Иван Князев: Программа «ОТРажение» продолжает свою работу, в студии по-прежнему Тамара Шорникова... Тамара Шорникова: ...и Иван Князев. Сейчас вместе с вами будем сравнивать наши траты на еду, лекарства и другие важные товары. Росстат опубликовал новые данные: рекордно подорожали как раз лекарства, цены на продукты в апреле подскочили сильнее, чем весной кризисного 2008 года. Что у вас подорожало? Мы заранее спросили об этом жителей разных городов, вместе послушаем, что люди отвечали. Ждем ваших звонков сразу после видеоматериала. ОПРОС Тамара Шорникова: Ого! Иван Князев: Ну вот так вот Росстату помогают наши телезрители, рассказывают, что подорожало у них в регионах. Вот в магазинах, аптеках, на рынках, если они работают, расскажите вы нам, поделитесь, как вы вообще на это все реагируете, стали ли, может быть, тратить больше или в чем-то себе отказываете. Расскажите нам, звоните. Ну а сейчас поговорим как раз-таки о лекарствах. За месяц цены на медикаменты выросли на 3,2%. В перечне дорогих не только противовирусные, вот «Троксерутин», средство для лечения вен, подорожало на 8%, «Левомеколь», средство для лечения гнойных ран, на 5%. На поливитамины цены выросли на 5,2%. Вот интересно, вата подорожала и бинты на 4%, больше даже. Тамара Шорникова: Выросла стоимость ртутных термометров и валидола на 4,3%, настойки пустырника тоже подорожали на 4%, но тут понятно, нервничаем. Иван Князев: Нервничает, нервничает народ. В связи с этим будем сейчас разбираться с экспертом, почему так происходит. Сергей Шуляк у нас на связи, фарманалитик, генеральный директор компании «DSM Group». Приветствуем, Сергей Александрович. Сергей Шуляк: Здравствуйте. Иван Князев: Здравствуйте, вот мы вас увидели. Расскажите, почему сейчас происходит рост цен? Насколько сильный он и что будет дальше? Какие лекарства дорожают в первую очередь сейчас? Сергей Шуляк: Ну, смотрите, Госкомстат дал даже данные такие успокаивающие, потому что только за первый квартал 2020 года мы на некоторые позиции видели подорожание на 80% лекарственных препаратов. Прежде всего на подорожание цен повлиял ажиотажный спрос, потому что продажи росли на 100–200% на некоторые позиции. Естественно, видя такой спрос, производители, дистрибьюторы просто-напросто увеличивали цены на эти лекарственные препараты. И если говорить о первом квартале, то индекс инфляции на лекарственные препараты превысил 5%, то есть это практически в 2 раза больше, чем в прошлом году. Но сейчас мы уже видим тенденцию, что индекс инфляции на лекарственные препараты начинает постепенно снижаться, потому что вот тот взрыв спроса, который был в конце марта, сошел на нет, и сейчас продажи лекарственных препаратов, вот на прошлой неделе уже равнялись объему продаж в 2019 году, за аналогичные недели прошлого года. Тамара Шорникова: Сергей Александрович, скажите, просто хочется сразу, пока далеко не ушли – а почему мы все время так легко, естественно относимся, ну просто-напросто начали поднимать цены, потому что люди побежали в аптеки. Спрос повышенный, очевидно, здесь возник не просто так: тревожное состояние, действительно сложная ситуация в стране. При этом фармпроизводители, ретейлеры хотят заработать за месяц как за год, и мы такие: ну да, спрос вырос, они, соответственно, цены взвинтили. Есть какие-то ограничители, закон ли, я уж молчу про совесть? Есть какие-то рамки, за которые не могут заступать игроки этого рынка? Сергей Шуляк: Совершенно верно, 50% рынка регулируется государством в стоимостном объеме, то есть на 50% рынка есть регуляторные факторы, то есть цена установлена государством, наценки аптеки, дистрибьютора, цена производителя установлены государством. Но здесь есть сейчас еще один фактор, о котором говорят производители: дело в том, что ажиотажный спрос на лекарственные препараты есть не только в России, но и во всем мире – дорожают субстанции, дорожают компоненты для синтеза субстанций в том числе в России, комплектующие. И, соответственно, изменение курса рубля к доллару плюс действительно рост цен на субстанции во всем мире ведут к тому, что цены на лекарства увеличиваются. Иван Князев: Сергей Александрович, а вот этим можно объяснить, почему, например, вата подорожала или бинты на 4%, или поливитамины? Сейчас, да, эпидемия коронавируса у нас, но откуда такой спрос, например, на вату? Я сомневаюсь, что он есть прямо. Сергей Шуляк: Ну смотрите... Иван Князев: Или на градусники, но градусники ладно. Сергей Шуляк: Действительно, когда есть ажиотажный спрос на какие-то товары, то потребитель начинает думать, что исчезнет все. Вы прекрасно помните, что вслед за гречкой, туалетной бумагой стали ходить слухи по поводу соли и прочих продуктов, то же самое. Спрос вырос даже на перекись водорода, потому что некоторые антисептики подорожали в разы в цене, и люди помнят, что, о, перекисью водорода что-то можно было дезинфицировать. Спрос на перекись водорода пошел, соответственно цена подросла. Вата тоже на ажиотажном спросе. Понятно, что используют... Иван Князев: Ну так это же было месяц назад, это же было месяц назад, тогда можно было этим объяснить, что все начали скупать. Но вот я не понимаю, а всякие... Сергей Шуляк: А Госкомстат как раз и показывает данные первого квартала, причем не говорит на самом деле... Иван Князев: Да если бы Госкомстат, у нас люди сейчас пишут о том же самом, в принципе это данные вот самые свежие, что называется. Тамара Шорникова: Вы знаете, перед звонком хочу коротко, например... Мы все говорим, что иностранные субстанции дорожают, по всему миру такое идет, Приморский край: «Тест-полоски к глюкометру отечественные (подчеркивают) в феврале 530 рублей, в апреле 620 рублей». Тут что? Иван Князев: Здесь что происходит? Тамара Шорникова: Наша промышленность, наши производители, важный очень сегмент, важные товары. Сергей Шуляк: Я действительно не оправдываю производителей, никоим образом не оправдываю рост цен. Тамара Шорникова: Ага. Сергей Шуляк: Мы говорим о фактах, а там, где факты действительно не подтверждаются какой-то фактурой, почему цены растут, то это вопрос к Федеральной антимонопольной службе, которая и должна заниматься вот этими фактами и контролировать, чтобы в период ажиотажного спроса ни аптеки, ни дистрибьюторы, ни производители не накручивали цены и не пользовались ситуацией. Это действительно факты, которые нужно контролировать, и никто не собирается оправдывать повышение цен. То есть есть факторы объективные и есть действительно спекулятивные факторы. Вот со спекулятивными факторами ФАС должен разбираться. Иван Князев: Ну, что называется, под шумок повысим цены на все. Давайте звонок послушаем, у нас телезритель из Башкирии дозвонился, Земфира на связи. Слушаем вас. Зритель: Очень приятно, что услышали. Я вот хочу задать вопрос вам. Иван Князев: Давайте. Зритель: Так, я хочу задать следующий вопрос. Я гипертоник, я пью постоянно таблетки гипотензивные. Если в прошлом месяце эти таблетки я покупала за 372 рубля, то в этом месяце они стали 484 рубля, и так на все медикаменты. Допустим, маски 35 рублей за штуку продают, перчатки 40 рублей за пару. Как пенсионерам в такой ситуации быть и на что нам жить? Я понимаю, Владимир Владимирович поддерживает семьи с детьми, детей надо поддерживать – а кто же нас, пенсионеров, будет поддерживать? Тамара Шорникова: Да. Зритель: Кроме того, что мы сидим дома, боясь этого коронавируса, нам ведь еще надо кушать, худо-бедно одеваться и лечиться чем-то. Тамара Шорникова: Спасибо. Иван Князев: Спасибо за ваш вопрос. Ну вот еще дополню: «До пандемии «Кардиомагнил» стоил 178 рублей, – пишет зритель, – сейчас 378». «Бифиформ», ну мы сейчас вынуждены будем называть различные марки этих лекарств, был 300 рублей, теперь 500. Тамара Шорникова: А знаете, вот такой вопрос. Вот эти цены новые, которые возникли, допустим, ситуативно, на ажиотаже, – это теперь новая реальность? То есть мне кажется, что вряд ли производители, задрав цену, опустят ее. Мы так теперь и будем покупать? Сергей Шуляк: Ну смотрите, здесь есть такие моменты, что иногда производитель не повышал цены на эти лекарственные препараты, это повысили дистрибьюторы. Сейчас цены с падением спроса уже опускаются, начинают возвращаться. Но действительно вот тот уровень, который образовался сейчас, он сильно не опустится, потому что все-таки у нас в стоимостном выражении где-то 70% препаратов, которые поступают из-за границы, соответственно цена на них формируется путем пересчета курса рубля относительно доллара и евро. Иван Князев: Сергей Александрович, а правда, что сейчас производители лекарств грозят тем, что не будут в аптеках у нас парацетамол продавать, ибупрофен, потому что им это невыгодно, им невыгодно сейчас продавать дешевые лекарства? Сергей Шуляк: Спасибо, что подняли эту тему, она очень актуальна, она очень актуальна для пациентов. Дело в том, что у нас есть система, о которой я говорил, регулирования цен, когда фиксируется цена у производителя. Эта цена была зафиксирована в 2009 году, то есть практически 10 лет назад, и практически она в большинстве случаев не корректировалась и не поднималась. Вопрос о поднятии цен не стоит там о каких-то сотнях процентов, речь идет там о нескольких рублях, потому что, если парацетамол стоит 10 рублей, просят поднять цену на 3–4 рубля, потому что сейчас невыгодно. У нас пока регуляторные органы сопротивляются. Но проблема в том, что есть аналоги парацетамола, которые стоят 50–70 рублей, и вот, отказывая производителям поднять цену на 4–5 рублей, мы лишаем потребителя дешевого парацетамола, и потребитель будет вынужден тратить деньги, уже 70 рублей на ту же упаковку. Здесь как бы мы хотим сдерживать цены, но путем того, что действительно невыгодно производить эти лекарственные препараты, они исчезнут, и мы как потребители вынуждены будем платить за эти же лекарственные препараты намного дороже. Иван Князев: Сергей Александрович, ну это получается, понимаете, в какой-то мере шантаж со стороны производителя. Они ведь должны понимать, что люди дешевый парацетамол покупают не из-за того, что как бы у них есть возможности, а потому что денег нет, спрос есть. Тамара Шорникова: То есть может ли предприятие позволить себе заработать на других продуктах? Сергей Шуляк: Вот вы хороший вопрос задали, точно так же говорят регуляторные органы: пускай фармкомпании зарабатывают на других продуктах. Но, во-первых, те, кто выпускают дешевые лекарственные препараты, – это, как правило, отечественные производители, у них нет в портфеле дорогостоящих лекарственных препаратов, всего на рынке 1 400 производителей. И получается, что предложение заработать на более дорогих продуктах, а другие люди, которые покупают дорогие продукты, – они что, не пациенты? Почему они должны платить больше за эти дорогие продукты? Они же лечатся, они же не просто так себе покупают. И получается, что одни потребители должны платить за то, что у других будет дешевый продукт, а те дорогие продукты жизненно необходимы также другим пациентам. Поэтому здесь вот некорректно говорить, что давайте, пусть будут эти дешевые препараты за счет того, что другие пациенты будут переплачивать за другие. Понимаете, лекарственные препараты – они лекарственные препараты, они для того, чтобы лечить пациентов. Иван Князев: Но там уже желание пациента: хочешь покупать дорогое, если у тебя есть возможность, – покупай, никто не мешает как бы его производить. Но смотрите, какой момент: а что нас тогда дальше ждет? У нас дешевый парацетамол исчезнет из аптек? Когда эта ситуация и как она может разрешиться? Сергей Шуляк: Я думаю, сейчас все-таки регуляторные органы пойдут на уступки. И действительно, там речь идет о нескольких рублях. То есть мы не говорим о том, что... Иван Князев: То есть они пойдут на уступки и цена подорожает, но, как вы говорите, всего лишь на несколько рублей? Сергей Шуляк: Ну смотрите... Да, то есть там в зависимости от препарата, в зависимости от упаковки. То есть речь не идет о том, что давайте в несколько раз увеличим цену на эту упаковку 10-рублевую, речь идет, что это будет стоить не 10 рублей, а 14 рублей или 13 рублей. Там же речь идет буквально, в процентах это какие-то катастрофические цифры, с 10 до 14 рублей, 40%, но на самом деле в объеме рынка, в объеме трат на лекарственные препараты 4 рубля эти позволят обеспечить рынок дешевыми и доступными лекарственными препаратами. Тамара Шорникова: Хорошо. Иван Князев: Для кого-то и 4 рубля много. Тамара Шорникова: И просто коротко, чтобы для понимания: отказываясь сохранить прежнюю цену, производитель не хочет просто уменьшать собственную выручку, или это грозит ему банкротством, если он продолжит по такой же цене выпускать тот же самый парацетамол? Иван Князев: Да, это серьезный момент. Сергей Шуляк: Смотрите, я знаю несколько производителей, которые уже несколько лет выпускают ряд лекарственных препаратов себе в убыток, для того чтобы эти препараты были на рынке и были доступны потребителям. Ситуация сложная, вы все прекрасно понимаете, на фармрынке тоже, поэтому любая отрицательная позиция, любые убытки приводят к тому, что предприятие... Иван Князев: Ну это только... Подождите, Сергей Александрович, ну это только ряд лекарств. Сергей Шуляк: ...плохо себя чувствует и не может развиваться, не может позволить... Иван Князев: Это только ряд лекарств они себе в убыток, на остальном-то они добирают свое вполне благополучно. Тамара Шорникова: Вряд ли есть филантропы, которые у нас в минусе работают годами. Иван Князев: Сейчас, подожди... Да, конечно, иначе, если бы они совсем в убыток работали, они бы обанкротились. Сергей Шуляк: Вы понимаете, вы сейчас... Подождите, вы сейчас судите о всем фармацевтическом рынке по фармацевтическим гигантам, у которых баснословные прибыли. Я повторю, что большинство дешевых лекарственных препаратов выпускают наши, российские, отечественные производители, у которых нет баснословных прибылей, у них нет «блокбастеров», на которых они делают миллионы и миллиарды долларов, понимаете? А мы вот весь фармрынок, всех производителей сейчас сметем под одну гребенку, говорим, что, слушайте, они такие там заевшиеся ребята, что им там выпускать эти лекарственные препараты. Производители совершенно разные, понимаете, и совершенно разные лекарственные препараты. Тамара Шорникова: Да, мы хотим разобраться в ситуации, спасибо, что помогаете нам это делать. Давайте вместе послушаем телефонный звонок. Иван Князев: Мурманск у нас на связи, Михаил. Михаил, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Еще вот один вопрос. Тамара Шорникова: Да, слушаем. Зритель: Вот я... Мне... Алло? Тамара Шорникова: Алло, говорите, да. Зритель: Мне вот еще глазные капли, это самое... Я через Интернет, мне прислали с Москвы, они стоят с просылкой 540 рублей. Тамара Шорникова: Ага. Зритель: А в Мурманске стоят 760 эти же капли. Как понять? Тамара Шорникова: Да, понятно. Иван Князев: Спасибо вам за вопрос. Давайте разъясним тогда, Сергей Александрович. Тамара Шорникова: Даже с логистикой выходит дешевле из Москвы заказать. Сергей Шуляк: Действительно, я уже говорил о том, что от аптеки к аптеке есть разные цены, и там, где цены не регулируются государством, они устанавливаются прежде всего дистрибьютором, который продает в эту аптеку лекарственный препарат, и уже непосредственно аптекой. Хорошо слушатель заметил, что есть действительно Интернет, есть Интернет-ресурсы доступные, где можно заказывать сейчас более дешево лекарственные препараты, которые доставят в аптеку, и в аптеке их можно будет потом забрать. Действительно, мы можем даже в Москве, не то что говорить про Мурманск, можем и в Москве увидеть стоимость разную на лекарственные препараты, которая достаточно существенно колеблется от аптеки к аптеке. Но это коммерческий сектор, здесь мы с вами на те препараты, на которые государство не регулирует цены, ничего сделать не можем. Тамара Шорникова: И коротко прогноз: в дальнейшем, если говорить о 2020-м, цены на лекарства – это стабилизация и снижение, или будет еще прирост? Иван Князев: И на сколько? Сергей Шуляк: Скорее всего, прироста уже больше не будет, а если будет, то незначительный, поэтому все будет зависеть опять-таки от спроса и от того, как поведет себя рубль относительно основных валют. Замечу, что лекарства действительно импортные, они зависят от этой стоимости. И как раз в марте многие люди делали запасы лекарственных препаратов, чтобы избежать их покупки потом по более дорогой цене. Иван Князев: Спасибо вам большое. Сергей Шуляк был с нами на связи, фарманалитик, генеральный директор компании «DSM Group». Что касается продуктов, тоже люди очень много SMS пишут. Новосибирск: «Подорожали все продукты на 30%, некоторые и больше». Удмуртия, Ижевск: «Яйца были 45–49 рублей, стали 69–80». Сразу звонок, да, послушаем? Тамара Шорникова: Да, коротко прямо... Хорошо, ладно, звонок сначала. Валентин, Тамбов. Иван Князев: Здравствуйте, Валентин. Зритель: Алло. Тамара Шорникова: Да, слушаем. Зритель: Здравствуйте. Ну, у нас вот здесь, если взять последние цены, которые сложились по нашим магазинам, то произошел существенный рост на хлебобулочные изделия. Сейчас у нас булка хлеба стоит 35 рублей, батон нарезной 35 рублей. Молочная продукция подорожала в пределах 10–20%. Лук раньше стоил 35 рублей, сейчас 70 рублей. Капуста стоила 30 рублей, сейчас капуста стоит 50 рублей. И практически, если взять любой вид продукции, тот, который мы привыкли покупать в магазинах, значит, все подорожало, все подорожало. Если взять рынок запасных частей для автомобилей, то очень существенный рост цены на запчасти произошел. Если вернуться к лекарственным препаратам, вот я «Арифон ретард» принимаю как гипертоник, я его покупал 3 года назад за 270 рублей, последняя цена была 320, сегодня обратился в аптеку, он уже стоит 380 рублей. Тамара Шорникова: Валентин, скажите, в связи с этим подорожанием вы сейчас на чем-то стали экономить? Стали меньше чего-то покупать? Зритель: Соответственно, соответственно, потому что мы сейчас практически не покупаем те продукты, которые появились у нас, например, несезонного характера, это свежие огурцы, свежие помидоры, те, которые там появились, лимоны. Лимоны 120 рублей были, сейчас 250 рублей, мы не можем их как бы себе позволить покупать. Поэтому своими запасами, достаем из погреба огурчики соленые с помидорами и как бы употребляем в пищу. Тамара Шорникова: Да, здорово, когда такой погреб есть. Иван Князев: Это точно. Тамара Шорникова: Спасибо вам за звонок. Иван Князев: Спасибо за звонок. Друзья, мы сейчас расскажем об официальной статистике, какие продукты у нас подорожали и на сколько, а вы пока набирайте номер нашего телефона, звоните и рассказывайте, что подорожало в вашем регионе. Ну а сейчас данные Росстата, да, приведем. Сильнее всего в прошлом месяце подорожали продукты, овощи и фрукты на 1%, даже больше, почти на 2%. В частности, лимоны подорожали в 2,5 раза, имбирь взлетел в цене в 10 раз. Потом репчатый лук на 49%. Тамара Шорникова: Чеснок на 25% с лишним, заметно выросла в цене гречка, наше все, на 12%. Сахар вырос на 7%. В то же время цены на огурцы снизились на 20%, а помидоры на 10%, интересно. Иван Князев: Видимо, сезон просто. Да, гречку еще можно объяснить, месяц назад был на нее повышенный и сильный спрос. Тамара Шорникова: А вот о той же гречке, но уже устами наших телезрителей. Воронежская область: «Гречка в феврале 30 рублей, а сейчас 80 рублей за килограмм», – дорожает. Иван Князев: Хотя, казалось бы, уже все перестали ее так массово закупать. Тамара Шорникова: Вроде все купили, кто хотел, да? Иван Князев: Все купили, кто хотел, причем надолго. Дмитрий Востриков у нас сейчас на связи, исполнительный директор ассоциации «Руспродсоюз». Здравствуйте, Дмитрий Владимирович. Дмитрий Востриков: Да, добрый день. Иван Князев: Дмитрий Владимирович, смотрите, наши телезрители пишут, что хлеб и молоко подорожали, причем существенно. Это, казалось бы, стратегические продукты, спрос прямо такой повышенный, как на гречку, здесь, наверное, вряд ли может быть объяснением. Почему так происходит? Дмитрий Востриков: Ну смотрите, два фактора. Первый – тот, что, мы говорим, привел к росту себестоимости: у нас каждый раз изменение, падение курса рубля вызывает массу вопросов, почему мы зависим от курса доллара даже по тем продуктам, которые производятся внутри России. Вместо того чтобы стабилизировать этот курс и не допускать резких колебаний, Центробанк пропускает очередной раз мяч в наши ворота, и потом начинается расследование по всему рынку, начиная от фармацевтического, продовольственного, легкой промышленности, почему у предприятий складывается необходимость корректировать отпускные цены. Ну и второе: мы сейчас боремся практически с законом спроса и предложения. В марте у нас действительно был ажиотажный спрос; сейчас, вы абсолютно правы, мы фиксируем падение этого спроса. И сейчас спрогнозировать, каким образом это все отразится в июне месяце по ценам, довольно-таки сложно, потому что самые противоречивые получаются у нас тренды. С одной стороны, ту аналитику, которую вы показывали, помидоры и огурцы, они действительно падают в цене, потому что, во-первых, перемещается покупательский спрос. Во-вторых, у нас на подходе все-таки грунтовая продукция, которая и наиболее любимая населением, и, кроме того, с учетом того, что у нас ограничительные меры были объявлены начиная с марта-апреля, многие имели возможность у себя возделывать садовые участки, дачные огороды, и мы даже не можем сейчас прогнозировать, сколько население произведет в личных подсобных хозяйствах и как это отразится на индустриальном комплексе. Потому что мы сейчас наращиваем производство в частом сегменте, и довольно-таки сложно индустриальным хозяйствам будет конкурировать. С другой стороны, мы видим, что сейчас в некоторых регионах есть перегибы с закрытием рынков, и эта продукция, которая сейчас начинает с грунта поступать, она где-то не доходит до потребителя, то есть ее производят, а по пути на рынок, рынок закрыт, и производитель не может реализовать. Вот это, конечно... Иван Князев: Казалось бы, на всем этом должно все дешеветь. Дмитрий Востриков: Понимаете, немножко просто отстает. Вот в марте месяце, когда был ажиотажный спрос, я могу сказать, что ни одно индустриальное предприятие не подняло цены, потому что очень большой люфт, забюрократизированность, договоренности с тем же ретейлом, поэтому это так быстро не меняется. Это как в природе не может дискретно происходить, это такой затянутый процесс. Сейчас корректировать ввиду поднявшейся себестоимости кто-то будет, кто-то не будет, потому что все понимают, что сейчас снижение спроса, и это, наоборот, тренд для снижения цен. По той же гречке мы очень сильно сейчас зависим от того, что находится на складах у аграриев, потому что мы имеем очень относительные цифры: кто-то говорит, что 100 тысяч тонн, кто-то говорит, что 300 тысяч тонн, но это большая-большая разница. И в условиях того, что население закупило уже гречку, если аграрии не смогут продавать по этой цене, естественно, они будут снижать, потому что иначе она просто пропадет на их складах напольного хранения, лучше выручить что-то... Иван Князев: Да, только пока этого не происходит почему-то. Тамара Шорникова: Дмитрий Владимирович, вот вопрос, возвращаясь к хлебу, который дорожает, это пишут нам все телезрители, при этом мы вот уже пару лет как, наверное, гордимся своими рекордами по экспорту зерна, мы говорим, что мы в мировых лидерах. Сейчас вот Министерство сельского хозяйства США ожидает, что Россия соберет рекордный урожай пшеницы в объеме 77 миллионов тонн. То есть вроде как у нас так много ее, а хлеб все равно дорогой. Иван Князев: И даже экспорт мы приостановили. Дмитрий Востриков: Понимаете, здесь надо смотреть, как регуляторное воздействие отражается на рынке. Потому что в 2010 году мы закрывали полностью экспорт и ожидали того, что на внутреннем рынке пойдет снижение. Тем не менее мы получили несколько другой эффект, потому что аграрии все равно ориентируются на биржу и ждут, пока откроются ворота для экспортеров. Поэтому здесь корреляция все равно присутствует, она за один год не проходит. Урожай у нас действительно сейчас по прогнозам высокий, но здесь будет зависеть от очень многих факторов, в том числе от мирового производства, от оценки аналитиков, от курса валют, от погоды внутри России, потому что сейчас оценка приблизительная, а природа может внести свои корректировки... Иван Князев: Но на сколько она внесет, на сколько природа внесет корректировки? Понятно, если там какие-то массовые пожары, наводнения случатся или вообще будет плохая погода. Доллар мы вроде как тоже в принципе держим в рамках разумного, не подорожал он настолько. И вообще не очень понятно, каким образом биржевые котировки отражаются на нашем производстве хлеба, вот до сих пор мне это непонятно. Дмитрий Востриков: Давайте я объясню на простом примере. Иван Князев: Давайте. Дмитрий Востриков: Вот у вас выбор: вы можете пойти на одну работу, на которой вам предлагают 50 тысяч рублей, и можете выйти на другую работу, на которой вам предлагают 30 тысяч рублей. На какую работу вы пойдете? Иван Князев: Ну понятно, но сейчас нет экспорта. Дмитрий Востриков: При этом выбор, собственно, очевиден – там, где больше. Иван Князев: Но сейчас нет экспорта хлеба у нас, не экспортируем мы зерно, нет вариантов пойти на другую работу. Дмитрий Востриков: Ну это отчасти. Я повторюсь, что аграрии смотрят в любом случае, это уже привычка выработанная смотреть, сколько курс на бирже и сколько справедливую цену, которую мог получить бы аграрий. При этом аграрий видит, что у него ГСМ при рекордном падении цен на нефть все равно не падает, запчасти дорожают, средства защиты растений дорожают, удобрения дорожают. Поэтому морально ему сказать, что «продай дешевле», наверное, мало кто может, потому что у них встречные требования, «а почему у меня себестоимость должна расти, на что я буду покупать технику, на что я буду покупать запчасти, не лезьте в мою экономику». И здесь у них своя правда, здесь на них давить довольно-таки сложно. Иван Князев: Ага. Тамара Шорникова: Хорошо. Слушаем телезрителей, Наталья, Смоленск. Здравствуйте. Зритель: Добрый день. Иван Князев: Здравствуйте, Наталья. Зритель: Добрый день. Всем здоровья! Тамара Шорникова: Да, спасибо, и вам. Зритель: Но выжить нам очень тяжело, к сожалению. Вот если бы нам пенсии повышали ежемесячно в соответствии с поднятием, с увеличением цен на продукты первой необходимости, первой, мы не о деликатесах говорим, и лекарства, потому что мы, пенсионеры, конечно, просто выживаем очень-очень трудно. Смоленск очень бедный регион, москвичам-пенсионерам дали по 4 тысячи рублей в помощь во время карантина, Смоленск вообще, просто пролетаем мы во всех аспектах. Хотя на продукты, я убедилась, сама ездила, и в Москве, и в Подмосковье в магазинах «Магнит», «Пятерочка» цены ниже, чем в смоленских магазинах. Чем это объяснить? Хотя москвичи не могут представить, как мы выживаем на свои копейки, поверьте. Тамара Шорникова: Ага. Иван Князев: Да, спасибо. Тамара Шорникова: Спасибо большое, Наталья. Часто жалуются нам действительно жители регионов, сельской местности особенно, что гораздо дороже все, чем в, казалось бы, дорогой Москве. Иван Князев: Почему так происходит? Тамара Шорникова: Выбор больше? Дмитрий Востриков: Ну, в Москву все стремятся поставлять, и здесь предложение всегда выше, в том числе по конкурентоспособным ценам. И здесь я согласен с телезрителем: в Москве многие продукты и товары первой необходимости дешевле. То, что касается дополнительных выплат к пенсиям, – ну это понятно, что это вопросы к правительству, здесь... Иван Князев: Да нет, подождите, мы пока не про пенсии, не про выплаты. Хотелось бы понять, вот эта схема... Ну, один момент в принципе мы прояснили, в Москву стекается большое количество продуктов, конкуренция, это способствует такому вот рыночному снижению цен. Но тем не менее в регионах, например, в той же Смоленской области, что у нас там? У нас там много чего производится. На местные рынки они попадают что, в обход, через какие-то другие регионы, поэтому мы дорожаем? Почему, если произведен тот или иной продукт в определенном регионе, почему он не попадает по дешевой цене? Ведь там никакой транспортной логистики нет, накручивать не на чем. Дмитрий Востриков: Ну, вы знаете, у нас с логистикой тоже надо разбираться, потому что у нас многие товары как билеты: еду через Москву, в Москве распределительный центр, получается который лишний крюк. Многие торговые точки с местными производителями не так активно сотрудничают, и получается у них такой же ассортимент, что у федеральных поставщиков, у федеральных производителей, и здесь дополнительно накладывается логистика. Здесь в каждой цепочке, естественно, можно разбираться. Плюс у нас розничная альтернативная торговля ограничивается, если посмотреть количество рынков, то оно вообще стремительно падает, и отсутствие альтернативного предложения, отсутствие возможности региональным поставщикам предложить свой продукт напрямую, естественно, сказывается. Вот мы сейчас прорабатываем вопросы доставки напрямую от производителей, потому что мы надеемся, что получится альтернативное предложение по более комфортной цене для покупателей. Но это опять же доставка онлайн, и это более реализуемо на эффекте масштаба все-таки в миллионниках, в больших городах. Иван Князев: Понятно. Спасибо. Тамара Шорникова: Спасибо большое. И переходим к еще одной такой подрубрике – непродовольственные товары, будем выяснять, как они дорожали. Вот что говорит нам Росстат, например: непродовольственные товары в апреле подорожал на 0,4%. Прибавили в цене моющие и чистящие средства более 1%, электротовары 1%. В последней категории очень показательный набор лидеров по росту цен: электродрели +2%, фотоаппараты, ноутбуки. На 1% подешевели, кстати, смартфоны, и чуть-чуть... Иван Князев: Сейчас не до них, видимо. Тамара Шорникова: ...сбавилась цена на некоторые виды одежды и обув – ну тоже понятно, торговые центры закрыты во многих регионах. Иван Князев: Еще один эксперт у нас на связи – Андрей Карпов, председатель правления Ассоциации экспертов рынка ретейла. Андрей Николаевич, добрый день. Андрей Карпов: Добрый день. Тамара Шорникова: Да, здравствуйте. Опустим какие-то очевидные вещи, как рост цен на ноутбуки, понятно, сейчас многие на «удаленке» работают и так далее. Вот можно ли говорить, если строить прогнозы опять же на 2020-й, о каком-то дефиците, например, импортных товаров, а у нас много, электроника завозится из-за рубежа, например, телевизоры, не знаю, микроволновки, все это, вентиляторы – они подскочат в цене в ближайшее время? Стоит покупать их сейчас? Андрей Карпов: Ну, у вас прозвучало слово «дефицит», сразу можно сказать, что, конечно же, никакого дефицита не будет. По поводу роста цен: если мы говорим про текущий этап, текущее время, после завершения всей этой коронавирусной истории никакого повышения... Скажем так, те цены, которые сейчас мы уже видим, они в принципе и останутся на какой-то период времени. Дальнейшее изменение цен будет зависеть от целого ряда фактора, например от дальнейшего падения рубля. Если рубль будет падать серьезнее, более глубоко, то, конечно же, мы увидим изменение цен на полке, товары будут дорожать. Если вернуться немножко к продовольственной группе товаров, то сейчас, наоборот, через какое-то небольшое время мы начнем больше видеть сезонной продукции, соответственно цены на эту группу товаров будут снижаться. Но это на самом деле такая достаточно постоянная история, мы всегда, традиционно ближе к зиме видим подорожание товара, летом мы видим удешевление сезонной продукции. То есть в принципе ничего нового, то есть вот эти вот, скажем так, какие-то скачки и падения – это вещь такая постоянная. Иван Князев: Андрей Николаевич, что касается электроники, некоторые эксперты говорили, что вот после того, как в Китае закончилась вся эта история с коронавирусом, у них возобновилось производство, они его даже наращивают, потому что нужно убытки покрывать, но сейчас границы закрыты, сбывать продукцию некуда. Тогда логично предположить, что, когда границы откроются, мы получим достаточно такое серьезное количество различных товаров, в том числе и электроники, из Китая, и цены по логике должны быть низкие на них быть. Андрей Карпов: Ну смотрите, на самом деле не совсем, скажем так, точная информация с точки зрения закрытия границ: продукция из-за границы поступает, где-то какие-то логистические цепочки нарушены, но либо где-то они усложнены, в том числе даже из-за того, что у нас есть какие-то уже внутренние границы между субъектами, появились. Но в целом продукция из разных стран прибывает в Россию, поэтому я и говорю, что те цены, которые сейчас сложились, если там была необходимость изменения цен в связи с изменением закупочных цен, то эти изменения уже произошли. Либо они произойдут дальше, опять же если поставщик будет цены менять с течением времени, как вы сказали, для того чтобы отбить те расходы, которые возникли в ходе этой истории. Тамара Шорникова: Андрей Николаевич, успеем вместе послушать телефонный звонок, Елена из Челябинской области. Здравствуйте. Иван Князев: Здравствуйте, Елена. Зритель: Алло, здравствуйте. Тамара Шорникова: Да, слушаем. Коротко, если можно. Зритель: Да, коротко. Я проживаю в селе Новопокровка Варненского района и хотела с вами поделиться. У нас цены такие, вообще даже, в городах в элитных магазинах таких нет. У нас гречка стоит 95 рублей, а лимоны почти 500 рублей, 475 рублей. Иван Князев: Ничего себе. Зритель: И нам говорят, что ничего нельзя сделать, что нельзя привезти подешевле, ничего нельзя. С этой проблемой никто не борется. Скажите, пожалуйста, почему в маленьких селах, в маленьких глубинках такие проблемы? И как от этого можно уйти? Тамара Шорникова: Да, спасибо большое. Иван Князев: Мы уже задавали этот вопрос нашему эксперту. Тамара Шорникова: Знаете, хотела спросить у вас: а одежду, например, технику где покупаете? Куда едете и что с ценами? Зритель: Мы едем в Варненский район, в Варну, село Варна, мы туда приезжаем и покупаем там. Там тоже как бы цены накрученные. У нас нет таких больших бутиков, просто магазинчики такие небольшие, и там одежда тоже с большими-большими наценками. А в Челябинск мы выбраться не можем. Тамара Шорникова: Ага. Зритель: Это наша большая проблема, и нам никто в этом не помогает. Иван Князев: Да, спасибо вам. Единственное, что мы можем сказать, что наши коллеги эту тему продолжат обсуждать вечером, возможно, и там будет ответ на этот вопрос. Поблагодарим нашего эксперта, Андрей Карпов был с нами на связи... Тамара Шорникова: Да, спасибо. Иван Князев: ...председатель правления Ассоциации экспертов рынка ретейла. После небольшой паузы мы продолжим. Тамара Шорникова: Спасибо за ваши звонки и сообщения.