Павел Кудюкин: Наиболее надежный способ обеспечить трудоустройство молодежи – экономический рост. А это требует иной экономической политики, чем та, что у нас сейчас

Гости
Павел Кудюкин
сопредседатель профсоюза «Университетская солидарность»

Оксана Галькевич: Цифры поражают, они производят впечатление, а вот гнетущее или радостное – от этих самых цифр, собственно, и зависит. На днях вице-премьер Татьяна Голикова сообщила, что у нас в стране каждый второй безработный – это молодой человек. Молодой!

Юрий Коваленко: Вот данные Роструда, на которые, вероятно, и опиралась чиновник. В мае этого года в стране было 730 с лишним тысяч безработных, из них почти 49% – это люди в возрасте от 20 до 34 лет. И вот важный момент: картинка Росстата основана на данных о тех, кто официально встал на учет, зарегистрировался на бирже труда. А сколько в тени еще осталось…

Оксана Галькевич: Так вот, собственно говоря, эту картину от Роструда дополняет информация Росстата. И надо сказать, что эти две картины не спорят между собой. Средний возраст занятых в нашей экономике в целом – это 40 с небольшим лет. Разница небольшая между мужчинами и женщинами есть, она году где-то равняется. Вот как трактовать эти данные? Будем сейчас, уважаемые друзья, спрашивать у нашего гостя. И ваше мнение тоже хотим знать, что у нас с работой для молодых и с трудоустройством молодых.

Представим, кто у нас в студии. К нам пришел Павел Кудюкин, член Совета Конфедерации труда России. Павел Михайлович, здравствуйте, рады вас видеть.

Павел Кудюкин: Здравствуйте.

Оксана Галькевич: Вот как вы считаете, данные, которые мы только что привели, они объективные? Речь ведь, как правильно Юра сказал, идет о тех, кто официально зарегистрировался на бирже труда?

Павел Кудюкин: Ну, на самом деле, действительно, эта проблема есть, что у нас несколько показателей безработицы существует. Есть показатель регистрируемой безработицы – это те люди, которые пришли в центр занятости, ну, или в просторечии – на биржу труда, там прошли необходимые процедуры и были зарегистрированы как безработные.

Есть безработица по методике Международной организации труда. Это выявляется по результатам ежеквартальных обследований выборочных Росстата. Там есть критерии. Это человек, который не имеет работы более недели, активно ищет работу и готов немедленно приступить, если работа появится. То есть понятно, что это тоже не очень полный показатель, поскольку мы можем представить, что человек, скажем, имеет некоторый запас прочности и не готов браться за любую работу, а хочет найти что-то более приемлемое. Либо, напротив того, уже утратил любую надежду, махнул рукой и работу уже перестал искать. Он, как ни странно, безработным уже официально не считается, даже по методике МОТ.

Что касается пропорций, то, да, к сожалению, во всем мире молодежь страдает от безработицы сильнее, чем работники в среднем.

Оксана Галькевич: Во всем мире, да?

Павел Кудюкин: Во всем мире.

Оксана Галькевич: У нас есть графика просто как раз. Ну, правда, она Европы в основном касается – по Греции, Испании, Италии. Там показатели побольше нашего будут.

Павел Кудюкин: Там очень сильно побольше и очень неприятные показатели.

Оксана Галькевич: Да.

Павел Кудюкин: Особенно я знаю по Испании – там где-то до половины молодежи безработная, по крайней мере в период до обострения кризиса.

Оксана Галькевич: Вот Германия и Чехия как-то более благополучно выглядят на этом фоне. Вот опять же, понимаете, как считать, что называется? Мы привели данные Роструда. И у Росстата… Я обратила внимание, там у Роструда, знаете, такой нюанс – там речь идет о выборке молодых людей от 20 до 34 лет. Это ли молодежь вообще? Что считать молодежью?

Павел Кудюкин: У нас официальное определение молодежи – до 34 включительно.

Оксана Галькевич: Хорошо. Тогда вот Росстат…

Павел Кудюкин: Правда, сейчас еще говорят, что, может быть, и поднимут эту планку.

Оксана Галькевич: Детство продлят до 30 лет.

Павел Кудюкин: Да-да-да.

Оксана Галькевич: Хорошо. Тогда, простите, вот я смотрю данные Росстата, безработица в России: в апреле 2018 года это было 3,7 миллиона, и молодежь до 25 лет. Вот тут уже другая возрастная выборка.

Павел Кудюкин: Ну, на самом деле у Росстата идет по так называемым…

Оксана Галькевич: И там уже, кстати, не так страшно – 19,9%. Поменьше.

Павел Кудюкин: Ну, понятно, да. Но тем не менее в среднем.

Оксана Галькевич: Сурово.

Павел Кудюкин: По так называемым возрастным когортам, действительно, они считают. Но то, что вообще цифры берутся с разными интервалами – это, конечно, тоже показатель. У нас довольно часто в статистике такое происходит, что в результате очень трудно сопоставлять данные друг с другом.

Юрий Коваленко: Ну, если мы посмотрим не на московские, скажем, цифры, где человек отучился и сразу же ищет работу, и сразу же находит работу. В большом городе это проще.

Павел Кудюкин: Чаще всего даже еще раньше, еще учась.

Юрий Коваленко: Да, еще учась, уже и работает. А в регионе давайте себе представим. То есть молодые люди этой возрастной категории чем могут заниматься, если у них нет официальной работы? То есть они фактически самозанятые, они занимаются, перебиваются заработками всевозможными и плюс ко всему также активно ищут работу и не могут стать на биржу труда, потому что до нее просто не доехать, если они находятся в каком-то небольшом городишке, либо в поселке, либо в селе. То есть получается, что уровень безработицы в разы, а может быть, и в десятки раз больше, чем официальная статистика?

Павел Кудюкин: Ну, я еще раз скажу, что даже в статистике есть два разных показателя, которые, действительно, почти в 10 раз отличаются друг от друга – регистрируемая безработица и безработица по методике МОТ (Международной организации труда). Да, проблема с постановкой на учет. Центр занятости, как правило, в районном центре. Ну хорошо, в Центральной России у нас районы относительно небольшие, до райцентра доехать не так сложно. Хотя если у вас нет работы и, соответственно, дохода, чтобы оплатить хотя бы автобус или электричку, то и это становится проблемой. А представьте – где-нибудь на просторах даже севера Европейской части России или за Уральским хребтом, где регионы ого-го какие и районы тоже немаленькие. Так что действительно это проблема.

Да, действительно, в крупных городах молодые люди, уже когда учатся, стараются найти работу. Знаете, есть такая не очень веселая шутка: мы в свое время учились и подрабатывали, а нынешний студент работает и подучивается. Что, конечно, влияет на качество получаемого образования, и не лучшим образом. Но это когда есть возможность все-таки найти работу. И еще хорошо, когда она более или менее соответствует тому профилю, по которому человек учится.

Юрий Коваленко: Ну и ожиданиям его от зарплаты.

Павел Кудюкин: Да. Но если просто любую, чтобы как-то, что называется, штаны поддержать, то это уже гораздо сложнее. Опять-таки, в общем-то, во многих странах не считается зазорным, если студент даже из относительно благополучной семьи подрабатывает. Ну, как правило, именно подрабатывает в каникулярное время, в выходные дни. А не как у нас, когда студент не приходит на занятия и оправдывается: "Почему я не был? Я был на работе, меня не отпустили". Типичная ситуация. Как раз на прошлой неделе закончил курс читать у магистров. Вот у меня в группе два человека, которые вот так оправдывались.

Оксана Галькевич: Ну, вашим магистрам еще некоторым и платить за это образование приходится в том числе, да?

Павел Кудюкин: Да, совершенно верно.

Оксана Галькевич: Это новая реальность наша. Мы говорили как раз о платном образовании.

Павел Кудюкин: Действительно, вот это проблема.

Оксана Галькевич: Павел Михайлович…

Павел Кудюкин: А в депрессивных регионах опять-таки значительная часть молодежи просто уезжает, причем хорошо, если недалеко. У меня в прошлом году, как раз год с небольшим назад пришлось проводить несколько фокус-групп в рамках социологического исследования во Владимирской области. Молодежь уезжает, и уезжает в Москву прежде всего, естественно, потому что здесь работы нет. Ну, опять это хорошо, тут возможно в Москву уехать. А где-то из более далеких регионов с этим тоже проблемы.

Юрий Коваленко: Ну, давайте регионы тогда послушаем.

Оксана Галькевич: Давайте послушаем регионы. Наталья из Ростовской области. Наталья, здравствуйте, вы в прямом эфире.

Зритель: Здравствуйте. У меня такой вопрос. Вот моему сыну 22 года. Чтобы по месту жительства найти работу, то это нереально у нас. На 5 тысяч молодому человеку можно проработать? И по 12 часов в день.

Оксана Галькевич: Ну, так и немолодому тоже невозможно на 5 тысяч проработать.

Павел Кудюкин: Проработать можно. Прожить невозможно.

Зритель: Я пенсионерка и нашла уборщицей на 4 тысячи. А молодому человеку можно найти на работу на 5 тысяч? 22 года.

Юрий Коваленко: Это Ростовская область.

Оксана Галькевич: Спасибо, спасибо, Наталья.

Павел Кудюкин: Не самая депрессивная.

Юрий Коваленко: А есть еще и депрессивнее регионы.

Оксана Галькевич: Соседние

Юрий Коваленко: Волгоградская область.

Оксана Галькевич: Давай. Родина твоя.

Юрий Коваленко: Это Валентина нам дозвонилась из Волгоградской области. Здравствуйте, Валентина. В чем ваша проблема?

Зритель: Здравствуйте, здравствуйте. Я учительница, но на пенсии. И все время за своих учеников переживаю. За себя – нет. Я, слава богу, на пенсии, все нормально. Но за детей очень переживаю, потому что общаюсь, продолжаю с ними общаться. Один из учеников моих закончил Саратовскую юридическую академию, еле-еле нашел работу юристом на 18 тысяч. Не женат. Жениться на эти деньги, понимаете, жить и семью создавать нельзя.

Другой закончил в прошлом году наш Политехнический институт, инженер с красным дипломом и устроиться нигде не может полтора года. Сейчас изучает иностранный язык, английский, поскольку его товарищ… Повезло его товарищу Дмитрию, который уехал сейчас в Германию и очень доволен. Теперь и этот собирается туда тоже ехать. Это дети. Я говорю про хороших, которые очень хорошо учились. И нет места им в стране, нет мест, не нужны они с такой маленькой зарплатой. Невозможно семью построить, квартиру купить, ничего. Дальше. Дети, которые похуже учились, вахтовым методом работают. Сплошной обман! Поедет, полтора-два месяца на Севере проработает – и приезжает без копейки денег. Не платят. Все фирмы либо в Питере, либо в Москве, которые набирают вот так людей, люди уезжают, ничего не зарабатывают, приезжают, а они набирают новых. Невозможно! Что-то надо менять. Так дальше жить нельзя. Ладно мы, пенсионеры, кое-как. А это молодежь. Я за них переживаю. Им семьи строить, детей растить.

Оксана Галькевич: Валентина, спасибо большое.

Юрий Коваленко: Спасибо.

Оксана Галькевич: На самом деле прямо сжимается горло. Слушайте, я тоже распереживалась. Вы знаете, я просто хочу к молодежи тоже обратиться. Вы посмотрите – звонят-то у нас взрослые, которые за вас переживают. Молодежь, вы тоже нам позвоните, пожалуйста, и расскажите, как вам, тяжело ли искать работу. Если какие-то сложности возникают, то расскажите, какие именно, какие невозможные требования вам работодатель выдвигает.

Павел Михайлович, мы провели некоторую работу, опросили людей на улицах. Я предлагаю сейчас этот опрос посмотреть. Из нескольких городов там такая сборная картина. Внимание на экран!

ОПРОС

Оксана Галькевич: Павел Михайлович, вот здесь некоторые наши респонденты, отвечая на вопрос, говорили о том, что без опыта не берут. И я сразу вспомнила, что, в принципе, не самая уникальная ситуация для рынка труда. За границей ведь тоже возникают такие проблемы, причем у более взрослых и зрелых соискателей. Но там широкая сеть волонтерских организаций, где молодежь в том числе чуть ли не со школьной скамьи, в университетах набирается этого определенного опыта. И там оценивают человека по самым разным критериям: умение работать в команде, желание и возможность учиться каким-то новым навыкам, включенность в работу, активность.

Вот у нас почему такого нет? Понятно же, что к 23 годам, когда ты получаешь диплом, вот такого профессионального опыта серьезного у тебя быть не может. Но есть некий рабочий и социальный опыт большой.

Павел Кудюкин: Нет, это понятно. На самом деле работодатель (я иногда смеюсь), если посмотреть, чего он хотел бы, то он хотел бы, чтобы работник был не старше 25, но при этом лет 10 как минимум имел опыта. То есть не очень реалистические требования. Что касается набора таких социальных навыков, то у нас не очень развита, к сожалению, волонтерская деятельность.

Оксана Галькевич: Но волонтеры ведь занимаются самыми разными делами и проектами.

Павел Кудюкин: Самыми разными. Но вообще, смотрите, у нас так называемый третий сектор – сектор некоммерческих, негосударственных организаций – в общем, развивается, конечно, но гораздо слабее, чем, скажем, в странах Западной Европы либо Северной Америки. Ну, плюс к тому еще и законодательство дает проблемы с тем же пресловутым законом об иностранных агентах и так далее. Ну и плюс в нашей культуре пока не очень заложено вот это, что действительно можно прийти и бесплатно в интересах общественных прилагать свои усилия.

Оксана Галькевич: Подождите, в интересах не только общественных, а в своих интересах.

Павел Кудюкин: И второй момент – да, тут есть свой интерес, потому что набирается опыт, набирается то, что называется портфолио.

Оксана Галькевич: Конечно.

Павел Кудюкин: Но опять-таки у нас не так сильно работодатель смотрит на вот такого рода опыт.

Юрий Коваленко: У нас и в сюжете, и в звонках по большей части негатив, что найти работу невозможно. О каком тогда дефиците рабочих рук в ближайшее время может идти речь, если у нас рабочих рук – лес рук, как говорится?

Павел Кудюкин: Понимаете, вот очень интересно. Потому что, с одной стороны, да, есть проблема, что трудно найти работу. С другой стороны, да, есть реально дефицит рабочих рук, есть места, которые… Но проблема в том, что это места чаще всего крайне низкооплачиваемые. Вы понимаете, человек, когда ищет работу, он все-таки соизмеряет, что с него будет требоваться, какие усилия и какое ему за это предлагают вознаграждение этих усилий. И, к сожалению, у нас тут тоже дисбаланс. То есть, может быть, те же самые молодые люди и девушки, которые не могут найти работу, говорят, что нет работы, пошли бы на эти рабочие места, если бы там платили по-человечески. Вот это еще проблема. Почему, скажем, пенсионер может на такое место пойти? Потому что у него есть пенсия, которая как бы дает ему возможность сложить эту нищенскую зарплату с нищенской пенсией…

Юрий Коваленко: Что-то к чему-то прибавить.

Павел Кудюкин: …и как-то более или менее просуществовать. Кстати, это проблема нынешнего законопроекта еще о повышении пенсионного возраста. Значительная часть людей вот этого нового предпенсионного возраста будут поставлены в очень тяжелое положение, потому что у них отнимут вот эту возможность как бы некоторой страховой подушки. Ну, действительно, как бы это проблема не молодежи, а другая очень болезненная проблема. С молодежью вот эта проблема. Действительно, вроде бы и места есть, но платится так мало, что туда идти нет смысла.

Вместе с тем, конечно, будет нарастать некоторый дефицит, поскольку начинает сейчас выходить на рынок труда поколение 90-или, рожденные в 90-е, когда рождаемость резко провалилась по понятным причинам. Вообще в России демография очень такая волнообразная, у нас много как бы… Так называемое демографическое эхо от войны Первой мировой и революции, от Второй мировой войны. Потом, действительно, провал 90-х. И они постоянно сказывают. И действительно, это будет проблема. Но при этом я сильно не уверен, что с рабочими местами ситуация будет лучше, несмотря на то, что вроде бы меньше рабочих рук выйдет на рынок.

Оксана Галькевич: Давайте послушаем Красноярский край, Валерий до нас дозвонился. Валерий, здравствуйте, вы в прямом эфире.

Зритель: Здравствуйте.

Юрий Коваленко: Здравствуйте.

Оксана Галькевич: Говорите, пожалуйста, тогда.

Зритель: Я пенсионер, 57-го года родом сам. У меня сын здесь живет, в Красноярском крае, Шушенский район. Он ездит на вахту. Обещают одно, а получает вообще… Короче, обманывают. Как правильно сказали, сидят в Питере, в Москве, всех дурят и других набирают. Одни уйдут, другие придут.

Оксана Галькевич: Договор, естественно, никакой не заключается. Я правильно понимаю, Валерий? Никакие документы при трудоустройстве ваш сын не подписывает?

Зритель: Все заключают.

Оксана Галькевич: А, заключают?

Зритель: Там дурят – две бумажки дают. Одну подпишешь, а вторая…

Оксана Галькевич: Да, спасибо, Валерий.

Юрий Коваленко: Спасибо.

Оксана Галькевич: Ну, что в такой ситуации можно людям сказать, посоветовать? Что-то сделать вообще можно?

Павел Кудюкин: Ну, знаете, опять-таки мировой опыт достаточно разнообразный, но не очень оптимистический, потому что… Вот как можно улучшить ситуацию с молодежью? Ну, можно пойти по пути квотирования рабочих мест с какими-то льготами для работодателя, скажем, налогового характера. "Ты должен взять не меньше, скажем, 10 или 15 % работников молодого возраста, а мы тебе за это дадим налоговые льготы". Государству это не очень выгодно. У нас государство не сильно любит давать налоговые льготы. Скорее, оно предпочитает доплачивать, в основном очень крупному капиталу, как мы знаем. Это постоянный вопрос о поддержке олигархов.

Другой способ – на самом деле очень опасный – это смягчать как бы требования трудового законодательства применительно к молодым работникам. Вот во Франции пошли по этому пути.

Оксана Галькевич: А что значит – смягчать?

Павел Кудюкин: Ну, там ввели закон о так называемом первом трудовом договоре, как бы с менее жесткими требованиями к работодателю, то есть у него больше возможностей заключить на срок какой-то договор, с меньшими гарантиями, с возможностью уволить в любой момент и так далее. На самом деле это путь вообще к размыванию трудового законодательства. В этом отношении путь очень опасный. И закон еще на стадии законопроекта вызывал во Франции массовые протесты и рабочих, и студентов, и учащихся старших классов. Там были многомиллионные демонстрации против него. А кроме этих двух вариантов, не придумано. Ну, можно что сказать? Наиболее надежный способ обеспечить трудоустройство – это экономический рост. Экономический рост требует, видимо, иной экономической политики, чем та, которая проводится у нас в стране.

Оксана Галькевич: Да, Павел Михайлович. Но, к сожалению, от сына того телезрителя, который до нас дозвонился, лично от него это не зависит. Это такие масштабные и глобальные вещи.

Павел Кудюкин: Нет, ну как? Отчасти это зависит от того, как мы голосуем на всех выборах.

Оксана Галькевич: Спасибо. В студии программы "Отражение" был Павел Кудюкин, член Совета Конфедерации труда России. Спасибо, Павел Михайлович.

Юрий Коваленко: Спасибо.

Оксана Галькевич: Ну а мы, уважаемые друзья, с вами не прощаемся, через несколько минут вернемся в прямой эфир.