Константин Чуриков: Ну а тема у нас сейчас более чем серьезная. После убийства девятилетней девочки Лизы в Саратове с новой силой разгорелся вообще вопрос, диспут: надо ли или не надо в России ввести смертную казнь? Ну, согласно закону, сейчас у нас мораторий на смертную казнь. В аккаунте Госдумы на страничке во «ВКонтакте» даже в эту пятницу появился опрос по этому поводу: «Надо ли все-таки ввести смертную казнь для убийц детей и педофилов?» И буквально сразу же большинство проголосовало «за». Давайте сейчас мы устроим свой опрос. Вы как считаете, надо ли ввести в России высшую меру наказания? «Да» или «нет», пожалуйста, отвечайте. 5445 – наш SMS-портал. Ну а тем временем мы сейчас можем пообщаться с Ольгой Алимовой, депутатом Государственной Думы. Ольга Николаевна, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте, Ольга Николаевна. Ольга Алимова: Добрый день, добрый день. Константин Чуриков: Ольга Николаевна, я сейчас процитирую вас же, вы сразу буквально в Facebook написали: «Если бы смертная казнь карала педофилов, убийц, насильников, террористов, то горе не приходило бы в наши дома. Заигрались в демократию и толерантность». А почему мы заигрались в это, как вы считаете? Почему так произошло вообще? Ольга Алимова: Я ни одной минуты не сомневалась в том, что я высказалась совершенно правильно, потому что тема эта периодически возникает. Ну смотрите. В Уголовном кодексе есть разные статьи за совершение преступлений, и в зависимости от тяжести люди получают сроки. Но есть преступления, которые не могут иметь срока давности, потому что они циничны, они жестоки по отношению к детям. И я по-прежнему говорю, что смертная казнь должна в России быть. Нужно отменить мораторий на преступления, связанные с убийствами, с террористическими актами, с педофилией и с насилием над личностью человека. Почему? Потому что, вы знаете, действительно, в погоне за тем, чтобы понравиться Западу… Вот они там взвешивают: «Вы знаете, у вас не совсем демократические нормы, вы не так относитесь к той или иной тематике». Но преступники или преступления прямо шагают по стране, иногда немотивированные совершенно преступления. И эти люди понимают прекрасно, что их не найдет правосудие, что не докажут и что он будет по-прежнему ходить по земле. И даже если ему дадут пожизненное, никто не говорит, что он будет там пожизненно сидеть. Мало того, что мы их содержим на свои налоги, их кормят, причем порой иногда лучше, чем тех, которые получают МРОТ, получают пенсии или пособия. И он может все-таки когда-нибудь выйти на свободу в связи с разными обстоятельствами. Противники смертной казни говорят: «Ну вы понимаете, в нашей стране не все так совершенно, и правосудие несовершенно, и могут пострадать невинные». Но я же не говорю, чтобы это завтра наступило. Вот если общество действительно считает, что нельзя опереться на правосудие, что у нас, к сожалению, осуждают не коррупционеров, а того, кого назначат, что у нас, извиняюсь, за кражу ребенком шоколадки или булки, потому что ему хотелось есть, дадут реальный срок, а другому не дадут реальный срок… Требуется ремонт правоохранительной системы, потому что система больна. Требуется совершенно пересмотр судебной системы, как она работает. И если они ошиблись в своих решениях, то пусть они несут соответствующее наказание, которое будет адекватно тяжести преступления. Оксана Галькевич: Ольга Николаевна… Ольга Алимова: Поэтому давайте ремонтировать и правоохранительную, и судебную систему. Но – смертную казнь нужно вводить. Оксана Галькевич: Вы сказали, что вы не говорите, что это сейчас должно наступить, что необходимо сначала определенный ремонт в разных системах провести. Так когда мы будем готовы (если будем готовы, теоретически пока рассуждаем) к введению смертной казни, к возвращению, как вы считаете? Ольга Алимова: К сожалению, вот эта система… Законодательный акт от его внесения в Государственную Думу до реализации и вступления в законную силу проходит довольно длительный период времени. И неповоротлива вся наша система. Но, по крайней мере, уже можно… Если сейчас пройдет даже на вашем телеканале голосование, будет все равно видно – люди готовы к этому или не готовы. И может быть… По крайней мере, я выйду точно с законодательной инициативой. Оксана Галькевич: Ольга Николаевна… Ольга Алимова: Вопрос только в том, что можно отсрочить решение. Например, смертная казнь, но не завтра. Вот решение вступило в силу – и завтра его расстрелять. Нет конечно. Дать возможность посмотреть, пусть он в этом поживет чуть-чуть. Оксана Галькевич: Ольга Николаевна, вы говорите исключительно о законотворческой работе, о законодательной работе: подготовка нового закона, внесение его в Государственную Думу, обсуждение и так далее. А может быть, какое-то исследование должно быть прежде всего проведено? Ну, например, о том, какое количество судебных ошибок у нас в системе происходит, сколько невинных людей, так скажем, несут тяжкие наказания. А то потом, ведь понимаете, в случае смертной казни уже будет поздно. Ольга Алимова: Да, естественно, это нужно обязательно делать. К сожалению, у нас не всегда прислушиваются к ученым или к тем, кто исследует. Оксана Галькевич: Ну почему же? Ольга Алимова: Это как раз будет говорить о том, что требуется ремонт судебной системы, потому что судьи, опять же, назначаются, а не избираются. Допустим, как в зарубежных странах есть, когда у судьи несколько отмен его решений по уголовным делам, он за это не несет никакой ответственности. Ну, в крайнем случае пожурят. А здесь должны быть все последствия. Он должен лишаться всевозможных льгот. Он не должен дальше быть судьей избранным. Ну, сейчас пока еще назначают. Поэтому требуется абсолютное изучение этой темы. Но это закрытая сфера, куда никого не допускают. Оксана Галькевич: Спасибо. Ольга Алимова: И к великому сожалению… Оксана Галькевич: Да, спасибо большое. Ольга Николаевна Алимова была на связи с нами, депутат Государственной Думы. Константин Чуриков: Спасибо, Ольга Николаевна. Оксана Галькевич: Мы выслушали ее мнение. А сейчас давай дадим слово нашим телезрителям, тем более что у нас уже есть звонки. Константин Чуриков: Нам активно звонят зрители. Юрий, Пермский край. Здравствуйте, Юрий. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Константин Чуриков: Ваше мнение: вернуть смертную казнь – да или нет? И почему? Зритель: Мое мнение? Обязательно надо! Тем более это ребенок. Он совершил над ребенком это действие. Да тут же надо расстреливать на месте! Или знаете как лучше всего делать? Самосуд устроить. Вот как на Кавказе, там самосуд: отдают родственникам этого убийцу, и они там его сразу же убивают. Оксана Галькевич: Слишком радикально все-таки. Константин Чуриков: Юрий, смотрите, один из депутатов, Евгений Примаков, предлагал применять эту высшую меру или как раньше ее называли, «высшую степень гуманности» не только против насильников, убийц детей, но и против террористов, предателей Родины и коррупционеров, если коррупция в угрожающих стране размерах. Согласны? Зритель: Это тоже надо. Вот недавно губернатор бывший вывез 20 миллиардов рублей в Швейцарию и спокойно там живет, и его не могут задержать. Конечно, надо тоже. Константин Чуриков: Да, спасибо за ваш звонок. Оксана Галькевич: Давайте сразу Самарской области дадим слово. Разные мнения у наших телезрителей могут быть. Лидия на связи с нами. Лидия, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Зритель: Я категорически против смертной казни. Категорически! Кровожадный народ у нас, очень кровожадный. Во-первых, она не отменена, надо ее полностью отменить, согласно правилам международным. Правосудие должно быть воспитательным. Этот человек, то есть этот нелюдь или ублюдок – он же не первый раз совершает преступление. Константин Чуриков: Ну, видите ли, Лидия, значит, он не перевоспитался. Вы говорите, что система должна быть воспитательной. Вот он рецидивист, он не перевоспитался, он задушил девочку. Как с такими-то людьми быть? Зритель: Это нелюдь. Должно быть наказание. Константин Чуриков: Но пусть нелюдь живет? Зритель: Он должен понести наказание, согласно нашим правилам, нашему Уголовному кодексу, но ни в коем случае… Потому что выльется еще в политические репрессии. Это все чревато… Вот представьте себе, что вы не Чикатило, а вас признали Чикатило и расстреляли. Оксана Галькевич: Судебные ошибки, да. Лидия, спасибо большое вам за ваше мнение. Константин Чуриков: Спасибо. Оксана Галькевич: У нас очень мало времени остается, но мы должны выслушать еще одного человека. Митя Алешковский на связи с нами, руководитель фонда «Нужна помощь» и информационного портала «Такие дела». Митя, здравствуйте. Константин Чуриков: Здравствуйте. Митя Алешковский: Да, здравствуйте, добрый день. Константин Чуриков: Митя, сразу после того, как и в Госдуме это начали обсуждать, во всяком случае в аккаунте Госдумы, вы тоже включились в обсуждение и предложили, если я ничего не путаю, восемь доводов, почему нельзя в России вводить смертную казнь. Расскажите нам, пожалуйста. Митя Алешковский: Вы знаете, я в первую очередь хотел бы отметить ужасающее лицемерие депутатов Государственной Думы, особенно той дамы, которая была в вашем эфире до меня, которые пытаются ценой собственных законотворческих инициатив набить себе политические очки, но при этом погружают Россию в абсолютный хаос и, в общем-то, ведут к ее полному концу. Наша страна, которая имеет в своей истории миллионы жертв, погибших от рук нашего государства, от рук советских палачей, несправедливо убитых и оправданных, реабилитированных, но до сих пор никто не покаялся за эти грехи, – так вот, наша страна предлагает вернуть инструмент смертной казни. Это в той ситуации, когда мы знаем, что каждому менту на дороге можно дать взятку, каждую проблему можно решить деньгами, когда мы видим, что в нашей стране отправляют на реальные сроки людей, которые якобы дотронулись до забрала шлема омоновца, чем принесли ему тяжелейшие нечеловеческие страдания; в стране, где политические репрессии становятся нормой, где нормой становятся разбирательства с людьми с помощью фиктивных решений каких-то – и в этой стране вводить смертную казнь? Оксана Галькевич: То есть коррупция и несовершенство политической системы, с вашей точки зрения, да? Митя Алешковский: Абсолютно. Оксана Галькевич: Это основные причины, почему… Митя Алешковский: Это первое. Оксана Галькевич: Так, это первое. Что еще? Митя Алешковский: Дальше. Что я хотел бы сказать? Я специально открыл статистику Следственного комитета России. Вы знаете, за прошлый год от рук преступников погибло 917 детей, а также 5 225 детей пострадали. И вы знаете что? Большинство из них пострадали в семьях и от священников. Например, иеромонах Мелетий (Ткаченко) приговорен якутским судом на 17 лет. Или Андрей Киселев (Алтайский край), тоже священнослужитель – на 10 лет. И так далее. А где наши дорогие депутаты были, когда иеромонах Мелетий растлил 50 мальчиков? Почему они тогда молчали? Может быть, потому, что не такая медийная тема была? Может быть, потому, что на этом нельзя было словить хайпа, как сейчас? Но это все ведет, эта ужасающая волна ведет буквально к развалу нашей страны. Оксана Галькевич: Нагнетание определенное, да? Такое нагнетание, причем кровожадное. Митя Алешковский: Мы придем к тому, что смертная казнь будет использоваться просто как инструмент решения интересов каких-то конкретных людей. Мы и сейчас видим, как это происходит. Более того, даже сейчас существует масса убийств, которые можно охарактеризовать как казнь, когда сотрудники полиции неправомерно убивают людей, а потом говорят, что это какие-то ошибки случайны. Вы посмотрите фильм «Майор» Юрия Быкова. Вы думаете, это выдумка? Нет, это абсолютно естественная история для большинства российских отделений полиции. Константин Чуриков: Митя, а как вы думаете, что сейчас обществу, не знаю, депутатам или всем нам сказать родителям вот этой убитой, задушенной девочки? О репрессиях сказать? Вот что? Митя Алешковский: Я считаю, что убийство другого человека не вернет этим родителям их девочку. Им нужно посочувствовать. Им нужно помочь. Их нужно поддержать. Им нужно психологическую реабилитацию проходить, безусловно. Им нужно сделать какие-то планы на дальнейшую жизнь, как-то показать, что эта жизнь есть. Нужно дать им почувствовать, что эта жизнь есть без девочки, без дочки. Но убивать всех вокруг для того, чтобы сделать им легче – это тоже лицемерие. Кстати! Возвращаюсь к этой истории. Я хотел бы сказать, что ведь сама история «замечательная», выражаясь языком людей, которые так хотят за сексуальные преступления сажать и убивать. Это история, подтверждающая импотенцию системы государственной власти, потому что этот человек рецидивист, он сидел в тюрьме, он вышел оттуда, и он не прошел реабилитацию, не был на контроле государственных органов. Он спокойно совершил одно, другое, третье преступление. А теперь мы очнулись, и надо его расстрелять. Где были те люди, которые должны были за ним следить? Где был начальник тюрьмы, в которой он сидел, должен был реабилитироваться? Этому начальнику тюрьмы задали вопрос: почему он выпустил человека, который совершил преступление дальше? А вы предлагаете расстреливать. Это мы не умеем работать с проблемами. Мы все время как общество пытаемся найти самый легкий путь, пытаемся заткнуть дыру на тонущем корабле вместо того… Оксана Галькевич: Митя, спасибо вам большое. У нас просто времени уже нет в прямом эфире. Константин Чуриков: Спасибо большое. Спасибо, Митя, спасибо. Оксана Галькевич: Митя Алешковский, руководитель фонда «Нужна помощь» и информационного портала «Такие дела», был у нас сейчас в студии. Нам еще нужно успеть подвести итоги нашего опроса. Константин Чуриков: Как бы там ни было, общество сказало: «Да, ввести в России смертную казнь!» Так считают 86% нашей аудитории. Остальные говорят, что торопиться не надо. Оксана Галькевич: По крайней мере, те, кто успел на самом деле проголосовать, принять участие в нашем опросе. Друзья, это еще не все, мы продолжаем. Константин Чуриков: Это еще не все, переходим к следующей теме.