГЭ? Если верить данным опроса ВЦИОМ, почти 80% считают, что знания стали хуже, что на тест натаскивают исключительно. Ольга Ярославская: Потому что мы опрашиваем людей, которые сами ЕГЭ не сдавали. Ольга Арсланова: Понятно. Ольга Ярославская: И эта Баба-яга всем очень страшна, вот и все. Мы это не знаем, для родителей это неведомо, я сам это не проходил, поэтому это, наверное, плохо. А мы же только что сказали, когда мы выпускников, ребят опрашиваем, они говорят: «А как можно по-другому? Все нормально». И Игорь это подтверждает, и количество, динамика уменьшения жалоб это подтверждает. Но, кстати, как школа готовит детей, родителей, чтобы не было вот этого… Это тоже очень важно. Мы, например, каждому одиннадцатикласснику выдает брошюрку, называется «Памятка выпускнику», где написано, что нужно и как делать. В общем, и памятник тоже можно… Просто общие-общие сведения: как надо дать ребенку выспаться, чем его надо накормить, какие хорошие слова ему надо сказать. Вы знаете, это тоже нужно родителям знать, чтобы не стояли они с этими вожжами над ними. И особо тревожным родителям я предлагаю проехать в московский Центр качества образования и самому сдать ЕГЭ. Юрий Коваленко: То есть попробовать это на вкус. Ольга Ярославская: Мы с вами все, любой человек, любой россиян может пойти, записаться и сдать ЕГЭ, попробовать, что это такое, по любому предмету какому хотите. Понятно, что навряд ли вы 100 баллов наберете, хотя, может быть, и да, по литературе, если вы журналист, по истории, если вы связаны с историей. Но в любом случае вы поймете опять же форму, что это такое, это форма сбора данных, не более того. Юрий Коваленко: Кстати, наши телезрители отмечают, что качество снизилось из-за того, что появилось больше специалистов узкого профиля. А если человек идет в класс, предположим, с естественными науками, у него будет, скажем так, провал по литературе либо по истории. Возможно ли такое, что современная система образования готовит специалистов к конкретной работе, минуя общую эрудированность и общую образованность? Игорь Круглинский: При этом никто не отменяет в старшей школе занятия по всем остальным предметам. У нас по-прежнему есть и литература, есть и математика, физика, обществознание. То есть мы, наоборот, идем по пути и сохраняем, чтобы выпускник приобретал максимум компетенций и был подготовлен по максимальному набору предметов. То, что идет профилизация, мне кажется, это естественный процесс, потому что ты поступаешь в ВУЗ на какую-то конкретную специальность, ты должен быть готов к освоению программы, которую ВУЗ тебе предлагает. Но мы не отказываемся в старшей школе от всех остальных предметов, хотя такие дискуссии несколько лет назад еще были, чтобы оставить только те предметы в старшей школе, по которым ты планируешь поступать в ВУЗ. Мы по этому пути пока не идем. Ольга Арсланова: Памятка выпускникам и их родителям существует? Какие советы вы можете дать тем, кто только готовится к ЕГЭ в следующем году? На что обратить внимание? Какие есть нюансы, о которых мы как люди, не сдававшие ЕГЭ, наверное, не знаем? Игорь Круглинский: В следующем году правила для ребят, касающиеся проведения экзамена, не изменятся. Основное, наверное, то, что необходимо осваивать школьную программу, посещать все занятия в школе, заниматься по тем предметам, по которым ты планируешь сдавать ЕГЭ. И основной совет, я соглашусь с Ольгой, все-таки не к ребятам, а к родителям. Потому что надо как-то слушать ребенка, смотреть, к чему у него склонность, к техническим или гуманитарным наукам, не требовать от него сверхзнаний и сверхспособностей, если в предыдущее время он этого не демонстрировал. Не стоит ребенка пугать своими повышенными ожиданиями. Всегда можно действительно пройти, в Москве есть Центр качества образования, в субъектах есть региональные центры оценки качества образования, где можно взять и пройти тест, пройти Единый государственный экзамен, и станет понятно, на сколько ты можешь его решить в текущий момент времени. Мы проводим всероссийские акции «ЕГЭ с родителями», где каждый родитель может записаться и прийти в обозначенный пункт проведения и сдать экзамен, для того чтобы самому ознакомиться с этой процедурой. Мне кажется, родитель, который сам пройдет через это процедуру, будет уже лучше настроен и сможет адекватнее объяснить ребенку, адекватнее себя вести по отношению к нему в ходе подготовки к экзамену. Ольга Арсланова: Вы что можете добавить? Ольга Ярославская: Мне кажется, что корень тревожности родителей лежит вообще в законе об образовании. Потому что закон об образовании четко говорит, что ответственность за образование ребенка несет не школа, а несет семья. А готова ли семья нести эту ответственность (вместе со школой)? И вот эта тревожность, наверное… Если я сам про ЕГЭ не понимаю и сам не сдаю, у меня опыта такого нет, школа делает для меня что-то непонятное, это точно плохо. А готов ли я встать рядом с ребенком и вот эту тяготу (как он считает) ЕГЭ пройти вместе как путь? Лучше сетовать, легче ругать, у нас есть такая категория, к сожалению, нежели чем вникнуть и помочь. Юрий Коваленко: Стандартная ситуация: отучился ты 10 лет, а теперь давай, сходи, сдай экзамен, а потом посмотрим, с двойкой домой не приходи, – в принципе примерно такая ситуация. Ольга Ярославская: Ну да. И я бы хотела еще, конечно, как доктор школы уже сказать, что если ребенок не прогуливает школу – Игорь, вы мягко сказали про «посещает» – если он даже не выполняет домашние задания, потому что домашние задания являются спорным вопросом, нужны они или нет, но он входит в школу не тусоваться, а учиться и внимательно слушать, он ЕГЭ даст 100%. На какую оценку, я не могу сказать, зависит от особенностей, но если он не прогульщик, если он в школе учится, 100% он сдаст ЕГЭ. Ольга Арсланова: Отличный финал для нашей беседы, я считаю. Спасибо большое. У нас в студии были директор московской школы №1298 «Профиль Куркино», депутат Московской городской Думы Ольга Ярославская, начальник Управления оценки качества общего образования Рособрнадзора Игорь Круглинский. Мы обсуждали Единый госэкзамен. Спасибо большое. Юрий Коваленко: Спасибо. Ольга Ярославская: Спасибо. Игорь Круглинский: Спасибо.