Пить стали меньше?

Гости
Кирилл Туров
ресторатор и ресторанный блогер
Вадим Дробиз
директор Центра исследований федерального и регионального рынков алкоголя

Ольга Арсланова: Россияне снижают градус: жители нашей страны все реже пьют крепкое спиртное, оказывается.

Петр Кузнецов: За последние 10 лет потребление алкоголя в России снизилось аж в 2 раза, с 18 литров до 9, и эта тенденция сохраняется, радуются в Алкогольрегулировании. А с водки и виски народ переходит на шампанское и пиво.

Ольга Арсланова: Но, как говорится, есть нюанс, некоторые аналитики не столько оптимистичны. Они говорят, что дело в неточностях методики подсчета, а еще в том, что крепкое спиртное частично ушло в подполье, в мир контрафакта и самогона, а там кто эти литры считает... Давайте обсудим эту статистику прямо сейчас.

Петр Кузнецов: Вадим Дробиз нам поможет, директор Центра исследований федерального и регионального рынков алкоголя. Здравствуйте, Вадим Иосифович.

Ольга Арсланова: Добрый день.

Вадим Дробиз: Добрый день, добрый день.

Петр Кузнецов: Пора нам как-то радоваться тому, что мы с 18 до 9 скинули за 10 лет?

Вадим Дробиз: Вы знаете, радоваться надо.

Петр Кузнецов: Деалкоголизация работает?

Вадим Дробиз: Неважно, на сколько мы упали. Раз мы провозгласили, что в 2 раза сократили, мир нам поверил, и здесь очень важен политический аспект, неважно, что на самом деле произошло. Мир поверил, Всемирная организация здравоохранения поверила, мы ушли из разряда пьющих стран, мы теперь, скажем так, получили другое лицо на международной арене, ради этого можно сказать любые цифры. Поэтому я... Ну примем на веру и все, какая нам разница на самом деле? Конечно, ну какой нормальный человек... Что произошло за 10 лет такого, в результате чего мы могли бы сократить потребление в 2 раза? Я думаю, что вряд ли что-то такое грандиозное... Наверное, нет.

Давайте все-таки тогда к теме ближе. Ну вот смотрите, мы уже 20 лет пивная страна на самом деле. Крепкий алкоголь, вино, игристое, все там обсуждают темы, виски, ром – мы пивная страна, в год уже 20 лет мы выпиваем 8 миллиардов литров пива и пивных напитков, 1 миллиард 100 миллионов литров крепкого алкоголя и 1 миллиард 100 миллионов литров винодельческой продукции. То есть 80% потребления у нас – это пиво.

В свое время, лет 60 назад, когда начался в мире резкий взлет потребления пива, а рост этот составил, примерно в 4 раза выросло потребление за 60 лет, при этом винодельческая продукция не росла в мире в потреблении, и крепкий алкоголь ну по несколько процентов в год, так по чуть-чуть рос. Так вот, для этого, для того чтобы скрыть пивные объемы, был придуман перевод продукции в абсолютный алкоголь, или в спирт. Знаете, как мерить, помните, как в мультике, в удавах мало, в попугаях много получается, вот и здесь тоже, скрыли пивной объем.

Если говорить о 2020 годе, о последних нескольких годах, потребление крепкого практически стабильно, потребление винодельческой продукции тоже стабильно. В 2020 году были свои особенности: да, немножко выросло потребление винодельческой продукции, вина и игристого. Но почему? Давайте вспомним, ведь на самом деле у нас и карантин, и удаленка, и средний класс, а это 30 миллионов человек, которые каждый год уезжали ну в среднем на 3 недели, как правило, из России и пили алкоголь за пределами страны. Поэтому те несколько процентов роста вина и игристого – это спасибо среднему классу, который пил эту продукцию в России, потому что средний класс в России пьет в основном импортное вино, импортное игристое, ну и российское игристое, шампанское, виски, ром, джин, текилу. Поэтому существенный рост в 2020 году и потребления виски, рома, джина и текилы, тоже спасибо среднему классу.

А вот практически роста потребления водки не произошло, потому что, во-первых, больше ее пить не стали, а в то же время у нас около 9 миллионов мигрантов уехало из России, то есть 50%. Худо-бедно, но как-то мигранты, вряд ли они пили виски, ром, джин, текилу, вино тоже нет, но к водке какое-то отношение имели, поэтому водка...

Петр Кузнецов: Да нет, они мало пьют, за всех не скажу, но мало.

Смотрите, одно за другим сообщения. «Теперь можно официально купить самогонный аппарат. Зачем покупать спиртное в магазине?» – Липецкая область. Свердловская: «Я с магазина не беру алкоголь, гоню дома самогон». Карелия: «Домашний самогон – самый чистый натурпродукт». «Как минимум трое знакомых гонят самогон», – Башкортостан.

Вадим Дробиз: Так делают очень многие. Да, это действительно произошло, но произошло это не сейчас, не вчера, это произошло несколько лет назад. Ведь что у нас за 10 лет грандиозного произошло, за последние? Потребление пива рухнуло на треть из-за демографического пивного кризиса. У нас сегодня молодежи от 18 до 30 в 2 раза меньше, чем было 10–12 лет назад, их рождалось меньше, а пиво – это молодежный в основном напиток, до 35 лет потребители выпивают примерно 70%, то есть вот треть отвалилась.

Водка с 2010-го по 2014-е гг. в магазинах выросла в цене в 5 раз почти, ну в 4,5, огромные объемы ушли действительно в нелегальный рынок. И вот примерно с 2015 года, плюс кризис 2015 года, в который мы вошли после определенных событий, вот это дало мощный толчок действительно самогоноварению, но не нищенскому самогоноварению, а в самогоноварение пошли ну достаточно нормальные люди, которые могут себе позволить...

Петр Кузнецов: Так вот почему сахар-то подорожал! Не в сахарной свекле здесь дело.

Смотрите, нам пишут, кстати, хорошее сообщение из Ленинградской области: «Пить стали больше, а то зачем тогда открывать вытрезвители, если пить стали меньше? Никакой логики нет».

Вадим Дробиз: Почему? Это не связано между собой. Понимаете, рост потребления или рост... Ну, во-первых, действительно, вот вы правильно сказали, я настаиваю, что все методики, и мировые, они неправильные. Во всем мире идет старение населения, молодежи меньше, детей меньше, поэтому делить на все население или на население старше 15 лет нельзя, делить надо на население от 18 до 55 лет. И я думаю, что за последние 10 лет потребление в группе от 18 до 55–60 лет в России не изменилось на самом деле.

Ольга Арсланова: Вадим Иосифович, а нужно обязательно слушать наших зрителей, вот так и хочется спросить, перестали ли они пить коньяк по утрам, в общем, что там с крепким алкоголем и с потреблением алкоголя в целом. Александра давайте вместе послушаем и обсудим. Александр, добрый день.

Зритель: Я с Орловской области, пенсионер уже, ну практически жизнь прожил. Пить – как пили люди, так и пьют. Кому надо пить, алкаши, так они и будут пить. Вы понимаете, дело в том, что люди сейчас покупают простую водку, подпольную, они не в силах купить нормальную водку. Допустим, с пенсии как человек может купить... ? Это очень дорого.

Ольга Арсланова: Александр, а не купить он не может?

Зритель: Ну как? Новый год, праздник, день рождения, допустим, ну как? Даже на свадьбе и то, вот я был на свадьбе, вся водка была подпольная.

Ольга Арсланова: Ух ты, ничего себе. Спасибо. Все живы-здоровы, Александр, после водки?

Петр Кузнецов: Вадим Иосифович, я вот слушаю вот эти все «самогон», «самогон подпольный», я как будто в девяностые сейчас вернулся. С другой стороны, мы постоянно ужесточаем правила, там увеличиваем акцизы, но от этого незаконная продажа становится только выгоднее. Как же быть-то тогда?

Вадим Дробиз: Нет, понимаете... Вот смотрите, на Западе нелегальный рынок крепкого алкоголя в несколько раз меньше, доля его. Почему?

Петр Кузнецов: Почему?

Вадим Дробиз: Ну вот смотрите, я все время, я много лет, лет 15–20, привожу этот пример классический. Вот у нас сейчас хотя бы минимальную зарплату подняли до 12 500, лет 5 назад она была 5,5 тысяч, минимальная цена водки легальной была 220, то есть, грубо говоря, 5,5 на 220, можно получить скромное количество бутылок, ну 25 бутылок. На Западе, в Германии, Франции, Италии, самый дешевый крепкий легальный продукт стоит в пределах 4 евро, 4,5 евро...

Ольга Арсланова: Ну то есть с учетом европейских зарплат это получается доступно.

Вадим Дробиз: Да. А это получается... Понимаете, там никто не пил лосьон, никто не пьет до сих пор настойку боярышника и так далее, то есть это уже определенная забота. Это не значит, что это вот единственный правильный такой аналитический подход к цене относительно зарплаты, но это показывает, что у потребителя есть возможность что-то еще купить, по крайней мере на легальное пособие по безработице или минимальную зарплату. А у этого... Я считаю, сегодня у нас люди с зарплатой до 18 тысяч рублей «чистыми» легальную продукцию в магазинах не покупают и не будут покупать.

Петр Кузнецов: Вадим Иосифович, напоследок. Есть ли у нас четкая все-таки алкогольная политика? И какая она, какие цели, конечные цели у этой политики?

Вадим Дробиз: Вы знаете, я вот просто как пример. Вот на Западе главная цель алкогольной политики, 25–27 лет я это все изучаю, на мой взгляд, объехал очень много стран, – доступность качественной легальной... Понятно, что во всем мире борются с избыточным потреблением, но во главе угла стоит доступность качественной безопасной продукции для всех слоев населения. У нас этого главного пункта нет, все остальное есть, мы боремся.

Петр Кузнецов: Ага. Спасибо.

Ольга Арсланова: Спасибо. Вадим Дробиз был с нами на связи, директор Центра исследований федерального и регионального рынков алкоголя.

Петр Кузнецов: Камчатский край не согласен с нашим экспертом, пишут нам оттуда: «Ложь. Молодежь спивается пивом, особенно девушки». «Хорошего вина российского нет, но дороже импортных, а крепкое теперь делают дома, и очень неплохого качества», – продолжаются SMS подобного характера, в данном случае из Томска.

Ольга Арсланова: С нами на связи Кирилл Туров, ресторатор и ресторанный блогер. Кирилл Игоревич, добрый день.

Кирилл Туров: Добрый день.

Ольга Арсланова: Скажите, у нас что-то изменилось вот за эти 10 лет? Чиновники говорят, что у нас прошла такая тиха, но очень эффективная антиалкогольная кампания и россияне перестали выпивать крепкие алкогольные напитки дома, а стали больше ходить в рестораны, в бары, повысилась культура употребления алкоголя. Вы замечаете вот такие тенденции?

Кирилл Туров: Да, я однозначно замечаю и такие тенденции положительные, все-таки за последние 10 лет количество ресторанов значительно увеличилось, по крайней мере если мы говорим о Москве и Санкт-Петербурге. Однозначно появились замечательные винодельни российские, отличного качества российское вино, вот я сам предпочитаю его теперь пить.

Поэтому да, безусловно, культура потребления алкоголя улучшилась, безусловно, больше людей ходят в рестораны для потребления алкоголя и потребляют все-таки больше вина, больше игристых вин. Мне кажется, за последние 10 лет с этим даже тяжело как-то поспорить, для этого не нужно быть, для этого не нужно возглавлять исследовательский центр. Мы, мне кажется, с вами все видим, что в ресторанах появились хорошие винные карты. Молодежь сейчас старается жить по принципу ЗОЖ, здорового образа жизни, туда тоже крепкий алкоголь не попадает. Поэтому мне кажется, что мы на правильном пути.

Ольга Арсланова: Вопрос, какого процента населения страны это касается. Вы же сразу сказали, Москва и Петербург, и то в Москве и Петербурге далеко не все себе могут это позволить на регулярной основе.

Кирилл Туров: Нет, ну у нас все-таки много городов-миллионников, понимаете, у нас еще есть Екатеринбург и так далее. Ну, я думаю, что, если мы говорим о взрослом населении, о молодежи, ну практически вся молодежь, которая сегодня живет в больших городах, она предпочитает вести здоровый образ жизни. Мне кажется, что они и курят сильно мало, понимаете, они не курят, не пьют, а если они употребляют алкогольные напитки, то я вижу движение все-таки в сторону каких-то действительно хороших, качественных напитков. Они смотрят, где это вино произведено, настоящее ли оно, и потребление идет не ради алкоголя как такового, а все-таки ради удовольствия, понимания вкуса.

Петр Кузнецов: Вряд ли здесь можно говорить о том, что какие-то меры заработали, но все-таки, если мы говорим о молодежи, здесь ЗОЖ, просто мода, беспокоятся о своем здоровье и так далее. А какие-то меры из тех, что были предложены государством, они позволили снизить уровень алкоголизации населения? Что вы можете назвать их эффективных?

Кирилл Туров: Ну, здесь же одного такого какого-то решения нет, это целый, мне кажется, комплекс мер, он же идет здесь... С одной стороны, мы видим, что государство у нас поддерживает местного производителя местной винодельни, и в этом направлении много делается, принимаются соответствующие законы, появляются новые винодельни, появляются новые предприятия, развиваются. Мы вот с вами слушали, что Владимир Владимирович сам с большим удовольствием пойдет на работу советником в крупную винодельню, поэтому какая-то здесь популяризация есть такая очень положительная.

Дальше вот этот закон у нас по поводу распития спиртных напитков, по поводу доставки, мне кажется, он тоже свое определенное имеет влияние, когда у нас нельзя домой заказать алкоголь при развитии всей вот этой вот интернет-культуры по доставке. Наверное, на алкогольный рынок он влияет негативно, на потребление алкоголя молодежью, может быть, тоже влияет позитивно.

Поэтому я думаю, что и общая культура, и поднять акциз на водку... То есть этих факторов очень много. Я думаю, что в итоге все эти вот факторы все-таки приводят к тому, что... Понимаете, здесь же можно говорить и об уровне жизни в целом, за последние 10 лет уровень жизни в нашей стране вырос; здесь можно говорить об образовании, обо всем, обо всем, это целый такой комплекс.

Но мы можем с вами точно подвести итог о том, что он положительно, весь этот комплекс мер, который государство принимало последние 10 лет, здесь вот ничего такого плохого сказать нельзя. Он все-таки привел к тому, что у нас сегодня молодежь предпочитает здоровый образ жизни и это модно сегодня, а если это модно сегодня, то это заслуга государства.

Петр Кузнецов: Спасибо, спасибо большое за ваш комментарий.

Ольга Арсланова: Спасибо.

Петр Кузнецов: Кирилл Туров.

Нижегородская область, закончим этим сообщением эту тему: «Да, вот зашел в ресторан, а там прямо одни пенсионеры».

Ну что, у нас большая тема впереди, мы поговорим о том, как нужно пользоваться госрегулированием цен, исключительная эта мера или все-таки нет. Поговорим об этом.