Оксана Галькевич: Вы знаете, в последнее время столько каких-то противоречивых и порой трагичных событий было, связанных с детьми и их родителями, что мы решили все эти истории рассмотреть, что называется, через призму российских законов – законов о родительской ответственности. Константин Чуриков: Ну и попутно еще разобраться, правильно ли мы эту ответственность понимаем. Ну, например, вот история из Омской области. Родители трехлетнего мальчика, его зовут Коля, пошли в лес за грибами, а сына оставили в машине. Вернулись – ребенка нет. Сначала родители искали его в тайге самостоятельным образом, но через несколько часов все-таки вызвали полицию. Двое суток больше тысячи спасателей и поисковиков из отряда «Лиза Алерт» прочесывали лес в поисках ребенка. Когда его нашли, он громко плакал и пил болотную воду. Оксана Галькевич: Жизни мальчика, к счастью, ничто не угрожает, но он, конечно же, не только был сильно покусан комарами, не только голодал двое суток, но я думаю, что он еще и сильнейший стресс пережил. Но это была Омская область, это провинциальная история, а теперь – столичная. Лефортовский суд Москвы в понедельник рассматривал дело о лишении родительских прав пары, которая взяла своего годовалого сына на несанкционированный митинг. Константин Чуриков: Сейчас вы видите кадры из интернета. Ольга и Дмитрий Проказовы во время акции передавали ребенка своему родственнику, которого позже обвинили в участии в массовых беспорядках. Столичная прокуратура посчитала, что (сейчас прямо процитируем) «эксплуатируя ребенка, они злоупотребили своими родительскими правами в ущерб интересам сына». Следственный комитет завел на них уголовное дело, но судья признала супругов невиновными, хотя и вынесла им предупреждение. Екатерина Тягай, адвокат Ольги и Дмитрия Проказовых: «Мы полагаем, что это единственно возможное решение, которое могло быть принято в этой ситуации. Мы рады, что никакие людоедские требования не были поддержаны и что ребенок Проказовых, которому один год и два месяца, до сих пор находится на грудном вскармливании у своей мамы и остается в своей семье родной». Оксана Галькевич: Хеппи-эндом закончилась история и других московских родителей – Елены и Петра Хомских. Они на митинг пошли со своими двумя дочками трех лет и двух месяцев, совсем маленькая девочка. И прокуратура тоже требовала лишить их родительских прав, но другой, Никулинский суд Москвы оставил все-таки детей в семье. Вы знаете, и это не последняя история была. Еще совсем недавняя – трагическая с пятилетней девочкой, которая погибла в Турции. Я думаю, многие об этом слышали. Там мама отвлеклась… Константин Чуриков: Причем отвлеклась на мужчин, которые играли в волейбол, вроде бы как. Оксана Галькевич: Ну, там было какое-то спортивное мероприятие, она смотрела в другую сторону, а малышка в этот момент ушла купаться, ушла в воду. Буквально дело нескольких секунд – и все, ребенка нет, ребенок утонул. Просто ужас какой-то! Константин Чуриков: Сегодня в нашем дневном выпуске «Отражения» коллеги уже начали обсуждать эту тему и беседовали с уполномоченным по правам ребенка в Москве Евгением Бунимовичем. И вот что он сказал. Евгений Бунимович, уполномоченный по правам ребенка в Москве, заслуженный учитель России: «Это ответственность с самого начала, понимаете, когда появляется ребенок. Ну, это, конечно, счастье, это прекрасно. Но ты еще должен понимать, что во многом приоритеты твоей жизни меняются. Вы знаете, что касается недосмотра – это какое-то наше общее такое, знаете, российское «авось». Каждое лето эти сетки, например, против комаров, которые на окнах, каждое лето у нас травмы и даже гибели детей в разных регионах, потому что дети не понимают. Они же видят стенку, и они залезают… Во-первых, не все родители то ли не понимают, то ли понимают, но не отдают себе отчета, насколько дети бывают ловкими. Вот это мгновение должно быть очень внимательным. Вот этот момент передачи какой-то культуры безопасности у нас, конечно, не очень развит». Оксана Галькевич: Культура безопасности. Константин Чуриков: «Культура безопасности не очень развита». Такие ключевые слова. А у нас в студии: Ирина Киркора, директор авторского центра «Мир семьи», ответственный секретарь Совета при Президенте России по развитию гражданского общества и правам человека, и Игорь Серебряный, основатель общественного движения «Международный отцовский комитет». Здравствуйте, уважаемые гости. Оксана Галькевич: Здравствуйте, уважаемые гости. Игорь Серебряный: Здравствуйте. Ирина Киркора: Здравствуйте. Константин Чуриков: Вы знаете, ну, предположим, да, нет такой культуры ответственности. У кого-то ее нет, кому-то не хватает, у кого-то все в порядке. Но у нас есть законы, которые, в общем, призваны каким-то образом защитить детей. Вопрос первый. Насколько, с вашей точки зрения, эти законы совершенные, насколько там все точно прописано? Потому что сейчас я вижу 156-ю статью Уголовного кодекса, которая предусматривает ответственность за неисполнение обязанностей по воспитанию ребенка. А вот что это такое – я лично не понимаю. Как это трактует Уголовный кодекс, Ирина Владимировна? Ирина Киркора: К примеру, если родители не занимаются тем, чтобы ребенок посещал образовательное учреждение, если ребенок занимается бродяжничеством, а родители не обращают на это внимания или алкоголем злоупотребляют, либо настолько заняты своей личной жизнью, что не замечают нахождения рядом с ними ребенка. Очень правильно сказал Евгений: с рождением детей появляется ответственность. И если некоторые родители в силу своей специфики не выполняют это, то у нас государство берет на себя в том числе возможность забрать таких детей у родителей. Но нужно понимать, что это должно быть в интересах ребенка в первую очередь. Константин Чуриков: Хорошо, подождите. Есть какие-то такие, скажем так, вопиющие примеры, которые мы привели сейчас, когда мама смотрела на играющих в волейбол и, в общем, не заметила, как дочка утонула. Но есть какие-то случаи, которые все-таки, мне кажется, надо проговорить и как-то обозначить, потому что… Ну хорошо. Вы говорите, если ребенок не посещает, условно говоря, занятия в школе, да? Но с определенного возраста дети как-то сами ходят в школу, и ребенок может в школу просто не пойти, а где-то тусоваться. Это ответственность родителей? Ирина Киркора: Да. Константин Чуриков: А если это лоб пятнадцатилетний? Ирина Киркора: Да. Оксана Галькевич: Это ответственность родителей? Ирина Киркора: Да, до 18 лет это ответственность родителей. При этом у нас в законодательстве с 15 лет ребенок сам принимает решения в отношении своего здоровья. И тут возникает вопрос: а если у нас ребенок шестнадцатилетнего возраста злоупотребляет спиртными напитками или наркотическими? Оксана Галькевич: Например. Или начал курить. Ирина Киркора: Да. И родитель в этой истории не может, у него нет такой возможности привезти его принудительно в клинику на лечение. И это проблема, которая у нас существует. Оксана Галькевич: Подождите. И это тоже ответственность родителей? То, что ребенок твой, простите… Ирина Киркора: Нет, это ответственность нашего законодательства, потому что у нас есть в законодательстве с 15 лет принятие решений в отношении своего состояния здоровья. Игорь Серебряный: Это больше моральная ответственность родителей в данном случае, чем юридическая, потому что… Ирина Киркора: Да. Игорь Серебряный: Вы понимаете, здесь проблема в чем состоит? Это очень большая проблема, и она касается не только детей, а она касается любой стороны жизни нашего общества. Какие бы ни были законы, вы не можете никак законодательно обязать людей, чтобы у них в голове появились в мозгах, а в мозгах – извилины. Если их там нет, то вы можете напринимать любые законы, но это никак не изменит ситуацию. Мы же с вами прекрасно знаем, что… Я не буду говорить – большинство, меньшинство. У меня нет статистики. Мы знаем, что огромное количество людей рожают детей как биологическую функцию, а не как социальную функцию. И дети у них растут как трава. Они за детьми совершенно не ухаживают. У них нет сознательного родительства. Оксана Галькевич: Подождите, я просто хочу вот о чем сказать. Костя, извини. Константин Чуриков: Давай. Оксана Галькевич: Вот Бунимович, который был у нас в дневном эфире, он сказал действительно важные слова: культура безопасности. А есть еще все-таки культура… ну, может быть, знание закона, я не знаю. Сформулируйте, помогите это сформулировать. Вот если есть закон, если есть какие-то обязанности, может быть, это должно в образовании нашем как-то присутствовать? Людям все-таки нужно разъяснять, до сведения людей нужно доводить? Потому что, например, омская история, где родители оставили ребенка просто в автомобиле и пошли в лес. Вы знаете, у нас сегодня прямо дискуссия в редакции в Москве развернулась. Очень многие считают: «Ну а что такого? Мы в детстве сидели, пока родители в магазин бегали или еще куда-то». То есть многие считают, что это нормально – закрыть ребенка в машине и куда-то уйти. А это ненормально! Игорь Серебряный: Ну, у нас полно случаев, когда машину с детьми вообще эвакуируют с какой-нибудь стоянки. Оксана Галькевич: Подождите. Ну это ненормально! Понимаете? Игорь Серебряный: Абсолютно ненормально. Оксана Галькевич: Эвакуируют в Москве. В лесу, в степи, еще где-то оставлять ребенка одного нельзя! Игорь Серебряный: Мне вообще не нравится, вот вы уже не первый раз повторили… Оксана Галькевич: Понимаете, кто-то считает это в силу своих представлений о прекрасном естественным, а кто-то в ужасе. Игорь Серебряный: Вы не первый раз повторяете словосочетание «культура безопасности». Мне кажется, слово «безопасность» здесь немножко излишне. Есть вопрос просто наличия или отсутствия культуры, и это касается не только безопасности, а всего – и курения, и всего прочего. Ирина Киркора: И воспитания. Игорь Серебряный: Да, да. Константин Чуриков: Смотрите, вот разнонаправленные мнения на SMS-портале 5445. Кстати, можно к этим мнениям вам присоединиться, уважаемые зрители, или позвонить. Краснодарский край пишет: «Я за протесты, но прикрываться детьми нельзя». Смоленская область: «Стыдно за наше людоедское правосудие – лишать родительских прав за участие в митинге». Я просто добавлю: за участие в митинге с детьми, которые… Ну, наверное, там все-таки опасность какая-то потенциальная была, тем более митинг был несогласованный. Оксана Галькевич: А может быть, их не с кем было оставить опять же, Константин. Константин Чуриков: Нет, секунду! Ну, даже согласованный митинг – все равно, наверное, опасно. Вот как вы считаете, уважаемые зрители, вы бы взяли своего ребенка маленького на митинг, предположим, даже согласованный? Оксана Галькевич: На массовое мероприятие. Константин Чуриков: Да. Позвоните нам и расскажите. Оксана Галькевич: Костя, а правда, если действительно негде и не с кем было оставить ребенка, а там массовое мероприятие, то почему не взять с собой ребенка? Это же не означает, что на митинге тебя должны обязательно побить. Ирина Киркора: Вот как раз это правильный вопрос. Наверное, у них было понимание, что в Москве даже на несогласованном мероприятии никто не обидит и не подвергнет опасности жизнь ребенка. И с другой стороны, наверное, это хорошо, что у людей есть базово внутри понимание, что в центре Москвы их не обидят и, главное, ребенка никто не тронет. Игорь Серебряный: Это же все равно, что пойти на стадион, на любое массовое мероприятие, где много людей. Оксана Галькевич: Там тоже есть охрана и Росгвардия, кстати. Ирина Киркора: Вопрос. Всегда думать следует на шаг вперед. Как те же самые, как сказал Евгений, на окнах решетки. И дети, наклоняясь, выпадают из окон. Это опять-таки нужно подумать, что такое может случиться. А если такой информации нет (как вы говорите, что нужно учить безопасности), то и в голову такое не может прийти, что в центре Москвы ребенка могут ударить, можно лишиться ребенка. Игорь Серебряный: Причем опасность для ребенка исходит от правоохранительных органов. Ирина Киркора: Да. И на самом деле это хорошо, что у граждан есть такое базовое понятие: «Моего ребенка в центре Москвы на несогласованном мероприятии никто не обидит». Константин Чуриков: Да, понятно, хорошо. Смотрите, Игорь Аркадьевич, вы говорили о том, что родители не занимаются детьми совершенно. Мы понимаем, что, конечно, детьми надо заниматься. Но мы также понимаем, в какой экономической реальности, в какую эпоху мы живем. Папы и мамы очень многие с утра и до вечера на работе. Все, что происходит по окончанию уроков, например, в младшей школе – это все глубоко платное: продленка, какие-то «допы», кружочки и так далее. Ну, в большей части, то, что интересно детям. Вот здесь как быть, вот с этой точки зрения? Как бы сделать так, чтобы у пап и у мам находилось время для детей, чисто экономически? Игорь Серебряный: Здесь я не знаю. Ну, с моей точки зрения… я не претендую на абсолютную истину, но для меня здесь абсолютно все понятно. Когда родители решают завести ребенка, они должны до того, как они это сделали, они должны понять свои возможности – и финансовые, и социальные, и жилищные, и возможности своего свободного времени. И этого ребенка воспитать, дать этому ребенку полноценное образование, полноценное воспитание, в том числе где и с кем этот ребенок будет проводить время, когда мама с папой на работе. Либо, значит, кто-то из родителей будет работать полдня или не работать. Ну, здесь надо как-то решать, как было правильно сказано, в интересах ребенка. Потому что я лично знаю достаточно много семей, где, как говорится, полная чаша, а дети несчастные, дети неприкаянные. И знаю много семей, где, извините, пожалуйста, у одной мамы-одиночки пятеро детей, и дети ухоженные, дети счастливые. Я не знаю, как мама с ними справляется, но справляется. Оксана Галькевич: А как мама с ними справляется? Маме-то, наверное, работать надо. Игорь Серебряный: А мама работает, мама работает, да. Ирина Киркора: И на какое-то время, наверное, оставляет их одних. Оксана Галькевич: Да. А с кем дети-то? Игорь Серебряный: Или с собой берет, или находит нянек. Но я знаю, что здесь… Оксана Галькевич: Да не берет она с собой! Игорь Серебряный: Но я знаю, что здесь материальное положение не является… Оксана Галькевич: Старшие сидят с младшими – что, наверное, в принципе, при желании злоупотребить законом тоже может быть расценено против мамы. Ирина Киркора: Потому что несовершеннолетние смотрят. Оксана Галькевич: Да, несовершеннолетние присматривают за младшими. Игорь Серебряный: Материальное положение не является приоритетом. Оксана Галькевич: Материальное положение – нет. Несовершеннолетние старшие присматривают за младшими несовершеннолетними. Игорь Серебряный: Как вариант, как вариант. Оксана Галькевич: Как вариант, пожалуйста. Пришла прокуратура: «Забираем!» Ирина Киркора: Вопрос в том, на что денег не хватает. На хлеб и еду не хватает денег или на дополнительную какую-то роскошную историю? Константин Чуриков: Я смотрю… Оксана Галькевич: Я прошу прощения, Костя. Понимаете, я с вами согласна. Конечно, нужно оценивать свои возможности. Но опять же, хоть государство, как сказала одна чиновница (не помню, из какого региона), нас и не просило рожать… Константин Чуриков: Свердловская область. Оксана Галькевич: …нас государство другими устами просит постоянно как-то, в общем, сделать свой некий вклад в демографию. А смотрите, что получается. Мы свой вклад в демографию делаем, а у нас в школе бесконечные поборы, продленка становится платной, туда деньги, сюда деньги, сюда деньги. То есть, понимаете, мы как бы, получается, приходим в этот мир со своими детьми и в нашем социальном государстве чувствуем себя как бы немножко брошенными, оставленными. Игорь Серебряный: Возможно, не надо слушать, что тебе говорит государство, а надо свою голову иметь на плечах. Оксана Галькевич: Тогда получается – надо не рожать совсем, да? Константин Чуриков: Оксана, не повторяй мысль свердловской чиновницы! Оксана Галькевич: Я уже все сделала, родила уже двоих. И ты тоже. Константин Чуриков: Да, я тоже. Оксана Галькевич: Никого не слушали. Константин Чуриков: Смотрите, я сейчас наблюдаю за телодвижениями на SMS-портале и понимаю, что центр тяжести всей проблемы, которую мы обсуждаем, – это дети и участие детей и родителей в массовых каких-то мероприятиях. Вот смотрите, спрашивает Лариса Сергеевна нас: «А за участие детей в шествии «Бессмертного полка» тоже лишат родительских прав?» «Если возьму ребенка на митинг, организованной в поддержку одной известной партии, я – молодец?» Вот куда, с вашей точки зрения, безопасно ходить, а куда – небезопасно? Ирина Киркора: Я вообще считаю, что с маленькими детьми точно небезопасно ходить на любые большие мероприятия, потому что как минимум заболеть ребенок может от чихающих рядом взрослых людей. И стараться обезопасить своего ребенка – как минимум логично и естественно. Но при этом, если мы говорим, что на одни можно ходить, а за другие мы лишаем родительских прав сразу же… Причем у нас в законах предусмотрена и административная ответственность, у нас предусмотрено и ограничение в родительских правах. Но – нет. Сразу же после этого… За самым крайним, кризисным… Мы говорим, что государство в принципе настроено на то, чтобы дети воспитывались в семье, и сохранять до последнего максимально связь ребенка со своей кровной семьей. При этом мы готовы лишить родительских прав в отношении маленького ребенка, которого грудью, извините меня, кормит мама. Это просто что-то не входящее в рамки закона и понимания безопасности ребенка. Константин Чуриков: Хорошо. Ирина Владимировна, а до какого возраста ребенка действуют, с вашей точки зрения, эти внутренние ограничения мамы и папы? То есть с какого возраста можно брать на какие-то фестивали варенья-печенья, я не знаю, какие-то митинги известной партии и так далее? Ирина Киркора: Вы знаете, мне кажется, что это возраст после десяти лет, когда ребенок может и по своему физическому состоянию, и по оценке окружающих процессов как-то побеспокоиться о себе сам – вдруг он останется один. Он может сообщить, где папа, где мама, найти, сориентироваться в этом процессе, даже в толпе. Игорь Серебряный: Ну, если у ребенка есть с собой включенный мобильный телефон, например, то тут уже возраст не так важен. Ирина Киркора: Ну, мы говорим, что в кризисной ситуации, в стрессе ребенок младшего возраста может просто растеряться вообще. Игорь Серебряный: Здесь не очень правильная формулировка: с какого возраста? Человек в десять лет может быть совершенно взрослым уже человеком, а может быть в десять лет абсолютно беспомощным. Ирина Киркора: Мы говорим о здоровом ребенке без ментальных нарушений. Игорь Серебряный: Все равно. Нет, все равно. Константин Чуриков: Видите, уже какая-то неконкретика, да? Игорь Серебряный: Здесь не нужна формализация. Оксана Галькевич: А закону-то, собственно говоря, судье, прокурору? Ирина Киркора: Начиная с десятилетнего возраста ребенок в суде уже сам говорит свое мнение. И обязанность с десятилетнего возраста учитывать его мнение. Поэтому и критерий десятилетнего возраста, когда уже есть проявление осознанности себя в окружающей среде. Оксана Галькевич: Интересно, понимаете, то, что сейчас у вас некая полемика, и вы пытаетесь договориться о терминологии, о понимании того или иного выражения, содержания строки какой-то в законе. А суду-то ведь нужна конкретика. Понимаете? Суд ведь не будет говорить: «Так, вот этот…» Константин Чуриков: Секунду, Оксана! Игорь Серебряный: Нет, ну судья принимает решение, в том числе исходя из внутреннего убеждения. Константин Чуриков: Правильно! Может быть, суду и не нужна, Оксана, конкретика, чтобы можно было туда, сюда, так, сяк? Оксана Галькевич: Дышло повернули – и вышло. Константин Чуриков: Раиса из Ленинградской области звонит. Оксана Галькевич: Раиса из Ленинградской области. Константин Чуриков: Здравствуйте. Оксана Галькевич: На что ты намекаешь, Константин? Константин Чуриков: Я ни на что не намекаю. Зритель: Здравствуйте. Я из Петербурга, не из области. Константин Чуриков: Да, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте, Раиса. Зритель: Вот я хочу… конечно, это родителей не оправдывает, но еще такое наблюдение сказать. Сейчас окна, створки… Люди открыли створку и не смотрят. А вот раньше все-таки были форточки, и это было лучше. Вот у меня дочка росла, я форточку открыла – и никакой проблемы не было, что может выпасть из окна. А сейчас еще новые окна, мне кажется, влияют, форточек нет. Константин Чуриков: На самом деле в плане бытового травматизма – вообще это все отдельная история. Оксана Галькевич: Создать некую безопасную среду, вы считаете, нужно, да? Продумывать? Зритель: Да. Конечно, родителей это не оправдывает, что они такие сетки не ставят, хотя бы как «антикошки» у меня стоят, они более крепкие, чем «москитка». Но все-таки когда с форточками были рамы – мне кажется, это было более безопаснее для детей. Константин Чуриков: Да, спасибо, Раиса. Такой разрез темы тоже существует. Но мы можем тогда дойти до опасности, извините, детских площадок. Кстати, не все из них, в общем-то, безопасные, да? Ирина Киркора: Бассейны, где в трубу засасывает детей. Зритель: Ну да, конечно, родителей не оправдывает ничего. Константин Чуриков: Спасибо. Оксана Галькевич: Ну, вообще быть родителем – это находиться в ежесекундном даже, а не в ежеминутном, в ежесекундном напряжении. Ежесекундные мысли о том, что, как, где, с кем почему. Но тем не менее – все-таки мы ведь некий социум, да? Это означает, что в некотором смысле мы вместе наших детей ведь ставим на крыло. Понятно, что родители в первую очередь, на нас главная ответственность. А вот наша школа, например, наши общественные институты? Они этими платными продленками и прочими моментами несколько не отодвигаются ли, не снимают ли с себя некую обязанность? Ирина Киркора: Школа у нас сняла с себя это, они оказывают образовательную услугу, а не воспитательную. Соответственно, другая история. Константин Чуриков: Так давайте, значит, называть вместо «первый урок», «второй урок» – «первая услуга: русский», «вторая услуга: английский». Ирина Киркора: Фактически. Увы. Константин Чуриков: Хорошо. Давайте еще послушаем Галину из Калининградской области. Галина, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте, Галина. Зритель: Здравствуйте. Я сейчас слушаю передачу вашу. Не буду много говорить. Вот брать детей или не брать на все эти акции? Я считаю, что детей нельзя брать ни на какие политические акции – ни маленьких, ни до десяти, двенадцати, тринадцати лет. Ребенок не понимает этого. И для чего его брать туда? Что хочет взрослый выразить? Многие идут просто потому, что просто идут, ну, даже не для поддержки этого кандидата, а вот толпа. Я считаю, что такие акции… Константин Чуриков: Галина, а если это не политика, а если это, не знаю, парад Победы, шествие «Бессмертного полка»? Зритель: Ну, парад Победы – это другое, это воспитание ребенка к нашим каким-то традициям, к нашей истории. А как акция эта воспитывает десятилетнего? Я представляю, что я внука взяла бы и повела бы туда. Оксана Галькевич: Галина, ну как? Может быть, какую-то гражданскую позицию, воспитание некоего гражданского взгляда. Вы считаете, это не имеет место быть? Зритель: У десятилетнего ребенка нет никакого гражданского взгляда. Что вы говорите? Оксана Галькевич: Нет, да? Игорь Серебряный: Еще как есть. Ирина Киркора: Как это? Игорь Серебряный: Еще как есть! Зритель: Нет никакого взгляда! Оксана Галькевич: Хорошо. А если не десятилетний, а двенадцатилетний, четырнадцатилетний, то тоже нельзя, не стоит? Зритель: Вы знаете, я даже думаю, что четырнадцатилетний не может точно сориентироваться, что ему нужно. Вот сказали, что все-таки материальная база – профилирующая база для каждого человека. Действительно, для детей все платное. Вот куда деть? А родители работают с утра до вечера. Неужели, взяв на эту акцию ребенка, он посмотрит и решит: «Я за этого депутата. У папы денег не хватает. Может быть, я пойду, покричу – и моим родителям прибавится, и я буду ходить в кружки»? Это, что ли, позиция? Константин Чуриков: Спасибо за ваш звонок, Галина. Уважаемые гости, высказываетесь. Игорь Аркадьевич. Игорь Серебряный: Нет, ну здесь вообще все свалено, конечно, в одну кучу. Что значит – у ребенка в десять лет нет гражданской позиции? Если в той же самой школе они уже в «началке» пишут сочинения на тему, ну не знаю, «Мой дедушка защищал Родину» или что-то такое. То есть получается, что писать сочинения в поддержку каких-то официальных доктрин можно, а иметь альтернативную, нонконформистскую точку зрения для ребенка нельзя? Я с этим никак не соглашусь. Ирина Киркора: Детям нельзя запрещать, с ними нужно уметь разговаривать, их нужно слышать. И если мы, взрослые, не слышим ребенка… Как многие родители, дети которых были задержаны на акции несогласованной, и тот же Евгений посещал их, вызволял их из участков, многие родители узнавали, что дети на акции от звонков, когда уже ребенок был задержан. Не знали, чем дышат дети. И это самая такая болезненная история – уметь разговаривать с подрастающими детьми, у которых формируется отличная от родителей позиция. Потому что у нас у большинства родителей такая позиция: «Ребенок – мое приложение. Он следует за моей волей. Он самостоятельно ничего не проявляет. Он не может иметь собственного мнения. Сиди тише! Не лезь! Не трогай! Мы знаем все правила сами». Оксана Галькевич: Так у нас и в школе же так – и в «началке», и в средней школе часто так же. У нас и взрослые со взрослыми зачастую не умеют разговаривать. Понимаете, мы с вами начали с культуры безопасности, а дошли до некой культуры родительской. А откуда ей взяться-то? Константин Чуриков: Вот! Я хотел спросить: как выращивать родителей? Мы все о детях, как их воспитывать. А как родителей воспитать? Поколение родителей ответственных – как его вырастить? Ирина Киркора: Ответственность родителей – на мой взгляд, важный вообще элемент культуры нашего общества. Потому что если мы будем только бояться нести ответственность за ребенка, то тогда, как абсолютно правильно сказала Оксана, мы просто не будем рожать детей: «Боже упаси меня взять такую ответственность на себя и 18 лет ежеминутно, ежесекундно нести такую ответственность!» Но, наверное, у нас нет ни предмета такого, ни институтов таких, которые… Есть сейчас центры, куда могут прийти родители, которые уже находятся в положении, чтобы подумать о будущем ребенке, как им воспитывать. Много книг по этому поводу выпускается. Но никто не даст, если ты сам не возьмешь и не прочитаешь. Если сам не захочешь прийти, то ты не узнаешь этого. Это должно быть культурой естественных процессов: как утром зубы почистить, так и прочитать книгу необходимую по воспитанию. Константин Чуриков: Закон же не пропишешь по этому поводу. Ирина Киркора: Однозначно нет. Оксана Галькевич: Ирина Владимировна, вы понимаете, мне кажется, это – как история про яйцо и курицу. А что вначале – должен быть спрос или предложение? Ирина Киркора: Предложение есть. Оксана Галькевич: Понимаете, для этого нужно сначала какую-то среду создать, чтобы родитель всегда мог найти ответы на свои вопросы. Или нужно ждать, пока родители организуются в некий, я не знаю, коллектив, в некий запрос и будут искать: «Где? Где? Где? Кто нам расскажет?» Игорь Серебряный: Почему? Родители, во-первых, самоорганизуются, потому что в России достаточно много есть организаций, объединений ответственных родителей. И несть им числа. Вот одно из них я представляю. Но дело в том, что… Оксана Галькевич: Отцовский комитет, между прочим. Игорь Серебряный: «Международный отцовский комитет», да. Константин Чуриков: Тебя туда не возьмут, Оксана. Игорь Серебряный: Нет, у нас есть женщины. Константин Чуриков: Есть, да? Оксана Галькевич: Возьмут! Игорь Серебряный: Потому что на самом деле мы отцовский комитет… Минутка рекламы. Просто дело в том, что отцовский комитет начинался потому, что мы с удивлением выяснили, что в ряде ситуаций отцы проявляют себя более ответственно в отношении детей, чем матери. Поэтому так и получается, что к нам приходят ответственные родители, но в большинстве случаев это отцы. Если к нам приходит ответственная мать, то мы ее возьмем к себе удовольствием. У нас нет гендерного такого деления. Оксана Галькевич: Отлично! Правильно. Игорь Серебряный: А что касается… Вот Ирина говорила про культуру и ответственность родителей. Мне кажется, что ответственность родительская – это только частный случай понятия «общая гражданская ответственность». И умение не только сказать ребенку: «Делай так, как ты считаешь нужным. Я, может быть, с тобой не согласен, но ты – личность». Это умение в значительной части случаев просто сказать «нет», когда большинство говорит «да». Константин Чуриков: Нам еще звонит Ирина из Карачаево-Черкессии, ее тоже давайте выслушаем. Ирина, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте, Ирина. Зритель: Добрый день. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Константин Чуриков: Добрый. Зритель: Вы знаете, вот у меня такое мнение. Если мы детей будем опекать, как предлагают ваши эксперты, до десяти лет, то этот ребенок никогда не станет самостоятельным. Обязательно нужно воспитывать самостоятельность ребенка родителями, учителями, чтобы дети были самостоятельными и знали, как себя вести, как правильно в критической ситуации себя вести. И это необязательно школа. Константин Чуриков: Ирина, вы хотите сказать, что нужно все-таки допускать… Извините, я вас перебью. Вы хотите сказать, что нужно все-таки допускать какой-то, получается, разумный риск, да? Условно говоря, вы говорите, ребенка до десяти лет надо опекать, а с десяти – особо не надо? Оксана Галькевич: Свобода от надзора. Константин Чуриков: То есть нужно, чтобы он в школу шел один? А это опасно, например. Да? Зритель: Вы знаете, десять раз сходить с ребенком в школу, показать маршрут, а потом понаблюдать со стороны, как он ходит. Убедиться, что он ходит правильно. И пусть он ходит сам. И не надо его до пятого класса водить за руку в школу. Этот ребенок в будущем и будет ходить за мамой. С мамой будет поступать в институт. Он также с мамой будет ходить на работу. Потому что все закладывается в детстве, вы поймите. Я считаю, что нужно обязательно учить детей быть самостоятельными и принимать правильные решения. Константин Чуриков: Спасибо за ваше мнение, Ирина. Оксана Галькевич: Вы знаете, я подумала, что действительно вокруг нас столько ситуаций, где закон может разгуляться при необходимости, при каком-то желании. Ребенок пошел в школу один, да? Вот даже если ты смотришь в окно, в принципе, ты попробуй потом суду в случае необходимости, не дай бог, докажи, что ты в этот момент смотрел, он был под надзором. Дети пошли гулять во двор, ты не рядом находишься. Это значит, что дети без твоего надзора и контроля. Господи, как страшно жить-то! Как мы выросли, Константин? Ирина Киркора: Слушайте, я свою двенадцатилетнюю дочь из-за вынужденных командировок по работе оставляла дома одну. И она у меня несколько суток, бывало, что двое суток находилась дома одна, двенадцатилетний ребенок. Мы боялись кому-то вообще об этом говорить. Она: «Мама, тебя лишат родительских прав, меня заберут от тебя». То есть до какой степени у нас должно быть… Ну, мы про самостоятельность. Игорь Серебряный: Вот в Канаде на вас бы точно настучали, потому что там законодательно запрещено ребенку до двенадцати лет… Ирина Киркора: Да, да, да. Константин Чуриков: Хочу вас спросить: а какую позицию у нас сегодня занимает государство в отношении детей и их родителей? И мне очень важно, чем руководствуется государство? Заботой о детях? Или как раз таки дети используются как… Ну, как сказать? Они как заложники в решении каких-то споров хозяйствующих субъектов – государства и гражданина. Если гражданин что-то натворил, куда-то не туда вышел, то: «О, сейчас мы посмотрим, что у тебя дома в холодильнике!» Игорь Серебряный: Вы знаете, вы здесь очень сложную и такую многоветвистую тему затронули, потому что есть такое понятие «ювенальная юстиция». Константин Чуриков: Я ровно об этом, да. Игорь Серебряный: Все ответственные родители, в общем, против ювенальной юстиции, естественно, выступают именно потому, что они ответственные. Вот я тоже против ювенальной юстиции, потому что, я надеюсь, я ответственный родитель. Но объективно, если я оторвусь от почвы и посмотрю сверху, я понимаю, что действительно огромное количество родителей нельзя оставлять с детьми наедине, потому что в большом количестве случаев формальное присутствие родителя рядом с ребенком не гарантирует этому ребенку безопасности. Здесь нужно искать какой-то очень тонкий баланс, который на аптекарских весах надо взвешивать. Ирина Киркора: Ну, гарантировать безопасность, наверное, никто в принципе не может. Игорь Серебряный: Потому что «ювеналка» исходит из презумпции виновности родителя. Ирина Киркора: Ну не так, не так. Игорь Серебряный: А презумпция виновности… Ирина Киркора: Это процессуально немножко… Все-таки у нас тема… Я готова с вами подискутировать, но в рамках, наверное, другой передачи. Здесь мы говорим о том, что… Едешь за рулем, и ребенок сидит в кресле. Попадаешь в аварию по своей вине. И? Игорь Серебряный: Ну, ребенок должен быть пристегнут. Ирина Киркора: Хорошо, ребенок пристегнут. Но ты все равно попал в аварию по своей вине, ты виноват в этой аварии. Вот как можно гарантировать? То есть ты управлял машиной. Как гарантировать можно безопасность собственному ребенку? Вот про что. При этом никто не говорит, что… Женщина, которая потеряла своего ребенка пятилетнего, отвлекшись на некоторое время, сколько сейчас боли и горя у нее? Мы сказали сейчас по этому поводу, а она с этим всю жизнь будет. И если мы говорим, что кто-то совершил неправильный поступок, и ребенок погиб – ну, это травма на всю жизнь. Никто из общества так страдать и переживать свою вину по отношению к тому, что ребенка нет… Ну, ответственный родитель точно будет. Никто больше так страдать и переживать не будет. А если мы говорим о родителях, которые достаточно… Я надеюсь, что их очень мало, но такие тоже присутствуют в нашей жизни. Тогда у нас есть законодательство, которое может привлечь к ответственности таких родителей, чтобы они не совершали подобные действия. Оксана Галькевич: Мы сейчас примем звонок и потом покажем, собственно говоря, список причин, оснований для лишения родительских прав. Ты хотел какую-то SMS зачитать? Константин Чуриков: Да. Тут очень много, прямо целое полотно! Челябинская область: «Почему раньше ходили на демонстрации с детьми, и не было никаких проблем?» Смоленская область пишет: «Толпа всегда для детей опасна. Любая. Как и для взрослых», – пишет нам зритель. Оксана Галькевич: Татьяна из Тамбова, ей слово. Татьяна, здравствуйте. Говорите, пожалуйста. Зритель: Добрый вечер. Я вас слушаю, очень трепещущая такая тема – отношения между родителями и детьми. Не только то, что ребенка привели на такой митинг, куда, конечно, не следовало бы водить. Вот тут товарищи говорят: «А как же тогда, допустим, первомайские демонстрации?» Ну извините, там другой посыл совершенно и совершенно другое настроение, отношение и все прочее. Там полиция охраняет… Константин Чуриков: Нет, ну подождите. С точки зрения смысла праздника, вообще Первомай – это борьба за права трудящихся. Там тоже, в общем-то, вполне себе политика в полный рост. Ирина Киркора: Тоже борьба. Константин Чуриков: Ну, если вчитаться в название. Зритель: Ну, политика политикой, но дети туда идут ради праздника, ради шариков, флажков. Константин Чуриков: Ну понятно. Оксана Галькевич: А не ради борьбы. Константин Чуриков: Ну, декоративный митинг, понятно. Зритель: Извините, я немножко о другом. Я хотела сказать, что в школах нужно обязательно (это чисто мое мнение) ввести этику и эстетику детям с первого класса буквально. А для родителей… Вот как во времена Ленина был ликбез, ликвидация безграмотности. Так вот, относительно родителей эту ликвидацию безграмотности очень нужно ввести, потому что родители мало что понимают, что надо и как надо с детьми. Не только этику и эстетику, а именно родителям преподавать уже относительно взрослого видения мира, но также и права относительно детей и обязанности относительно детей. Потому что очень много людей ну безалаберных совершенно! Они считают: «Ну, ребенок мой побежал по дорожке». Но нельзя вообще сводить глаз с маленьких детей. А те, которые постарше, десятилетние – да, их надо обязательно строго контролировать. Я не говорю, что не пускать куда-то, но всегда родители должны знать, где находится их ребенок, чем он занимается, с кем он дружит и все прочее. Константин Чуриков: Хорошо, Татьяна, спасибо за ваш звонок. Я вот подумал, смотрите. Если продолжать мысль нашей зрительницы о том, что нужно выращивать этих будущих родителей, мы с вами сейчас придем к разговору о том, что как-то, наверное, в школах надо об этом рассказывать. Дальше мы вспомним этику и психологию семейной жизни. Кто-то скажет: «Подождите, какая этика и психология? Кто-то еще не знает, откуда дети берутся и так далее». И мы сразу всколыхнем целый ворох проблем. Ирина Киркора: Ну, я думаю, что необходимо… И мы говорили о том, что… Константин Чуриков: Половое воспитание и все такое. Игорь Серебряный: Господа, забудьте вы про школу! Это не я сказал, что «это не образовательное учреждение, а это камера для хранения детей в определенном возрасте». Это не я сказал. Константин Чуриков: Но звучит интересно. Игорь Серебряный: Смысл в том, что никакая школа никогда не перебьет и не переломит тот посыл, тот месседж, который дают родители. Школа может говорить очень хорошие вещи, но если ребенок в семье видит противоположное, то он пойдет по стопам родителей. Ирина Киркора: Однозначно, что дети моделируют ту же самую ситуацию, которая была в их семье. И для того чтобы изменить, если семья была неблагополучной, ситуацию его жизненного сценария, его семейной жизни в будущем, чтобы она была благополучной и он был ответственным родителем, все-таки общество должно принимать в этом участие. И в этой истории должны быть дополнительные образовательные центры, где такие молодые люди могут получить информацию. Сейчас просто в интернете очень много информации по этому поводу представлено – вплоть до того, какие должны быть безопасные процессы. Углы дома нужно посмотреть, когда ребенок ходить начинает. Заглушки поставить на розетку. То есть определенные… Ступеньки посмотреть. Что с окнами нужно делать. Вся эта информация есть. Но нужно понимать, что это должен сделать шаг каждый родитель сам, каждый будущий родитель, молодой родитель должен этот шаг сделать. Игорь Серебряный: Самое смешное, что в школах, в «началке» есть предмет, который называется ОБЖ – основы безопасной жизнедеятельности. В школах этому учат. Константин Чуриков: В начальной? Игорь Серебряный: Да, в «началке», во втором классе, по-моему, во втором или в третьем классе. Ну, у моего сына так было. Оксана Галькевич: Вы знаете, мы опять исходим из того… Вы говорите, что в интернете. Вы исходите из того, что вы живете в большом городе, у вас прекрасно работает интернет – и мобильный, и домашний, и какой угодно. Ирина Киркора: Мы были в Ханты-Мансийском автономном округе, в Югре. У них со стойбищами интернет уже везде находится. Интернет ходит за стойбищами, извините. Оксана Галькевич: Я тоже вернулась из Иркутской области… Игорь Серебряный: Так Ханты-Мансийский округ – самый зажиточный округ в России, он богаче Москвы. Оксана Галькевич: Я отъехала на 500 километров в тайгу. Там тоже люди, кстати, живут. Но с интернетом там никак. Константин Чуриков: И, кстати говоря, между прочим, чуть севернее Ямал, там оленеводы тоже с детьми ходят по тундре. Оксана Галькевич: Ужас-ужас! Константин Чуриков: В общем, тут можно с точки зрения нашего законодательства… Оксана Галькевич: Слушайте, а если, кстати говоря, мамаша или папаша с коляской идет и курит – это ведь тоже он подвергает опасности жизнь и здоровье ребенка. Ирина Киркора: Пассивное курение. Оксана Галькевич: Между прочим, здоровье точно подвергает. Игорь Серебряный: Он подвергает не физическому воздействию своих детей, если на улице. Он им дает вот тот самый пример, ту самую ролевую модель, за которую таких мамаш и папаш надо действительно, может быть, ограничивать в родительских правах. Оксана Галькевич: А полицейский может подойти и сказать… Ирина Киркора: Ой, давайте все-таки не про ограничение курения. Игорь Серебряный: Вы знаете, в присутствии ребенка я бы порол розгами. Оксана Галькевич: Ну, штрафовать, может быть, или как-то проводить беседу. Елена из Москвы. Да, Костя? Константин Чуриков: Да, Елена из Москвы. Добрый вечер. Зритель: Алло. Константин Чуриков: Здравствуйте. Какой радостный голос! Зритель: Я хочу сказать, что детей нужно опекать и любить. Вот мои дети выросли… Я до седьмого класса водила их в школу (и ничего в этом плохого нет), чтобы не переживать, не волноваться за них. Я себе места не найду, если одна отправила бы ребенка. Константин Чуриков: Елена, прямо сразу вам от себя лично ставлю лайк, даже два! Зритель: И я вырастила замечательных детей. Мой младший сын – врач-ординатор второго курса. Старший сын – предприниматель. И у нас замечательные дети выросли. Поэтому детей нужно любить, опекать, заботиться о них – и только тогда мы вырастим нормальных и замечательных граждан нашей страны. И при них никогда мой муж не курил, потом и сам бросил. Они не курили у меня никогда, не пьют. В общем, замечательные! Я горжусь своими сыновьями. Константин Чуриков: Спасибо, Елена. Игорь Серебряный: Елена, плюс пятьсот! Потому что детство очень быстро проходит. И эти полтора десятилетия любой родитель может посвятить именно воспитанию, чтобы ребенок купался в этой любви. Причем не душить его в этой любви, но чтобы ребенок… Ирина Киркора: Вот! Это важно. Любить, но не душить его своей любовью. Потому что когда появляется самостоятельность… А в подростковом возрасте формирование личности происходит и границ, что могу сам, как взрослые отреагируют. В этот момент времени нужно уметь разговаривать. Игорь Серебряный: Уметь отпускать. Ирина Киркора: И отпускать, и разговаривать. Потому что, когда я своей дочери что-то пыталась запретить, она говорила: «Мама, это не аргумент». И в этот момент времени во мне какая-то вскипала волна внутри: «Что значит – не аргумент?!» – что нельзя это тебе есть или нельзя тебе это пить. Но потом я поняла, что, правда, мне проще ей объяснить и донести до нее эту информацию. Константин Чуриков: Почему это нельзя. Ирина Киркора: Да, почему. Константин Чуриков: Ну, нежелательно. Ирина Киркора: Но это же нужно… Мне приходилось дополнительно объяснять, дополнительно самой что-то читать, чтобы объяснить, почему нельзя или почему так, или почему эдак. Оксана Галькевич: Ирина Владимировна, поделитесь. И что, ваша дочь отказалась от гамбургеров и кока-колы? Ирина Киркора: Согласовали – раз в месяц. Оксана Галькевич: А потом пошли карманные деньги… Ирина Киркора: Ну, если мы договорились, если я ее не обманываю, то и ей неловко это делать. Оксана Галькевич: Смотрите, нас телезрители вот о чем спрашивают. Государство предъявляет к нам определенные требования. Простите, а когда государственные институты, такие как полиция или, например, финансовые учреждения, банки, подвергают опасности семьи и детей, соответственно, в этих семьях, выселяют за просрочку по ипотеке, например, или вот недавний случай в Москве, когда полицейские задержали одного из журналистов… Ирина Киркора: Азара Илью. Оксана Галькевич: Да, Илью Азара. Увели его прямо в тапочках куда-то в отделение, а в квартире оставили спать спящего ребенка. Ирина Киркора: Двухлетнего! Константин Чуриков: Двухлетнюю дочку. Оксана Галькевич: Двухлетнюю девочку, да. Она спала в этот момент и находилась в течение, по-моему, часа без присмотра в квартире. Ирина Киркора: Ну, полчаса, пока мама не пришла. Игорь Серебряный: Пока не приехала мама. Оксана Галькевич: Ну, пока мама не приехала, ребенок находился… Ирина Киркора: Это ужас! Оксана Галькевич: Это ужас. Вот, государственный институт – полиция. Банки, которые выселяют семьи с детьми, оставляют их фактически на улице без жилья. Это как? Игорь Серебряный: Ну что, я вам открою сейчас страшную тайну государственную? Оксана Галькевич: Откройте, пожалуйста. Игорь Серебряный: Это вопрос риторический. Что, кто-нибудь всерьез думает, что государству есть какое-то дело до граждан, в том числе до маленьких граждан? Взрослый в суд может подать, в ЕСПЧ. А ребенок безответственный… в смысле, он никак государству навредить не может. Ирина Киркора: Ответить не может. Игорь Серебряный: Государство вспоминает о детях только тогда, когда государству это выгодно. Константин Чуриков: Такой вопрос: надо ли с детьми говорить о политике? Ведь смотрите, у нас куча ограничений – информация, которая может причинить вред, страдание. Ребенку одному плевать, что происходит. Другой посмотрел телевизор или YouTube открыл: «Ой, папа, слушай! А что у нас творится?» Ирина Киркора: С детьми нужно разговаривать. Игорь Серебряный: Константин, вы правильно сказали. Это не значит, что вызываешь сына и говоришь: «Сынок, сейчас с тобой мы обсудим новые инициативы одной партии». Разумеется, не так. Оксана Галькевич: Партийное собрание. Константин Чуриков: Все новые и новые. Игорь Серебряный: Политинформация на кухне. Оксана Галькевич: С утра. Игорь Серебряный: Эти вопросы… Опять же я сужу по реальному опыту, без теорий. Мой сын ходит пятый… в шестой класс сейчас пошел. Эти вопросы у него возникают спонтанно, потому что он это слышит, это ему лезет в уши. Он меня постоянно спрашивает: «Папа, а что ты думаешь об этом? Что ты думаешь об этом? А вот нас в школе, – ну, не в этой школе, слава богу, где он сейчас учится, а в предыдущей, – заставляли писать сочинение о том, как мы любим гаранта», – или что-нибудь в этом роде. Оксана Галькевич: Наимудрейшего, скажем так. Игорь Серебряный: Ну да. Константин Чуриков: Серьезно было такое сочинение? Игорь Серебряный: Ну, примерно. Оксана Галькевич: В начальной школе? Игорь Серебряный: В «началке», да, что-то было такого рода. Или устраивают… Я понимаю, что учителя – люди подневольные, им велели, они это делают. Но детям-то промывают мозги. Я не хочу, чтобы моим детям промывали мозги. Я хочу, чтобы у моих детей мозги формировались как-то более естественным путем. Оксана Галькевич: Вы забрали своего ребенка из этой школы, я так поняла, и отдали в другую. А что делать, когда школа одна? Игорь Серебряный: Ну, я его не по этой причине отдал. Оксана Галькевич: Хорошо. Ирина Киркора: Слушайте, вот директор одной школы и директор другой школы, в которой сейчас учится ваш ребенок, – на них не одно и то же воздействие оказывают? Может быть, директор одной школы как-то очень специфично подходит к этому процессу и готов какое-то рвение проявлять, которое от него не требуется, в том числе через Департамент образования? Игорь Серебряный: Нет, Ирина, я просто… Ирина Киркора: Просто в таких вопросах иногда директора или учителя, ну, люди, которые непосредственно работают с детьми, они перегибают вообще палку. Игорь Серебряный: Бывают разные. Есть же такое высказывание: «А зачем же ты был первым учеником?» Все учителя, директора – естественно, они люди подневольные, как и любые бюджетники. Им велели – они делают. Особенно в такой сфере, как воспитание подрастающего поколения. Оксана Галькевич: А вы знаете, кстати, очень часто нам здесь говорят: «Те, кто работают с детьми в сфере образования – они все мало получают, поэтому оставьте вы их уже в покое. Нечего вообще их дополнительно чем-то нагружать». И мы сплошь и рядом на самом деле часто обсуждаем какие-то темы. Вот здесь люди работают, у них маленькая зарплата, поэтому они считают, что они не должны в полной мере выполнять свои обязанности. Здесь, здесь, здесь… Ну, мы прямо в каком-то замкнутом круге! Игорь Серебряный: Ну, у врача маленькая зарплата. И что, он должен начать делать операцию и на полпути ее бросить, что ли? Оксана Галькевич: Вы знаете, этот аргумент, я вам честно скажу, он очень часто звучит – и в отношении медицины, и в отношении образования, и в отношении ЖКХ, вообще по самым разным фронтам. Как вы считаете? Игорь Серебряный: В России у пилотов очень маленькая зарплата. Но это не значит, что они должны… Оксана Галькевич: У кого? Константин Чуриков: У пилотов?! Игорь Серебряный: У пилотов. По сравнению с зарубежными, у пилотов маленькая зарплата. Константин Чуриков: Для справки, у них около 600–700 тысяч. Игорь Серебряный: Но в Китае больше. Константин Чуриков: Да, все познается в сравнении. Игорь Серебряный: Поэтому это не аргумент, что он должен довести самолет до эшелона, выпрыгнуть, а самолет пусть летит сам. Константин Чуриков: Зритель Николай пишет мне: «Костя, вы еще про Украину поговорите с детьми». Игорь Серебряный: Говорим, говорим. Константин Чуриков: Вы знаете, Николай, у нас в семье есть одно правило: вот о чем угодно, но об Украине мы никогда не говорим! Кстати, на ОТР тоже. Оксана Галькевич: А о Португалии? Константин Чуриков: Что-что? Оксана Галькевич: А о Португалии? Константин Чуриков: Ну, иногда, редко. Оксана Галькевич: Звонок. Игорь Серебряный: Говорите об Антарктиде – это безопасно. Оксана Галькевич: Точно, кстати! Там никакой политики. Константин Чуриков: Здравствуйте, Галина. Оксана Галькевич: Галина из Псковской области. Галина, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Хочу сказать относительно опеки и воспитания детей. Мне 61 год. Я жила в селе в детстве. У меня было две младших сестры, два брата постарше. Родители работали. И нами никто не занимался, не следил за нами, не опекал. Рядом был лес. Мы ходили в лес – и семь лет ребенку, и двенадцать, и тринадцать. И тут же мы ходили за озеро. Никто не утонул. Никто никого не пытался убить, побить. У детей, наверное, ответственности было больше, может быть. И мы друг друга опекали сами, нас никто этому даже не учил и не заставлял. Константин Чуриков: Галина, или уровень преступности, если говорить о лесных всяких маньяках, был другой, может быть, да? Оксана Галькевич: Лесные маньяки? Константин Чуриков: Ну, они обычно в лесу. Зритель: Понимаете, у нас тоже такие ситуации были иногда. У нас колония недалеко была, и говорили: «Вот сбежал какой-то этот самый…» Ну, может быть, не попадали мы в такие ситуации, не было этого. Константин Чуриков: Извините, Галина. А может быть, мы многого не знали? Не такой был информационный мир открытый. В общем, когда чего-то не знаешь, то этого и не боишься. Нет? Зритель: Вот! Согласна. Только хотела сказать. Понимаете, а когда не знаешь, может быть, действительно это легче воспринималось. И во-вторых, все равно хочу сказать, что мы смотрели другие фильмы, мы читали книжки, которые учили добру, сочувствию чужому горю. Если кто-то болен, что-то у него с ногой случилось, допустим, поранен, то мы этому ребенку пытались как могли помочь. Мы не пытались его добить. Константин Чуриков: Да, Галина, спасибо. Оксана Галькевич: Мне кажется, тоже давайте не будем… Константин Чуриков: Нет, ну подожди. Сейчас учат многое и бессистемно, если говорить о книгах. Оксана Галькевич: Добить не пытаются ребенка с раненой ногой, мне кажется, Костя. Игорь Серебряный: Конечно. Константин Чуриков: Нет, нет. Я эту часть выступления прослушал. Оксана Галькевич: Упустил. Константин Чуриков: Давайте сейчас обратимся к небольшому опросу. Наши корреспонденты узнавали у жителей Владикавказа, Чебоксар и Омска, если говорить о безопасности детей, с какого возраста, например, ребенка можно оставлять одного дома. ОПРОС Константин Чуриков: Мы еще забыли о такой, к сожалению, многочисленной в нашей стране категории людей, как мамы-одиночки, одинокие мамы. Вот как им быть? Ребенок маленький, надо куда-то отъехать. Игорь Серебряный: Или папы-одиночки. Константин Чуриков: Или папы, кстати. Ирина Киркора: Неважно. Папы и мамы могут быть… Константин Чуриков: А что делать? Ирина Киркора: А если ребенок заболел в этот момент времени? Ты выходишь через два дома до магазина, а зима, ребенка нужно одеть, вытащить на улицу, чтобы с собой взять. Оксана Галькевич: Мы к тому, что закон можно, как дышло, и в этой ситуации перевернуть? Ирина Киркора: Конечно. Ты оставил на полчаса, был ребенок без маминого сопровождения, собственно говоря. Здесь можно закрыть глаза. А там можно и лишить родительских прав. Константин Чуриков: Тогда я сейчас быстро повторю вопрос, с которого мы начали: надо ли доработать наши законы в отношении прав детей и прав родителей? Коротко. Ирина Киркора: Я считаю, что нет. Я считаю, что нам нужно внимательно относиться к правоприменительной практике. Игорь Серебряный: Абсолютно согласен с Ириной, повторяю ее слова. Оксана Галькевич: Спасибо. В студии программы «Отражение» сегодня были: Ирина Киркора, директор авторского центра «Мир семьи», ответственный секретарь Совета при Президенте России по развитию гражданского общества и правам человека, и Игорь Серебряный, основатель общественного движения «Международный отцовский комитет». Спасибо, уважаемые гости. Константин Чуриков: Мы уходим на новости, чтобы вернуться к вам в программу «Отражение», в эфир ОТР ровно через полчаса. Будьте с нами, не переключайтесь.