Ольга Арсланова: Россияне часто жалуются на органы опеки и попечительства, и их нужно реформировать. Об этом заявила уполномоченный по правам детей Анна Кузнецова. Петр Кузнецов: Их действия уже набили оскомину у всех, - сказала она в разговоре с президентом. Недавно, по словам омбудсмена, вопросы к действиям надзорных органов назрели уже давно. Число проверок опеки в прошлом году увеличилось в 5 раз, а число жалоб выросло на 25%. Что же здесь не так в этой отрасли и нужна ли нам очередная реформа здесь? Мы поговорим в этой теме. Ольга Арсланова: А сейчас мы приветствуем нашего первого эксперта. Это член экспертного совета при Министерстве образования России по вопросам детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей Александр Гезалов. Александр, здравствуйте. Александр Гезалов: Добрый день. Ольга Арсланова: Омбудсмена привела в пример несколько историй. В частности, она вспомнила случай в Оренбургской области, где полиция и опека отобрали 5 детей у родителей, которые жили в аварийном доме. Но ситуация неоднозначная. Потому что опека утверждает, что жить в этом доме было небезопасно, поэтому детей оттуда забрали. Но общественность возмущена. Нормальная семья, которой не повезло быть бедной и жить в аварийном доме. Как вам кажется, вот такие истории – это и есть сейчас краеугольный камень в работе органов опеки в нашей стране? Неоднозначность таких случаев. Александр Гезалов: На самом деле проблема заключается в том, что в этом аварийном доме стояла замечательная камера, которая зафиксировала, как государство в лице сотрудников органов опеки, в лице представителей МВД и других органов расправлялись, по сути говоря, с семьей. Поэтому это обычная практика. Другой момент, что такие показания, для того чтобы совершать такие акты вандализма, на мой взгляд, то, что происходило в данной квартире – это просто преступление, которое нужно расследовать, и сейчас идет прокурорская проверка. Застегивать мать в наручники в любой ситуации просто неправомерно и нравственно непонятно. Зачем это было делать? Ольга Арсланова: С другой стороны, еще один случай, который недавно произошел под Брянском, тоже довольно типичный, где семья приемного ребенка морила голодом, и происходило это довольно долго. Органы опеки никак не реагировали. И в тех ситуациях, когда интересы ребенка как раз государство должно представлять, спасать этого ребенка от явно опасной семьи, почему-то этого не происходит. Как вам кажется, в чем проблема? Почему в каких-то случаях мы видим гиперреакцию, а в каких-то случаях нет даже того, что положено по закону? Александр Гезалов: Здесь надо разбить на две составляющих. Первая: сотрудники органов опеки действуют согласно статьям 77 и 120 семейного кодекса. Причем 120 статьей у нас управляет МВД – это борьба с беспризорностью, безнадзорностью. Я вообще не понимаю, что эти сотрудники делали на территории квартиры, когда должны заниматься… По поводу работы сотрудников органов опеки. Во-первых, нет вообще никакого стандарта работы сотрудников органов опеки относительно тех сложностей, которые возникают в семье. И с этой семьей должен работать в первую очередь социальный работник, оказывать ей помощь, поддерживать, искать ресурсы, сопровождать. И потом, если уже что-то не получилось, именно социальный работник должен… в суд, для того чтобы принимать какое-то адекватное решение. У нас же получается, что никакой проведено не было. И на последней фазе, используя 77 статью или 120 статью, органы опеки заходят в квартиру и производят либо изъятие, либо отобрание. Причем, это две совершенно разные формы. На мой взгляд, просто на сегодняшний день орган опеки – это не тот орган, который должен отвечать за семью и государственную семейную политику. Этим должны заниматься совсем другие органы, в первую очередь социальные службы, общественные организации, которые совсем по-другому относятся к проблемам семей. Потому что к семье нужно относиться тонко, потому что это все-таки главный институт… Петр Кузнецов: Александр, согласитесь, у нас сейчас и без того детьми занимается очень много ведомств. Как раз проблема заключается в том, что единой вертикали нет. Александр Гезалов: Я с вами согласен, что нет единого министерства по делам семьи и детства. Но то, что сегодня делает опека относительно семьи – запаздывание, действия на глазок, собственные видения относительно того, по какому стандарту должна жить семья. Причем, стандарт жизни семьи определяется, опять же, на глазок. Почему? Потому что семьи живут по-разному. 25 млн находятся за чертой бедности. Соответственно, с этими семьями можно делать все, что угодно, потому что холодильник пустой, обои ободраны, дети еще какие-то. Давайте тогда оказывать помощь, а не выводить их из семьи и отправлять в сытые детские дома. Голодают – помогите. Не хватает льгот – помогите обеспечить. Надо сделать ремонт – позовите общественную организацию и спонсоров. Но так варварски, как сегодня у нас работает часто опека… Причем, вы знаете, я скажу, что они действуют согласно закону, который предписывает стоять на интересах детей. Но нужно стоять на интересах семьи. Потому что в этой семье и ребенок, и сама семья. При этом финансирование семьи достаточно скудное. А если ребенок попадает уже в детский дом, то там на него дается до 80 000 ежемесячного материального обеспечения. Пока ребенок в детском доме находится, в это время с семьей никто не работает. Но я хотел бы обратить ваше внимание на еще две статьи, которые так или иначе влияют на то, что сегодня происходило в Оренбурге, и так или иначе влияет вообще на эту ситуацию. Это 318 статья уголовного кодекса. Это препятствие семье отстаивать свои права и борьба за их права, которые приводят к тому, что заводится уголовное дело. И статья 125 уголовного кодекса – это оставление в опасности. На мой взгляд, то, что делают сотрудники органов опеки – они оставили в опасности и детей, и саму семью. Петр Кузнецов: Александр, очень коротко, пожалуйста. Но при этом многие сотрудники опеки говорят, что у них очень много бумажной работы. И зарплаты в любом случае там 20 000 рублей в месяц. И плюс, конечно, они сами не выдерживают, потому что, если мы говорим о проблемных семьях, очень трудно работать с людьми, которые постоянно находятся в состоянии горя. Александр Гезалов: На одного сотрудника 2500 народонаселения в конкретном регионе. Что может один сотрудник органов опеки, не обладая компетенциями, знаниями, навыками социальной работы, может помочь какой-то конкретной семье? Единственное, что у него есть вместе с Комиссией по делам несовершеннолетних – это карать семью. Я думаю, что в этом зарыта собака, что это не тот орган, который должен отвечать за семейную политику… Нужно срочно реструктуризировать и убирать этот паноптикум, который пришел из Советского Союза. Петр Кузнецов: Спасибо. Александр Гезалов. Ольга Арсланова: Мы продолжаем беседу. С нами на связи адвокат Виктория Дальниченко. Здравствуйте, Виктория. Виктория Данильченко: Здравствуйте. Ольга Арсланова: По вашим наблюдениям, нужна ли сейчас реформа органов опеки? Какими они должны быть? Виктория Данильченко: Вы знаете, реформа органов опеки нужна абсолютно точно. И орган опеки и попечительства нуждается в этой реформе очень длительное время. Это очень печальный на самом деле показатель. Я объясню, почему. Возможно, когда вы задаете вопрос коллегам, которые осуществляют какой-то, может быть, общий надзор, может быть, просто такую рутинную работу. Я имею в виду министерскую работу, какую угодно, я же, в отличие от многих, являюсь практиком и вижу работу органа опеки и попечительства просто ежедневно. Но я не беру сегодняшнюю историю, потому что мы все находимся на карантине, и московские суды оставили свою работу до 14 числа. И между тем я вижу эту работу. Они не только не справляются со своей работой… И, может быть, знаете, как говорится, если у тебя что-то сделано плохо, может быть, ты как-то будешь менять свое отношение или по-другому относиться к работе. То есть даже плохая работа – это тоже работа. А здесь абсолютное равнодушие – это первое. Абсолютное равнодушие. Абсолютное нежелание внедряться в реальную, конкретную ситуацию по конкретной проблематике. То есть есть общие установленные нормы. Дети должны жить с матерью. Неважно, что эта мать, может быть, страдает алкоголизмом, употребляет наркотические средства. Все плевать. «Не хотим ничем заниматься». Вы видели маму, вы общались с детьми. Вы хоть подходили к детям? «Нет. У нас есть уже установленный порядок и мы отписываем, что дети должны жить вот так-то и больше никак». И при этом существуют кощунственные способы отобрания детей из тех семей, которые да, финансовые трудности, но это не есть показатель. И пленум Верховного суда у нас говорит, что материальное обеспечение не является основным фактором, по которому и суды должны принимать решения, и орган опеки может отобрать. И между тем, понимаете, к сожалению, у нас те случаи, о которых вы говорите, вопиющие случаи, они все равно имеют место. Так вот, возникает вопрос. Не равнодушие ли за всем за этим скрывается, а не просто какое-то нежелание работать? Петр Кузнецов: Если все-таки остаться в юридической плоскости, здесь проблема заключается в чем? Прав, скорее, просто мало у семей? Прав наоборот слишком много у органов опеки? Или в чем? Ольга Арсланова: Какие-то документы, возможно, устаревшие. Петр Кузнецов: Как нужно распределять с этой точки зрения? Виктория Данильченко: Вы понимаете, я не скажу, что у семей мало прав или органы опеки чрезмерны. И здесь на самом деле действительно превалирующей является не функция семьи и совсем не юридическая плоскость. Потому что орган опеки, как сказал до меня коллега, о том, что плохо приклеенные обои или пустой холодильник – взял за руку и вывел. Вы знаете, это сейчас приобретает рамки какого-то трепа, я прошу прощения. Но просто по-другому так не бывает. На сегодняшний день мы действительно с вами знаем, когда органы опеки приходят, открывают холодильник, говорят: «Нету колбасы, нету сыра. А ну-ка!» И детей уводят. Слушайте, это в основном называется либо хайпануть, об этом что-то покричать. Ольга Арсланова: То есть так не бывает, верно? Виктория Данильченко: Это не потому что не бывает. Оно бывает. Но это толика. Мы не живем в том обществе, где это все повседневно происходит. Ольга Арсланова: А какая ситуация… Мы видим, что жалоб стало больше. Как вам кажется, основная проблема в чем? Основные жалобы на что? Какие случаи вызывают это возмущение? Виктория Данильченко: Не хотят ни вникать, ни заниматься вопросами защиты и прав детей, то есть своей прямой обязанностью. Петр Кузнецов: Исполнение обязанностей. Виктория Данильченко: Не просто защитой, а именно они свои функции условно визуализируют таким образом, что мы можем быть только карательными. А почему карательными? Где у вас написано, что вы должны кого-то отбирать, кого-то уводить и так далее? Вы действительно должны заниматься проблемами несовершеннолетних детей. Петр Кузнецов: В общем, вопросов много, проблем много. Их предстоит, конечно, решить не за один день. Спасибо огромное. Адвокат Виктория Данильченко. Еще одну тему успеем обсудить в этом часе.