Константин Чуриков: Вполне логично будет в День учителя поговорить об учебниках и о книгах вообще. Марина Калинина: Да. Дело-то все в том, что типографии в России могут остановиться из-за дефицита западного оборудования. Техника из недружественных нам стран составляет порядка 90%. Поможет ли тут разворот на Восток? Как быть с доступностью книг, которые, кстати, заметно подорожали за последние годы, причем на 20–30%, это с начала только этого года? Павел Арсеньев у нас на связи, генеральный директор полиграфического комплекса «Парето-Принт». Здравствуйте. Константин Чуриков: Павел Леонидович, здравствуйте. Павел Арсеньев: Добрый день. Константин Чуриков: Вот вчера читали эту статью, вот эти публикации, «Ведомости», разные издания. Знаете, поначалу так думаешь: господи, а правда, а как мы, а что мы сможем сделать? Насколько вот действительно такая печальная сейчас ситуация? Марина Калинина: Да, давайте обрисуем просто картину, что сейчас происходит. Павел Арсеньев: Ну, ситуация не печальная, ситуация напряженная. Проблема заключается в том, что 90% полиграфического оборудования, которым оснащены российские типографии, производилось и закупалось в ныне недружественных странах Европейского союза. И сейчас качественное обслуживание этого оборудования затруднено, поставка запчастей по нему затруднена, и, к сожалению, аналогов в странах, которые остались нам дружественны, а именно в Индии и Китае, замены этому оборудованию найти затруднительно. Константин Чуриков: А как это так? Это очень странно, Павел Леонидович. Как это? Павел Арсеньев: Что странно? Константин Чуриков: Имеется в виду, что же, китайцы тоже зависят от этого недружественного оборудования? Своего у них нет? Павел Арсеньев: Да, оно для них... Подождите, страны Европейского союза для Китая не являются недружественными, это первое. Константин Чуриков: Ну да-да, это я на нашем языке, да. Павел Арсеньев: Второе. Например, книговставочные машины, т. е. машины, которые, собственно говоря, делают книжку, производит одна компания в мире, называется Muller Martini, она расположена в Германии и Швейцарии. В Китае не делают своих книговставочных линий, и все китайские хорошие типографии работают на оборудовании этой компании. Листовые печатные машины, которые нужны для качественной цветной печати прежде всего, делаются тремя европейскими компаниями, все три расположены в Германии: одну зовут Heidelberg, вторую зовут KBA, и третью зовут Manroland. Китай не делает своих листовых печатных машин. В Индии делаются ролевые печатные машины, которые предназначены для печати больших тиражей, в т. ч. и цветных, но не очень высокого качества. Они годятся для печати учебников, но не годятся для высококачественной цветной печати, где нужна очень детальная передача света и всего остального. Ниткошвейные линии, которые сшивают тетрадки в книжный блок, делаются двумя компаниями: одна называется тоже Muller Martini, Швейцария и Германия, вторая называется Meccanotecnica и находится в Италии. Константин Чуриков: Павел Леонидович, ну это как получается, как с этими микрочипами, которые делают в основном Тайвань и Южная Корея, все понимают, весь мир, что с этим надо теперь что-то делать, надо самим выпускать. Павел Арсеньев: В мире же есть международное разделение труда, в этом нет никакой проблемы. Например, для американского Boeing комплектующие поставляют 50 стран со всего света. Если почему-то Америка с ними поссорится, они просто не будут делать Boeing, несмотря на то что Америка, безусловно, великая технологическая держава. Я думаю, с Airbus, европейским аналогом Boeing, ситуация примерно такая же. Никто в мире не делает все сам. Константин Чуриков: Да, Павел Леонидович, но сейчас-то времена изменились и нам, наверное, как-то надо все равно выходить из этой такой деликатной, я бы сказал, ситуации. Давайте обратимся к нашему прежнему, советскому опыту – а тогда как было? Павел Арсеньев: А тогда книговставочные линии все равно не делали в Советском Союзе. Все их закупали в Германии у тех же компаний. Листовые печатные машины никогда не делали в Советском Союзе. В Советском Союзе производилось из печатного оборудования, был рыбинский завод «Полиграфмаш», который по немецкому патенту Manroland делал ролевые машины лет на 10–20 назад. Завод обанкротился лет 8 назад, больше он машины не выпускает. Марина Калинина: Павел Леонидович, а если представить чисто гипотетически, так скажем, в качестве бреда, вот берем мы эту машину, разбираем ее на маленькие частички... Павел Арсеньев: Да. Марина Калинина: ...смотрим, как она устроена, и так же вот... Константин Чуриков: ...собираем. Марина Калинина: ...делаем заказы в разных странах, дружественных нам, чтобы они нам эти детальки поставляли, часть деталек производим у себя, и собираем потихонечку... Павел Арсеньев: Если бы было все так здорово, мы бы давно сделали свой автомобиль на уровне Mercedes. Мы до сих пор... Мы даже автоматическую коробку передач сделать не можем сами, как мы знаем. Марина Калинина: Ну я понимаю. А вот почему? Павел Арсеньев: Потому что так не бывает. Потому что вставочные линии – это тысячи комплектующих, десятки и, может быть, сотни поставщиков. Может быть, можно что-то скопировать, и то вряд ли, в единичном масштабе, но сделать промышленный выпуск... Ну почему, скажем, мы принципиально не можем делать и не делаем никогда многие вещи, не только в полиграфии? Что, нельзя было скопировать? В советское время могущественная советская разведка доставляла любые виды оборудования для копирования, мы далеко не все могли скопировать. Константин Чуриков: Павел Леонидович, разделяем вашу боль, понимаем ваше неприятие этой ситуации... Павел Арсеньев: А это не моя боль. Константин Чуриков: А чья? Павел Арсеньев: Это боль людей, которые читают книжки. Константин Чуриков: Естественно, да, разумеется. Павел Арсеньев: Я руководитель предприятия, я работаю … учебников. Константин Чуриков: Можно я дозадам вопрос? Павел Арсеньев: Это проблема страны, а не моя. Константин Чуриков: Вот, да-да-да, я дозадам вопрос – а что вы предлагаете? Есть у вас какие-то предложения? Павел Арсеньев: Я? Я, что называется, действую в предлагаемых обстоятельствах. Первое: мы какие-то детали при поломке учимся делать здесь на машиностроительных предприятиях, которые обладают сложными, современными цифровыми обрабатывающими комплексами, кстати говоря, поставленными тоже из недружественных стран. Скопировать можно далеко не все, некоторые детали просто в принципе мы не можем скопировать. Второе. Мы нашли умелых людей, которые чинят электронные блоки. Пока это работает, но не все можно починить. Третье. Мы ищем какие-то аналоги. Но в некоторых поломках, например, если выйдет из строя вал печатной машины, это то, на что наматываются формы, благодаря которому это переносится на бумагу, его сделать нельзя, его можно только заказать у оригинального поставщика. Значит, в полиграфии и машиностроении устроено так, что для того, чтобы заказать запчасть на заводе для какой-то машины, надо назвать ее серийный номер. Каждая машина известно где находится, вот и все. Константин Чуриков: Ну да, и опять замкнутый круг. Павел Леонидович, спасибо! Павел Арсеньев: Значит, пока... Нет, я хочу просто немножко закончить, что есть вторая проблема. Есть проблема, что у нас объявлена частичная мобилизация, и у нас, например, на предприятии 20% сотрудников запаса 1-й категории. Если их убрать из производства, у меня нет лишних людей, и их учили по полгода – году, печатника учат год, то у нас просто снизится выпуск. А если у нас забрать 1-ю и 2-ю категорию, мы остановим предприятие. Константин Чуриков: Павел Леонидович, спасибо большое за ваши комментарии, за вашу оценку ситуации. Павел Арсеньев, генеральный директор полиграфического комплекса «Парето-Принт». Но все равно должен быть какой-то выход в этой ситуации. Все-таки, я так сейчас на пальцах начну специально, если мы делаем ракеты, если мы делаем военные самолеты, наверное, мы можем сделать оборудование для типографии, догадываюсь я. У нас сейчас на связи Екатерина Кожанова, директор департамента по стратегическим коммуникациям издательской группы «Эксмо-АСТ». Здравствуйте, Екатерина Сергеевна. Екатерина Кожанова: Здравствуйте. Константин Чуриков: Екатерина Сергеевна, как вся эта ситуация сейчас уже сказывается и продолжит сказываться на стоимости конечной продукции, мы говорим о книгах? Екатерина Кожанова: Дело в том, что издатели еще в прошлом году говорили о том, что есть определенный кризис на рынке полиграфии. Было и подорожание бумаги еще до всей сложности этого года. Соответственно, издатели, естественно, очень заботятся о том, чтобы не терять читательскую аудиторию, поэтому с начала года при росте себестоимости производства книг на 30% издатели проводили в несколько этапов такое мягкое повышение цен. Наверное, в среднем рост цен с начала года составил 20%. При этом мы говорили еще в начале года о каких-то позитивных трендах на нашем рынке, в т. ч. то, что повысилось потребление книг в бумаге, то, что стал восстанавливаться трафик в федеральных книжных сетях, то, что молодое поколение тоже покупает книги именно на бумажном носителе. Но, к сожалению, вот этот вот кризис на рынке полиграфии, по сути мы остались с шестью полиграфическими комбинатами, многие из которых находятся не в очень хорошей ситуации. И это привело к тому, что, например, дефицит полиграфических мощностей на конец прошлого года составлял уже более 15%... Константин Чуриков: Екатерина Сергеевна, а может быть, государство пора подключать к этой проблеме? Мы же не хотим неучей вырастить, правильно, чтобы наше общество перестало читать. Да, конечно, электронные книги, это все здорово, но не мне вам рассказывать, что функции памяти немножко другие, когда мы с электронного носителя, мы ничего не запоминаем, грубо говоря. Екатерина Кожанова: Да, мы очень надеемся на то, что вот устойчивость книжного рынка России будет поддержана тоже и государством, и Российский книжный союз тут выступает с рядом инициатив по поддержке чтения. В том числе вот сегодня как раз в средствах массовой информации написали о том, что направлено письмо от президента Российского книжного союза на Мантурова о том, чтобы забронировать специалистов типографий, особенно высоких разрядов, чтобы они не прекращали работу. Безусловно, мы сами со своей стороны много делаем для того, чтобы обеспечить устойчивость книжного рынка, и действительно есть и инвестиции бизнеса в типографии, есть потенциал по созданию новых рабочих мест. Также предпринимаются и поиски новых авторов, проводятся социальные рекламные компании и чтения, все остальное. Но, безусловно, здесь внимание государства нужно, потому что, наверное, существует миф о том, что бумажный носитель в книгах как-то отживает свое. На самом деле мы даже вот по Всероссийскому книжному рейтингу видим, что потребление книг в бумаге растет, до сих пор доля бумажных книг все-таки превышает 80%. Константин Чуриков: И слава богу, да. Марина Калинина: Екатерина, смотрите, вот данные, правда, за апрель этого года, но тем не менее: в Московском доме книги за апрель продажи сократились на 22% по сравнению с апрелем прошлого года и на 42% по сравнению с апрелем 2019 года. И вот эксперты говорят, что как раз главная причина такого падения спроса – это как раз стоимость книг. Что вы наблюдаете сейчас? Екатерина Кожанова: Ну смотрите, если говорить про Московский дом книги, то действительно, возможно, отдельно стоящие книжные магазины испытывают сложности. Потому что, действительно, книжные магазины, которые располагаются, не знаю, в торговых центрах, они имеют еще какое-то подкрепление, для того чтобы был постоянный трафик. Что касается снижения потребления в штуках, действительно, есть такие опасения на фоне всех, так сказать, сложностей, которые испытывает рынок, в т. ч., конечно, повышение цены. Но я хочу сказать, что вот пандемийный год, в этот момент, несмотря на то что книжный рынок испытывал много-много сложностей, читательская активность выросла. И после того, как возобновили работу книжные магазины, мы увидели там, например, рост сегмента художественной литературы, т. е. это какие-то такие вот положительные тренды, которые мы наблюдаем. Для нас гибкая ценовая политика сохранения стоимости книги на какой-то стабильной отметке – это очень важный вызов. Мы всячески пытаемся решить... Но, конечно, когда существует, в начале года была такая как бы волатильность курса рубля, еще какие-то моменты, безусловно, это все влияет. Но в целом наша установка на то, чтобы книги были максимально доступны. Константин Чуриков: Екатерина Сергеевна, вот сейчас, в этот момент нашей истории, довольно сложный, все равно, мне кажется, важно понимать, какие книги люди читают. Я когда в метро захожу, я вижу там через запятую: Олдос Хаксли, Джордж Оруэлл. Кого еще сейчас стали читать, именно я имею в виду после 24 февраля? Изменились как-то предпочтения? Екатерина Кожанова: М-м-м... После 24 февраля? Ну, то, что классика обладает абсолютно стабильным ростом и что эта ниша растет, – это совершенно очевидно. Действительно, растет художественная литература, детективы, триллеры, и, что очень важно, растет сегмент молодежной литературы. То есть мы видим, что молодежь читает не только в рамках обучения, но и рассматривает книги как проведение досуга. В этом смысле фэнтези, фантастика тоже отражается в рейтингах продаж. Константин Чуриков: Вы сказали, что они читают книги, я обрадовался; сказали, что фэнтези, фантастику, и я не обрадовался. Марина Калинина: Расстроился. Константин Чуриков: Да-да-да. Екатерина Кожанова: На самом деле путь к чтению начинается с... Главное, чтобы молодежь могла осиливать большие тексты. Константин Чуриков: Да-да. Екатерина Кожанова: Потому что есть общая проблема с фокусом внимания, с чтением прерывистым, гиперссылки и все, что... Константин Чуриков: Ну а что вы хотите, 15–20 лет Twitter читать (запрещен в России), а потом перейти на условную «Войну и мир», – конечно, тут как бы сложности возникают. Екатерина Кожанова: Ну вот Пелевин, например, тоже остается, из года в год пишет, анализирует действительность и также пользуется спросом. Константин Чуриков: Екатерина Сергеевна, еще такой, может быть, не совсем к вам вопрос, но, что касается доступности книг, еще надо говорить о доступности самих вообще книжных магазинов. По-моему, сейчас бутылку водки купить проще (и дешевле, кстати), чем книгу. Проще, потому что эти алкомаркеты везде, а книжный магазин поди найди, даже в той же Москве, ну и т. д. Екатерина Кожанова: Смотрите, как я сказала, действительно, книжный магазин претерпевает определенную эволюцию. То есть книжный магазин в конкуренции с маркетплейсами действительно меняет свою функциональность: он становится культурным, досуговым центром, шоурумом, где можно познакомиться с новинками. И в этом смысле федеральная книжная сеть говорит о том, что открывает новые магазины, но при этом, возможно, какие-то отдельно стоящие книжные, наоборот, закрываются. Здесь очень важны современные подходы к розничной торговле, которые, безусловно, кто-то реализует, какие-то игроки рынка, а кто-то нет. Константин Чуриков: Спасибо большее, Екатерина Сергеевна! Екатерина Кожанова, директор департамента по стратегическим коммуникациям издательской группы «Эксмо-АСТ». Смотрите, что нам пишут. Красноярский край: «Это не книги дорогие, это наши зарплаты маленькие». Ленинградская область: «Прочитала на днях Приставкина «Ночевала тучка золотая», обрыдалась, до сих пор под впечатлением». Нижегородская область: «Народ перестал ходить в библиотеки, ужас», – нет, неправда, нам все пишут, что они как раз ходят в библиотеки, причем в несколько, даже написано. Марина Калинина: Да. Еще вот несколько сообщений. «Зачем печатать рекламу, тратить бумагу? Почтовые ящики все забиты, и в торговых центрах все время в руки дают». «На весь Старый Оскол был один магазин книги – закрыли: нет прибыли». В общем, в разных... Константин Чуриков: Но зато те магазины, о которых я говорил, работают спокойненько.