Мария Карпова: Биоревитализация, плазмолифтинг, мезотерапия, ботулинотерапия, липосакция, SMAS-лифтинг, блефаропластика, ринопластика… Знаешь, о чем я? Петр Кузнецов: Да. Ну, по ринопластике я уже догадался. А в самом начале я подумал, что ты какие-то пылесосы мне продаешь. Мария Карпова: Нет. Все это должно сделать нас красивыми, Петя. Ну хоть что-то. Петр Кузнецов: Но вообще совершенству в некоторых случаях все-таки есть предел, да? Мария Карпова: Да. Петр Кузнецов: И вот недавний случай с Линдой Евангелистой – тому доказательство. Напомним, она сделала неудачную косметическую процедуру, очень неудачную. Мария Карпова: Криолиполиз. Петр Кузнецов: Да. Спасибо. Я как раз собирался обратиться к листку. Мария Карпова: Это очень популярная, кстати, процедура. Петр Кузнецов: И у нее… Сейчас. Можно я? Мария Карпова: Пожалуйста. Петр Кузнецов: Или сейчас многие завтракают? Ну, ничего страшного. «После которой жировые клетки не исчезли, а стали неконтролируемо расти, из-за чего ей пришлось уйти из модельного бизнеса». Мария Карпова: Да, да. Куда порой приводит погоня за красотой – в нашем сюжете. СЮЖЕТ – Он уродливый! – Он не уродливый. – Нет, он уродливый! Антон Никонов: Американка Кристина Виллегас впервые увидела свой нос после пластической операции. Но она зря расстраивается, могло быть хуже. Другой жительница США вместо ботокса в лицо вкололи бетон. – Что это был за звук? – Это бетон. – Страшно! Я как будто в центре стройплощадки. Антон Никонов: Кадры операции смотрит блогер-хирург Энтони Йон. Врач говорит, что не смог бы достать стройматериалы из-под кожи. Хорошо, что у его коллеги оказалась дрель. Самое страшное, что пациенты сами отдают себя в руки непрофессионалов. В Великобритании провели эксперимент: на косметологические процедуры пригласили нескольких женщин, в роли их пластического хирурга – сантехник. Его помыли, побрили, сделали укладку, надели халат. И вот псевдодоктор уже общается с пациентками. Женщины поверили сантехнику в белом халате и уже просят его сделать им инъекции ботокса. Правда, вместо него в шприцах обычная вода. В последний момент пациенткам говорят правду. Но визиты к непрофессионалам обычно заканчиваются не смехом, а слезами. – Я врагу не пожелаю того, через что я прошел. Антон Никонов: Вишал Такур решил немного поправить внешность, но во время операции ему занесли инфекцию в носовую полость. Чтобы вылечить зараженные ткани, мужчине пришлось еще 20 раз лечь под нож. В итоге от его носа ничего не осталось. Так что нужно хорошо подумать перед тем, как идти к пластическому хирургу. Но если все-таки решитесь, то лучше потратить время и поискать надежного врача. Антон Никонов, ОТР. Петр Кузнецов: Какой ужас! Но ведь не так же все… Мария Карпова: Нет конечно. Петр Кузнецов: Что это такое? Мария Карпова: Нет конечно. Кстати, Россия является… она занимает четвертую строчку по количеству пластических операций. Мы же видим на улицах, что красивые нормальные лица все равно. И мы не можем сказать, оперированные или не оперированные. Петр Кузнецов: А там кто на первом месте? Мария Карпова: На первом месте Бразилия. Петр Кузнецов: Бразилия? Мария Карпова: Ну… Петр Кузнецов: А, да! Я думал, это у них природа. Теперь понятно. Мария Карпова: Кстати, российская статистика отличается от мировой в том, что если в мире чаще всего увеличивают грудь, то у нас чаще делают пластику век. Петр Кузнецов: Век? Мария Карпова: Век. Петр Кузнецов: Почему? Мария Карпова: Ну не знаю. Мешочки. У нас больше уставшие просто женщины и мужчине, и они глаза как-то пытаются улучшить. Петр Кузнецов: В глаза больше смотрят. Мария Карпова: У нас в студии Георгий Станиславович Чемянов, пластический хирург. Я думаю, что Георгий Станиславович нам сейчас обязательно расскажет, что это не так все плохо. Петр Кузнецов: Георгий, а можно я раскрою? Мы же обсуждали сюжет вместе, сидели с вами. И вы говорите, условно говоря: «Ну что вы один трэш показываете? Не все так на самом деле печально. Не пугайте людей». Георгий Чемянов: Мне бы больше хотелось бы сказать: не все так не печально, а все на самом деле прекрасно. Тысячи довольных пациентов. И мне очень хотелось бы, конечно же, говорить о пластической хирургии в ключе позитива, в ключе тех людей, которым мы действительно помогаем, помогаем улучшить внешность и, самое главное, помогаем улучшить качество жизни, поменять их жизнь к лучшему. Мария Карпова: А действительно ли меняется вот это качество жизни? Петр Кузнецов: Ну, тут все-таки с пропагандой не переборщить бы при этом, знаете ли. Георгий Чемянов: Но при этом мы не отрицаем. И, конечно же, я как представитель пластической хирургии не могу отрицать то, что сложности в медицине, конечно же, могут быть. И стопроцентной гарантии ну просто не бывает. Это хирургия, это медицина. Но мы должны стремиться, конечно же, к стопроцентному… Мария Карпова: А почему некоторые женщины все-таки перебарщивают? Это некомпетентные хирурги, которые не могут вовремя сказать: «Все, остановитесь!» Вот у нас есть фотография тоже некоторых женщин. Если я не ошибаюсь, Челси Чармс, да? Петр Кузнецов: Оу! Мария Карпова: Вот почему ей кто-то не сказал, что пора остановиться? Петр Кузнецов: Это не фотошоп. Георгий Чемянов: Здесь точно было пора остановиться. И в первую очередь это небезопасно для ее здоровья. И я уверен, что ни один из моих коллег, сертифицированных и высококлассных специалистов, такой результат просто делать не будет, потому что это вред здоровью. Но есть специалисты, которые идут на поводу у пожеланий пациента. Это эстетическая медицина. И есть видение красоты нашей пациенткой, она видит себя красивой именно с такой грудью. Поэтому здесь очень тонкая грань между пожеланием пациента, видением врача и медицинской безопасностью. Вот этот баланс нужно, конечно же, соблюсти. Мария Карпова: Все-таки если мы говорим про Линду Евангелисту, ну все про нее говорили… Если честно, это правда? Мне кажется, просто таким образом пытаются оправдать то, что модель поправилась. Бывает. Ничего. Георгий Чемянов: Правду мы, конечно же, не знаем. Знает только тот доктор, который проводил процедуру непосредственно Линде. Но если есть прецедент, если есть судебное дело, то, конечно же, какой-то подтекст истины в этом присутствует. Важно понимать, что тот случай, который есть в общей информации, который случился, – это казуистика. Это очень редкое осложнение, но оно действительно может быть. То есть каждый пациент, идущий на эту процедуру или на какую-то другую, подписывает информированное согласие, что, да, меньше 1%, но осложнения бывают. И здесь квалификация врача, квалификация клиники, чтобы уметь справиться с этим осложнением. И даже если что-то пошло не так, мы обязаны, конечно же, каждому нашему пациенту помочь. Петр Кузнецов: Георгий, средний портрет человека, который к вам приходит? И с каким запросом он приходит? Он хочет что-то в своей жизни в том числе изменить? Ну, если бы вы описывали своего среднестатистического пациента, то кто это? Георгий Чемянов: Среднестатистический пациент – это успешный житель мегаполиса, который… Петр Кузнецов: …у которого все хорошо. Георгий Чемянов: …у которого все хорошо. И это самый хороший пациент в пластической хирургии, у которого все хорошо, и он пришел решить какую-то конкретную задачу, которая его не устраивает в своей внешности. А пациент, у которого все плохо, и он пытается с помощью эстетической медицины решить свои проблемы… Петр Кузнецов: Еще и жизненные, да? Георгий Чемянов: Это неправильно. Петр Кузнецов: Это же заблуждение, что если я сейчас изменю что-то во внешности, хотя бы чуть-чуть себе приплюсую или уменьшу, то у меня и жизнь изменится. Ну это же не так. Мария Карпова: А может быть, и нет. Петр Кузнецов: А может быть, и наоборот. Вот Евангелисту возьмите. Георгий Чемянов: Здесь я готов поспорить. Конечно же, мы меняем не только внешность. В первую очередь я как хирург меняю внешность: нос, грудь, контуры лица. Но вторым этапом, конечно же, меняется качество жизни. И пластическая хирургия – это не только про внешность, а это про качество жизни. Вы с другим лицом и телом просыпаетесь каждое утро, видите свое отражение в зеркале, с другой уверенностью вступаете в каждый день. И восприятие окружающих. А сложно это отрицать, нас принимают по нашему внешнему виду. И меняется восприятие. Мария Карпова: Павел до нас дозвонился. Павел? Зритель: Доброе утро. Петр Кузнецов: Это Подмосковье. Зритель: Да, Подмосковье. Вот я несколько раз видел этих несчастных людей с этими делами, с пластикой. Ну, печально на них смотреть. И они печально выглядят, не выглядят счастливо. Надо останавливать это какими-то ограничениями, разрешать только пластику и все, что с ней связано, для людей, которые попали в катастрофы какие-то – ну, в общем, по необходимости. Мария Карпова: Спасибо, Павел. Зритель: Дурь вот эту человеческую надо останавливать. Мария Карпова: Мы вас поняли. Петр Кузнецов: То есть медицинская необходимость. Мария Карпова: Кстати, вот часто мужчины говорят: «Мне так не нравится, когда у женщины, – не знаю, – скулы сделаны или губы сделаны». Но ведь чаще всего, если хорошо сделаны, то мужчины даже не знают, не догадываются. Петр Кузнецов: Да догадываются! Все там ясно! Мария Карпова: Да не догадываются! Неправда! Не догадываются! Георгий Чемянов: Тогда, когда сделано хорошо, действительно, даже не догадываются. Мария Карпова: Да-да-да. Георгий Чемянов: И даже не догадываются близкие люди. Петр Кузнецов: Нет, ну если это знакомый человек, то там же сразу видно. Ну что? Мария Карпова: Если знакомый изменился, то, конечно, наверное. А давайте послушаем, что говорят люди. Наши корреспонденты спросили людей на улице, что они думают… что они хотели бы в себе изменить. Петр Кузнецов: Даже посмотрим. Может, показывать будут на себе. ОПРОС – С помощью хирурга? Нет, даже бесплатно не согласна. Мне предлагал сын оплатить пластику. Нет, однозначно. – В принципе, возможно, но как бы сильно не задумывалась. – Не хочу. И так хорошо выгляжу. – Да, сделала бы без всяких проблем, была бы такая возможность. Заработаю – сделаю. – Ну, не хотела бы, меня все устраивает в себе. Я считаю, что пластический хирург нужен только тем, кто, например, в аварию попал или что-то случилось с человеком. – Сейчас я всем довольна. Единственное – цифру в паспорте я бы поменяла. – Раньше были такие мысли. Мне хотелось сделать ринопластику, но потом я проколола себе нос и почувствовала себя в десять тысяч раз красивее. – Хотела бы. Вот сейчас, в данный момент хотела бы поменять, хотела бы чуть помоложе выглядеть, поинтереснее. – В настоящий момент меня все устраивает. Нравлюсь себе такой, какая я есть. – Я, в принципе, и делаю уже на протяжении определенного времени. Не считаю это чем-то зазорным. Почему нет? – Нет, я бы ничего не хотела менять, меня все устраивает. Я считаю, что это нормально, если есть какие-то дефекты. Как сейчас модно стало – маленькие носики многие делают, пластика носа. Но я, конечно, против этого. – Мне, например, не нравятся мои веснушки. Вот хотела бы убрать веснушки. А сейчас они меня вполне устраивают. Отрицательно отношусь к наращиванию ресниц, к татуажам всевозможным, к большим губам. – Я считаю, что я вполне… ну, нормальная, симпатичная. Нет. – В каждом возрасте есть своя прелесть. Поэтому нам, уже в возрасте за 50, не стоит менять. – А зачем мне пластическая хирургия? Я совсем гармонично живу. – Ни в коем случае! Мне нравится моя внешность. И это опасно, вообще-то, потому что некоторые, когда меняют внешность, они не просто меняются, а они еще и в худшую сторону меняются. – Я принимаю свою внешность такой, какая она есть, какой я родилась. Мне нравится, потому что я отличались от остальных людей чем-то своим, особенным. Поэтому я не хочу себя менять. Мария Карпова: Но все равно никто бы не отказался быть чуточку моложе. Правильно? То есть, наверное, самый главный запрос – стать моложе – и у женщин, и у мужчин? Георгий Чемянов: На самом деле две большие категории пациентов. Первая категория – это те, которые хотят изменить природные черты, с которыми родились. И вторая, очень большая категория – это омоложение. И, наверное, мы все будем лукавить, если мы скажем, что мы не хотели бы быть или чуточку моложе, или приблизиться к той внешности, которая у нас была пусть в 20, у кого-то в 25 лет. Поэтому, конечно же, омоложение – это большая индустрия в эстетической медицине, большая часть. Мария Карпова: Вот есть просто актрисы, которые… ну, во всяком случае они так утверждают, что они не пользуются никакими услугами пластических хирургов. Вот Шэрон Стоун. Петр Кузнецов: Ну, слава богу, что сейчас уже такая мода стала. Стало модно говорить: «Я, наоборот, я ничего не делаю». Или это всегда так было? Я не знаю. Ну, такая категория есть. Мария Карпова: А правда, что Шэрон Стоун ничем не пользуется? Давайте посмотрим, у нас есть фотография. Петр Кузнецов: Шэрон Стоун? Мария Карпова: Шэрон Стоун. Георгий Чемянов: Во-первых, в эстетической медицине сейчас очень четкий тренд на естественность. И, действительно, плохой тон уже, моветон, когда следы либо работы косметолога, либо пластического хирурга видны невооруженным взглядом. Поэтому хорошую работу, высококлассную работу специалиста не видит даже другой специалист. Почему? Потому что природа очень вариабельная. Губы могут быть пухлые от рождения, губы могут быть тонкие. И мы можем приблизиться к другой форме, но к такой, какая может быть действительно в природе, конечно же. Поэтому хорошо проведенную работу не видно – первое. И второе – никто не отменял генетику. У супермоделей, конечно же, великолепная генетика, они за счет этого и стали известными на весь мир. Поэтому, конечно же, с такой генетикой можно делать только небольшие штрихи у косметолога, заниматься только качеством кожи. Но если с генетикой не так повезло, то для всего остального есть, конечно же, пластическая хирургия. Мария Карпова: И мозг включать надо тоже обязательно. Спасибо большое. Георгий Чемянов, пластический хирург. Петр Кузнецов: «Сначала к психологу, а потом пластику делать», – Удмуртия. Спасибо большое, спасибо. Георгий Чемянов: Спасибо.