Иван Князев: Эксперты тут посчитали, что трудящиеся россияне в пандемию потеряли примерно 16 миллионов средних зарплат, не досчитались в доходах 841 миллиард рублей. Причина не в массовых увольнениях, а в том, что мы работали не в полном объеме, сидели на самоизоляции, на карантине. На фоне снижения трудовых доходов во втором квартале реальные располагаемые доходы россиян с апреля по июнь тоже сократились на 8%. И это самое большое падение за последние 20 лет. И эти цифры не учитывают тех, кто работает неофициально. Каких регионов сокращение доходов коснулось в большей степени? Люди каких профессий пострадали больше всего? Ну и что нас ждет в будущем, конечно же? Сейчас вторая волна коронавируса накрыла нас. Расскажите нам, сколько вы потеряли за последние полгода в деньгах. Оксана Галькевич: Ну и расскажите, кстати, как вы настроены, друзья, в отношении собственных финансовых перспектив, перспектив работы. Вы опасаетесь, боитесь чего-то? Готовите какую-то «подушку безопасности»? Звоните, пишите, мы в прямом эфире работаем. А мы пока подключаем к разговору управляющего директора рейтингового агентства «Национальные кредитные рейтинги» Андрея Пискунова. Андрей Дмитриевич, здравствуйте. Андрей Пискунов: Добрый день. Оксана Галькевич: Андрей Дмитриевич, суммы какие-то космические на самом деле. Я понимаю, что это посчитали по всему населению, но тем не менее можно ли говорить… Вот если примерно перевести это на человека, на одного человека, чтобы нам было более понятно, то о каких суммах идет речь, о каких потерях наших, издержках за время пандемии? Андрей Пискунов: Ну, здесь сложно говорить о потерях конкретно каждого гражданина, потому что эти потери были «размазаны» по всему работающему населению. Кто-то остался на полставки, кто-то был отправлен в неоплачиваемый отпуск. То есть это не то же самое, как если бы у нас вдруг за два месяца возникло 16 миллионов безработных. То есть некая коллективная ответственность за эти меры позволила все-таки смягчить шоковое воздействие. Оксана Галькевич: Но такого у нас ведь не было никогда, я прошу прощения. Андрей Пискунов: Да, это впервые. Иван Князев: Просто, по общим ощущениям, в деньгах потеряли ну вообще практически все, за исключением тех, кто работает в госкомпаниях, где ничего никак не поменялось. А так – фактически каждая семья. Особенно если отталкиваться от этих цифр. Оксана Галькевич: Единиц не коснулось, конечно. Андрей Пискунов: Ну, в принципе – да. Потеряли все. Здесь и премиальные выплаты, и какие-то надбавки были сокращены. Кто-то был отправлен на удаленку без оплаты. Больше всего потеряли, конечно самозанятые и занятые в «сером» секторе – они лишились возможности контактировать с клиентами. Это в основном сервис, то есть сфера обслуживания. Иван Князев: Андрей Дмитриевич (прошу прощения, Оксана), а какие регионы? По кому больше всего ударила пандемия в этом плане? Андрей Пискунов: В абсолютном выражении ударила по столичной агломерации – Москва и Московская область. Санкт-Петербург, Татарстан, Краснодар. То есть регионы, где вводились наиболее жесткие ограничительные меры, где вставали производства. Отдельным регионам, конечно, удалось избежать потерять. Иван Князев: Я читал, что Еврейская автономная область, по-моему, вообще ничего не потеряла. Что там происходило? Андрей Пискунов: Ну, не только она. Также еще и Чукотка, и другие малонаселенные регионы, где ограничительные меры носили локальный характер. Мало населения, и оно размазано по достаточно большой территории. И контролировать самоизоляцию там проще, чем в городах-миллионниках. Оксана Галькевич: Андрей Дмитриевич, ну вторая волна, видимо, не будет сокрушительной. Или все-таки нет? Понимаете, нам тут сложно судить, хочу услышать ваше мнение. Потому что, с одной стороны, мы видим, что численность заболевших с каждым днем все выше и выше, и уже превзошла первую волну. Но, с другой стороны, таких ограничительных мер в экономике мы не видим. Вот тут как вы думаете, какими будут потери у людей? Люди-то все равно болеют, по другим причинам дома остаются. Андрей Пискунов: Вы совершенно правы. Вторая волна, скорее всего, будет менее травматичной для граждан – по той очень простой причине, что за время первой волны многие успели адаптироваться к удаленному режиму работы. Выработались механизмы доставки, механизмы контактирования с клиентами по Интернету: через Skype, через различные средства удаленной связи. И люди просто научились работать в новых реалиях. Поэтому, скорее всего, такого шокового воздействия, которое мы испытали в апреле-мае этого года, мы не увидим. Оксана Галькевич: Андрей Дмитриевич, раз вы представляете «Национальные кредитные рейтинги», такое агентство, вы можете сказать, а что за это время произошло с кредитным рейтингом населения (если я правильно выразилась)? Что с долгами и выплатами по долгам у людей происходит в это время? Андрей Пискунов: Ну, ожидаемо выросла просрочка, выросли неплатежи по кредитам. Люди лишились заработка и были вынуждены тратить деньги в первую очередь на первичные какие-то нужды и вынужденно не платить по своим долгам. Иван Князев: Ну, буквально мы вчера обсуждали, что треть заемщиков вообще впервые в эту пандемию пошли в микрофинансовые организации, чтобы хоть как-то там перебиться, денег подзанять. Оксана Галькевич: Насколько критична на самом деле эта динамика? Вот хочется понять, с точки зрения перспектив экономики. Андрей Пискунов: В целом эти потери, которые вы озвучили – 840 миллиардов рублей – это не так уж и много, потому что это всего-навсего лишь 3% от фонда оплаты труда в год. Но основная проблема в том, что они были сконцентрированы в эти два месяца. То есть люди остались без денег на короткий промежуток, совсем без денег. Иван Князев: Спасибо. Оксана Галькевич: Спасибо. Андрей Пискунов, управляющий директор рейтингового агентства «Национальные кредитные рейтинги», был у нас на связи. Иван Князев: Вот что нам люди пишут? Самарская область: «Потеряла работу. Жить не на что. Сейчас найти ее невозможно». Из Саратовской области SMS: «Нам зарплату убавили на 20 тысяч, если посчитать в общем с командировочными, оклад сделали 0,5 ставки», – и так далее. Из Карелии: «На 8 тысяч «срезали» зарплату». Тюменская область: «Не пандемия нас загнала в долги, а частники платят мизерные зарплаты. А торгаши цены взвинтили», – и так далее. Очень много таких SMS. Оксана Галькевич: В общем, что ни сообщение – то какая-то человеческая история. Друзья, ждем ваши… Иван Князев: Вот Московская область: «Семья 50% всех доходов потеряла за 10 месяцев. Работаем неофициально». Вот так вот. Оксана Галькевич: У нас на связи сейчас директор Института социально-экономических исследований Финансового университета при Правительстве России Алексей Зубец. Алексей Николаевич, здравствуйте. Иван Князев: Здравствуйте, Алексей Николаевич. Алексей Зубец: Добрый день, добрый день. Оксана Галькевич: Алексей Николаевич, а вот эти потери – 841 миллиард рублей доходов, или 16 миллионов средних заработных плат, – ну, скажем так, когда людям или экономике (здесь о чем вообще в принципе? В каких категориях следует размышлять и говорить?), когда нам удастся компенсировать эти потери? Иван Князев: И удастся ли? Оксана Галькевич: И удастся ли? Алексей Зубец: Ну смотрите. Для начала надо взять статистику Росстата, который говорит нам о том, что в реальном исчислении за последнее время, в последние месяцы, включая коронавирус, реальные зарплаты россиян не падали. То есть не было ни одного месяца за последний год, когда уровень роста реальных заработных плат был ниже нуля. То есть, если брать статистику без «серых» зарплат, без «серого» сектора, то там реальные зарплаты не падали. Если говорить о динамике зарплат, то по нашим расчетам, в этом году, по итогам 2020 году реальные зарплаты вырастут не менее чем на 2,5%. В следующем году, в 2021 году, по нашим расчетам, рост реальных зарплат в России составит 4–4,5%. Иван Князев: Ну, 2% – это мало, если говорить о зарплате. Оксана Галькевич: Алексей Николаевич, я правильно понимаю, что вы не согласны с этими оценками потерь во время пандемии, да? Ну, они выглядят для вас нереалистичными, неправдоподобными? Алексей Зубец: Смотрите. Если брать официальную статистику Росстата по зарплатам, то, да, действительно, эти цифры не соответствуют статистике, потому что, по данным Росстата, не было ни одного месяца, когда зарплат в России падала. Это во-первых. Во-вторых, статистика Росстата не учитывает «серого» сектора, индивидуальной занятости и так далее. Вот там могло происходить все что угодно. Но, с другой стороны, если мы говорим о стране в целом, о температуре по больнице, то никаких потерь по зарплатам в России не было. То есть где-то были потери, а где-то был рост зарплат, который компенсировал. Оксана Галькевич: А может, это просто гладко на бумаге, Алексей Николаевич? Алексей Зубец: Смотрите. Я не знаю ни одной компании крупной, если не брать малый и средний бизнес, где в этом году, в эту пандемию было бы снижение зарплат. То есть были где-то случаи, когда соцпакет снижался, премии откладывали и так далее. Но в целом, если брать фонд зарплатной платы, без всяких бонусов и прочего, то он пока не падал. Иван Князев: Ну, это как-то не бьется с теми SMS, которые нам приходят. Нам люди пишут, что сокращают. Оксана Галькевич: Видимо, это пишут люди, которые работают в «черном» секторе, в «сером» секторе, по логике… Алексей Зубец: Самые последние и свежие данные Росстата, по-моему, за июль и за август, они говорят о том, что у нас рост реальной зарплатной платы, то есть за вычетом инфляции, – более 2,5%. По следующему году, как я уже сказал, наши оценки – зарплата вырастет на 4,5%. Оксана Галькевич: Очень интересно! Ну, данные Росстата всегда интересны. Слушайте, давайте послушаем живого человека. У нас на связи Наталья. Из какого региона? Зритель: Алло. Оксана Галькевич: Из Свердловской области. Здравствуйте, Наталья. Слушаем вас. Зритель: Здравствуйте. Я вообще живу в городе Реж, это Свердловская область. До пандемии была зарегистрирована как самозанятая. И когда наступил этот момент, мне просто пришлось буквально идти в центр занятости, поскольку я занимаюсь выставочной деятельностью, у нас все-все прикрыли. И семь месяцев мы сидим абсолютно без работы. Мало того, потеряли более миллиона рублей, потому что надо на что-то жить. Во-первых, у нас есть кредиты, долги и все остальное. Все кредиты взяты под выставку, которую мы тоже купили в феврале, где-то так. И главное – что удивительно? Думаем: ну ладно, наступил сентябрь, сейчас будем работать. Вроде бы ограничительные меры все сняли. Губернатор наш подписал все указы. Но мы работать не можем, потому что существуют другие ограничительные меры. Вернее, их вроде бы как нет, этих ограничительных мер, но реально они есть. Мы написали письма во все муниципалитеты, чтобы выставки приняли, а нам ответили, что… Иван Князев: Не время? Зритель: «Рекомендуем ничего не проводить, никаких массовых мероприятий, никаких публичных мероприятий». Самое удивительное, что все они сами работают, то есть эти бюджетники, они ничего не потеряли, они получают свою зарплату, сидя дома, сидя на удаленке. А мы сейчас платим кредиты вперед, взятые их тогда. Я просто не знаю… Где-то ищем, где-то занимаем, где-то пытаемся снова что-то найти, какую-то работу. Каждый раз нам отменяют наши мероприятия. Причем это не говорится с трибун. С трибун говорится, что все работает, все под контролем. А еще статистика наша вообще расходится. На одном сайте городского округа пишется одно, что, допустим, 800 заболевших в Реже, реальная статистика, а на сайте Роспотребнадзора – 396. И это официально. Оксана Галькевич: Наталья, мы слышим, что у вас даже голос на самом деле дрожит. Зритель: Конечно. Оксана Галькевич: Скажите, а вы какими-то мерами поддержки пытались воспользоваться? Кредитные каникулы обещали, еще что-то. Самозанятым – налоговый вычет, возврат некой суммы должен был быть произведен. Зритель: Пришлось в марте… Ну смотрите. 15 марта случается – и нас уже прикрывают. То есть еще пандемия даже не объявлена, ничего не было, а мы уже не можем работать. А для налогового вычета должна быть налогооблагаемая база. Мы не заработали этих денег, чтобы получить… Я вынуждена была, например, встать на биржу труда. Иван Князев: Ну, налогов просто нечем платить. Зритель: А не могу. Я самозанятость закрываю – и только тогда встаю на биржу труда. Потому что не дают встать на биржу труда самозанятому. Оксана Галькевич: Наталья, скажите… Я просто слышу, что там параллельно с вами еще человек. Иван Князев: Муж, видимо. Оксана Галькевич: Возможно, коллега, муж, не знаем. Сколько у вас в этой деятельности, в вашем бизнесе задействовано людей, которые вместе с вами и пострадали, получается так? Зритель: Да. Оксана Галькевич: Сколько людей таких? Зритель: Мой гражданский муж, допустим, он числится самозанятым по-прежнему. В отличие от меня, он не стал закрывать самозанятость. Нам надо было на что-то жить. Он в такси работал в это время. В общем, все способы, которые можно было, мы использовали, чтобы просто выжить. А еще у нас есть ребенок, который в кафе работал, то есть девочка-студентка. Их кафе просто отправило… Вернее, потом оказалось, что они были в отпуске без содержания. Оксана Галькевич: А, вот так? Зритель: Их заставили подписать эти документы. Оксана Галькевич: Да, спасибо, Наталья. Иван Князев: Спасибо. Оксана Галькевич: Наталья, спасибо вам. Я не знаю, чего вам пожелать. Ну, во-первых, здоровья, конечно, пожелать я вам должна и хочу. Иван Князев: Оптимизма хоть какого-то, мне кажется. Оксана Галькевич: И какой-то стойкости, чтобы свет наконец в конце тоннеля был. И вам, и вашему мужу, и вашей дочке. Алексей Николаевич, на самом деле то, что людей отправляли в отпуск без содержания, ну, фактически оставляли без зарплаты, без доходов – может быть, это как-то объясняет странность статистики Росстата, данных Росстата и той картины, ну, народной, жизненной, человеческой, которую мы сейчас видели и слышали? Алексей Зубец: Надо просто понимать, что самозанятые не получают зарплату. Это доход от бизнеса. Это проходит по другой статье. Оксана Галькевич: Там шла речь о человеке, который работал в кафе и без зарплаты остался, а не самозанятый. Там немножко о другом было. Наталья рассказала о своей дочери. Алексей Зубец: Если говорить о людях, которых отправили без содержания, то речь идет о том, что фонд зарплатной платы не начисляется по тем людям, которые отправлены без содержания. То есть эти цифры должны быть учтены в фонде заработной платы. То есть это не может пройти мимо статистики Росстата. Другое дело, что этот случай, когда человек был оформлен в кафе официально, – это крайне редкий случай. Как правило, весь общепит, 80–90% общепита работает «всерую». Поэтому когда его позакрывали, эти данные по совершенно понятным причинам не попали в статистику Росстата. Оксана Галькевич: Ну, видите, раз Наталья сказала, что заставили написать заявление об отпуске за свой счет – значит, какая-то отчетность есть в этом кафе. Иван Князев: Алексей Николаевич, а вот чисто по-человечески? Ну какие перспективы в такой ситуации у человека могут быть? Ну много же ведь, наверное, таких, как Наталья. Как им дальше-то жить? Я так понимаю, что дальше никакая деятельность трудовая у них не возобновится. Алексей Зубец: Если мы говорим о выставочном бизнесе, то он относится к числу наиболее пострадавших – вместе с общепитом, гостиницами, междугородным и международным транспортом и так далее. Надо перепрофилироваться. Надо искать возможности заработка в других отраслях, которые менее связаны с коронавирусом, потому что коронавирус – это надолго. На самом деле… Иван Князев: Это легко сказать – перепрофилироваться. Алексей Зубец: Она не первая, и она, скорее всего, не последняя. И меры по защите населения от коронавируса будут продолжаться. Поэтому надо искать другую сферу бизнеса, которая менее зависима от таких превратностей и обстоятельств. Оксана Галькевич: Спасибо. Алексей Зубец у нас был на связи, директор Института социально-экономических исследований Финансового университета при Правительстве Российской Федерации. Ну что? Вот такой совет, друзья, у экспертов: перепрофилируйтесь те, кто может. А всем остальным – здоровья и удачи, видимо. Так, меняем тему.