Александр Денисов: Тема важная, уж всех экспертов решили привлечь сразу. Еще раз так называемую нашу подводку к теме подведем. Новый штамм коронавируса распространяется по миру со скоростью реактивного самолета. Могли бы поставить заслон в виде QR-кода, но тем не менее эту идею пока отложили. Кому потакаем – вирусу или непривитым пассажирам, или и тому, и другому сразу? Обсудим с нашим следующим экспертом – с Николаем Крючковым, генеральным директором контрактно-исследовательской компании. Николай Александрович, добрый вечер. Николай Крючков: Добрый вечер. Александр Денисов: Не напоминает ли эта история произошедшее летом? Вот ввели в ресторанах – и вроде бы пошло, люди пошли прививаться. Объявила сама же Татьяна Голикова: «Со следующего года вводим в поездах и самолетах. Если хотите передвигаться, то прививайтесь – и у вас не будет проблем». И вот сейчас мы слышим такое. Чем объяснить эту двойственность? Николай Крючков: Ну, я думаю, тем, что все-таки значительная часть нашего населения – уж не знаю, меньше половины, половина или чуть больше половины – настроена скептически и негативно в отношении любых более или менее серьезных антиковидных мер. К сожалению, это так, стоит это констатировать. И поэтому, конечно, политические силы в России пытаются, можно сказать, на этой волне проехаться. Первыми, кто стал проезжаться на этой волне, стали так называемые системные оппозиционные партии: КПРФ, «Справедливая Россия», ЛДПР. Они первыми поняли, что неплохо бы канализировать, можно сказать, вот эту электоральную историю. Ну, «Единая Россия» тоже не сильно долго колебалась, конечно, пытаясь, в общем-то, делать… скажем так, пытаясь представлять собой все-таки более рациональной партией, старающейся сохранить общественное здоровье и ставящие эти моменты превыше всего. Но, как показала практика, в итоге и «Единая Россия» тоже сдалась, поняв, что не стоит, так сказать, злить часть нашего населения. Видимо, сейчас будет фактически ослабление тех мер, которые предполагалось ввести со следующего года. Я думаю, что будет примерно такая история. Я это предполагал на самом деле еще два месяца назад, когда мы обсуждали, в том числе в СМИ, что примерно такая история сложится. Сейчас на самом деле один законопроект еще остался, но думаю, что из него какие-то более или менее существенные вещи тоже, скорее всего, будут выхолощены. Ну, в идеальном варианте, конечно, еще остается всегда возможность в тот оставшийся законопроект добавить какие-то вещи, связанные с междугородними и международными перевозками. Но что-то очень сомневаюсь. На самом деле, к сожалению, возобладала вот такая точка зрения сейчас, которая, конечно, будет оказывать услугу вирусу и будет способствовать в том числе «омикрону», новой линии, будет способствовать его распространению. Тамара Шорникова: Николай Александрович, как раз о вирусе, о новом штамме. Вот коротко по новостям прямо пройдемся. В Британии умер первый пациент, заразившийся омикрон-штаммом коронавируса. В британском правительстве считают, что из-за очень заразной природы может доминировать и распространяться в геометрической прогрессии. В России заражение омикрон-штаммом выявлено на данный момент у 16 россиян, все вернулись как раз из Южно-Африканской Республики. Две недели назад как раз говорили эксперты, что трудно было еще что-то сказать об «омикроне»: «Давайте подождем две недели – тогда появится хоть какая-то информация». Вот появилась: первый пациент с ним умер. Значит, это миф о легком течении заболевания? Что мы можем сейчас сказать? Николай Крючков: Немножко уточню. Конечно, это не первый человек с «микроном» умер. Это первый человек, у которого случай «омикрона» доказан. Конечно, это далеко не первый человек, который умер с «омикрон» – ну, хотя бы потому, что еще на прошлой неделе в день в провинции Гаутенг, например, умирало где-то больше 40 человек уже. И темпы роста смертности были очень высокие! Явно они умирали уже от «омикрона», поскольку «омикрон» составлял более 90% всех случаев заражения в этой провинции. Собственно говоря, и в Европейском Союзе, скорее всего, это уже не совсем первый случай смерти. Правда, пока еще их количество единичное в любом случае. Ну а в Южной Африке это не единичные случаи, поэтому это только лишь символический момент, что, действительно, выявили, умер. По поводу легкости течения. Я говорил еще в конце ноября вполне себе четко о том, что вот эта идея о «живой вакцине» и все прочее – это выглядит, мягко говоря, очень странной идеей. Собственно говоря, никаких более или менее надежных не было. Ну и сейчас подтверждается, что это вовсе не такая простая и легкая линия. Тут надо понимать следующее. Еще несколько возможностей сейчас существует. Скорее всего, эта линия примерно такая же по патогенности, как и дельта-линия, предшествующая линия, которая доминировала и доминирует пока сегодня в России. Но при этом надо понимать очень важный момент: с учетом значительно большей заразности, а также лучшего ухода из-под действия специфического иммунитета, ранее сформировавшегося либо в результате вакцинации, либо в результате переболевания, к сожалению, на популяционном уровне эта линия будет более тяжелой, чем «дельта», к сожалению, даже при той же патогенности. Александр Денисов: Николай Александрович, учитывая, что вы рассказали и накладывая одно на другое, происходящее сегодня на обсуждениях во фракциях, вот эта двойственная политика, двойственное отношение к вирусу не сбивает ли людей окончательно? Вроде бы вирус еще серьезнее, люди умирают, а мы тут решили: «Ну, наверное, этот что-то нарушит. Может быть, кто-то куда-то не улетит – например, в Турцию отдохнуть с семьей и даже с детьми». Не сбиваем ли мы людей с толку тем самым? И не оказываем ли мы им такой неверной информационной политикой дурную услугу? Ведь эти люди могут (я желаю всем здоровья, но не дай бог) не дожить до следующего электорального цикла. Они их рассматривают как свой электорат, но этот электорат не доживет до следующих выборов, не дай бог. Всем желаю здоровья! Ну, вот такая политика. Николай Крючков: К сожалению, эта политика продолжается уже два года, ничего в этом плане не меняется. К сожалению, я вынужден констатировать, что значительную долю в неэффективность, в том числе вакцинационной кампании, или в малую ее эффективность в России вносит и такое разночтение во мнениях, в том числе и среди специалистов. И второе – разночтения в реакциях на пандемию. Мы то вводим какие-то меры, то отменяем неожиданным образом, то опять говорим о них, то опять отменяем. Это, безусловно, не повышает управляемость системы и не внушает доверия у людей, не приводит к тому, что люди доверяют в данном случае власти и ее решениям. Увы, это ровно так. Я полностью с вами в этом плане согласен. Что делать, собственно говоря? Ну, надо понять, что эта проблема серьезная. А если эта проблема серьезная – значит, нужно ее так и позиционировать. Если эта проблема кажется власти не очень серьезной, как сейчас многие думают… Иначе, по мнению многих, власть бы не отменяла неожиданно те решения, которые сама же и пыталась, так сказать, принять. Надо понимать, что цена такого рода вещам очень простая, к сожалению, но очень горькая – это человеческие жизни. Россия – один из мировых лидеров абсолютных по сверхсмертности на душу населения. Это известно. И это – результат в том числе такой политики. Это, конечно, не единственный момент, но это очень сильно играет негативную роль. Что касается ближайших вещей, ближайших действий, то, к сожалению, я думаю, что мы в таком периоде и будем пребывать: что-то строже, что-то отменяем. Надо понимать, что, к сожалению, власть сейчас идет на поводу у той значительной части общества, которая выступает против каких-либо ограничительных мер. Ну, еще раз повторяю: результат будет простой. Вы знаете, очень простой принцип здесь. К сожалению, умершие люди или глубоко больные люди, как правило, не голосуют уже. Поэтому, к сожалению, как бы цинично это ни звучало… В общем, все равно смертность, летальность этой инфекции далеко не такая, как у чумы. Знаете, у нас любят антиваксеры приводить пример чумы, оспы натуральной и так далее, какие-то экзотичные варианты. Конечно нет. Поэтому, конечно, большая часть населения, подавляющее большинство останутся живы и здоровы, но несколько процентов населения мы вполне себе можем потерять. В том числе это те люди, которые не доживут годы. Если общество с этим готово смириться – очень печально. Это свидетельствует о степени зрелости нашего общества. Тамара Шорникова: Но при этом те же демографы пугают, в общем-то, обнародовав официальную статистику. Мы сейчас теряем столько же, ну, потери сопоставимы с потерями страны в Первой мировой. Николай Крючков: Совершенно верно. Тамара Шорникова: То есть с чем сравнивать и на что ориентироваться. Готовы ли мы терять столько людей? Николай Крючков: Видимо, да. Видимо, да. Я думаю, что, знаете, здесь принцип следующий. Да, это, кстати, худший период, наверное, после Второй мировой войны, худший демографический период будет. А на ваш вопрос я отвечу так: скорее всего, к сожалению, значительная часть общества к этому готова. Вот такой дарвинистский подход населения, слабый подход власти к этим вопросам приведет к тому, уже приводит к тому, что мы, в общем, получаем очередную демографическую яму. Это очередная мина на многие-многие ближайшие десятилетия. Это не сейчас только мы переживем, а потом все наладится. Это будет длительная история. К сожалению, еще раз повторяю, видимо, наше общество оказалось к этому готово (в плохом смысле слова). Тамара Шорникова: Николай Александрович… Александр Денисов: Вот парадокс! Сколько человек погибло в «Листвяжной»? Сколько? Девяносто? Почти девяносто, да? Николай Крючков: Пятьдесят. Александр Денисов: И нас это испугало! Стали переписывать законы, приструнить всех акционеров хотели. А тут нас не пугает. Сколько ежедневно умирает? Триста? Каждый день по три «Листвяжных» – и нормально! Николай Крючков: Не триста, а только по официальным данным – больше тысячи, и только от ковида. Александр Денисов: А, больше тысячи, простите, да. Николай Крючков: Это только по данным оперштаба. А данные Росстата примерно в два раза выше. Так что это только прямые потери от ковида, без всей избыточной смертности. Поэтому понятно… И это мы не на пике волны, надо понимать, до этого было больше. Суммарная избыточная смертность с апреля прошлого года по декабрь этого года будет миллиона человек. Это чтобы было понятно. Поэтому это и рекорд. Но, знаете, здесь ключевой принцип такой: это происходит медленно, растянуто во времени и касается, наверное, не каждого пока, большинства людей, но не каждого. В каждой семье, наверное, есть люди умершие. Но, знаете, люди склонны полагать, что если человек умер – ну понятно, что человек был больной, понятно, что у него были какие-то хронические тяжелые заболевания, пожилой. В общем, понятно… Александр Денисов: Каждый надеется, что не коснется. К сожалению, это не так. Спасибо. На связи у нас был Николай Александрович Крючков, иммунолог.