Почему леса горят?

Гости
Саргылана Аммосова
заслуженный лесовод РФ, ветеран лесного хозяйства, председатель Общества лесоводов Якутии
Алексей Ярошенко
руководитель лесного отдела «Гринпис»

Иван Князев: Да, продолжаем тему лесных пожаров. Сейчас поговорим об этом с экспертами. У нас Саргылана Поликарповна Аммосова на связи, заслуженный лесовод Российской Федерации, ветеран лесного хозяйства, председатель общественной организации «Общество лесоводов Якутии». Здравствуйте, Саргылана.

Саргылана Аммосова: Здравствуйте.

Тамара Шорникова: Наверняка вы слышали отчет нашего корреспондента с мест событий. Что можно добавить? Много вопросов о том, почему все-таки, почему такая большая площадь. Не успели вовремя начать работу? Не подготовились к такой ситуации? На ваш взгляд, чего не хватило?

Саргылана Аммосова: Ну я вот человек, который всю жизнь проработал в лесном хозяйстве именно в Якутии, я работала главным лесничим республики, сама начинала с самого низового звена. Хочу вам объяснить, во-первых, что леса Якутии особенные. Во-первых, это огромные территории, 255 миллионов гектаров, 1/5 часть лесов России, территории очень труднодоступные, многолесные.

И у нас наши древостои представлены, 90% – это лиственница. Это единственное хвойное дерево, которое ежегодно дает опад хвои. В год опад хвои составляет от 3 до 5 тонн на полгектаре. Хвоя эта падает, создается очень толстая такая подстилка, которая в условиях вечной мерзлоты и малых осадков в Якутии почти не разлагается и не гниет. И у нас периодически скапливается вот этот слой подстилки как горючий материал, и поэтому пожары у нас циклические, всегда были, были они и в довоенное время, и послевоенное, во все века. И мы даже говорим, что наша лиственница пирогенного происхождения, то есть послепожарного происхождения.

Пожары повторялись, были года, например, на моей памяти 1986-1987-е гг., когда в год до 1,5 тысячи пожаров было. Вот, например, в 1986 год было 1 438 пожаров, сейчас вот пока количество 1 138. Были года, горели мы 1996-й, 2002-й, 2003-й, 2011-й годы, то есть циклически, как только накапливается горючий материал в лесах, создается вот такое, скажем, беспрецедентное сухое лето, как нынче, когда сухо, жарко, осадков нет... И у нас особенность в республике то, что у нас всегда проходят сухие грозы, грозовая активность высокая, и вот здесь у нас леса горят.

Тамара Шорникова: Саргылана, поняли, да, про особые условия. Но вот та самая искра первая – это все-таки грозы, это человек, это специальные пожары, чтобы скрыть, например, вырубки какие-то? По вашей оценке, наверняка разные причины в разные года.

Саргылана Аммосова: По моей оценке, это только природные, вот сейчас, в настоящий момент это только природные пожары. По вине человека пожары сразу видно, они бывают близ населенных пунктов, близ дорог, это в основном майские пожары первые могут быть по вине человека. Но начиная с июня месяца в Якутии очень сильная грозовая активность, и они видны, они же у нас все возникают в зоне контроля, в очень удаленной местности, и потом уже разрастаются и как бы приходят в определенные места.

Тамара Шорникова: Да. Саргылана, вы говорите, что пожары в зоне контроля, их сразу видно. Соответственно, вопрос у многих жителей – а почему не сразу реагируют власти, например, службы, которые должны держать ситуацию под контролем? Многим кажется, что, например, те же самолеты в небе появились позже, чем могли бы быть.

Саргылана Аммосова: Ну, во-первых, всегда все земли лесного фонда разделяются, зона космического мониторинга, и во всех других, даже зарубежных странах, в той же Канаде, везде всегда делятся, не везде тушат пожары. Пожары тушат только в зоне авиационного мониторинга и наземного мониторинга, и вот эта часть составляет у нас 35 миллионов, почти 35 или 36 миллионов гектаров, это огромнейшая площадь. Охватить все 255 миллионов, извините меня, никогда, и в советское время, и раньше никогда они не охватывались, то есть там всегда пожары были.

Иван Князев: Однако, Саргылана, все-таки многие эксперты говорят, что причина в том, что вот лес вот так горит, что появляется вот этот слой сухой, когда опадают деревья и тому подобное, все-таки из-за того, что лесным хозяйством не очень хорошо управляют, что не хватает лесников, что не проводятся профилактические опашки и тому подобное. Или все-таки на вашей территории вот такой большой это невозможно делать в полной мере?

Саргылана Аммосова: На такой территории никогда в полной мере это не сделаешь, потому что территория очень огромная. Такую огромную армию людей, даже численности не хватит всех, скажем, жителей Якутии, чтобы на все 255 миллионов гектаров охватить все охраной лесов от пожаров. А вот Рослесхоз, с самого начала, я вот за всю свою трудовую деятельность не помню, чтобы вот такая вот помощь была оказана со стороны именно федерального резерва «Авиалесохраны», когда у нас в республике сейчас работает почти 700 человек со всех регионов России, начиная от Хабаровска, Забайкалья, Амурская...

Иван Князев: Ну, это-то все замечательно, но это ведь уже по факту, когда лес уже горит. Хорошо бы вот такая помощь и такие силы были брошены на то, чтобы этого не случилось.

Саргылана Аммосова: Они почти работают, многие авиабазы уже работают с начала июня месяца. В день возникло, вот в самые горимые дни возникало до десяти пожаров – вы представляете себе, это сколько много? Это очень много пожаров, чтобы все сразу охватить, все эти пожары. Конечно, постоянный состав лесопожарных формирований, скажем, который в республике существует, численность не очень большая постоянных...

Тамара Шорникова: А сколько?

Саргылана Аммосова: Ну, по-моему, в лесном хозяйстве сейчас работает где-то 1 200 человек.

Тамара Шорникова: А надо бы сколько, по вашей оценке?

Иван Князев: Для такой территории-то, мне кажется, немного.

Саргылана Аммосова: Я хочу сказать, в советское время работало где-то порядка 4 тысяч человек.

Иван Князев: То есть в 4 раза больше.

Саргылана Аммосова: Да. Но все происходило вот это постепенное уменьшение численности, нехватка специалистов началась в 1990-е гг., когда... И не только, наверное, в отрасли лесного хозяйства, но и во всех других, может быть, и в других отраслях.

Тамара Шорникова: Да. Саргылана, и тоже к опыту вашему хочется обратиться. Понятно, что пожары были, есть и будут, но, возможно, вы своим профессиональным взглядом можете оценить, какие-то из этих пожаров точно могли бы не случиться, будь то профилактическая работа, будь то еще что-то. Вот в числе общих пожаров вот эти 1,5 миллиона гектаров лесов...

Саргылана Аммосова: Я бы, например, сказала, что мы, ученые наши, лесоводы, …, мы практики, мы, например, считаем, что лесовосстановление самой лиственницы без пожаров не бывает. Есть на это и труды больших ученых, что пожары имеют двойное значение: с одной стороны вред, с другой – польза. Потому что семена, шишки лиственницы падают на эту подстилку, хвою, и не доходят до земли. И когда в мае месяца проходят беглые низовые пожары, в которых сгорает подстилка, после этого у нас отличное естественное лесовосстановление, начинает расти, наоборот, молодая поросль лиственницы, вот такой момент тоже есть.

Поэтому нужно относиться к региону очень особенно, ага, требования должны быть тоже особенные. Например, в последние годы эффективно используются профилактические выжигания, они должны быть, когда пожар в мае беглый, когда вечная мерзлота еще не растаяла, пожары беглые низовые даже, мы говорим, приносят пользу. Но когда, конечно, сейчас вот такое лето, когда пожары ввиду такой климатической, скажем, засушливости, такой жары, чтобы сразу переходили в верховые... Это сложное лето, конечно.

Иван Князев: Спасибо вам.

Тамара Шорникова: Спасибо.

Иван Князев: Саргылана Аммосова, заслуженный лесовод России, председатель общественной организации «Общество лесоводов Якутии».

Возьмем телефонный звонок сейчас.

Тамара Шорникова: Иркутская область на связи у нас. Александр, здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте.

Вот хотелось бы высказать свое мнение, значить, по поводу лесных пожаров. Главная причина, я вот если возьму из своей жизни, значить, порядка 65 назад если взять, значить, природа у нас была совсем другая, значить. Приведу пример. На покосе, на покосе пошла гроза, мы быстренько уехали; потом это оказалась сухая гроза, вернулися, но на этом покосе у нас… 15 разбило сухой молнией и не было пожара. А нас информируют, что сухие, сухие пожары.

Природа была здоровая, пожары такие не начинались, когда, значить, трава живая, деревья живые. Мы из видео видим, как вот бывает, молния ударяет, и не начинается пожар, вот у нас вот такая природа была. А когда миллионы гектаров выпилены, когда там сучья брошены сухие, когда ударяет молния, это специально разложенный костерчик, я вам хочу сказать. И сами знаете, еще одна, вторая причина: вовремя начатый пожар, не надо убеждать ни вас, ни меня, вовремя начатый пожар замеченный – и ведра воды хватит, и ведра воды хватит. Но когда это распластается, извините, на сотни километров...

Иван Князев: Ну да, потом потушить уже гораздо сложнее. Спасибо вам, Александр, услышали мы ваше мнение, спасибо вам за него.

Еще один эксперт у нас на связи – Алексей Ярошенко, руководитель лесного отдела Greenpeace. Он буквально через несколько минут выйдет с нами на связь.

Тамара Шорникова: Да, вот прямо сейчас выйдет с нами на связь. Здравствуйте, Алексей Юрьевич.

Алексей Ярошенко: Здравствуйте.

Тамара Шорникова: Алексей Юрьевич, давайте прямо вместе с вами посмотрим еще небольшой видеоматериал, подобрали такую информацию видео, что сейчас происходит в других регионах.

Иван Князев: Где еще горит.

Тамара Шорникова: Карта лесных пожаров в Карелии продолжает расширяться, за сутки их площадь увеличилась в 1,5 раза, почти до 6 тысяч гектаров, и огонь в любую секунду может перекинуться на поселки.

Максим Рожин, начальник пресс-службы Главного управления МЧС России по Карелии: Вдоль всего населенного пункта проходит минерализованная полоса. Около минерализованной полосы протянуты рукавные линии, заполнены водой на случай, если огонь будет подходить вплотную к деревне.

Иван Князев: Из-за сильного дыма МЧС просит жителей Карелии как можно меньше находиться на улице или ходить в защитных масках. Режим ЧС из-за лесных пожаров ввели в Приангарье. Почему леса горят, вот сейчас будем обсуждать как раз-таки с экспертом.

Тамара Шорникова: Алексей Юрьевич?

Алексей Ярошенко: Да?

Тамара Шорникова: Вот у нас уже в эфире прозвучало мнение телезрителя, природу испортили, мол, были леса, была трава, сейчас порубили все, создали такой костер рукотворный, вот и горит. Ваше профессиональное мнение, все-таки основные причины?

Алексей Ярошенко: Ну, основная причина – это человек. То есть на самом деле мнение о том, что у нас большинство пожаров возникает от молний, ничем не подтверждается. То есть, действительно, в восточных регионах страны, в Якутии доля молниевых пожаров, конечно, выше, чем, например, в средней полосе или в Карелии. Но преобладают везде люди как источник огня, и мы видим, что пожары начинаются от рек, от дорог, от мест заготовки древесины. Ну не бывает такого, чтобы молнии били в реки, в дороги, в рубки преимущественно, они бьют преимущественно в высокие места, вот, так что большинство пожаров у нас в стране рукотворные. И вот то, что сейчас более-менее принято считать, что 90% пожаров возникает по вине человека, 10% от молний, по природным причинам, – это, наверное, близко к истине. Я думаю, что 10% – это все-таки некоторое преувеличение в масштабах страны, но в любом случае главный источник огня – это люди в лесу.

Иван Князев: Ну а вот что касается Якутии, там же труднодоступные места, какие там могут быть люди, если действительно отмечены сухие грозы, если засушливая погода стоит?

Алексей Ярошенко: Ну смотрите, у нас очень выгодно всем списывать пожар на молнию, потому что у нас такие особенности расчета ущерба от лесных пожаров, что в эксплуатационных лесах, то есть там, где древесину можно заготавливать, если пожар списали на молнию, это автоматически уменьшает ущерб в 50 раз, в защитных лесах в 100 раз. То есть представляете, вы не разбираетесь, отчего пожар возник в реальности, а просто списываете при первой же возможности, вот была гроза, неважно, возник не возник пожар, списали на молнию, у вас ущерб уменьшился в 100 раз, если, например, это какие-нибудь притундровые леса или нерестоохранная полоса возле реки.

Иван Князев: Алексей Юрьевич, это понятно. Тогда, понимаете, отсюда вот какой вопрос. Например, тот же Greenpeace может какой-то мониторинг проводить, в чем действительно была причина пожара, были ли там какие-то работы по лесозаготовке либо действительно там отмечались какие-то особенные погодные условия? Ну чтобы так не говорить, что действительно человек пришел и «черные лесорубы» скрывают свою деятельность. Никто этого не отрицает, но просто хотелось бы понять действительно, какими точными данными можно оперировать.

Алексей Ярошенко: Ну, точных данных ни у кого, конечно, по каждому пожару быть не может, потому что, если это удаленная территория, система фиксации молний очень несовершенная, а люди, естественно, 146 миллионов человек не отчитываются все, кто куда ходит. Но по расположению пожаров, по анализу их пространственного размещения мы проводим такой анализ, в общем, конечно, по самым горящим регионам...

Иван Князев: ...и можно сказать, что там велась хоздеятельность?

Алексей Ярошенко: ...и можно сказать, что... пожаров людям.

Иван Князев: И там велась хоздеятельность какая-то лесная?

Алексей Ярошенко: Да-да-да, мы совершенно однозначно видим, что в местах рубок или в местах, где чаще всего бывают люди, ну в далеких таежных регионах это реки прежде всего, там пожаров возникает намного больше. То есть та структура, то пространственное размещение пожаров, которое мы видим и детально анализируем, оно однозначно показывает, что не молнии являются главной причиной, что пожары пространственно связаны с людьми.

Тамара Шорникова: Алексей Юрьевич, делать-то что, чтобы каждый год это не превращалось в настоящую битву, в новую битву? Не знаю, камеры повесить на каждую лиственницу, на каждую березу?

Алексей Ярошенко: Нет, конечно. Ну смотрите, вот самое главное решение, после которого уже начинается путь к очередной пожарной катастрофе, оно принимается примерно в ноябре – декабре каждого года – это закон о федеральном бюджете. Он прямо определяет, сколько каждый регион получит денег, ну потом бывают какие-то небольшие увеличения, но в целом уровень финансирования определяется законом о бюджете. Вот для того, чтобы сохранять нормальный уровень лесного хозяйства, по нашей оценке, регионам в сумме нужно порядка 100 миллиардов рублей в год, а они сейчас получают 30 с небольшим, в этом году с учетом всех дополнений регионы получат где-то 36. Ну вот считайте, в среднем по стране у нас лесное хозяйство обеспечено финансово где-то на треть, но оно очень неравномерно обеспечено: густонаселенные регионы в средней полосе получают намного больше, почти столько, сколько реально нужно, а дальневосточные, сибирские, северные европейские регионы получают намного меньше. Хуже всего как раз в Якутии...

Тамара Шорникова: А из-за чего такой разброс?

Алексей Ярошенко: Потому что уровень финансирования зависит от доли эксплуатационных лесов, доли тех территорий, которые подлежат вообще охране от огня, от очень многих факторов. То есть на самом деле методика настолько сложная, что я думаю, что, в общем, в реальности деньги, конечно, считаются на глазок, потому что методика неисполнимая. Но факторы, которые влияют, они очень разнообразны, и прежде всего, конечно, статус лесов, то есть эксплуатационные леса получают меньше, резервные леса на пожары практически не получают ничего. Соответственно, вот там, где у нас много вот этих наименее охраняемых категорий лесов, те регионы получают меньше всего.

Ну и вот Якутия, конечно, один из самых плохо финансируемых регионов просто потому, что такое у нас федеральное законодательство, республике очень сильно не повезло. Она должна получать раз в 10 примерно больше денег из федерального бюджета. Вот здесь уже говорили, да, что раньше численность работников лесного хозяйства в республике была где-то порядка 4,5 тысяч человек, сейчас чуть больше 1 тысячи. Ну не может вот эти чуть больше 1 тысячи человек выполнять ту работу, которую должны делать 4,5 тысячи. Причем ведь у нас еще и климат меняется, то есть пожароопасный сезон уже увеличился по крайней мере на 2–3 недели для Якутии, то есть условия-то работы становятся все более сложными, а людей становится все меньше. В общем-то, они героически работают, но они не могут выполнить...

Тамара Шорникова: Не справляются, да.

Алексей Ярошенко: Да, они не справляются.

Иван Князев: Понятно. Спасибо вам! Алексей Ярошенко, руководитель лесного отдела Greenpeace, был с нами на связи. Говорили мы о причинах лесных пожаров в нашей стране. А сейчас к следующей теме переходим.

Тамара Шорникова: Да, на неделе обязательно вернемся к этой теме.

Миллионы гектаров в огне, а смог накрыл десятки населённых пунктов... Ситуация под контролем?