Константин Чуриков: Вот теперь переходим к горячей теме, к горящей, я бы сказал, теме. Как видно, за нашими спинами – дым. Огонь сейчас увидите тоже. Это потому, что страна снова горит. Горит Сибирь, прежде всего Восточная Сибирь. Появились сообщения о том, что возгорания уже зафиксированы и на Урале в том числе. Ситуация серьезная, сгорают целые деревни. И мы наблюдем это. На самом деле мы не сегодня впервые это увидели, мы видим это практически каждый год. Оксана Галькевич: Ну, можно сказать, что это одна из таких тем сезонных, к которым мы возвращаемся год за годом примерно в одно и то же время. Мы понимаем, что, может быть, горячее лето нам тоже предстоит. Мы хотим понять, друзья, вот почему у нас так происходит. Одно дело, причина – ну, допустим, жаркая и сухая погода, которая установилась в том или ином регионе. Но есть ведь и другая, весьма какая-то странная причина – это палы травы в самых разных регионах. Почему наши люди до сих пор продолжают заниматься такими вещами, зная, какие опасные последствия это может за собой повлечь? Будем в этом разбираться сейчас. Константин Чуриков: И немного статистики. Буквально за прошедшие сутки в России было ликвидировано 187 лесных пожаров на огромной площади. Для тушения привлекалось более 3 тысяч человек и сотни, там уже под тысячу единиц техники. Оксана Галькевич: Какие ресурсы, да? Константин Чуриков: 10 воздушных судов. На утро сегодняшнего дня на территории Российской Федерации проводятся работы по тушению 37 лесных пожаров. Семь пожаров действуют в Забайкалье, по шесть в Иркутской области в Бурятии, по три в Красноярском крае и Свердловской области. Режим ЧС введен в трех субъектах: в Бурятии, в Забайкалье и в Челябинской области. Почему все так происходит? И чьей вины тут больше – самих местных жителей или все-таки властей? Будем разбираться, в том числе и с вашей помощью. 8-800-222-00-14 – наш телефон в студии. SMS-портал: 3443, в начале буквы "ОТР". Оксана Галькевич: Ну и представим нашего гостя. В студии программы "ОТРажение" сегодня Григорий Куксин, руководитель волонтерского отдела "Гринпис России". Здравствуйте, Григорий. Григорий Куксин: Здравствуйте. Константин Чуриков: Здравствуйте, Григорий. Оксана Галькевич: Вы сами-то как считаете? В том, что пожары начинаются, допустим, в такой не совсем, может быть, жаркий период (все-таки весна еще, а горит уже все-таки достаточно интенсивно), какой вины больше – природной или все-таки люди как-то, человеческий фактор? Григорий Куксин: Сразу надо отметить, что в весенний период у нас нет практически грозовой активности, у нас нет каких-то массовых сухих гроз, которые иногда в некоторых регионах бывают причиной пожара летом. Поэтому абсолютно все пожары, 100% пожаров, которые сейчас возникли, – это пожары рукотворные, то есть возникшие по вине человека. Оксана Галькевич: Прямо вы ответственно заявляете, что все 100% пожаров в данной ситуации в это время можно назвать рукотворными? Григорий Куксин: У нас на планете есть три причины пожаров. Естественные, не связанные с людьми – это сухие грозы, когда молниевый разряд воспламеняет дерево и при этом не сопровождается осадками. Кроме этого, редкие экзотические причины – падение метеоритов и извержение вулканов. Ни того, ни другого, ни третьего мы не наблюдали ни в одном из горящих регионов. Я только что вернулся из Сибири, как раз из Иркутской области, из Бурятии, где мы помогали в тушении. Отработали на днях и в центральных регионах. И завтра выезжаем на очередные пожары, которые уже начались в Подмосковье. И ни в одном случае мы не можем говорить о том, что какая-то естественная причина. Практически все эти пожары – это пожары рукотворные. И прежде всего, как вы справедливо отметили, это пал сухой травы, это поджоги, чьими-то руками устроенные. Оксана Галькевич: Но ведь даже очень часто известно, чьими руками. Григорий Куксин: Да. Оксана Галькевич: Потому что это все мы говорим о небольших поселках, где, простите, все друг друга знают. И знают даже, может быть, за несколько километров в соседнем поселке – кто, где и чего. А как так получается? Ну, это же средневековье какое-то полнейшее! Григорий Куксин: Это действительно полное средневековье в головах. И причины этих поджогов называются самые удивительные. В разных регионах они чуть разные. Кто-то говорит, что он улучшает рост зеленой травы. У него уже давно нет скотины, он уже забыл о том, как ее пасти, но миф о том, что всегда жгли траву для того, чтобы какую-то пользу получить, он в головах остается. Кто-то борется с клещами. Кто-то в Чернобыльской зоне уверен, что так избавляется от радиации в земле. То есть это обрастает какой-то мифологией, но на самом деле корнями уходит куда-то в подсечно-огневое земледелие. И, сожалению, тянет одно другое. То есть, когда один-два альтернативно одаренных человека в деревне поджигают траву, думающие люди понимают, что кто-то обязательно зажег первым. И пока ветер на соседа, выгоднее зажечь сейчас, пока не возникла ситуация, когда сосед зажег, а ветер на тебя. И наперегонки начинают поджигать. Естественно, не хватает сил пожарных, не хватает сил лесников, чтобы с этим справиться. Константин Чуриков: Ну а между тем, я хочу напомнить, что как раз за минувшие праздники сгорела как минимум одна деревня фактически целиком, деревня Бубновка в Иркутской области. Григорий Куксин: Не менее двух, еще одна деревня в Бурятии. И несколько населенных пунктов пострадало и в Бурятии, и в Иркутской области. Константин Чуриков: То есть мы говорим не только о сохранении зеленых насаждений и лесов нашей матушки России. Мы говорим просто уже о вопросе жизни и смерти, потому что горят деревни. Я помню эти жуткие кадры, которые и мы показывали, и наши коллеги показывали: вот эти печные трубы – это все, что осталось от этой деревни. Оксана Галькевич: Это Хакасия, насколько я помню. Константин Чуриков: Это Хакасия. И люди что говорят? Люди на самом деле говорят: "Попробуй вызови пожарных". То есть не с первой попытки это удается. И помощь едет очень и очень долго. Григорий Куксин: К сожалению, именно так. И если говорить о причинах, да, конечно, их две. Конечно, здесь есть роль простых людей, которые живут на земле, и есть роль государства, которое должно организовывать работы по защите и по обеспечению безопасности. И государство где-то, конечно, не справляется. И не справляется иногда, потому что боится признать проблему. Иногда, как в Бурятии и в Иркутской области, очень запаздывают с введением режима ЧС – при том, что уже люди обращались, писали обращения к президенту: "Пожалуйста, введите режим ЧС, пока не поздно, пока не сгорели деревни". На что региональные власти говорили: "Нет никаких оснований, нет достаточно масштаба пожаров, чтобы вводить режим ЧС". И через два часа после этого сгорел населенный пункт. Оксана Галькевич: А что это даст – введение режима ЧС? Кроме того, что есть формулировка, что это дает? Григорий Куксин: Есть чуть более мягкая мера – особый противопожарный режим. Он позволяет ввести дополнительные ограничения на вход в лес, запретить любые выжигания там, где даже они законодательно могут быть допустимы. А режим ЧС позволяет мобилизовать все силы, которые заложены на борьбу с этими происшествиями, то есть – дополнительные люди, дополнительная техника, дополнительное топливо из тех резервов, которые на этот случай создавались. Если вводить его слишком поздно, то и этих резервов уже не хватает. Если условно, так на пальцах объяснять: у нас есть район, энский район, в котором есть десять пожарных машин. Допустим, они идеально подготовлены. Это значит, что самое большое, что они могут потушить – это десять пожаров одновременно маленьких либо какой-нибудь один большой. Если местные жители умудряются зажечь больше десяти пожаров, то десять пожарных машин не хватает, и одиннадцатый пожар развивается бесконтрольно. И вот это становится катастрофой. И он доходит до леса или до населенного пункта, а его объективно нечем тушить. И задача людей, собственно местных жителей – во-первых, поджигать поменьше, потому что… Оксана Галькевич: Вообще не поджигать. Григорий Куксин: Просто не поджигать, да. Это очень просто. Это не надо чего-то делать, а надо чего-то не делать – просто не жечь траву. Потому что поджег траву – считай себя потенциальным убийцей. А вторая задача – попробовать потушить то, что зажгли другие, на той стадии, когда еще хватает сил. Вот если из этих одиннадцати пожаров один будет потушен на ранней стадии местными жителями, а десять пожарными – удержались. Если один пожар не успели потушить – всё, начинается катастрофа, начинается неуправляемый и такой метеозависимый процесс. И дальше все зависит от ветра и от погоды. Константин Чуриков: У нас есть звонок, Денис из Воронежской области дозвонился. Здравствуйте, Денис. Зритель: Добрый вечер. Константин Чуриков: Что скажете? Почему из года в год у нас эта неутешительная статистика по пожарам? Зритель: Вы знаете, послушайте, пожалуйста. Я считаю так. Кому-то не на что жить, поэтому и жгут. Какой-то ветхий дом – сжечь. И это вообще за счастье. И получить что-то за него. Это раз. А во-вторых, опять украсть денег, чтобы больше дали, ты-дым, ты-дым. Ну и т. д. и т. п. Да, люди борются. Я не спорю вообще ни за что. То есть люди героические такие очень и т. д. и т. п. Но так все сложно, по-моему, в России. И более – ни фига! Оксана Галькевич: Понятно… Константин Чуриков: Вот мы и пытаемся разобраться, почему так все сложно. Интересные цифры я обнаружил. Не знаю, насколько можно доверять этому эксперту. Он говорит, что число сотрудников МЧС России у нас составляет 280 тысяч человек, в эту цифру входят и пожарные части. Для сравнения: в Германии, площадь которой в 50 раз меньше, чем площадь Российской Федерации, число штатных сотрудников пожарной охраны составляет 270 тысяч человек. Плюс там еще развиты добровольные пожарные эти объединения. Григорий Куксин: Мы как раз в этом году помогали тренировать и обучать наших коллег-добровольцев в Германии. И к моему полному изумлению обнаружили, что в городах меньше 100 тысяч населения – у них нет ни одного штатного пожарного, и реально вся работа по обеспечению безопасности, по тушению пожаров лежит на добровольцах, причем не получающих никаких льгот, компенсаций. Я их спрашиваю: "А в чем мотивация? Вот как вы умудряетесь?" Говорят: "Пробовали какие-то льготы – к нам такой сброд приходит! Нет, не нужно. У нас обеспеченные, уверенные в себе люди, которые знают, что это наш город, наш район. И мы здесь не допустим пожаров". И они умудряются справляться. Нам до этого пока далеко, хотя движение добровольных пожарных развивается в России, в том числе добровольные лесные пожарные. Сейчас и в Иркутске, и в Бурятии, и в Забайкалье в работу уже включились добровольцы, которые как раз на ранних стадиях помогают тушить эти пожары, пока они не превратились в катастрофу. Кроме того, добровольцы закрывают некоторые пробелы, которые возникают у нас на стыке разных ведомств. Например, у нас лесники отвечают за лесной фонд, за лесные пожары, а пожарная охрана в первую очередь сосредоточена на населенных пунктах. Константин Чуриков: Имущество, жизнь людей. Григорий Куксин: Да. Но когда начинает гореть брошенное поле, обочина, ее очень легко потушить, но непонятно, кого туда вызывать. У пожарных не хватает сил, чтобы тушить всю траву. Они ждут, когда пожар дойдет до населенных пунктов и будет им угрожать – и они только тогда смогут на него поехать. А лесники… Константин Чуриков: Серьезно? Такое бывает? Григорий Куксин: Такое часто. Константин Чуриков: Из серии "перезвоните через полчасика"? Григорий Куксин: Такое регулярно бывает. И это не всегда какая-то лень или нежелание работать. Иногда это просто реально одна машина, которая стоит. У нее под охраной и школа, и больница, и весь районный центр. И не дай бог, пожар в квартире – некому будет ехать. И объективно нет сил на то, чтобы поехать и потушить обочину. И от этой обочины загорается поле, от него загорается лес. И тут включаются и лесники, и пожарные, но уже не хватает сил. Оксана Галькевич: Понимаете, даже 10 пожарных машин, как вы говорили, допустим, в каком-то районе, хорошо подготовленных… Да пусть их хоть 100 будет, хоть 150, хоть… Сколько там? 270 тысяч, как в Германии, в одном отдельном взятом районе или регионе. Если люди бесконтрольно будут продолжать поджигать по чуть-чуть и понемногу – никто и никогда не справится. Григорий Куксин: Совершенно верно. Оксана Галькевич: А что с этим делать-то? Слушайте, ходит МЧС каждый год по дворам, раздают листовки, говорят: "Дорогие и уважаемые люди, вы здесь живете, прямо в этой деревне, в этом поселке, городке, где вы там живете. Не надо этого делать! Не будет у вас трава от этого лучше расти. Ничего у вас не исправится в этой жизни. Не надо!" И все равно жгут! Григорий Куксин: На самом деле в данный момент происходит важное событие. Вы работаете на изменение ситуации, может быть, гораздо эффективнее сейчас, чем пожарные. Потому что когда у нас наконец все люди будут знать, что это глупо, опасно, незаконно, что это наказуемо и этим просто нельзя заниматься – вот тогда у нас ситуация начнет сдвигаться в сторону, когда у нас будет хватать сил, ну, объективно хватать сил на реагирование. Причем память очень короткая. Вот прямо сейчас действует крупный лесной пожар в Московской области ровно в тех местах, где у нас горело в 2010 году и где полностью сгорел населенный пункт Моховое. Если помните, тогда много людей погибло. Константин Чуриков: Это какой район Подмосковья? Григорий Куксин: Это Луховицкий район. Константин Чуриков: Луховицкий? Григорий Куксин: Да, это Луховицкий район. Ну и пожар там на стыке Луховицкого и Егорьевского района. Вот ровно те места – Моховое и Коданок. Они звучали на всю страну. Потом собирали деньги, переселяли людей, строили новые дома. Вот ровно в этих местах кто-то недавно зажег траву. От этого загорелись горельники 2010 года – упавшая, вот эта мертвая древесина. От этого снова может загореться торфяник. Вот завтра мы выезжаем вместе с пожарными дополнительно обследовать эти торфяники и пытаться не упустить ситуацию на той стадии, когда не поздно исправить. Но это же у кого-то за семь лет полностью отшибло память, они полностью забыли о том, как в этих местах же местах они горели! Константин Чуриков: Забыли, чем дышал вообще Московский регион. Григорий Куксин: Чем дышали. Если помните, в 2010 году на 55 тысяч выросла смертность в Москве и области за эти две недели задымления. То есть это реально вопрос жизни и смерти. Оксана Галькевич: У нас звонок. Если я правильно понимаю, это Любовь из Алтайского края. Любовь? Константин Чуриков: Здравствуйте. Зритель: Алло. Оксана Галькевич: Да, здравствуйте. Зритель: Вы меня слышите? Оксана Галькевич: Да-да-да, слышим вас. Зритель: Уважаемые ведущие, спасибо за то, что есть ваш такой канал, через который мы можем докричаться до наших властей, иначе они не называют, что творится в Алтайском крае. Константин Чуриков: А что творится в Алтайском крае? Зритель: От предгорья до самого Барнаула поля заросли бурьяном, уже десять лет не обрабатываются, и поэтому создается такое мнение: сейчас вдруг проверят, как выплачивают на высокий урожай деньги, дотации дают. А если увидят этот бурьян? Дотаций не дадут. И просто преднамеренно эти палы сейчас у нас свободно! Вы знаете, жутко! Едешь – и до самого Барнаула горы голые! Ведь все уничтожается! У нас лично в хозяйстве 5 тысяч гектар посевная площадь. Бурьян вокруг села – не выйдешь! Здесь бы и рад кто-то не бросить спичку. Техники нет, работы нет, люди занимаются пьянкой. Вот такая жизнь в Алтайском крае. Константин Чуриков: Это нам сказала Любовь. Спасибо. Оксана Галькевич: Безутешная такая… Григорий Куксин: К сожалению, это действительно важная проблема, важная составляющая проблемы – то, что у нас огромное количество неиспользуемых сельхозугодий, вышедших из оборота. И иногда вот такая "предпродажная подготовка", имитация какой-то сельхоздеятельности – такая причина тоже есть. Нам это встречалось и в Московской области, и в Смоленской области, и в Брянской области, когда люди, либо пытаясь вернуть в оборот какую-то территорию, ее выжигают, либо пытаясь ее продать кому-то, чтобы продемонстрировать, что территория еще пригодна сельского хозяйства, и проводят такую "предпродажную подготовку". Все потом чистенько, аккуратненько – ну, если не все сгорело. Оксана Галькевич: То есть… Константин Чуриков: Извини, Оксана. Или как нам пишет, например, зритель из Бурятии: "Пожары специально делаются, – ну, такая теория заговора у нашего зрителя, – для того, чтобы по дешевой цене потом лес продавать условным китайцам". Григорий Куксин: Ну, уголовные такие, криминальные причины – они есть. Хотя их роль сильно преувеличена общественным сознанием, потому что кажется, что должен быть какой-то умысел. В реальности единичные случаи, когда это действительно умысел – под санитарную рубку или, наоборот, чтобы замести следы какой-то незаконной лесозаготовительной деятельности. Но подавляющее большинство пожаров все-таки… Ну, скажем так: те площади, которые выгорают, не позволяют на самом деле использовать весь тот горельник, который там образуется. Оксана Галькевич: Григорий, мы с вами обсуждаем, и по тому, что сейчас вы говорите, складывается впечатление, что любой поджог в этой ситуации, если нет природной причины, – это уже какой-то криминал. Григорий Куксин: Да. Оксана Галькевич: Это криминал. И это надо расследовать. Григорий Куксин: Ну, пока это… Оксана Галькевич: Надо ловить или, я не знаю, искать этих людей, ловить их за руку, если это возможно, привлекать их. Григорий Куксин: К счастью, в 2015 году после многочисленных обращений людей был наконец введен запрет на выжигание травы, за исключением выжигания в лесном фонде. Это еще одна тема тоже важная, и тоже важная в копилку вот таких причин. Запрет введен. Административная ответственность довольно строгая, особенно для юридических лиц, когда сельхозпредприятия выжигают. К сожалению, некому его выполнять, потому что сотрудников пожарного надзора очень мало, а полиция пока не включается. Ну, полиция – единственная служба, которая везде в районах, на земле представлена. Она пока не очень активно в эту работу включается. И здесь надо просто устраивать показательные задержания и показательные наказания. Пусть это будет небольшой штраф, но если будет неотвратимое наказание, оно будет работать. Оксана Галькевич: Ну, в конце концов, слушайте, у нас много автомобилей в стране передвигается по дорогам, но ведь мы все знаем, как "Отче наш", что в нетрезвом виде нельзя садиться за руль. Вот когда мы уже, как "Отче наш", будем знать, что нельзя ни при каких условиях поджигать траву? Константин Чуриков: Устраивать в лесу пикничок, что тоже бывает. Григорий Куксин: Ну, как только у нас полиция в том числе сосредоточится на этой важной проблеме. Будем надеяться, что это произойдет. Еще одна, к сожалению, существующая причина, которая вызывает эти разговоры о целенаправленных поджогах в Забайкалье, в Бурятии, в Иркутской области, – это так называемые профилактические выжигания. С одной стороны, одной рукой мы полностью запретили людям жечь траву. Это хорошо и правильно. С другой стороны, мы сохранили не только такую возможность, но еще и обязанность у лесников – профилактически выжигать небольшие участки, примыкающие к лесам. И площади тех выжиганий, которые проводятся, примерно в 10–20 раз превышают возможности лесников контролировать эти выжигания. Им ставят план, а денег дают по цене спичек. И они вынуждены выполнять этот план. Поэтому в Забайкалье практически все люди видят, как в машине с надписью "Лесная охрана" едут и поджигают траву, надеясь, что как-нибудь само остановится, пока снег лежит на северной стороне сопок. Оксана Галькевич: Слушайте, это же, простите… Константин Чуриков: Слушайте, если это этими руками делается… Григорий Куксин: И это такая реклама выжигания для населения! Оксана Галькевич: Конечно. Так это, простите, все равно что, я не знаю, родитель будет говорить ребенку: "Курить вредно, выпивать вредно"… Григорий Куксин: Одновременно этим занимаясь, да. Оксана Галькевич: И тут же выпивая и закуривая при этом. Григорий Куксин: Да, совершенно верно. Поэтому от этих профилактических выжиганий, тем более такими недостаточными силами, категорически надо отказываться. И здесь уже Рослесхоз склоняется к тому, чтобы не требовать выполнения этих планов от субъектов, но региональные власти по привычке стараются эти планы выполнять. И это дает такую рекламу поджогов, с которой очень трудно справиться. Оксана Галькевич: А в тайге как это в принципе можно контролировать? Это же невозможно вообще! Григорий Куксин: Почти никак, а особенно при том финансировании и количестве лесников, которые там есть. Они одной рукой зажигают, а через неделю сами этот же пожар тушат. Константин Чуриков: Единственная положительная эсэмэска за эти 20 с лишним минут, Башкортостан пишет: "У нас в республике и в Татарстане колхозы работают, поля засеяны, гореть нечему. У земли и у леса есть хозяин". Оксана Галькевич: Хорошо. Григорий Куксин: Есть регионы, в которых действительно есть сельское хозяйство и умудряются справляться. Мы были в этом году в Башкирии, в том числе помогали их тренировать. Но на Урале в целом ситуация очень тяжелая. И прямо сейчас опять же действуют пожары в Свердловской области, причем рядом с воинскими складами. Вот буквально час назад было сообщение, что вроде бы отстояли арсенал, но пожар при этом развивается, заходит и на торфяники, и подходит к садовым товариществам. Константин Чуриков: А что в Оренбургской области? Давайте спросим у нашего зрителя, его зовут Анатолий. Анатолий, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. В Оренбургской области, слава богу, в том месте, где я сейчас, пожаров нет. Но я хотел сказать о причинах пожаров. Константин Чуриков: Давайте. Зритель: Причины пожаров. Во-первых, у нас очень низкая ответственность за специальные, сознательные поджоги. Вот вы только что говорили, а я об этом не знал. Еще плюс есть работа такая – поджигать леса! Константин Чуриков: У лесников причем. Зритель: Очень низкая ответственность. Надо кратно увеличить ответственность за сознательный поджог. Я не говорю – умышленный, а сознательный поджог. Кратно! Это первое. Второе. Мы почему горим? Почему горят села? Ведь все поля были всегда возделаны, а сейчас бурьян подходит вплотную к домам. Поля не возделаны. Вот здесь у нас в Оренбургской области опасность великая. У нас запущены поля… Примерно я вам скажу так: ну, процентов, наверное, двадцать от того, что было когда-то, возделывается, а остальное запущено. Это два И третье. Я не знаю, что дешевле для государства – вот так в авральном порядке тушить дома, потом тушить леса и потом возводить дома, спасать людей? Или, может быть, увеличить средства, заранее увеличить средства на профилактику пожаротушения, обеспечить? Ведь раньше выезжаю я на пикничок – и ко мне обязательно подойдет лесник: "Ребята, смотрите! Ребята, вот статья, вы будете наказаны! Поняли? Вот затушите. Вот залейте. Вот сделайте". Сейчас у нас я не знаю… В Кардаилово нашем, где я живу, у нас практически я не знаю ни одного, который бы… У нас один остался. Было лесничество и лесхоз, а сейчас один остался мужик. Один на всё! А там площади огромные. Вот мое мнение. Константин Чуриков: Спасибо, Анатолий. А ведь действительно у нас большим сокращениям подверглась лесоохрана в последние годы? Григорий Куксин: После принятия нового Лесного кодекса в 2006 году она была полностью ликвидирована вообще как явление – лесная охрана. Потом ее начали воссоздавать уже после пожаров 2010 года. И пока, конечно, численность и финансирование, ну, в разы, примерно в 10 раз ниже того, что может обеспечивать нормальную работоспособность при средней горимости. То есть сейчас сил хватает только на низкую горимость. Чуть больше пожаров происходит – объективно сил не хватает. В Оренбурге действительно огромные пространства еще и степные. Константин Чуриков: Там еще ветер с Казахстана подует… Григорий Куксин: Да. И мало того, за них практически никто не отвечает. То есть пожарная охрана в городах, лесники в небольших по площади в Оренбуржье лесах. А вот эти огромные степные пожары практически тушить некому, кроме самих местных жителей и добровольцев. Оксана Галькевич: Да и не догонишь притом при той скорости ветра, это невозможно. Григорий Куксин: Да и не договоришь. И развиваются они стремительно. Оксана Галькевич: Григорий, мы пытались разобраться с этим человеческим фактором, о котором мы уже говорили. Мы выясняли, почему у людей столько заблуждений насчет палов травы. Наши корреспонденты поговорили с людьми на улице, задавали простой вопрос: "Как вы считаете, почему в России каждую весну одно и то же, одно и то же происходит – пал травы?" Давайте послушаем. ОПРОС Константин Чуриков: Нам пишут: "Когда у разных влиятельных лиц сгорят дворцы – тогда, в общем-то, и начнут думать". Оксана Галькевич: Да не надо! Слушайте, чтобы ни у кого ничего не горело, чтобы все было хорошо у всех наконец-то. Константин Чуриков: А у нас есть звонок еще, давайте послушаем Геннадия из Тюмени. Геннадий, добрый вечер, вы в эфире. Зритель: Здравствуйте. Алло. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Говорите, пожалуйста. Зритель: Здравствуйте. Вот смотрю я вашу передачу регулярно, первый раз дозвонился наконец-то, очень рад. Что хочу сказать по этой теме? Горят леса каждый год, и все в одних и тех же регионах страны. Это те регионы, где ближе к Китаю, к китайской границе. Я в далеких 70-х годах служил в ракетных войсках стратегического назначения, Красноярк-66 был адрес у меня. И в 1962 году был прямой пуск ракеты межконтинентальной с ракетной площадки. И никаких пожаров не было! А ракетные площадки были в 10–12 километрах друг от друга. И ни одного, никогда пожаров! А сейчас что творится? Каждый год одно и то же, одно и то же! Я считаю, это мафия. Поджигают, заставляют бичей, поджигают. Связана, видимо, и администрация в этих регионах со всеми делами этими. Потому что лес на корню, когда он хороший и необожженный – у него одна цена. А когда горевший… Оксана Галькевич: Тогда другая цена, да. Константин Чуриков: В общем, вы хотите сказать, что если что-то горит, то это кому-то выгодно. Мы уже об этом говорили. Спасибо. Оксана Галькевич: Если бы это была мафия… Да, спасибо. Что надо делать? Во что вообще вкладываться-то нам? В лесоохрану? Во что? Григорий Куксин: В первую очередь, конечно, государству вкладываться в финансирование лесной охраны, в функционирование и нормальное межведомственное взаимодействие в тушении, в том числе этих травяных пожаров и торфяников на ранних стадиях. Но очень важно не только добиваться чего-то от власти, но и делать что-то самим. Поэтому огромная просьба ко всем, кто нас видит и слышит: в первую очередь не проезжать мимо пожаров, а звонить пожарным. Телефон 112 с любого мобильника работает. Дозванивайтесь. Горящая обочина, горящее поле – это повод позвонить. Пожарные должны вовремя узнать, вовремя приехать, пока малыми силами что-то можно сделать. Если лесной пожар, то телефон 8-800-100-94-00, единая горячая линия лесной охраны по всей стране тоже работает. Поэтому добивайтесь мер по тушению. И конечно, не давайте поджигать. Рассказывайте о том, что это вредно, опасно, плохо, незаконно. Ну, только изменив поведение, мы сможем изменить ситуацию. Оксана Галькевич: Спасибо. Константин Чуриков: Мы говорили о предотвращении лесных пожаров в нашей стране. Пожары, к сожалению, продолжаются и в Сибири, и уже на Урале, и вот уже в Подмосковье тоже, как говорит наш гость. В студии был Григорий Куксин, руководитель волонтерского отдела "Гринпис России". Не переключайтесь, потому что ровно через три минуты тема нашей часовой беседы будет очень злободневной: "Когда поднимутся зарплаты согласно Майским указам президента?". Оставайтесь с нами.