Иван Князев: Здесь у нас тоже не все так гладко. Катастрофически, я бы сказал, не хватает лекарств для онкобольных, представители трех десятков благотворительных организаций направили открытое письмо президенту. Из медучреждений исчезли базовые лекарства, которые используются для основной терапии наиболее распространенных заболеваний, сообщают авторы письма. Тамара Шорникова: Что привело к дефициту? И главное, как обезопасить людей, для которых терапия является вопросом жизни и смерти? Если вы или ваши родственники уже столкнулись с этой проблемой, позвоните к нам в эфир. Мы поговорим с экспертами. Елена Грачева, член правления благотворительного фонда AdVita. Иван Князев: Здравствуйте, Елена. Обрисуйте нам ситуацию. Мы сказали, что вот уже катастрофически не хватает, – так ли это на самом деле? Елена Грачева: Здравствуйте. Да, мы сознательно употребили слово «катастрофа». Проблемы с российскими препаратами, нероссийскими базовыми препаратами для лечения онкологических заболеваний возникли не вчера. По сути дела уже к середине 2019 года большинство больничных аукционов не были разыграны, потому что вообще никаких поставщиков не было. Было понятно, что рано или поздно рванет. Почему потребовалось 1,5 года, для того чтобы начать принимать какие-то меры, нам непонятно. Тамара Шорникова: Елена... Елена Грачева: Да? Тамара Шорникова: Хочется просто кратко понять: вот сейчас ситуация такова, что, условно, через полгода, год нечем будет лечить, или конкретно сейчас людям уже не могут выдать лекарства и они вынуждены покупать их за свой счет, например? Елена Грачева: Ситуация еще хуже, потому что даже за свой счет некоторые препараты купить невозможно, их физически нет на рынке. И эта ситуация не вчера произошла, повторюсь, перебои с некоторыми препаратами продолжаются уже больше года, то есть их физически нет ни за какие деньги, понимаете? Их просто нет в стране, их недостаточно производят... Иван Князев: А если за рубежом, а если за границей? Елена Грачева: Так а как вы можете купить за границей? За границей только государство может купить или те поставщики, которые ввозят. Как может человек купить за границей, если у него нет возможности сейчас даже выехать туда? Тамара Шорникова: Что в данном случае, раз уже такая ситуация складывается, предлагают пациентам? Возможно ли как-то без этих лекарств видоизменить терапию, найти какие-то аналоги? Елена Грачева: По некоторым диагнозам да, но по подавляющему большинству диагнозов нет, там есть препараты, аналогов которым не существует, альтернативных схем лечения не существует. Понимаете, в списке почти три десятка лекарств, это базовые, это основные протоколы, это значит, что с них начинают лечение, понимаете? И начинать это лечение зачастую негде, потому что это всегда сложнокомпонентная химиотерапия, из нескольких препаратов состоящая, и если какого-то препарата нет, значит, стандарт соблюсти врачи не могут. Тамара Шорникова: Сейчас в письме указано о том, что проблема, возможно, как раз заключается в том, что приоритет отдают отечественным производителям, иностранные просто не попадают на рынок. Расскажите свое видение, действительно, что привело к такому дефициту? Елена Грачева: Ну, к такому дефициту привел не какой-то один фактор, это идеальный шторм, образцовый идеальный шторм, когда сошлись следствия очень разных решений, принятых очень разными ведомствами. То есть это ситуация, когда все лекарственные препараты в госзакупках проходят только через федеральный закон №44, в котором главный фактор – это цена, а не качество препарата, таким образом у нас более-менее дорогие препараты, аналоги из закупок вымылись сразу. Потом это правило третьего лишнего, когда, если есть два российских поставщика, третий не допускается к участию в аукционе: это привело к тому, что западные производители практически полностью ушли. Дальше там получается, что оставшиеся производители, конечно, не согласились с ценами, которые предложены Минздравом. С 1 января 2019 года, значит, новые параметры расчета минимальной стоимости контракта введены, и у нас сразу стали срываться аукционы, потому что производители стали говорить, что невыгодно по этим ценам проводить. И это несколько лет писали эксперты, что дешевые препараты уйдут, потому что их будет некому производить. Ну и это, конечно, то, что рубль обрушился, потому что субстанции для этих препаратов, как правило, китайские, индийские, и физически из Китая какое-то время не возили. То есть это именно совокупность причин: это и проблема с маркировкой, это проблемы с тем, что у нас нет эффективного механизма проверки качества, потому что фармаконадзор иначе должен работать, и так далее, и тому подобное, понимаете? А главное – это целеполагание: у нас все решения по обороту лекарственных средств принимает экономический блок, а не Минздрав, то есть у них задача не вылечить людей, а выполнить какие-то там показатели по росту промышленности. Вещи правильные, но невозможно это делать за счет здоровья людей, понимаете? Тамара Шорникова: Спасибо. Иван Князев: Спасибо. Елена Грачева, член правления благотворительного фонда AdVita, была с нами на связи. И еще одному эксперту успеем дать слово – Александр Румянцев, президент Центра детской гематологии, онкологии и иммунологии имени Дмитрия Рогачева. Здравствуйте, Александр Григорьевич. Александр Румянцев: Добрый день. Тамара Шорникова: Да, Александр Григорьевич, расскажите о проблемах в центре. Вы сейчас сталкиваетесь с дефицитом лекарств? Как, по-вашему, можно решить эту проблему? Александр Румянцев: Мы, как и все, сталкиваемся с этой проблемой, потому что уже об этом предшествующие коллеги, эксперты сказали, причины эти общеизвестны. Изменения с точки зрения лекарственного обеспечения произошли в прошлом году еще, и большинство экспертов с лета прошлого года, 2019-го, предупреждали о том, что такая ситуация может случиться. Она случается не только в нашей стране, и в других странах. В частности, примерно 10 лет назад такая ситуация была в Соединенных Штатах Америки, когда простые достаточно лекарства ушли с рынка достаточно внезапно, потому что их невыгодно было производить, это было связано с кризисом, изменением цен на лекарства. И тогда понадобилось президенту Соединенных Штатов проводить целый ряд совещаний, в рамках которых был сделан государственный заказ и дотации производителям, которые производили лекарства, необходимые для лечения больных. У нас примерно такая же... Иван Князев: Александр Григорьевич, хочется понять, как вы сейчас справляетесь, ведь вы с детьми работаете. Это очень страшно, когда мы говорим о том, что нет лекарств детям, которые больны смертельными заболеваниями. Как вы сейчас справляетесь, как выкручиваетесь? Что дальше будет, что завтра будет у вас? Александр Румянцев: Значит, мы... Секундочку. Мы планируем лекарственное обеспечение примерно за год-полгода до момента поступления ребенка, то есть, другими словами, мы имеем запас лекарств. Потому что невозможно вдогонку покупать лекарства для ребенка, потому что закупка лекарств производится по конкурсу, на это уходит время, и мы не можем себе этого позволить. Поэтому у нас есть запасы, которыми мы еще пользуемся. Но в январе этого года, 2020 года, на совещании главных специалистов гематологов и онкологов России была принята резолюция, направленная в соответствующие организации, Минздрав, Министерство торговли, законодательные органы, исполнительные органы власти, с вопросом о том, что снижается количество лекарств на территории Российской Федерации. И тогда мы сообщили, в январе это было, о том, что 10 лекарств в дефиците в субъектах федерации для лечения больных детей. Иван Князев: Александр Григорьевич, на сколько запасов хватит у вас? Когда они закончатся? Александр Румянцев: Послушайте, постановку вопроса считаю абсолютно некорректной. У нас заболевает онкологическими заболеваниями 4,5 тысячи пациентов в год, точка. Разве можно оценивать это дело по федеральному центру, который..., и другие возможности для закупок? Речь-то идет о том, что пациенты лечатся на местах, они лечатся в 98 организациях медицинских во всех субъектах федерации, и лекарства эти достаточно простые, банальные. Лечение онкологического больного ребенка длится, наблюдение и лечение, в течение 5 лет практически, и лекарства должны быть как в аптеке, так и в лечебных учреждениях амбулаторного и стационарного звена для полного выполнения тех клинических рекомендаций, которые были утверждены соответствующим сообществом и утверждены Минздравом Российской Федерации. Вопрос только состоит в том, что врачи не могут заниматься вопросами лекарственного обеспечения, это не их функция. В федеральном законе 323-м эти функции разделены, ответственность за лекарственное обеспечение несут органы исполнительной власти. Поэтому к ним обращались и медики начиная с января месяца несколько раз... Иван Князев: Ну понятно. Александр Румянцев: Такая же ситуация теперь происходит и со стороны общественных организаций, которые также опекают эту группу пациентов. Иван Князев: Ну, будем надеяться, что сейчас не только общественные организации, а вообще все возможные ведомства и все организации обратят внимание на эту проблему и ситуация будет исправляться. Александр Румянцев, президент Центра детской гематологии, онкологии и иммунологии имени Дмитрия Рогачева, был с нами на связи. Возьмем сейчас один телефонный звонок, Елена дозвонилась из Иваново. Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Вы меня слышите? Иван Князев: Слушаем, слушаем вас. Тамара Шорникова: Да, Елена, говорите. Зритель: У меня муж болеет глиобластомой 6-й год, сейчас уже последняя надежда на «Этопозид». «Этопозид» в России стоит 231 рубль, но его нет. У нас есть фабрика, которая его производила, сейчас ее нет нигде, и приходится это лекарство закупать правдами и неправдами за границей, и очень дорого оно стоит. Тамара Шорникова: Ага. Зритель: Также глиобластома лечится «Мамустином», «Мамустина» тоже нет. Написала я в наше министерство здравоохранения, на что ответ пришел, что закупка будет в 2021 году только. Вопрос такой: скажите, пожалуйста, а когда мы начнем глиобластому-то лечить, рак мозга? Иван Князев: Да, это вопрос, конечно, хороший, но вряд ли мы сейчас с Тамарой сможем на него ответить. Ответ на этот вопрос даже некоторые специалисты сейчас не знают. Спасибо вам за звонок. А мы переходим к следующей теме.