Александр Денисов: «Сталину – лайк!» – так по-современному мы решили назвать тему. Ну а как иначе, если лайк вождю народов (ну, эпитетов там много) ставит большинство? Похоже, мы окончательно определились со своей оценкой Иосифа Виссарионовича, безо всяких «с одной стороны», «с другой стороны». Анастасия Сорокина: По итогам опроса «Левады-Центра», роль Сталина в жизни страны считают положительной 70% россиян – что является рекордом за все время опросов. Всего 19% оценивают его роль в жизни страны отрицательно. Наименьшее количество респондентов за всю историю опросов – 11% – затруднились с ответом. Александр Денисов: Тему мы обсуждаем вместе с вами, а также с нашим гостем. У нас в студии – Юрий Михайлович Поляков, писатель, блестящий публицист. Юрий Михайлович, здравствуйте. Юрий Поляков: Здравствуйте. Анастасия Сорокина: Здравствуйте. Александр Денисов: Прежде чем приступить к беседе, запускаем опрос: скучаете ли вы по Сталину? Отвечайте «да» или «нет». Сразу, Юрий Михайлович, сходу, так сказать… В одной из ваших статей встретил интересную мысль, очень интересную: «Чтобы оценить достоинства Сталина, нужно сначала простить его грехи». Получается, что 70% опрошенных простили грехи и оценили? Юрий Поляков: Да, так оно и есть. Александр Денисов: Так и есть. Юрий Поляков: Да. Потому что дело в том, что грехи Сталина связаны в основном не с его личными качествами (как в одно время нас пытались убедить, что он параноик и так далее), а с преодолением той глобальной разрухи и того глобального развала, в каком была страна после Первой мировой войны, революций, Гражданской войны, интервенции и так далее. Понимаете? И ни в одной стране мира послереволюционная разруха, разруха после гражданской войны мягкими политическими и управленческими методами не устранялась. Нигде. Нет таких стран. Понимаете? Другое дело, что параллельно шла та же самая образовательная и культурная революция. Это тоже эпоха Сталина, хотя началось это раньше. И надо сказать, что вот эту несправедливость, когда все, что было хорошего при советской власти… А при советской власти было много хорошего. Многое из того, что тогда построено и открыто, мы «доедаем» до сих пор, и все никак «доесть» не можем. Александр Денисов: Ну, не мы «доедаем», Юрий Михайлович, а другие «доедают». Юрий Поляков: Ну, миллиардеры наши в основном, да. Но они туда увозят. Очень жаль, кстати. И я помню, в 1970 году мне было… Сколько? Я уже не помню. Мне было 16 лет. И я был на премьере фильма «Освобождение» в кинозале «Россия». Огромный зал! И в этом фильме впервые после почти двух десятилетий запрета на показ Сталина в художественных фильмах новых, он впервые появился на экране – на военном совете. Там Ульянов, который Жукова играет. И вот я это очень хорошо помню. Весь этот огромный многотысячный кинозал «Россия» встал и аплодировал так долго, что фильм пришлось начинать с этой части, которая в этот момент крутилась. Ну, вы знаете, частями тогда показывали фильм. Александр Денисов: Меняли бобины. Юрий Поляков: Да-да-да. А ведь смотрите, когда говорят, что это 70%, потому что это люди, которые при Сталине не жили, но вот те аплодировавшие? А там были еще фронтовики, они были еще молодые люди, они были моложе, чем я сейчас. Там были люди, прошедшие через то, что мы сейчас называем ГУЛАГ. Там были люди, которые жили во время коллективизации и так далее, и так далее. И тем не менее их историческая память тоже сохранила позитивное отношение к Сталину. И вот наши либералы никак не хотят все-таки задуматься: а почему с конца восьмидесятых практически по середину нулевых шло такое целенаправленное, такое глобальное, по всем азимутам уничтожение фигуры Сталина как исторической? По-всякому. Я говорю – и параноик, и по глобусу командовал войсками, и вообще был безжалостным, и ни в чем не разбирался, и так далее, и так далее. И тем не менее вот опять эти 70%. Поэтому я думаю, что… Александр Денисов: То есть это справедливый суд времени? Юрий Поляков: Понимаете, это историческая память народа. Понимаете, она вот упорно стоит на своем, она воспринимает все-таки Сталина как фигуру положительную – при всем сознании, что, конечно, эпоха была, как и всякая послереволюционная, жесточайшая. И конечно, жить… Александр Денисов: Не дай бог, как говорится. Юрий Поляков: Например, мне сейчас скажут: «Юрий Михайлович, вот коврижки. Хочешь сейчас на Украине жить после гражданской войны?» Да не хочу я там жить! Анастасия Сорокина: Давайте нашим зрителям дадим возможность поучаствовать в беседе. Людмила из Ростовской области до нас дозвонилась. Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Вы знаете, мне 60 лет. У меня не было родителей, я детдомовская, но нас воспитывала бабушка. Вы знаете, у бабушки не было ни одной фотографии вообще. О том времени, где она жила, мы, трое детей… ну, внуков, мы ничего не знали вообще. Она с придыханием шепотом рассказывала об этом Сталине. Вы знаете, она всегда с таким энтузиазмом рассказывала, что когда подходил праздник Великой Октябрьской революции (а все-таки была разруха и все на свете), всегда было снижение цен. И вот она говорила: «Мы работали на заводе, ходили по потемкам, девчата молодые. Идем, песни кричим, все на свете. Мы не боялись ходить». Понимаете? А сейчас наше время подошло… Почему Сталина мы вспоминаем? Понимаете, милиция как-то была. Я не знаю, милиция – это было что-то… Извините, как гитлеровцев гестапо было, что там был порядок и все на свете, так и у нас милиция была, ну я не знаю, друг. А сейчас? Мы никому не верим! Вы понимаете, мы старое время вспоминаем, как говорится. Потому что во время войны мы ничего не отдали, мы ничего, извините… Александр Денисов: Не растащили. Понятно. Зритель: Не хочу, не хочу я это слово говорить просто. Александр Денисов: Спасибо, спасибо, Людмила. Анастасия Сорокина: Спасибо. Александр Денисов: Юрий Михайлович, вот пожалуйста – человек делает выводы, что жизнь была устроена для народа, и связывает это с именем Сталина. Справедливый вывод или нет? Юрий Поляков: Вы понимаете, надо сказать, что советская власть по своей идеологии и была же направлена на улучшение жизни, на то, чтобы не 3% богатых людей все имели… Александр Денисов: Как сейчас. Юрий Поляков: Да, как сейчас. А максимально давать возможности остальным людям нормально жить. Естественно, это получалось не сразу. Понимаете, почему так много было претензий к советской власти? Потому что она обещала: «Мы сделаем жизнь вам лучше». А сейчас какие вообще претензии к нынешней власти, особенно к той же ельцинской? Почему все растерялись? А никто же не обещал: «Мы вам сделаем жизнь лучше». Они сразу сказали: «Жизнь – это кошмар. Капитализм – это кошмар. Вот мы вам строим капитализм, и сами в нем устраивайтесь». Понимаете? И претензий вроде бы нет. Ну, если власть говорит, что жизнь – кошмар, то какие к ней вопросы? А потом, я вам хочу сказать, что, конечно, общий какой-то настрой позитивный в стране был. И вера в справедливость. И надо сказать, что это миф, что в лагерях сидели в основном политические. Политические – это было несколько процентов, а в основном сидели, так сказать, бандиты, спекулянты. Александр Денисов: Юрий Михайлович, простите, это же ваши коллеги и создавали вот этот миф. Юрий Поляков: Конечно, конечно. Александр Денисов: Конечно. «Крутой маршрут», «Колымские рассказы», «Один день Ивана Денисовича»… Юрий Поляков: Я вам хочу сказать, что дело в том, что эти все люди, которых вы назвали… Александр Денисов: Шаламов, Солженицын, Гинзбург. Юрий Поляков: И Шаламов, и Солженицын – они писали в художественных своих вещах. Сейчас о публицистике мы поговорим отдельно. Они писали правду. Но, понимаете, а какую вы еще хотите правду от человека, который сидел в тюрьме? Если сейчас выйдет из современной нашей тюрьмы человек, скажем, бизнесмен, которого туда посадили или за дело, оклеветали ли (сейчас оклеветанных сидит много), вы представляете, что он напишет о нынешней тюрьме? И если мы скажем, что путинскую Россию надо судить по запискам человека, только что вышедшего с зоны… Александр Денисов: Ну, смешно будет. Юрий Поляков: Да, смешно. Понимаете? А потом, статистика… Есть сейчас целая дисциплина, которая называется «статистика ГУЛАГа». Это звучит, в общем-то, тяжело, но тем не менее. И мы печатали эти цифры. Потому что, конечно, вина Солженицына во многом в том, что он вбросил несоответствующую, чудовищную, оскорбительную для нас цифру. Никаких 70 миллионов не сидело. Самое большое количество сидевших в системе ГУЛАГа – это было около 4 миллионов после войны, куда вошли все предатели, коллаборационисты, бандеровцы, власовцы и так далее. Перед войной это где-то колебалось в районе 2,5–3 миллионов. Много? Много. Но в Америке сейчас сидит около 3 миллионов. В нынешней России сидит примерно 1,5 миллиона. Поэтому – что с чем сравнивать. И еще раз хочу сказать, что у тогдашних людей… Вот я застал это время. Мы отлично знали, что если этот человек ворует, за ним скоро придут. И на наших глазах за ним приходили, и мы понимали, что воровать нельзя ни у государства… Александр Денисов: Все слышало дело «Елисеевского» магазина. Юрий Поляков: А сейчас у нас, как говорится, полстраны вывезли туда. И все время происходит одно и то же: человек украл миллиарды, уехал туда, ему дали уехать, перевезти миллиарды, а потом его объявляют в международный розыск. Вы смотрите, какое торжество закона! Ну конечно, как тут не вспомнить о Сталине. Вот и вспоминает народ. Анастасия Сорокина: Юрий Михайлович, а давайте вот еще одни цифры вспомним. За 1928–1937 годы у нас произошло: ликвидация кулачества как класса; около 15 миллионов человек были сосланы в Сибирь, расстреляны и выселены из своих домов; страшный голод 1932–1933 годов, весь урожай крестьян забрали города, в итоге от голода, по разным оценкам, погибло от 5 до 10 миллионов человек, преимущественно это были дети; сельское хозяйство было уничтожено, поголовье скота упало на 50%. В общем, политические преступления – основа репрессий. И самым главным и ключевым чувством был страх. Как сказала сейчас звонившая женщина, имя Сталина упоминалось шепотом. Люди боялись о чем-то говорить, потому что об этом могли донести твои же соседи, твои же друзья. В общем, действительно, ключевым таким становлением того самого порядка, о котором вы говорите, было чувство страха. Неужели сейчас эта популярность связана с тем, что навести порядок можно только такими методами? Юрий Поляков: Ну, вы знаете, ругали Сталина, конечно, шепотом, а хвалили вслух и громко. Понимаете? Недовольных было, естественно, очень много. Это бывает всегда. Вы не хотите серьезных конфликтов? Не надо делать революцию, надо страну развивать, так сказать, эволюционно. Если вы сделали революцию, то будьте готовы к тому, что у вас еще долго одна часть общества будет бороться с другой частью общества. И с тем же сельским хозяйством… Сельское хозяйство развалил не Сталин, а оно было развалено уже в 20-е годы, когда произошла какая история? Ведь дело в том, что в России товарный хлеб производили помещики и бедные крестьяне. Бедные крестьяне просто его произвели и тут же продали, поэтому он попадал на рынок. Александр Денисов: На экспорт шел. Юрий Поляков: А что сделали большевики? Они раздали, так сказать, землю всем – и все практически стали середняками. Понимаете? И товарный хлеб исчез. Они сами его потребляли, они выбрасывали его на рынок. Началась жуткая спекуляция хлебом! И кулаками, кстати говоря, в народе (даже у Даля это написано) называли именно людей, которые спекулировали, которые этот хлеб… то есть извлекали, как говорится, нетрудовые доходы. Понимаете? И на базе этой спекуляции хлебом, которая вышла абсолютно из-под контроля государства, и возник вот этот голод. Ну, конечно, недород тоже наложился. Потом, когда стали разбираться, выяснилось, что на самом деле оставляли хлеба достаточно, чтобы прокормиться, но его местное руководство и различного рода теневики, типа Корейко (ведь образ Корейко возник неслучайно у Ильфа и Петрова), они его сплавляли. И деревни, целые районы оказывались без хлеба. И если вы возьмете карту смертей по этому голоду… Чудовищная ситуация! Но очень интересно, что даже по Украине соседние районы: в одном районе жуткая смертность, а в другом почти, как говорится, в рамках допустимого. Как это может быть? Это одни и те же районы. А потому что в одном районе этот хлеб, который государство оставило, чтобы дожить до урожая, его раздали населению, а в другом продали, в ту же Румынию сплавили, которая раньше была. Неслучайно же Остап Бендер через румынскую границу пошел. И его, между прочим, задержали не наши пограничники, как вы помните, а румынские. Александр Денисов: И обобрали. Юрий Поляков: То есть это было связано с тем, что страна была почти неуправляемая в этот период. И дальнейшее ужесточение было связано с необходимостью навести в стране порядок. Он был наведен. Жестоко? Да, жестоко. Пострадали невинные люди? Да, пострадали. Ну, не хотите этого – не надо доводить страну до полной неуправляемости и полного отсутствия какого-то здравого смысла. Александр Денисов: Юрий Михайлович, давайте послушаем зрителей и продолжим беседу. Владимир из Воронежа дозвонился. Владимир, здравствуйте. Анастасия Сорокина: Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Я хочу такую историю рассказать, которая с моим отцом была. Он войну прошел, за оборону Сталинграда награжден. И когда он пришел с войны, они с мамой поженились. Он жили в районном центре, дом был полностью разрушен, ну, разбомбило. Отец ходил по администрациям, чтобы как-то помогли дом построить. В общем, никакого эффекта не было. И он написал письмо Сталину. Ну и буквально в кратчайшие сроки привезли сруб и говорят: «Зачем вы писали? Мы бы вам и так помогли». Но суть в чем? В общем, получил письмо, видимо, Сталин – и моментально вопрос решился. Александр Денисов: Спасибо, Владимир, спасибо. Анастасия Сорокина: У нас сейчас тоже Владимиру Владимировичу пишут, и происходят какие-то… Юрий Поляков: Происходят. Даже дети получают подарки ценные, бывает. Я еще раз хочу сказать: понимаете, вот не надо думать, что эти 70% – это потому, что просто люди такие глупые, что они не понимают, что это время было суровое, жестокое и так далее. Понимаете, дело в том, что… Вот мы пережили страшную войну. У нас в руинах же весь запад и юг страны лежал и так далее, и так далее. Это все довольно быстро восстановили. Вот вы как думаете? У нас карточки продовольственные в стране были отменены в конце 40-х годов. А знаете, когда были отменены карточки в Великобритании? Там же тоже вводились карточки, об этом у нас просто не принято писать. В 55-м году! Понимаете? И конечно, для преодоления этой жуткой разрухи, конечно, общество должно было быть мобилизованным, оно должно было работать. Как говорится, кто не может за совесть работать, тот должен был работать за страх. Другого выхода не было. Но в результате мы-то уже к началу 50-х, к середине 50-х годов отстроились. Кстати говоря, выводы из голода начала 30-х годов сделали, и уже больше вот такого голода, который был на базе, где сошлось все (неурожай, полный паралич местной власти, отсутствие планирования), уже не было. А кстати, знаете, сколько руководителей были посажено в тюрьму, а то и расстреляно, как некоторые руководители тогдашней Украинской республики союзники, именно за свое поведение во время этого голода 30-х годов? Очень многие. И их как мы будем сейчас считать – жертвами сталинизма или людьми, которые по заслугам получили за то, что они довели до массового голода вверенные им территории? Александр Денисов: Юрий Михайлович, возьмем свежие примеры. Некоторые наши представители, которые возят санкционные списки в Америку – против кого и как нас нужно прищучить. Учитывая это, так уж ли был неправ Сталин, когда боролся с внутренними врагами? Зная, что сейчас творится, наши же люди против нас играют, где-то ездят и приносят какие-то списочки в Вашингтон, учитывая то, что сейчас. Что, такого не могло быть раньше? Юрий Поляков: Нет, как не могло? Вы понимаете, ведь дело же в том, что… Конечно, в молодости я был либералом и антисталинистом. Это понятно. И когда эти люди вокруг меня вставали и хлопали, я так на них смотрел с изумлением! Александр Денисов: На том киносеансе, да? Юрий Поляков: Да. Я думаю: «Что, они не читали Солженицына? Что, они не знают этих всех цифр?» А ведь когда дальше живешь… Например, очень многие тогда, даже крупные партийные работники… Ну, например, тому же Блюхеру в вину вменялось то, что он собирался с Дальним Востоком «отложиться» к Японии. Александр Денисов: Сотрудничество. Юрий Поляков: И тогда нам, молодым людям 70-х годов, это казалось бредом! Ну, как это можно «отложиться» к Японии? Но когда на моих глазах распался Советский Союз и вчерашний секретарь по идеологии ЦК Компартии Украины Кравчук утащил Украину в автономное плавание, я начал думать: а может быть, не так уж и глупы были все эти обвинения в сепаратизме? Ведь тогда это было страшное обвинение – сепаратизм, раскольничество. И правильно. Потому что как страной руководить, если в партии десять направлений? Страна так разъедется по десяти направлениям. Поэтому все нужно оценивать с точки зрения исторического опыта. И конечно, люди, которых обобрали в 90-е годы просто до нитки, лишив всего, а многих и будущего лишив, конечно, они теперь по-другому смотрят на советский период. Александр Денисов: На мнение Владимира Путина я в книге наткнулся, интервью Оливеру Стоуну. Оказывается… Ну, наверняка многие знают, а кто-то и не знает. Дед Владимира Путина был поваром у Сталина на даче подмосковной. Такое любопытное стечение обстоятельств, история такая. И Путин рассказывал, вот ответил на вопрос, почему так демонизируют Сталина. Он говорит: «Излишняя демонизация Сталина – это один из способов атаки на Россию. Показать, что сегодняшняя Россия несет на себе какие-то родимые пятна сталинизма». Мне тоже казалось, что когда люди говорят про жертв, они про людей-то не думают. Что, они страдают, что ли, об этих погибших? А они как-то хотят действительно плюнуть в страну, сказать: «Вот у вас такое было, нечего вам нос задирать. Что вы тут о себе мните?» Юрий Поляков: Это абсолютно правильно. Это же не только Сталин. Демонизация того же Грозного – это то же самое. Александр Денисов: Усаживаем на скамью подсудимых задним числом. Юрий Поляков: Петра. Александр Денисов: Петра, да. Юрий Поляков: То же самое. Это такой вид русофобии, когда Россию пытаются представить таким геополитическим монстром, именно исторически: «Это было всегда. Ну что вы хотите? А Невский вообще был приспособленец, договорился с татарами». Но есть и другой момент, о котором мы забываем. Очень многие наши либералы, особенно первого призыва, демократы 60–70-х годов, лидеры оттепели – они были выходцами из партийно-номенклатурных семей, которые пострадали во время сталинской эпохи. Почему? Потому что кто-то, например, скажем, выступил на стороне оппозиции, кто-то на стороне Троцкого был. Троцкий проиграл. Естественно, как минимум люди, поддерживавшие Троцкого, они лишились власти, некоторые сели в тюрьму. Допустим, у того же Булата Окуджавы родители были видные коммунисты, но они пострадали. У того же Василия Аксенова. Да у большинства таких ярких шестидесятников, у них была семейная обида. И они при этом забывали, что их отцы и деды перед тем, как стать жертвами, устанавливали советскую власть очень жестко, никого не щадили. И почему-то никто не рыдает из-за расстрелянных гимназистов, порубанных, из-за юнкеров безусых, которых убивали, из-за потопленных офицеров в Крыму. Понимаете? Говорят: «Да, революция. Ну а что делать?» И тогда же очень много и помещиков побили, и зажиточных крестьян, на них натравили бедноту. Но это как бы революция. Но ведь это тоже революция. Это просто следующий этап революции, ее термидор и так далее, и так далее. Поэтому, дорогие друзья, вы сначала… Причем когда начинаешь с ними говорить, с этими людьми, у которых были видные коммунисты родители, они интересные вещи говорят: «Вот Сталин был монстр. Каганович был монстр. Молотов был монстр. А вот мой папа или дедушка – он был очень честный человек, очень хороший человек. Ну, его обидели». Минуточку! Но если он с этими монстрами до 37-го года, когда они схватились не на шутку в борьбе за власть… И оппозиция, кстати говоря, пыталась связаться с Гитлером. Там же из-за чего еще был конфликт? С ними вместе работали, а потом просто из-за власти одних одолели, и по правилам того времени… Это сейчас отправляют на Канары, если тебя выбрасывают из политики или из бизнеса. А тогда отправляли на Колыму, такие были времена. А как же они с этими монстрами 20 лет делали революцию, руководили, многие были женаты, переженаты? Поэтому вот здесь есть определенное лукавство. И многие за праведным гневом по поводу сталинских репрессий скрывают семейную обиду. Да, мне жаль эти семьи. Ну, друзья, это ваши родители выбрали Троцкого, Зиновьева, Каменева, Тухачевского, который организовал заговор военных, который чуть не осуществился. Об этом сейчас все написано. Кстати, очень советую всем читать Юрия Жукова. Замечательный специалист по Сталину! Ну, у него такие научные работы, но очень глубокие. Более публицистически и попроще, но очень хорошо излагает – есть такой публицист исторический Лена Прудникова. Вот кто хочет разобраться в деле Тухачевского, в голоде, в польском вопросе, у нее есть замечательные на эту тему книжки, очень точные, но очень живо написанные. Александр Денисов: Юрий Михайлович, быстро звонок примем. Анастасия Сорокина: Ирина из Кемеровской области до нас дозвонилась. Ирина, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Вот я слушаю этого господина и звоню, потому что не могу молчать. Вот сказки какие-то про Сталина. Моя семья пострадала непосредственно. У меня бабка, она из Белоруссии. Они были в каком плане зажиточные? Кулаки, например. У них было много детей, они держали, естественно, батрака, потому что родители не могли своим трудом просто обработать все на такую большую семью. Держали батрака. У них была, конечно, и лошадь, и корова, и все. И его объявили кулаком. Но их предупредили, они все продали быстренько и убежали в Сибирь. Это первый момент. Второй момент. Дед уже в Сибири. Просто посмотрели, что хорошо живет, хороший дом, написали донос – и все, забрали. Значит, дом забрали, хозяина забрали и увезли. И все, и судьба его неизвестна. Дальше, по другой линии – то же самое. Работали в колхозе. Знаете, просто работали, как рабы. Детей в школе снимали с учебы, босиком работали на полях, тяжелый труд, детский труд эксплуатировался за просто так. Понимаете? Не было ни одежды, ни обуви. Это моя мать и тетка, вся наша семья. Александр Денисов: Ирина, спасибо большое. Извините, просто времени совсем мало. Анастасия Сорокина: Да, спасибо. Александр Денисов: Юрий Михайлович. Юрий Поляков: Нет, ну дело в том, что у всех семьях есть такие трагедии. И у меня есть такие трагедии. Но, дорогие друзья, если соседи на вас написали донос, и вас увели… Александр Денисов: Это же не Сталин писал доносы, конечно, конечно. Юрий Поляков: И сейчас на ваш напишут донос, и тоже вас могут посадить, пока разберут, что ваш бизнес нормальный. Что касается детей, которые помогали и работали. И мы тоже ходили, уже время было совсем простое, но мы, пионеры, тоже ходили и колоски собирали, и так далее. Ну, это была такая эпоха. Вся страна жила тяжело. Но обвинять в этом Сталина – ну, это по меньшей мере неправильно, потому что это все началось, когда еще Сталин не был никаким руководителем. Александр Денисов: Юрий Михайлович, тема такая интересная. Чтобы завершить тему… До сих пор магия имени Сталина такая сильная, что доходит до комичного. Вот недавний случай: в юридической академии повесили табличку. Тут же адвокат Генри Резник сказал: «Все, я выхожу из профессуры». Неважно, что там в принципе выступал Сталин, а главное, чтобы таблички не было. Ректор оправдывается и говорит: «Ну, просто завхоз нашел ее, прикрутил». Ну, это смешно, что мы Сталина до сих пор боимся даже в таких мелочах. Юрий Поляков: Понимаете, это надо разбираться: когда, где, кто у Генри Резника реально пострадал. Потому что я еще раз говорю: вот как и у женщины звонившей, которой я глубоко сочувствую, у многих есть личные семейные обиды. Понимаете? Но есть личные семейные обиды, а есть судьба государства и всего народа. И при Сталине весь народ победил в страшной войне, восстановился и практически вышел в космос. Александр Денисов: Вы не поверите, у нас опрос еще круче показал цифры: скучают по Сталину – 86%; и 14% – нет. Юрий Поляков: Не надо скучать. Надо просто воздать ему должное и двигаться вперед. Вот и все. Александр Денисов: Спасибо, Юрий Михайлович. Анастасия Сорокина: Спасибо. Юрий Михайлович Поляков, писатель. Обсуждали такую важную тему. Не прощаемся с вами, вернемся в студию через несколько минут.