Анастасия Сорокина: Карантин из-за коронавируса привел к вспышке разводов. В Интернете даже появилась такая шутка: поженившиеся пары не предполагали, что вместе им придется прожить целую неделю. Все бывает, но, возможно, людей просто заел быт, особенно такой, карантинный. Сервисы по починке и ремонту закрыты, салоны красоты не работают, привычные необходимые услуги недоступны. Впереди нас ждет еще не одна неделя самоизоляции, поэтому мы и решили поговорить о том, как справляться с бытовыми вопросами в период борьбы с пандемией. Александр Денисов: Да. Я вот вспомнил песню Высоцкого, где он там пел: «Увезу тебя...» Без дворцов и так далее не может народ, наверное, уже без этого всего жить. Обсуждаем эту тему вместе с вами, про карантинный быт. Возникают ли у вас какие-то сложности или нет? Справляетесь прекрасно? Расскажите, пообсуждаем. На связи у нас первый эксперт Евгений Шлеменков, вице-президент «Опоры России», руководитель направления «Строительство и ЖКХ». Евгений Иванович, здравствуйте. Евгений Шлеменков: Здравствуйте. Александр Денисов: Здравствуйте. Евгений Иванович, вы знаете, вас хотел спросить. Смотрите, сейчас многие работают удаленно, и вот уже строят сейчас так дома архитекторы, что на первом этаже небольшие офисы. Вот у меня приятель купил квартиру, а внизу купил такую каморку. Я говорю: зачем тебе эта каморка? Он мне объясняет: «Понимаешь, я буду там жить, вниз буду спускаться, буду работать». Поменяет ли наш быт вот этот карантин? Ускорит ли он переход, грубо говоря, к домашним офисам, когда твой дом он же и домашний офис, ты там работаешь и прекрасно справляешься? Как вы думаете, изменит это нашу жизнь? Евгений Шлеменков: Ну кому-то изменит на самом деле, потому что есть такие профессии, когда можно работать на «удаленке». Мы сейчас тоже используем этот способ. Но вот переходить, скажем, с этажа вниз в каморку, мне кажется, это не самый приятный выход. Александр Денисов: Ну а раньше, вот мы помним, смотрите, профессор Преображенский... Анастасия Сорокина: Саш, я сейчас не понимаю, вообще кто сейчас может себе позволить купить квартиру в нынешней экономической ситуации... Александр Денисов: Мой приятель, мой приятель, Анастасия, со своим рекламным агентством, да. Вот профессор Преображенский, у него висела табличка «Доктор», мы помним, что адвокаты были. Вот появится ли у нас такая тенденция, что все, мы будем подниматься по этажу и будем видеть, что рядом с нами живут адвокаты, врачи, что уже не нужно в поликлинику ходить, достаточно пойти и позвонить в соседнюю дверь? Евгений Шлеменков: Ну не знаю, мне кажется, что это в каких-то профессиях возможно. Например, я довольно часто встречал за рубежом такие случаи, когда на верхнем этаже двухэтажного дома живут, а первый этаж – это, скажем, кафе или, может быть, пекарня, что-то такое. Да, там это принято. Но у нас я не думаю, что это будет широко распространено просто потому, что... Вы понимаете, все-таки, с моей точки зрения, офис – это нечто большее, нежели просто каморка. Если уж нужен по моей профессии, скажем, офис... Если необходимость в офисе отсутствует, то, конечно, можно работать из домашнего кабинета, и, скажем, некоторые врачи, скажем, стоматологи или люди, занимающиеся протезированием, да, наверное, могут работать на дому. Но это... Анастасия Сорокина: Евгений Иванович, вы сами работаете сейчас в домашних условиях? Евгений Шлеменков: Да, я, к сожалению, на «удаленке», потому что вхожу в группу риска, но тем не менее процессом руковожу. Анастасия Сорокина: Ну вот мы начали с того, что многие столкнулись, скажем так, лоб в лоб со своими домочадцами и большие проблемы испытывают из-за того, что действительно очень сложно стало, скажем так, находиться все время в одном пространстве, решать бытовые проблемы. Вот у вас возникли какие-то такие ситуации? Евгений Шлеменков: Нет, у меня таких проблем не возникло. Но в принципе вот как раз такие проблемы и заставляют людей уходить на работу в офис. Александр Денисов: Евгений Иванович, ну еще бы вы в этом признались, сидя у себя дома, что вам домашние надоели, я бы очень удивился. Евгений Шлеменков: Да нет, я вполне искренен. Анастасия Сорокина: Евгений Иванович, ну вот вопросы, связанные сейчас с бытом действительно, когда какие-то поломки, протечки, вот вы сталкиваетесь с тем, что люди не могут решить эти вопросы из-за того, что вот карантин наступил? Евгений Шлеменков: Ну почему же? Решить эти проблемы можно, потому что на самом деле службы ЖКХ работают. Более того, скажем, у нас, среди моих знакомых возникали некоторые проблемы, которые... Они живут в собственных домах, и мои специалисты выезжали, делали ремонт на ходу практически. Потом вот недавно общался с одним из своих знакомых, он тоже живет сейчас на даче и говорит: «Я уже все ручки на всех инструментах поменял, я уже все полки перекрасил, перестроил, переделал». То есть как раз сейчас время для того, чтобы можно было навести порядок в доме, для тех, кто сейчас на работу напрямую не ходит. Александр Денисов: Вот чувствуете, смотрите, Евгений Иванович, вот чувствуется, девушка вопрос задает, вызвать, починить. А вот зачем мужику руки? Времени много. Сломался унитаз? – вперед, тебя никто не гонит... Анастасия Сорокина: До конца апреля время есть. Александр Денисов: Чиним сами, да, Евгений Иванович? Вариант ведь? Евгений Шлеменков: Ну, вы знаете, я бы все-таки не советовал неспециалисту сейчас вот самостоятельно пытаться овладеть такой сложной профессией, как сантехник, может кончиться плохо. Анастасия Сорокина: Саш, понятно, что... Мы работаем неделя через неделю, понятно, чем ты занимаешься, когда нас нет в эфире. Александр Денисов: Нет, ну что ж, иногда приходится самому все это делать. Евгений Шлеменков: Нет, это хорошо, когда человек многое умеет, но, понимаете, все-таки есть вещи, которым надо научиться предварительно. Они критичны для жизнеобеспечения. Жена не похвалит, если вы унитаз сломаете окончательно. Александр Денисов: Да. Вот, Евгений Иванович, про вещи, которые критически важны. Как вы думаете, где разумно прочерчивать черту между необходимым и ненужным? Вот сейчас многие закрылись магазины, не купишь автозапчасти, автосервисы, машину не помоешь и так далее. Вот, может быть, в такой период что-то стоит открывать, что-то закрывать? Как вы думаете, где разумное? Как вот определять эту меру? Евгений Шлеменков: Ну, я думаю, что разумное всегда там, где есть целесообразность и есть возможность обеспечить безопасность. Скажем, ремонт машин – почему его надо закрывать? Не надо. Если вы приезжаете на сервис, сдаете свою машину практически бесконтактно, вам ее ремонтируют, точно так же возвращают – ну и что в этом плохого? В принципе вопросы безопасности решены, профессионалы на месте, работают. Потом, наверное, надо и оценивать ситуацию в конкретном регионе. Если, скажем, речь идет о регионе, в котором несколько заболевших и плотность населения невелика, наверное, одни требования по работе служб, которые какие-то услуги оказывают. Если, скажем, говорить о Москве, да, здесь немножко построже, потому что, к сожалению, и плотность населения велика, и зараженных достаточно много, и поток приезжих достаточно высок. Поэтому, мне кажется, здесь надо просто очень разумно подходить, к примеру, заниматься, наверное, теми работами, которые напрямую не требуют контакта, вполне возможно. А в случае, если можно обеспечить, так скажем, санитарные нормы по общению, тоже можно. Скажем, закрывать кинотеатры совсем я бы не стал, наверное, просто нужно ввести дополнительные требования по рассадке зрителей и только. В общем, здесь, по-моему, надо в каждом конкретном случае смотреть отдельно. А уж службы ЖКХ сейчас просто обязаны работать, потому что люди сидят дома, соответственно бытовых отходов гораздо больше, требования по соблюдению чистоты тоже должны быть особенно строго выполняться. Поэтому приходится работать и должны работать. Александр Денисов: А вот в дилемме, смотрите, наверняка слышали про спор Мишустина и Кадырова. Вот Мишустин говорит, что не нужно закрывать и хозяйничать, наглухо блокировать трассы в ваш регион, а Кадыров объясняет, он говорит: вы знаете, вообще-то мы заботимся о здоровье своих жителей, да, мы пропускаем грузовой транспорт, который везет медикаменты, продовольствие, а вот кто не прописан, дружище, возвращайся обратно к себе домой, где ты живешь. Вот в этом споре кто прав, на наш взгляд, Мишустин или Кадыров? Евгений Шлеменков: Я Мишустина с Кадыровым, наверное, не буду оценивать. Но вот сегодня был сюжет, не помню, по какому-то каналу, о том, что в одном из сибирских городов, значит, разрешили достаточно, так скажем, свободно работать на территории города, но достаточно жестко относятся к приезжим прежде всего из Петербурга и Москвы. И в принципе я руководителя этого города хорошо понимаю, потому что можно, конечно, сегодня все на свете запретить, но беда в том, что экономика должна работать, мы продолжаем жить, нам нужна та продукция, те услуги, которые мы привыкли получать. И, наверное, разумные ограничения передвижения иногородних граждан, ну и во всяком случае достаточно такой строгий контроль за этим необходим в данной ситуации. Оттого, что люди в этом городе работают... Александр Денисов: Тем самым вы согласились с Кадыровым, Евгений Иванович, незаметно, но вы к этому подошли, к его точке зрения. У нас вся жизнь вокруг унитаза крутится, вы знаете. Евгений Шлеменков: Я против, понимаете, крайностей, крайности всегда плохо. Александр Денисов: Да-да, вся жизнь вокруг унитаза вертится, Евгений Иванович, как выяснилось. Вот у нас звонки, мы про унитазы поговорили, и все, и понеслось. Анастасия Сорокина: Москва на связи, Маргарита. Здравствуйте. Зритель: Алло, доброй ночи. Александр Денисов: Маргарита, что с унитазом случилось у вас, расскажите? Зритель: Да, у нас такая проблема была, то есть унитаз, протечка. И начали искать по Интернету, где найти эту запчасть. Нашли в «Леруа», но дело в том, что заказ шел от 8 тысяч. В итоге мы 2 дня мучились, вот. Я бы хотела обратиться, хотя бы открыли бы «OBI» или «Леруа», ну не знаю, хотя бы пару магазинов в городе Москва, потому что реально многие у меня в подъезде мучаются: у кого-то протечка, кому-то нужно заменить унитаз, смеситель. Вот такие вот вещи мы не можем приобрести в продовольственных магазинах. Хотелось обратиться, ну не знаю, к кому, через ведущих, чтобы они посодействовали хотя бы открытию пары магазинов, я не говорю, что массово все открывать, но хотя бы пару магазинов. Александр Денисов: Да, спасибо вам большое. Анастасия Сорокина: Спасибо, Маргарита, за звонок. Александр Денисов: Чувствую, нам нужно рубрику открывать, как отремонтировать сантехнику в этот сложный период. Евгений Шлеменков: Нет, во-первых, есть же управляющие компании, они же работают, неужели они не помогут вам в такой ситуации? Я не знаю, мне кажется, здесь вы сами должны проявлять инициативу. Анастасия Сорокина: То есть не с того начали они? Евгений Шлеменков: Потом можно что-то получать и по Интернету, я имею в виду по заказам через Интернет. Александр Денисов: А вы знаете, я вам объясню, почему сантехник не может в данном случае помочь, – потому что моделей немеряное количество, очень их много, естественно, он не может держать... Евгений Шлеменков: Ой, да на самом деле протечки возникают, в общем-то, достаточно стандартные. Александр Денисов: Да, и, может быть, нужна какая-то специальная прокладка. Евгений Шлеменков: Это только кажется на первый взгляд, что много моделей. Решение вполне возможно стандартное. Александр Денисов: Да. Евгений Иванович, вопрос такой. Тем не менее ну вот уже люди хотят, чтобы открыли хозяйственные магазины – может быть, действительно стоит пойти навстречу? Евгений Шлеменков: А часть хозяйственных магазинов работает, во всяком случае в Подмосковье точно работает. Александр Денисов: То есть отправляем Маргариту в Подмосковье? Анастасия Сорокина: Плохо ищут. Евгений Шлеменков: Ну, наверное, сейчас можно найти не выходя из дома, достаточно просто практически любую вещь, если просто немножко покопаться в Интернете, найти телефон и просто перезвонить по магазинам. Есть работающие магазины. Да, большие торговые комплексы закрыты, да, рынки закрыты, но хозяйственные магазины работают. Александр Денисов: Ага. Анастасия Сорокина: Спасибо. Александр Денисов: Спасибо. Анастасия Сорокина: С нами на связи был Евгений Шлеменков, вице-президент «Опоры России», руководитель направления «Строительство и ЖКХ». Есть у нас еще звонок из Самарской области, давно ожидает на линии Александр. Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Я звоню по поводу, как ее, ну по постановке на биржу. У меня получилось, что перед карантином я уволился, никак не могу в фонд занятости дозвониться и встать на учет, и так продолжается уже третью неделю. И в связи с этим карантином до 30-го они не работают, то есть работают удаленно. Но у меня нет таких, это, как ее, возможностей, чтобы работать или документы, будем так говорить, переслать. И получается замкнутый круг, вот. Звоню на горячую линию, там то в Тольятти я попадаю, то в Жигулевск, но только не в Самару, вы понимаете? И получается как-то вот уход от этого вопроса. И мое такое ведение, что они не хотят даже пособия выплачивать, на учет ставить, а делают вид. Александр Денисов: Да, кстати, сейчас ведь пособие по безработице подняли, по-моему, до 12 тысяч с чем-то. Анастасия Сорокина: Должны выплачивать. Александр Денисов: Специально увеличили. Зритель: Ну да, да, 12 тысяч, но я до карантина, они мне дали это, как ее, список, собрать документы, они были у меня на руках, потому что я уволился, я уже подготовился, и в этот момент карантин, и не успел. И вот в данный момент сижу и не знаю, что мне делать, вы понимаете? По работе, конечно, мне 58 лет, по работе мне тоже не устроиться, ну то есть сложно устроиться, и в данный момент тоже вот карантин. Понимаете, пробовал, но получается, что «придите послезавтра», ну, будем так говорить, отодвигается на потом, вот. Как быть? Александр Денисов: Александр, а у вас есть возможность в электронном виде это отправить? Может быть, они примут? Зритель: Нет, нет возможности. Там же принтер надо, в смысле это, как ее... Александр Денисов: Сканер. Зритель: …чтобы отсканировать, отослать, ну нет такой возможности. Вот это они или... Вот мне кажется, они недосмотрели или не хотят это делать, ну барьеры бюрократические ставят специально, это специально делается. Горячую линию дали, я вам еще раз говорю, на Самару не попадаю, а вот звоню, в Жигулевск сегодня попал, «вы в Жигулевск попали». Я говорю: ну и что я попал? «Ну давайте мы вам чем-нибудь поможем». Как они мне могут помочь, если я в Самаре живу? Понимаете, они не отказывают... Александр Денисов: Александр, вы знаете, может быть, совет: сфотографируйте обычным смартфоном, скажите, что это сканером сделано, и отправьте им со смартфона по почте, так же можно тоже. Зритель: Вы понимаете, ну я не такой продвинутый человек, я с простого телефона вот звоню, вы понимаете? Александр Денисов: С простого. Анастасия Сорокина: Ну, может быть, какие-то действительно могут вам помочь либо соседи, либо волонтеры, либо какие-то службы? Александр Денисов: Да. Зритель: Соседи все пенсионеры, все пенсионеры. Александр Денисов: Все пенсионеры. Зритель: А волонтеры помогают только 65+. Для чего? Да потому что преобладание у нас в стране, третья часть населения пенсионеры. Александр Денисов: Да, Александр, спасибо. Вот тут как раз, знаете, могли бы помочь социальные работники. Социальный работник придет, сфотографирует, все это отправит. Как раз сейчас можем про это и поговорить. Анастасия Сорокина: Да, давайте поговорим. А сначала посмотрим сюжет Алексея Дашенко о том, как помогают социальные работники россиянам в условиях карантина. Александр Денисов: Да, и продолжим. СЮЖЕТ Александр Денисов: Да, прекрасный сюжет Алексея Дашенко. Ну что же, продолжим тогда тему соцработников... Анастасия Сорокина: ...и поговорим с Ольгой Аникеевой, социологом, доцентом РГСУ. Ольга Александровна, добрый вечер. Ольга Аникеева: Добрый вечер, коллеги. Анастасия Сорокина: Вот эта помощь, волонтеры, как, на ваш взгляд, вот этих мер социальной поддержки сейчас достаточно, хватает ли ее на всех, или все-таки есть необходимость как-то, скажем так, привлекать еще людей или какие-то дополнительные услуги? Ольга Аникеева: Ну это зависит от того, в каком регионе мы находимся и какие задачи стоят перед людьми. Вот сейчас показали сюжет о волонтерах, и все-таки в большей степени о волонтерах, а не о социальных работниках. Я бы сначала сказала слова огромной благодарности социальным работникам и специалистам по социальной работе, которые выполняют огромную работу. Сейчас не столько волонтеры, сколько именно вот эти специалисты выполняют большую работу, помощь и пожилым людям, семьям, которые оказались в достаточно трудной ситуации, и выполняют плановую работу, да еще чрезвычайные какие-то меры предпринимают. И они помогают людям в бытовых заботах не потому, что могут, а потому, что обязаны это делать, и там спектр услуг достаточно большой, по 8 видов. Александр Денисов: Ольга Александровна, хотелось уточнить, да. Вот у нас когда была «летучка», мы еще эту тему обсуждали, и я высказал мысль, вот я, честно говоря, с социальными работниками вообще, куда на съемки ни езжу, я с ними очень редко сталкиваюсь. Когда нужна помощь пожилым, а социальные работники? – а их нет, понимаете? Вот у нас это как класс, по-моему, вообще отсутствует, и вот эта вот история вся с болезнью, с кризисом, она оголила вот самые наши больные, застарелые язвы. Вот как раз отсутствие хорошей социальной помощи – это наша серьезнейшая, тяжелейшая проблема. Ведь почему, мы смотрим, в Санкт-Петербурге волонтеры ходят, дальше Казань, волонтеры ходят, Якутск, волонтеры ходят, Челябинск, в Челябинске соцработники появились. Потому что их нет, понимаете, Ольга Александровна, их нет, вот поэтому волонтеры всюду и ходят. Ольга Аникеева: Неправда, неправда. Александр Денисов: Неправда? Ольга Аникеева: Почему нет? Потому что сейчас волонтеры на волне внимания, на волне внимания, потому что карантин. А социальный работник выполняет свою профессиональную работу ежедневно, ежечасно. Александр Денисов: Я не спорю, что они выполняют... Ольга Аникеева: Вы о них просто не рассказываете, вы не видите эту большую работу. Александр Денисов: Да, я говорю, что их мало, их должно быть больше значительно. Ольга Аникеева: Это да, в этом есть очень большая проблема, проблема в длинной истории, я сейчас не буду на ней останавливаться. Где-то лет 5–7 назад была задача поставить, создать такую армию социальных работников по стране, где-то порядка 370 тысяч, а в результате сократилось почти втрое. Почему? Потому что, ну там есть финансовые моменты, это связано с зарплатой, зарплата социального работника должна быть не меньше, чем средняя по региону, это легло на плечи регионов... Александр Денисов: Ольга Александровна, как вы голос понизили, а об этом нужно кричать, про деньги и про прочее. Анастасия Сорокина: Что из-за этого, да. Ольга Аникеева: Нет-нет, не в этом дело. Наоборот, зарплата потихоньку-потихоньку, но все-таки повышается, но повышается за счет единого фонда в регионе. В результате получается, что сокращается число социальных работников, зарплата подрастает на треть, а число сокращается втрое-вчетверо, нагрузка возрастает ужасно. Вот сейчас есть норматив, допустим, социальный работник должен принести продукты питания пожилым людям; они приносят, у них норма обычно 4–5 килограммов, сейчас она выросла почти вдвое. И все равно приносят и выполняют эту работу. Но почему о них не рассказывают? Волонтеры на волне интереса, я понимаю, а те, кто социальную работу выполняют постоянно, почему о них никогда ничего не говорят? Специалисты выходят вместе с социальными работниками, руководители отделений, люди, которые обучены таким руководящим, собственно, функциям, они тоже выходят на линию, но о них нигде ни слова нет. И только говорят о том, что их не хватает, – да, не хватает. Анастасия Сорокина: Ольга Александровна, ну понятно, что сейчас ситуация непростая, вы отстаиваете, скажем так, условия работы социальных работников, простите за тавтологию. Что сейчас, на наш взгляд, нужно предпринять как вот меру экстренной поддержки? Что необходимо? Ну пусть бы, ладно, эти волонтеры, на какой бы они волне ни были, но они нужны сейчас в этой социальной помощи вам? Ольга Аникеева: Волонтеры, безусловно, нужны, они выполняют очень большую работу, безусловно. Но все-таки социальный работник выполняет работу бо́льшую, и специалист по социальной работе тоже выполняет бо́льшую работу. Я говорила, 8 видов услуг, которые должны предоставлять они по закону, среди них есть и срочные услуги, и социально-педагогические, социально-психологические, социально-медицинские, всем спектром они занимаются. Есть центры реабилитационные, есть центры, отделения, которые обеспечивают помочь на дому тяжелобольным, лежачим, одиноким. Какая помощь нужна? Сейчас возросла нагрузка очень сильно, и, к сожалению, нет пока алгоритма сопряжения такой чрезвычайной работы и плановой работы. Плановую работу ведь никто не отменял, она должна выполняться, а как ее выполнять, когда не всякий специалист может войти в семью. А если там такая самоизоляция, связанная с угрозой, допустим, заражения, или какая-то изоляция, связанная с возможным каким-то заражением? Как работать с такой семьей? Теперь возросла очень сильно психологическая нагрузка, потому что и пожилые люди, и многодетные семьи, семьи, у которых резко упала экономическая какая-то составляющая, они очень сильно беспокоятся, очень высокая такая нагрузка эмоциональная, как им помогать? Это тоже надо как-то предвидеть. И сами социальные работники выполняют гораздо бо́льшую работу, они тоже выгорают сильно. Часть работников, в Москве их не так много, но все-таки они есть, их больше на периферии, старшего возраста, которые сейчас тоже на режиме самоизоляции, и их нагрузка ложится на плечи более молодых коллег. То есть здесь очень большая работа, очень большой объем работы, а я как представитель кафедры социальной работы поддерживаю контакты с нашими выпускниками, с партнерскими кафедрами, с партнерскими нашими организациями, у нас несколько кафедр, центров социального обслуживания, и мы знаем, собственно, это положение дел изнутри. Да, есть жалобы на то, что все-таки мало, недостаточно, но это не проблема тех людей, которые работают. Александр Денисов: Давайте пообщаемся со зрителями и продолжим, Ольга Александровна. Ольга Аникеева: Конечно. Анастасия Сорокина: Пермский край, на связи Антонина. Здравствуйте. Александр Денисов: К сожалению, Антонина чуть попозже будет, Нина из Краснодарского края у нас. Нина? Зритель: Здравствуйте. Александр Денисов: Здравствуйте. Анастасия Сорокина: Здравствуйте. Зритель: Я звоню из Сочи. У меня ситуация такая, что у меня маме 91 год, она ветеран войны, и мы живем с ней в разных местах в Сочи. Вот сейчас мне 66 лет, ей 91, я не могу тоже выходить на улицу. У мужа пропуск есть, он иногда к ней ездит. А соцработники вообще отказались от ее посещений, потому что их в Сочи очень мало. Соцслужба вообще не работает. И до коронавируса ходили раз в неделю, и тоже поменялось уже сколько этих соцработников, никакой работы они не оказывают. Поэтому я очень недовольна нашей службой в городе Сочи, вот такая ситуация, не знаю, как в других городах... Александр Денисов: Нина, а вы скажите, а вы туда звонили, они вам что отвечали? Вот вы говорите, что маме 91 год, нужно... Зритель: Мама звонила даже им, они не... Нет, они ходят только к тем, кому нужно носить продукты. Александр Денисов: Ага. Зритель: А мы маму сами снабжаем продуктами. Им или невыгодно это, или я не знаю, почему, но они вот совершенно отказались. Александр Денисов: А что вам нужно от них, если продукты вы сами приносите? Какая еще помощь от соцработников? Чтобы... Зритель: Ну продукты у меня сейчас муж может, я не могу ездить, понимаете, потому что я на изоляции нахожусь. А как? Прийти, вот как они говорят, у них 8 разных, побеседовать с ней... Анастасия Сорокина: Они же должны оплачивать услуги ЖКХ помогать, лекарства, с уборкой. Александр Денисов: С уходом тоже, в уходе помогать. Зритель: Да, оплатить, с уборкой, хотя бы раз в неделю прийти убрать. Я не могу сейчас пойти, а они вообще отказались от нее и никуда не хотят ходить. Александр Денисов: Спасибо большое, Нина, за ваш рассказ, это актуально. Анастасия Сорокина: Да, спасибо за звонок. Александр Денисов: Ольга Александровна, вы слышите? Ну вот, к сожалению, правда оказалась на моей стороне, видите, я предполагал, ну так вот и есть, вы слышали. Анастасия Сорокина: Совпало. Александр Денисов: Ну не совпало, а... Ольга Аникеева: Ну совпало, действительно, так, это объективная картина. Вы правильно отметили, что не хватает социальных работников очень сильно. Действительно, зарплата немножко подрастает, но не настолько, насколько хотелось бы. Тяжелая работа должна оцениваться качественно, понимаете? И когда... Анастасия Сорокина: Ольга Александровна, простите... Ольга Аникеева: Простите... Анастасия Сорокина: Вот сейчас говорили не о том, что нет работников, а что они отказываются приезжать и помогать в ситуации. То есть они приезжали, началась вот эта ситуация с коронавирусом, они говорят: «Теперь не приедем». Ольга Аникеева: Именно об этом я и хотела сказать. Скупой платит дважды, понимаете? Александр Денисов: То есть им нужно побольше заплатить, и тогда они приедут? Анастасия Сорокина: Несмотря на коронавирус. Ольга Аникеева: Не все так, не все так просто. Если повышается немножко зарплата, повышается престиж профессии, и туда приходят неравнодушные люди. Сейчас удерживаются люди либо те, которые просто фанатично работают на своем героизме, либо люди, которые просто никуда не могли пристроиться, к сожалению, такая доля очень велика. Мы знаем, мы-то, конечно, как профессионалы работаем с теми увлеченными и профессиональными людьми, я, собственно, их интересы представляю и выражаю, именно им выражаю самую большую благодарность. Но очень большая доля и черствых, и непрофессиональных, и достаточно людей, не на месте находящихся, и мы об этом тоже очень много знаем. Анастасия Сорокина: Простите, но они же получают зарплату за то, что они должны к этой женщине приезжать и помогать ей. Имеют ли они право сейчас этого не делать? Ольга Аникеева: Они получают зарплату в том случае, если человек поставлен на учет, если, значит, он находится где-то в плановой работе... Анастасия Сорокина: Она на учете, они к ней ездили, а сейчас отказываются. Ольга Аникеева: Я не могу сказать, почему именно этой женщине отказали, это, безусловно, неправильно, это, безусловно, нарушение. Но каковы были объективные причины или субъективные причины, почему, значит, был такой отказ, я вам сказать не могу. Я вам могу только сказать, что это неправильно. И, конечно, это связано не только с какой-то вот зарплатой, потому что, конечно, есть предел каких-то возможностей, человек не может обслуживать пожилых людей... Анастасия Сорокина: Девяносто один год! Ольга Аникеева: Да-да-да, безусловно, тут, безусловно, должны были взять на обслуживание, я тут ничего не могу сказать, это абсолютно неправильно. Анастасия Сорокина: А что делать родственникам в этой ситуации? Куда им звонить, жаловаться? Я думаю, что это не единичная ситуация в стране. Ольга Аникеева: Разумеется, не единичная. Есть территориальный центр социального обслуживания, который работает именно в этом регионе, у каждого из этих центров есть как бы вышестоящее начальство. Есть управление, есть органы власти региональные, которые уполномочены решать эти вопросы, где-то это министерство, где-то это управление по социальной защите, где-то, может быть, комитет поддержки семьи и детства, это могут быть самые разные органы. Но есть органы, которые решают эти проблемы. У каждого главы администрации есть свой зам, который решает эти вопросы. Надо поднимать этот вопрос дальше, может быть, кого-то даже и наказывать за такие вещи. Александр Денисов: Вы знаете, время такое, что, я уже говорил, очевидно, обнажились самые слабые места у нас в обществе. Ольга Аникеева: Да. Александр Денисов: Пришли ли мы к этому пониманию что все, завтрашнего дня уже нет, мы не можем отложить на потом проблемы в здравоохранении, сказать, что вот появятся деньги, поднимется у нас ВВП, мы решим; появятся у нас деньги, мы наладим социальное обеспечение, как в США. Мы уже не можем себе этого позволить. Мы уже остановили этот маховик разрушения, который до сих пор крутился в нашей медицине? Мы сейчас сталкиваемся, что нам людей лечить негде, у нас не хватает этих аппаратов, выяснилось, что, оказывается, они нужны, эти аппараты искусственной вентиляции легких, хотя у нас есть заводы под парами, которые их могут нашлепать будь здоров, сколько влезет. Мы уже начинаем решать эти вопросы, понимаем, что все, мы без этого не проживем? И социальный работник даже важнее бизнесмена в данный момент, вот на мой взгляд. Ольга Аникеева: Я согласна с вами, как раз с последней фразой: социальный работник в данном случае гораздо важнее, потому что он должен выдержать, как бы обеспечить какое-то социальное благополучие, социальное равновесие в обществе. Невозможно развивать бизнес, невозможно обеспечивать прогресс, если у нас такое количество социально неблагополучных людей. Невозможно создавать качественных работников, воспитывать, формировать и образовывать их, если у нас такие больные, неподготовленные, неграмотные дети, выросшие в неблагополучных семьях, это невозможно, потому что с этого все надо начинать. Но я боюсь, что у медицины есть шанс рвануться как бы после этого карантина вперед; боюсь, что у социальной сферы таких больших шансов нет. Александр Денисов: Почему боитесь? Ольга Аникеева: Почему боюсь? Потому что это более долговременная, более сложная задача. Александр Денисов: Ага. А расскажите, вот интересно, раз уж мы... Анастасия Сорокина: ...заговорили о деньгах. Вы знаете, я даже не думала, что о таких суммах может идти речь. Вот Пермский край: «Соцработник на селе получает 3–4 тысячи рублей». Это что, за такие деньги работают люди? Ольга Аникеева: Совершенно верно. У нас есть закон о минимальном размере оплаты труда, но они работают как бы на четверть ставки, на полставки. Почему? Потому что села малонаселенные, в каждом селе может быть два человека на обслуживание, а обслуживание, допустим, 8–10 человек на одного социального работника, это 4 села. Значит, надо брать на одно село человека на четверть ставки, вот вам, пожалуйста, 3–4 тысячи. Анастасия Сорокина: И что он должен делать за эти деньги? Ольга Аникеева: Он должен выполнять весь спектр работ, для которых он предназначен. Правда, выполняет в основном социально-бытовые услуги, это доставка продуктов питания, лекарств, это бытовая какая-то помощь, те же самые коммунальные услуги, которые нужно будет оплатить, вызов сотрудников, консультационная небольшая помощь, ну вот что-то такое минимальное. Александр Денисов: Вы знаете, у нас же есть Министерство труда, дальше там продолжение, социальной защиты, я правильно называю, да? Ольга Аникеева: Совершенно верно. Александр Денисов: Там вообще в курсе? Ольга Аникеева: Оригинально то, что министерство называют Министерством труда и социальной защиты Российской Федерации, а не населения. Александр Денисов: Да. Там вообще в курсе происходящего? Они слышали про эти 3 тысячи на селе? Ольга Аникеева: Я думаю, что в курсе, потому что есть очень разные способы защиты. Придется огласить эту историю. В 2012 году был принят указ президента о том, что социальные работники должны получать среднюю зарплату по региону, но эту задачу возложили на региональные бюджеты, средств не нашлось. Для того чтобы спасать свои бюджеты, нужно было либо сократить численность социальных работников, что и было сделано, в 2–3 раза сократилась численность социальных работников, объем нагрузки, соответственно, вырос. Для того чтобы как-то справляться в этой ситуации, вот эти появились на полставки, четверть ставки и так далее, раздробилась зарплата. И, конечно, на такую работу пошли люди, которым уже просто только совсем деваться некуда. Поэтому чего мы удивляемся, что у нас появляются грубые социальные работники, невежественные социальные работники, недобросовестные социальные работники? Вот это все происходит из этого самого корня. Действительно, оплата труда в данном случае ключевой показатель, потому что невозможно... Мы выпускаем социальных специалистов по социальной работе, это немножко другой уровень в профессии, это люди, которые выполняют квалифицированные функции по помощи семье с детьми, это и психологическая помощь, и реабилитационная помощь, очень много разных функций. Но они все равно получают зарплату очень небольшую, иногда специалист получает меньше зарплату, чем даже социальный работник, это, кстати говоря, в Москве хорошо заметно, Москва-то все-таки подтягивает зарплату социальным работникам, у нас здесь и возрастной состав достаточно такой молодой, и квалификация у специалистов, социальных работников гораздо выше, поэтому нареканий все-таки поменьше именно в Москве. Александр Денисов: Ольга Александровна, спасибо вам за этот интересный, непростой, тяжелый даже разговор. Анастасия Сорокина: Спасибо. Александр Денисов: Осадок неприятный от всего этого остается. Спасибо вам большое. Анастасия Сорокина: На связи была Ольга Аникеева, социолог, доцент РГСУ. Александр Денисов: Да. Ну что, переходим дальше к обсуждению нашего быта? Анастасия Сорокина: Но сначала дадим слово нашим зрителям. У нас есть опрос «С какими бытовыми сложностями столкнулись вы на карантине?» Вот ответы. ОПРОС Анастасия Сорокина: Многие женщины сейчас согласились... Александр Денисов: Сломалось все, то ли холодильник, то ли телевизор, то ли автомобиль. На связи у нас Кирилл Янков, член Общественного совета при Минтрансе. Кирилл, добрый день. Кирилл Янков: Добрый вечер. Анастасия Сорокина: Добрый вечер. Александр Денисов: Добрый вечер, да, совершенно верно, уже вечер. Вы знаете, мы тут спорили, возвращаемся уже к дискуссии Мишустина и Кадырова. Вы на чьей стороне, кто прав? – закрывать регион на свое усмотрение, но при этом пропускать грузовой транспорт? Кирилл Янков: Ну, конечно, я не могу не быть на стороне Мишустина, это понятно. Я считаю, что пытаться как-то... Александр Денисов: Как говорится, должность обязывает, Кирилл. Кирилл Янков: Да, разделить страну, разделить товарный рынки, препятствовать движению товаров, конечно, ни в коем случае нельзя. Что касается передвижения людей, оно может быть ограничено в период карантина, но, во-первых, межрегиональное передвижение должно ограничиваться федеральными решениями, а не решениями отдельных субъектов. Во-вторых, оно должно быть, конечно, ограничено, и должна быть какая-то система, когда люди в силу производственной той же необходимости могут переезжать между регионами. Александр Денисов: Да. Анастасия Сорокина: Вот если говорить про переезжать, сейчас многие столкнулись с ситуацией, что, во-первых, действительно в чисто бытовом плане что делать с автомобилем, если он сломался? Сейчас ничего не работает. Вот как считаете, нужно менять, как это, скажем так, условия самоизоляции и открыть сервисы, как-то вернуть возможность автовладельцам за своими автомобилями ухаживать? Кирилл Янков: Ну, что касается сервисов, они уже кое-где открыты. Например, Свердловская область скорректировала перечень тех организаций, которым разрешена работа, и автосервисы включены теперь в перечень тех организаций, в Екатеринбурге, в Свердловской области они работают. Я не анализировал ситуацию по всем субъектам, но думаю, многие тут пошли по пути Свердловской области. Я хочу сказать, что и в Москве совсем срочный, какой-то неотложный ремонт не запрещен, шиномонтаж, например, может работать и в Москве. Думаю, что в отношении автосервисов также надо сделать послабления по всей стране. Александр Денисов: Ну да, открылись, открываются уже в Московской области, в Калининградской, я вот вчера смотрел, где решили решить эту проблему, ну вот действительно, вы правы, многие регионы открывают это. Анастасия Сорокина: Если говорить про ремонт, про какие-то покупки, сейчас жалуются, что все магазины закрыты, ничего невозможно достать. Как вы думаете, эта ситуация долго будет еще сохраняться? Кирилл Янков: Вы знаете, дело в том, что людям нужно не только покупать продукты и лекарства, элементарные вещи. Допустим, починка обуви, у кого-то, извините, обувь порвалась, надо чинить; сделать запасной ключ, такие заведения раньше назывались металлоремонтом, они тоже везде есть, они тоже закрыты; в химчистку вещи сдать. Я думаю, что вещи, связанные с бытовым обслуживанием населения, постепенно должны открываться. Постепенно, конечно, надо открыть и магазины, торгующие вычислительной техникой, потому что если мы говорим «сидите дома», а как новый компьютер купить? Только с доставкой по Интернету? Думаю, что, однако, чисто развлекательные вещи, конечно, кинотеатры, всевозможные развлекательные заведения, игровые всякие, вот их, наверное, открывать не нужно до окончания карантина. Возможно, какие-то магазины люксовых товаров, они могут потерпеть. Но, наверное, без возможности купить одежду и обувь, хоть какие-то, хоть недорогие, наш народ все-таки долго не вытерпит, ну 1–3 недели, а потом придется такую систему торговли открывать. Ведь далеко не все могут покупать товары через Интернет, да и в дальние населенные пункты никто не организует доставку, доставка только в городах, и мы знаем, что доставка стала сейчас такой дефицитной услугой, и многие магазины принимают заказ на доставку через 3 дня или через неделю. Анастасия Сорокина: А вот у вас ситуация с бытовыми трудностями возникает, или вы как-то легко переживаете этот период? Александр Денисов: Или вы мастер на все руки, Кирилл? Кирилл Янков: Нет, я, конечно, не все могу делать сам, но ничего, постепенно... Но я вам скажу, что да, у меня была проблема постричься, да, я понял, что скоро все закроется, и в последний день успел сходить в парикмахерскую. А если бы не успел, то сидел бы сейчас перед вами совсем с другой прической заросшей. Но стричься людям тоже нужно. Александр Денисов: Как вы думаете, сфера услуг сильно перестроится? Пережив такое время, мы поняли, что зависим не от биржевиков, ни от фондового рынка, не от сидящих в блестящих офисах бизнесменов, а от обычных профессий, от хороших профессий: от врачей, от доставщиков еды, от прочего... Анастасия Сорокина: Водителей. Александр Денисов: ...от сантехников хороших. Вот сфера обслуживания отреагирует на это, начнет развиваться? Кирилл Янков: Вы знаете, она может пойти разным способом, и возможным эффектом будет кратковременная архаизация, то есть переход службы в то состояние, в котором она была 20–30 лет назад, когда не было Интернета, а был дядя Вася. Да, нельзя заказать услугу официально, но ты знаешь, что в двух кварталах живет дядя Вася, который у себя дома починит тебе обувь, или живет тетя Маша, которая починит тебе пиджак или брюки, если они порвались. Александр Денисов: Но это надежно, Кирилл, это надежно. Кирилл Янков: Вот если... эта ситуация, возможна такая частичная архаизация сферы услуг. Александр Денисов: Да, но это, кстати, неплохой сценарий. Мне вот тоже приходило в голову, что в скором времени появятся у нас соседи с вывеской «Врач» или «Адвокат», то есть все будет рядом. Как вы думаете, придем к этим временам? Как профессор Преображенский, я уже приводил этот пример, уж извиняюсь за настойчивость. Кирилл Янков: Ну, зависит от того, сколько будет продолжаться такой жесткий карантин. Если 2–3 недели, а потом все такие жизнеобеспечивающие заведения смогут открыться, то, я думаю, мы к этому не придем. Если же, например, до июня, 2 месяца будут закрыты все заведения, нельзя будет ни копию ключа сделать, ни батарейку заменить в брелке, допустим, вот люди не все сами умеют менять батарейки в брелках, то, конечно, вот такая вот «серая» сфера услуг активно будет развиваться. Александр Денисов: Да. Анастасия Сорокина: Спасибо. Александр Денисов: Спасибо, спасибо, Кирилл. На связи у нас был Кирилл Янков, член Общественного совета при Минтрансе России. Анастасия Сорокина: Заговорили как раз о красоте, о том, что не хватает сейчас многим возможности подстричься. Вот у меня брат даже заказал себе машинку, решил сменить имидж, подстригся практически под ноль. Многим приходится как-то выкручиваться. Обсудим, что происходит у нас с красотой, вместе с Владом Лисовцом, экспертом моды, телеведущим. Влад, здравствуйте. Александр Денисов: Здравствуйте. Влад Лисовец: Здравствуйте. Александр Денисов: Влад, ну у вас с прической все в порядке, вы как-то не поступили, как брат Анастасии, да? Влад Лисовец: Перестаньте, обижаете, я же парикмахер почти с 10-летним стажем, у меня дома есть ножницы, такие, правда, не совсем прямо парикмахерские, но я всегда могу себя подравнять. Знаете, здесь главное руки, а не ножницы. Александр Денисов: И сами себя можете подстричь? Вот это для меня новость. Влад Лисовец: Вы знаете, стараюсь все-таки стричься у себя в салоне, но когда вот бывает, знаете, захочется, у меня есть такое в характере, я могу проснуться и понять, что мне сегодня точно надо что-то отстричь, и я могу отстричь спокойно. Анастасия Сорокина: А к вам обращаются друзья, знакомые: «Спасите, помогите, нужно срочно подстричься?» Влад Лисовец: Вы знаете, мне кажется, я общаюсь с очень умными людьми, и все прекрасно понимают, что сейчас ситуация сложная, и не стоит подвергать друг друга опасности. Поэтому все мои друзья и подруги, с кем я созваниваюсь, делают мне по Skype вот так: «Смотри, как я обросла!» Но никто не говорит: «Давай увидимся, подстриги или вызови кого-то». Вы же понимаете, что это зависит все-таки от того, что в голове, потому что нормальный человек не будет рисковать, откуда же он знает, зараженный приедет к нему парикмахер или нет. Сейчас вот эти 3 недели... Анастасия Сорокина: Да, простите, ваши знакомые действительно, я не сомневаюсь, что в здравом уме, конечно, люди, они понимают, что что-то можно и перетерпеть. Но вот мы начали с того, что из-за ситуации самоизоляции многие семьи начинают распадаться, потому что тяжело находиться друг с другом, люди столкнулись лоб в лоб с теми проблемами, которые есть. И многие, например, женщины столкнулись с тем, что привычный уход они себе позволить не могут, это не может не сказаться на их психологическом состоянии. Вот как вы посоветуете, такой, может быть, профессиональный взгляд, может быть, у нас стандарты красоты поменяются? Все перестанут, я не знаю, красить брови, наращивать ресницы, делать маникюр, и мы решим, что надо быть вот такими естественными, полюбить себя такими? Влад Лисовец: Ну, вы знаете, если в городе будет меньше нарощенных ресниц, честно говоря, я буду не против, потому что вот это вот травести-шоу, которое ты видишь на улице с тяжелейшими, в четыре ряда наклеенными ресницами на славянском лице, мне кажется, это выглядит не очень симпатично. Вы знаете, сейчас такое время, когда в принципе проверка идет, конечно, во всех областях и в личной жизни тоже. Сейчас мужчины увидят своих женщин такими, какие они есть. Александр Денисов: А то они не видели. Влад Лисовец: Нет, вы знаете, без ресниц и без гелевых ногтей, с отросшими корням... Все-таки женщины всегда следят за собой, очень вовремя приходят, подкрашивают волосы, следят за ресницами, чтобы они не отвалились, и татуаж бровей. А сейчас все это смеется, все это уплывет в раковину. Поэтому сейчас вот и проверится... Для чего, почему они вместе? – потому что внешняя картинка их объединяет или все-таки духовная. Александр Денисов: Как вы думаете, на моду окажет влияние наша жизнь? Потому что... Ну вот у вас в Instagram сплошь маски, причем какие-то черные, необычные, я вот не знаю, где вы их берете. Анастасия Сорокина: Черные такие? Александр Денисов: Да. Влад Лисовец: А, вы имеете в виду маска на лице? Анастасия Сорокина: Защитные. Александр Денисов: Да-да. Влад Лисовец: Защитные? Вы знаете, это все-таки такой азиатский тренд, у них плохая экология, они ходят в этом очень давно. Вы что, мы должны выйти... Мы же россияне, мы должны выйти и показать всем все, что у нас есть, поэтому маски точно не войдут в тренд. Во-первых, мы от них очень сильно устанем, и поверьте мне, когда закончится карантин, мне кажется, вот яркие губы будет прямо вот... Яркие губы и эпиляция, я все время шучу, очередь будет на эпиляцию. Яркие губы будет тренд, потому что девушки... Александр Денисов: Надо будет занять очередь, Влад, вот вы подсказали, хорошо предупредили, запишем. Анастасия Сорокина: А то забыли об этом. Александр Денисов: Да-да-да. Анастасия Сорокина: Влад, если говорить про моду, сейчас, скажем, люди начинают экономить на том, что не так... На предметах первой необходимости, одежду многие не покупают, потому что, собственно, чего покупать, сидим дома, в общем, неважно, в чем. Что будет потом? Что нам ждать? Начнутся какие-то колоссальные распродажи, хлынет волна немодной одежды? Или что будет, как вы считаете? Влад Лисовец: Вы знаете, я думаю, что... Во-первых, мы посмотрим, сколько это будет длиться, потому что у большинства населения, конечно, закончатся деньги, и им просто не на что будет покупать одежду. Точно будут сейлы, они уже начались, постоянно приходят сообщения от больших сетевых наших монстров универмагов, которые уже предлагают 50% на первую вещь, на вторую, если заказываете онлайн сейчас. Во всяком случае у меня нет настроения вообще что-либо покупать, я думаю, что большинство людей так же, наверное, себя ощущает. По окончании, вы знаете, я думаю, что многие поменяют, мне так хотелось бы, чтобы многие поменяли что-то в имидже, отрежут волосы, потому что всем все надоест. Все начнут больше прихорашиваться, больше краситься, ярче одеваться 100%, потому что я уже скучаю по пиджакам, видите, я в рубашке сейчас, потому что у меня такой повод торжественный, съемка, потому что все время в толстовке. И, конечно, это как после приезда из азиатского отдыха, все сразу надевают на себя все самое лучшее. Поэтому я думаю, что будут красиво люди выглядеть. Про моду не буду говорить, у нас в России вообще с ней как бы так сложно, сложные отношения, поэтому я думаю, что ярких людей будет правда много, тем более это будет уже лето... Ой, почему я сказал лето? Может, это еще будет весна... Ну, мне во всяком случае хочется верить в то, что люди будут ярко одеты. Мне кажется, вообще все облепят себя чем-то очень ярким и будут пытаться друг друга впечатлить. Анастасия Сорокина: Если коротко, ваш совет: в условиях самоизоляции как поднимать себе настроение, оставаться красивыми? Влад Лисовец: Вы знаете, надо, во-первых, позитивно мыслить. Нельзя сдаваться, потому что человек может все пережить. Нужно разобрать свой гардероб, нужно пересмотреть интересные фильмы, до которых у вас не доходили руки, а самое главное, фильмы, которые заставят ваш мозг думать и переосмыслить что-то. Общайтесь больше с родными, может быть, по видеосвязи. Чаще улыбайтесь друг другу дома, старайтесь говорить на приятные темы и максимально сводить конфликты к нулю, потому что сейчас вот эта раздраженность оттого, что мы находимся все время в одной комнате... Старайтесь уважать друг друга, и мне кажется, это очень крутое испытание для всех. Самые хорошие пары, самые надежные останутся, а все, что было так, лишь бы, оно, конечно, разойдется. Александр Денисов: Да. Влад, может быть, успеем коротко звонок Лидии из Крыма быстренько, задаст вам вопрос, и ответим. Лидия, добрый вечер. Зритель: Здравствуйте, добрый вечер. Спасибо за возможность сказать. Я когда услышала о том, как бедная женщина не может постричься, а вторая, более того, бедная, не может сделать маникюр... Люди! А вы помните о том, что медики наши погибают на работе? Какие неудобства дома, если я, например, получаю пенсию, бог с ней, а кто-то, бедные, не получают зарплату, кто-то погибает... Александр Денисов: Спасибо большое, Лидия, совершенно верное замечание, верное. Анастасия Сорокина: Прямо такой крик души, что действительно ценность... Александр Денисов: Да, нужно подумать о важном, да-да. Влад, совершенно... Влад Лисовец: На самом деле... я считаю, что салоны красоты с медицинской лицензией и без медицинской не должны сейчас работать, пока мы не пройдем весь этот карантин. Люди должны максимально не приближаться друг к другу, потому что мы должны это остановить. Поэтому мне странно сейчас, когда люди думают... Конечно, да, женщина хочет выглядеть хорошо, но, ребята, такое время, надо как-то пережить. Анастасия Сорокина: Спасибо. Александр Денисов: Да, чтобы у медиков было меньше работы. Спасибо вам большое, Влад. Анастасия Сорокина: Спасибо. На связи был Влад Лисовец, эксперт моды, телеведущий.