Виталий Млечин: Не хотелось об этом говорить, но в Россию пришел «цербер» – это новый вариант коронавируса. Такое грозное название: он еще более заразный, чем «омикрон», но хотя бы не тяжелее «омикрона». Кроме того, растет заболеваемость гриппом, Роспотребнадзор фиксирует резкий рост сезонных вирусных респираторных заболеваний в 20 регионах страны, в т. ч. в Москве и Московской области. Тамара Шорникова: Врачи говорят, что новый штамм гриппа опасен осложнениями, например пневмонией, а еще отличить симптомы от COVID трудновато... Виталий Млечин: Как уберечься от заразы? Какая ситуация в вашем регионе? Расскажите, пожалуйста: 8-800-222-00-14 – бесплатный телефон прямого эфира, 5445 – короткий номер для ваших SMS-сообщений. Если вы уже переболели, например, расскажите, чем и как протекала болезнь; собираетесь ли вы вакцинироваться, может быть, вы уже вакцинировались; ну и как ситуация в целом с медицинским обеспечением. Пожалуйста, расскажите нам, как ситуация в вашем регионе. Ну и уникальная возможность для наших зрителей задать вопрос врачу. У нас в гостях Заур Шугушев, доктор медицинских наук, профессор, главный кардиолог сети клиник. Заур Хасанович, здравствуйте. Заур Шугушев: Здравствуйте. Тамара Шорникова: Здравствуйте. Виталий Млечин: Заур Хасанович, ну вот «цербер», грипп... Заур Шугушев: Был «кентавр»... Виталий Млечин: Да, но «кентавр» не такое агрессивное название, как «цербер»... Есть еще свиной грипп, судя по всему... Это как-то вот опять не повезло нам с вирусами, или это каждый год так бывает, просто мы сейчас вдруг решили на это обратить внимание? Заур Шугушев: Ну, естественно, после того, что у нас с вами было в 2020 году, все уже так просто это все не воспринимают. Конечно, мне бы как врачу хотелось бы сказать, что сейчас COVID практически приблизился к сезонной инфекции, т. е. к чему он и должен в принципе природно прийти... То есть ведь самый главный смысл COVID, он не хочет уничтожить своего хозяина, то бишь человека, он хочет с ним жить в симбиозе идеальном, как это делает грипп, т. е. там смертность 0,1%. Соответственно, это очередной виток в развитии коронавирусной инфекции, все ближе и ближе он подходит к сезонной простуде, но, к сожалению, все еще намного опаснее сезонной простуды, к сожалению, от него все еще фиксируем случаи как и тяжелого заболевания, так, к сожалению, и летальных исходов. Виталий Млечин: А вот то, что касается гриппа, других вот сейчас вирусных заболеваний, они вот сейчас в каком состоянии? Потому что вот в прошлом году, например, мы следили исключительно за коронавирусом... Заур Шугушев: Да. Виталий Млечин: ...и такое ощущение сложилось, что никаких других вирусов просто не было. Сейчас оказывается, что все-таки есть. Вот какое соотношение? Заур Шугушев: Вы знаете, тут проблема в том, что не до конца всегда мы можем идентифицировать, это COVID или грипп сезонный. Потому что сейчас, во-первых, скажем так, последнее поколение COVID, все меньше и меньше мы можем выявлять его с помощью традиционного ПЦР-теста. Все меньше и меньше есть каких-то специфических симптомов: если раньше, помните, в начале там обоняние, потом даже было такое, что при определенном штамме у нас как ангиноподобные боли были, т. е. болело горло, то сейчас практически по симптомам приравнивается к обычной сезонной простуде. Поэтому отличить сейчас намного тяжелее и сказать точно, в какой пропорции. Виталий Млечин: А это о чем говорит? О том, что он все-таки ослабевает? Заур Шугушев: Безусловно, он ослабевает, но еще он не дошел до той поры, когда мы сможем говорить, что теперь это стало, т. е. коронавирус-то давно известен, что вот этот штамм коронавируса теперь стал такой же, т. е. стал обычным сезонным заболеванием. Пока мы этого сказать не можем. Тамара Шорникова: Вот шла речь о том, что какой-то перекрестный эффект есть у вакцин и что, например, вакцины от COVID в т. ч. в какой-то степени защищают и от гриппа. Но вот, например, сообщение от ваших коллег, почему сейчас вот они переживают из-за гриппа больше, чем в прошлом или позапрошлом году: коллективный иммунитет ослаб, теперь перед вирусом уязвимо большинство. Казалось бы, должно быть наоборот, многие переболели, какой-то иммунитет перенесли те же вакцины и т. д., достаточно большое количество населения уже вакцинировано. Почему мы сейчас уязвимы? Заур Шугушев: Я так понимаю, здесь имеется в виду от пика т. н. коллективного иммунитета, когда у нас в пике было 75%, сейчас, естественно, 20%, по самым радужным прикидкам 30%, а реально, я думаю, очень 10%. То есть практически сегодня нет т. н. коллективного иммунитета и все люди, которые переболевают или, соответственно, прошли вакцинацию, вы сами знаете, есть только определенный период времени, когда человек защищен, далее нужна ревакцинация. Тамара Шорникова: А по вашим прикидкам и по обсуждению с коллегами, на ревакцинацию у нас граждане как-то не торопились идти... Заур Шугушев: Крайне неохотно, крайне неохотно. Виталий Млечин: Так а давайте тогда разберемся вот опять же, да, то, что Тамара сказала, что было мнение, что вакцина от коронавируса, скажем, от гриппа тоже помогает. Как правильно, если человек все-таки хочет защититься, разумно все-таки защититься, то надо все-таки сделать две прививки? Заур Шугушев: Ну вот я как бы являюсь живым примером: я, собственно, привился и «Спутником V», и обычным «Ультриксом» от сезонной простуды, от гриппа. Виталий Млечин: Это как-то можно сделать, условно говоря, за один раз или как-то разнести? Заур Шугушев: Нет, я это разнес в течение 2-х недель, т. е. у меня была вначале прививка от коронавируса, потом от сезонной простуды в течение 2-х недель. Соответственно, тьфу-тьфу-тьфу, пока не заболел. Виталий Млечин: Будем надеяться, что так и будет. А скажите, пожалуйста, тоже новость появилась буквально совсем недавно, что «Спутник V» теперь в форме назальной вакцины тоже существует. Заур Шугушев: Да, да, существует в виде назальной. Он не несет тех условно неприятных моментов, которые были у «Спутника V» в виде повышенной температуры, недомогания в течение каких-то дней, и вроде бы, насколько сейчас это известно, на данный момент вроде бы не уступает никак по эффективности. Тамара Шорникова: Но при этом я читала также в некоторых сообщениях, что все-таки назальную форму используют для ревакцинации. Или нет? Заур Шугушев: Ну, у нас практически, я надеюсь, не осталось вопроса первичной вакцинации, т. е. так или иначе все, если мы считаем, что у нас было 75% в пике, т. е. у нас практически большинство населения получило уже первую вакцину. То есть сейчас стоит вопрос только фактически о ревакцинации. Если мы говорим о ревакцинации, это и назальная форма, и, соответственно, традиционная инъекционная. Тамара Шорникова: Давайте послушаем телефонный звонок. Карапет, Челябинская область. Здравствуйте. Виталий Млечин: Здравствуйте, вы в эфире. Зритель: Здравствуйте, добрый вечер. Тамара Шорникова: Да, слушаем вас. Зритель: Из города Магнитогорска, мне 66 лет. Я 1,5 месяца назад заболел непонятным каким-то вирусом и начал кашлять, кашлять, кашлять, чем дальше, тем страшнее стало мне. Потом обратился к врачу, мне назначили лекарства; второй раз пошел к врачу – второй раз назначили какие-то лекарства. Я практически на 10 тысяч рублей купил лекарства... Виталий Млечин: А какие лекарства? Противовирусные? Зритель: Всякие, да, противовирусные... Я не знаю, врачи какие назначают, я в них не разбираюсь как-то, я доверяю как бы врачам. Но толку никакого не было. Потом недавно буквально мой товарищ, друг мой, предложил мне барсучий жир. Три раза, одну чайную ложку каждое утро натощак, я проглотил. Конечно, я терпеть не могу эти вкусы, ароматы, не очень вкусно. И через три раза, натощак я пил, после третьего раза кашель... Вот я сейчас с вами разговариваю, уже 3 дня назад закончил это все, я уже не кашлю почти. Вот кому верить, врачам или просто народным средствам? Виталий Млечин: Спасибо большое, это очень важный вопрос. Многие наши зрители нам пишут, что «я лечусь травами, к врачам не хожу». Это мнение очень распространенное. Заур Шугушев: К сожалению, да, найти феномен, откуда все это, как говорится, началось и кто виноват, я вот сколько, 19 лет активно практикую, я не могу сказать, откуда это все взялось. Все равно есть какое-то недоверие, к сожалению. А недоверие откуда? От недопонимания. А полностью понимать вопрос я даже до конца не понимаю, вроде бы 20 лет этим занимаюсь, все равно у меня есть какие-то сомнения. Но тут, наверно, очень простой есть пример: всегда, не дай бог, если все-таки болезнь начинает действительно тяжело протекать, мы все обращаемся за специализированной медицинской помощью. Насколько мне известно, ни одно серьезное заболевание народными средствами никто не победил, только традиционная медицина. А тут простой эффект: чем раньше обратились, тем лучше. В данном случае могу прокомментировать: нельзя исключить, что действие препаратов или собственного иммунитета уже наступило в то время, когда присоединились вот эти народные средства. Тамара Шорникова: Да, ну и все-таки времени достаточно прошло, чтобы условно... Заур Шугушев: ...даже собственный иммунитет уже как-то поборолся. Тамара Шорникова: Да, вступил в схватку с вирусом. Вот смотрите, Астрахань пишет, вопрос как раз к вам: «Почему новые штаммы COVID трудно выявлять с помощью обычных ПЦР-тестов? – так кажется телезрителю нашему. – Каковы причины бесконечных мутаций COVID? Есть ли предел всем этим мутациям?» Заур Шугушев: Вообще, вирусы постоянно мутируют, и даже сезонная простуда тоже постоянно мутирует, т. е. ни один вирус не находится... Вообще ни один живой организм на планете Земля не находится в одном положении. Даже люди мутируют, вирусы мутируют – все, это естественный процесс. Соответственно, как я сказал в самом начале, у вируса нет идеи погубить хозяина, т. е. у него есть идея быть в идеальном симбиозе, т. е. жить вместе с носителем, так как вирус сам по себе не живет в природе, он передается, скажем так, от живого организма к живому организму. Поэтому он старается как можно ближе быть к иммунитету человека и как можно лучше ускользать от любых, скажем так, видов... Это его возможность, как это сказать, быть жизнеспособным. Тамара Шорникова: Выжить просто. Заур Шугушев: Выжить, да. Это обычное природное желание любого. Тамара Шорникова: А вот по поводу ПЦР-тестов прав телезритель? Заур Шугушев: Да, он абсолютно прав, сейчас все тяжелее и тяжелее, особенно если мы говорим о поздних сроках, когда у человека прошло от начала заболевания от 3-х до 5 дней. Чем больше проходит времени, тем тяжелее выявлять. Но это мы еще заметили в первую волну, когда у нас, к сожалению, были пациенты, у которых отрицательный ПЦР был, никаких антител не было, а тем не менее было тяжелейшее течение заболевания. Тамара Шорникова: А из-за чего? Это из-за того, что вирус ослабляет и ПЦР-тест уже не может как-то его определить? Заур Шугушев: Вирус мутирует, и традиционными способами, которыми мы раньше определяли, он уже не всегда выявляется, это одна проблема. А другая проблема – это само качество забора ПЦР-теста. Там есть целая наука, скажем так, как правильно сдавать, т. е. как правильно брать мазок, как к нему готовиться, как это все выполнять исследование. Если на каком-то из этапов происходит нарушение, то, к сожалению, это тоже резко снижает ценность ПЦР-теста. Виталий Млечин: Инна из Владимирской области нам звонит. Инна, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. В декабре сделала... Алло, слушаете? Виталий Млечин: Слушаем вас внимательнейшим образом. Тамара Шорникова: Да, слушаем. Зритель: В декабре сделала прививку прошлого года, в феврале переболела COVID, после чего... Очень тяжело болела, была температура, депрессия, тревога, беспокойство. Пролечилась у... [обрыв связи] Виталий Млечин: Можно предположить, что Инна хотела спросить, наверно, почему все-таки после прививки переболела, да еще тяжело. Заур Шугушев: Нет, Инна, я не согласен, тяжело не переболела. Тяжело – это ИВЛ, это реанимация, вот это тяжело. Виталий Млечин: Все познается в сравнении. Заур Шугушев: Да, все исключительно познается в сравнении. К сожалению, на сегодняшний день прививка защищает, на самом деле это доказано, от тяжелого течения заболевания, что, собственно, и случилось в данном случае, т. е. не было какой-то реанимации, я так предполагаю. А что касается постковидного синдрома, к сожалению, здесь нет такой прямой корреляции. Бывает, человек очень легко переносит COVID, прививается, и у него тяжелые бывают в т. ч. и расстройства психики. Бывает, наоборот, человек тяжело переболел, 2 недели прошло, как будто бы, собственно, с ним ничего не случилось. Пока какую-то корреляционную связь не могут выявить между тяжестью заболевания и постковидным синдромом. Виталий Млечин: А вот что касается новых вот этих мутаций, хочется верить в то, что вот у них как раз постковидный синдром слабее, – это так? Заур Шугушев: Пока что могу сказать, что нет какой-то прямой связи. То есть я не мог бы сказать, что вот если там у человека, условно говоря, 7 дней заболевает, такая-то температура, такие-то поражения, у него будет, соответственно, вот такой-то постковидный синдром. Это настолько непредсказуемая вещь, ни от возраста, ни от чего не зависит. Тамара Шорникова: Много говорили не только об эпидемии, но и об инфодемии, такой неологизм появился, как раз свидетельствующий о том, что слишком много информации, в т. ч. о COVID, у кого-то это вызывает лишнюю тревожность. Ну действительно, мы вроде бы хотели, преследовали благую цель, информируя телезрителей о симптомах, о в т. ч. постковидном синдроме, а с другой стороны, когда ты каждый день слышишь о тяжелом течении, о том, что вот как раз после выпадают волосы, развивается депрессия, пропадает сон и т. д., возможно, кто-то, даже легко переболев, начал как-то, наслушавшись всего этого, эти симптомы у себя находить или взращивать в себе эти симптомы. Могут ли сейчас врачи отличить действительный постковидный синдром от повышенной тревожности, которая развилась у населения? Заур Шугушев: Безусловно, есть специальные опросники, которые достаточно высоковалидизированы, т. е. они прошли достаточную клиническую апробацию, где удается выявить у человека расстройства после COVID. Но тут, наверно, основным моментом является четкое понимание, что было до COVID и после. То есть если это такие эпизоды случались до 2020 года, то это, скорее всего, никак не связано напрямую с заболеванием. Если же это действительно что-то впервые в жизни, что-то никогда ранее не ощущавшееся или не описываемое пациентом, то, возможно, это связано. Но тут, наверно, могу чем немножко всех успокоить? То, что мы здесь с вами предупреждали людей, поверьте, мы спасли не один десяток и сотню жизней, а это, наверно, самое главное. Любая болезнь, к сожалению великому, у нее есть какие-то последствия, как у любого лечения, у любой таблетки, самое главное – это риск/польза. Доказано, что просвещение, в т. ч. и о заболевании, в итоге намного больше пользы, нежели даже потенциального риска. Тамара Шорникова: Послушаем, будем просвещать дальше, какой-то вопрос наверняка у... Виталий Млечин: ...Эльвиры из Нижнего Новгорода. Эльвира, здравствуйте. Зритель: Добрый вечер. У меня вот такой вопрос. В июле я ревакцинировалась от COVID, а в сентябре, спустя 2 месяца, заболела. При этом эти все 2 месяца я соблюдала масочный режим, хотя он у нас в городе не был объявлен. И теперь я не знаю, мне как вот, через полгода имеет смысл прививаться? Поскольку прививка, иммунитет, в общем-то, ну теряется иммунитет, если я правильно понимаю. Или это другой штамм гриппа? Тамара Шорникова: Понятно, да. Виталий Млечин: Понятен вопрос. Тут уже грипп, COVID немножко, видимо, путаются, но тем не менее. Заур Шугушев: Очень важный момент, это прямо, как говорится, говорил, говорю и буду говорить: вакцинация не забирает здоровье, не забирает иммунитет, не снижает реактивность организма – наоборот, повышает реактивность организма. Поэтому, когда человек идет на вакцинацию, ни в коем случае не должно быть в голове мысли, что я кусочек здоровья сейчас отдам, но буду защищен от чего-то, – нет, это, наоборот, тренировка. Это все равно что мы идем тренироваться в зал свой организм, свое тело. Мы ведь когда идем в зал, мы же не думаем, что вот после тренировки я буду себя чувствовать уставшим, это значит, кусок моего здоровья ушел, – ни в коем случае. Чем хуже здоровье, тем более показана, тем больше показаний к вакцинации. Вакцинация, еще раз, не уменьшает здоровье, она, наоборот, его повышает. Виталий Млечин: А что касается все-таки количества вакцинаций в год, вот мы с вами раньше когда обсуждали... Заур Шугушев: Полгода. Виталий Млечин: ...что вот в такой активной стадии вируса надо раз в полгода. Заур Шугушев: Да. Виталий Млечин: А когда станет полегче, можно будет пореже это делать. Пока еще нельзя пореже? Заур Шугушев: Вы знаете, такие большие исследования, а ведь самое главное, у нас было три волны условно, когда у нас были больницы забиты, локдауны и т. д., ну кроме, наверно, Китая, у которого нулевая толерантность к COVID, они там сразу все закрывают... На сегодняшний момент больше исследований, больше внимания уже ушло на постковидный синдром, потому что нам плюс-минус понятно, как лечиться и как вакцинироваться от нынешних видов COVID, от нынешних штаммов. На сегодняшний день все те же самые показания, полгода. И самое главное: оттого, что вы два раза в год будете вакцинироваться, здоровье от этого не убудет. Виталий Млечин: А через год полностью действие вакцины заканчивается у человека, или это индивидуально всегда? Заур Шугушев: Тут какой момент? Мы из трех компонентов иммунитета, грубо говоря, только один можем увидеть лабораторно, остальные два просто нам недоступны. И есть множество рассуждений и исследований, тот же самый клеточный иммунитет, как долго он длится. Но на сегодняшний момент это все имеет такой, знаете, только общий интерес, так как четко доказано: через полгода снижается смертность, снижается в какой-то степени даже заболеваемость. Тамара Шорникова: Послушаем еще один телефонный звонок, Александр, Курск. Здравствуйте. Виталий Млечин: Здравствуйте, Александр. Зритель: Здравствуйте, добрый вечер. Я могу говорить? Виталий Млечин: Да, говорите, пожалуйста. Тамара Шорникова: Да, слушаем вас. Зритель: Значит, моя история, наверно, такая же, как и у всех. Значит, семья 5 человек была, все переболели коронавирусом, я, жена, двое детей и папа. Папа, к сожалению, 94 года, инвалид войны, не смог перенести коронавирус, значит, мы его похоронили. Вопрос в чем? Не вопрос, а... Я просто объясню свою ситуацию. Значит, все сдали коронавирусный тест, тест ничего не показал, все были тесты отрицательные. Жена после месяца сдала в платной анализ, показали, что коронавирус был, т. е. остальным смысла нет сдавать, это... Потом начались проблемы с тромбами. И вот сейчас единственное, что, значит, скажем, такое радостное в этом плане: в Курске прошел, по сообщению ТАСС, как это называется, симпозиум, консилиум, не знаю, собрали... Но почему-то платные все мероприятия эти, я имею в виду организации, провели по влиянию тромбов от коронавируса, т. е. болезней. Этот прошел симпозиум буквально, вот я не знаю, на днях... Виталий Млечин: Александр, в чем ваш вопрос? Переходите к сути. Зритель: К сути? Во-первых, почему вот сейчас занимаются этой системой только платные организации, скажем так, платные клиники, тромбами? Потому что у жены сейчас тромбы и у моих знакомых, которые переболели, которые, как ни странно, вакцинировались, проблема с тромбами. Заур Шугушев: А какая именно проблема, какой диагноз? Зритель: Тромбофлебиты или как вот, я не знаю, вот образование тромбов. То есть вот они сейчас проходят лечение, и вот эта вот методика, которую сейчас вот ТАСС описал, она как раз проводит... ну, сообщение, ТАСС которое писал, что в Курске вот эта вот конференция, или как ее назвать, она как раз решает эти вопросы, интересуется. То есть первое, как это лечить, т. е. какие применять средства... Сейчас к врачам надо ходить это все, чтобы образование тромбов... Но УЗИ показывает, что начинается образование тромбов. Виталий Млечин: Понятно. Спасибо большое. Тамара Шорникова: Спасибо. Виталий Млечин: А вот подтверждает статистика, что коронавирус может провоцировать образование тромбов? Заур Шугушев: Ну, вообще, когда была первая волна, это была самая большая проблема, действительно было много тромбов. Но эту проблему, по-моему, решили в первый месяц изучения COVID. Есть прекрасные препараты, которые как лечат, собственно, тромбообразование повышенное, так и уже когда тромбы образовались в организме, соответственно, препятствуют их дальнейшему увеличению и, соответственно, частично лизируют. На сегодняшний момент, насколько мне известно, такой проблемы в принципе нет. У нас есть высокоэффективные препараты, т. н. антикоагулянты, которые очень хорошо борются с этой проблематикой. То, что я услышал, тромбофлебит, – это крайне редко вообще какое-то отношение имеет к COVID. Здесь нужно прямо разбираться в вопросе, и я уважаемого телезрителя обрадую: поверьте, ни одна частная медицина, даже, не знаю, на одной ступеньке не стоит с государственной по мощи, по возможностям, по изучению. Поверьте, говорить, что в частной медицине что-то есть, чего нет в государственной, – скорее наоборот. Тамара Шорникова: Возможно, мы сможем порекомендовать телезрителю, если есть какие-то опасения, где можно перепроверить какие-то там показания, которые поставили, возможно, в частной клинике и т. д. Какие анализы нужно сдать, к какому специалисту обратиться, чтобы все вопросы снять? Заур Шугушев: Это называется «второе мнение», т. е. вы можете пойти, к любому доктору обратиться. Но я бы, собственно, посоветовал начинать с обычной поликлиники, к которой пациент прикреплен, т. е. там без всякой предвзятости, без нацеленности на какой-то финансовый результат врач посмотрит и определит, есть ли в принципе вообще такая проблема, с которой надо бороться. Виталий Млечин: Ну и, собственно, лекарства тоже, давайте сразу скажем... Заур Шугушев: Они абсолютно... Виталий Млечин: Лекарства самому себе, наверно, все-таки не надо назначать... Заур Шугушев: Ни в коем случае, ни в коем случае. Виталий Млечин: Это все-таки доктор должен сделать. Заур Шугушев: Самолечение всегда приводит, к сожалению, к нехорошим последствиям. Тамара Шорникова: Еще один звонок – Валентина, Сургут. Здравствуйте, Валентина. Виталий Млечин: Здравствуйте, вы в эфире. Зритель: Здравствуйте. Подскажите, пожалуйста, я ревакцинировалась, и мне сказали, что это двухкомпонентный «Гам-КОВИД-Вак». А мне сказали, что все, один укол сделали и все уже, вы привиты, хотя с Госуслуг мне пришло на электронную почту, что QR-код будет действовать только после второго этапа. Виталий Млечин: Ага. Ну, «Гам-КОВИД-Вак» – это «Спутник V» и есть. Заур Шугушев: Да. Виталий Млечин: Для ревакцинации достаточно одного. Заур Шугушев: Это зависит от группы. То есть если доктор на приеме определил, что пациент не относится к высокой группе риска, то действительно можно сделать только второй компонент. Если это высокая группа риска, то, соответственно, снова двухкомпонентная прививка. Виталий Млечин: Ага. В таком случае надо просто прийти в поликлинику и попросить сделать второй компонент. Заур Шугушев: Ни в коем случае. В поликлинике уже определяют, т. е. пациент высокого риска или, наоборот, пациент среднего, низкого риска. Исходя из этого назначают однокомпонентную или двухкомпонентную ревакцинацию. Виталий Млечин: То есть поликлинике, в общем, виднее. Но тогда надо как-то с Госуслугами разбираться, чтобы сертификат... Заур Шугушев: Это уже другой вопрос, да. Тамара Шорникова: В стране зафиксирован штамм H1N1, тот самый свиной, или калифорнийский, грипп, который в 2009 году вызвал эпидемию по всему миру и унес жизни более 200 тысяч человек. Сейчас насколько опасна угроза? Заур Шугушев: Ну, вы знаете, в последнее время у нас была и обезьянья оспа, были такие сообщения, и свиной грипп... Насколько мне известно, свиной грипп так активно до России так и не дошел, он, к счастью, где-то на уровне Азии, собственно, и остановился. Здесь, наверно, самый важный момент у любого источника инфекции – это его контагиозность, т. е. насколько быстро он передается. Если свиной грипп, к сожалению, в какой-то мере будет как COVID, легко передаваться, то даже если это будет простой, обычный грипп сезонный, это действительно будет проблема. Но, насколько мне известно, H1N1 так активно не передается все-таки, т. е. у него контагиозность не такая высокая, как у сезонного или же у последнего штамма коронавируса. Виталий Млечин: По поводу диагностики. Вот врачи говорят, что без тестов точный диагноз не получится поставить, потому что очень похожи вот грипп, COVID... А насколько принципиально разное лечение? Вот насколько важно точно поставить диагноз, что это точно коронавирус или точно грипп, чтобы правильное лечение назначить? Заур Шугушев: Если мы говорим об амбулаторном этапе, т. е. когда пациент, к счастью, не попал в клинику, то там, возможно, ПЦР и имеет какое-то принципиальное значение, так как ну просто мы не можем так активно наблюдать пациента. Если мы говорим о госпитальном этапе, т. е. когда пациент попал в больницу, то здесь ПЦР-тест не играет сколько-нибудь серьезной роли: у нас есть другие способы выявления коронавирусной инфекции. А самое главное, у нас есть возможность оценить тяжесть состояния, т. е. это КТ, это биохимические показатели крови, которые необязательно ПЦР-тестом добываются. Таким образом, если мы говорим о госпитальном лечении, там ПЦР не играет сколько-нибудь важной роли. Виталий Млечин: А когда речь идет все-таки о людях, которые, скажем, дома болеют, они тоже хотели бы понять, чем они больны, чтобы принимать правильные лекарства. Вот препараты от гриппа и коронавируса разные по своему действию? Заур Шугушев: Безусловно, это разные препараты, они на разные звенья действуют. На сегодняшний момент, насколько мне известно, эффективных препаратов от сезонного гриппа, именно которые действуют на грипп, на сегодняшний момент мы не можем говорить, что у нас есть прямо препарат, принял и не заболел. Если мы говорим о коронавирусной инфекции, здесь уже всем давно известно: это одышка, это температура, это сатурация. То есть мы на это смотрим, не дай бог ухудшается состояние, тут же вызываем на себя врача, который принимает решение о госпитализации. Поэтому даже на догоспитальном этапе, т. е. в домашних условиях, ПЦР-тест, но тоже не играет сколько-нибудь краеугольной роли. Тамара Шорникова: Вопрос тоже от телезрителя. Вот обычно прививаются от гриппа в середине сентября, сейчас ноябрь, но вот как-то тревожно, видимо, стало телезрителю, хочет привиться сейчас. Насколько сейчас это эффективно? Виталий Млечин: Не поздновато ли? Заур Шугушев: Не поздновато, можно даже сказать, самое время, потому что впереди у нас самые тяжелые месяцы, это декабрь, январь и февраль, когда у нас наименее будет организм сопротивляться инфекции, потому что длительно уже будет находиться. Соответственно, на мой взгляд, это прекрасное время. Мы и в январе, и в феврале можем прививаться от сезонного гриппа. Тамара Шорникова: Просто слышала такие мнения, что раз сейчас вот начинается как раз сезон заболеваний, много вокруг разносчиков, если привиться сейчас, это как раз подвергнуться риску, на пиковых этапах лучше прививки не делать. Заур Шугушев: Ну это опять же мы возвращаемся к тезису, что прививка что-то вроде бы там как-то забирает... Тамара Шорникова: Ослабляет иммунитет. Заур Шугушев: Да, что-то она... Это не соответствует истине. Тамара Шорникова: Это оттуда как раз, да? Заур Шугушев: Да. Тамара Шорникова: Понятно. Надежда, Оренбургская область, давайте послушаем. Виталий Млечин: Здравствуйте, Надежда, вы в эфире. Зритель: Здравствуйте, здравствуйте. У меня такой вопрос. Я вот в сентябре сделала прививку от коронавируса... Слышите меня? Тамара Шорникова: Да, продолжайте. Зритель: Вот, сделала первую прививку. И через 2 недели я заболела. Но когда я в поликлинику пришла, я хотя бы узнать, какое у меня заболевание, какой вирус-то, мне сказали, что «мы сейчас никакие анализы не берем, 3 недели пройдет, тогда придете после заболевания, как выздоровеете, придете и сделаете вторую». Но дело в том, что так получилось, что я через 3 недели снова заболела... В общем, вот сейчас ноябрь, я заболела уже третий раз и так прививку вторую и не сделала. И вот мне смысл делать ее или нет уже? Я даже от гриппа не успела привиться из-за вот этих вот бесконечных заболеваний этим гриппом. Виталий Млечин: Интересная история. Можем что-то порекомендовать? Заур Шугушев: Да, действительно, есть сейчас наблюдения, я до конца для себя тоже, к сожалению, не идентифицировал, это сезонный грипп у нас идет таким волнообразным течением или вот это современный COVID, который к нам пришел. Но в любом случае я пока что наблюдаю, что это не приводит к госпитализации, поэтому, скажем так, нет пока необходимости какие-то резкие движения делать. От себя могу какой момент сказать? Первое: если вы заболели, все-таки не надо идти в поликлинику, желательно находиться дома, так как вы являетесь разносчиком. Второй момент про прививки: действительно, как только у вас будет период хотя бы трех недель, когда у вас не будет симптомов заболевания, тогда имеет смысл сдать на антитела, и действительно, если они повышены, то не нужно уже делать второй компонент вакцинации. Что касательно гриппа, то здесь нужно в данном случае конкретно разбираться с пациенткой, с ее симптомами, смотреть и принимать индивидуальное решение, необходима вакцинация от гриппа сезонного или нет такой необходимости. Тамара Шорникова: Маски – слово, от которого начинается зуд, наверно, у телезрителей непроизвольный. Роспотребнадзор (сначала успокоим, кто распереживался) делать маски вновь обязательными пока не планирует, но настоятельно рекомендует надевать хотя бы в людных местах. Вот сейчас насколько это актуальный аксессуар? Что рекомендуют врачи? Заур Шугушев: Вся история развития коронавирусной инфекции нам показала, что методы индивидуальной защиты не столько нас уберегают от развития заболевания, сколько уберегают систему здравоохранения от того, что все в один день заболеют и просто система не переживет этого, просто такой нагрузки. Соответственно, на сегодняшний момент нужно понимать, что это больше такая социальная ответственность, когда мы носим... Вообще, самое важное: мы когда маску носим, мы не себя защищаем – мы защищаем всех вокруг от собственных возможных бактерий и вирусов. Соответственно, здесь я бы действительно советовал в людных местах, если это возможно, все-таки и социальную дистанцию сохранять, и методы личной защиты применять, т. е. это такая социальная больше ответственность. На сегодняшний день что я вижу? Мы настолько гибко научились реагировать на все, скажем так, загадки, которые нам подкидывает коронавирусная инфекция, что, мне кажется, нашу систему здравоохранения уже ничем не удивить и мы всегда гибко и быстро сумеем среагировать. Виталий Млечин: Это хорошо, вот на хорошей ноте будем завершать. Спасибо вам огромное! Заур Шугушев, доктор медицинских наук, профессор, главный кардиолог сети клиник, был у нас в гостях. На минутку прервемся. Через минуту будем говорить о наших детях, которые учатся в школах и активно там используют не только ручку и карандаш, а еще и мобильный телефон. Хорошо это или плохо? Тамара Шорникова: Некоторые считают, что они больны буквально этими мессенджерами. Виталий Млечин: Вот и выясним, так это или нет. Оставайтесь с нами.