Петр Кузнецов: Мы в прямом эфире. Программа «Отражение» продолжается. У нас еще с вами 1.5 часа. Вместе с вами Ольга Арсланова и Петр Кузнецов. Через полчаса наша большая тема о том, как у нас в России живут взаймы. Поговорим о кредитах, о закредитованности нашего населения. А прямо сейчас (можно сказать, в качестве разогрева, по тематике это тоже подходит) рубрика «Личное мнение». Ольга Арсланова: Ближайшие полчаса мы хотели бы понять, почему экономика России вроде бы формально растет, а доходы населения при этом падают, о чем само это население регулярно рассказывает, например, в наших прямых эфирах. Вот появились новые официальные отчеты. И снова они говорят, что финансовые показатели в стране улучшаются. Давайте посмотрим на эти цифры. Петр Кузнецов: Росстат оценил темпы роста реальных зарплат. Они поднялись больше чем на 2% за второй квартал. А среднемесячная зарплата в июне составила 49840 рублей. Ольга Арсланова: Итак, реальные располагаемые доходы россиян в первой половине года снизились почти на 1.5% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. А вот в период с января по июнь прошлого года на столько же выросли. При этом Росстат считает, что среднеквартальные реальные доходы граждан, в общем-то, не меняются с 2016 года. Давайте поговорим об этих цифрах прямо сейчас с нашим гостем. Это личное мнение заведующего кафедрой государственного регулирования экономики РАНХИГС Владимира Климанова. Владимир Викторович, здравствуйте. Петр Кузнецов: Здравствуйте. Владимир Климанов: Здравствуйте. Ольга Арсланова: Было бы интересно узнать, как эти расчеты производятся. Как высчитываются в принципе эти средние зарплаты, уровень ВВП? Наверняка же есть какие-то определенные доли погрешности. Владимир Климанов: Согласен. Во-первых, есть погрешности. Во-вторых, даже методология расчета тех же доходов населения последние годы менялась. Поэтому не всегда даже иногда корректно сравнивать показатели разных лет. Или их нужно каким-то образом корректировать. Но в доходы населения входит не только заработная плата, но учитывается всегда и различного рода социальные платежи, прежде всего пенсии. И также доходы, которые граждане получают от использования недвижимости, от личной предпринимательской деятельности, некоторые другие платежи. И в совокупности они образуют то, что называется доходы населения. При этом обычно измеряются вначале их в номинальном выражении, просто столько, сколько денег получено. И средние значения высчитываются, понятное дело, путем деления на численность населения. И, с другой стороны, считают реальные доходы, чтобы сопоставлять то, какова их реальная покупательная способность, если можно так сказать – сколько гражданин может потратить реально средств, то есть увеличились они у него реально или нет. Это сопоставляется с инфляцией, и получаются соответствующие параметры. Ольга Арсланова: Скажите, пожалуйста, это какая-то международная методология? Везде используются такие схемы? Или это российское ноу-хау, потому что все время жалуются россияне на то, что средние зарплаты, даже медианные зарплаты не совпадают с реальными доходами по тому или иному региону. Говорят: «За рубежом же не так. У них действительно, сколько люди получают, такие средние показатели и выходят». Это нехватка информации или действительно разные методики? Владимир Климанов: Тут вы несколько смешиваете, мне кажется, факты. Если мы говорим о методологии, то измерение доходов населения – это традиционный способ измерения уровня благосостояния нации. Ольга Арсланова: То есть везде считают так же, как и у нас? Владимир Климанов: Он с той или иной долей точности, конечно, везде. Другой вопрос, что вы говорите о том, что есть различия между, например, средней и медианной или зарплатой, или доходами населения. И это действительно так. То есть если мы высчитываем среднее, когда вал делим на всех людей, или, если дело касается зарплат, то на работающее население, то медианная определяет, сколько, допустим, зарабатывают ниже этой медианы, и сколько зарабатывают выше нее. То же самое, если мы хотим показатель по доходам населения. И в этой связи, действительно, в развитых странах, как правило, эти значения более сближены, чем в нашей стране. Но есть и другие измерители. Например, считают традиционно такие децильные коэффициенты, коэффициенты Джини, когда сравнивают, сколько есть богатого населения (10%) и сколько бедного. И это соотношение минимально традиционно в странах Северной Европы. Кстати говоря, в Белоруссии, по-моему, всегда очень низкое. В некоторых европейских странах оно буквально измеряется в 4-5 раз. У нас оно все последние годы было выше 10, даже 15 раз. И это, конечно, нас сближает по этим показателям, скорее, с какими-то развивающимися странами, а не с развитыми. Ольга Арсланова: То есть проблема в этой дифференциации, которой практически в таком объеме нет даже в Восточной Европе? Здесь мы ближе к Азии, к Африке? Владимир Климанов: К развивающимся странам в целом. К тому же Китаю и к Латинской Америке. Не скажу, что к Африке. Все-таки там, наверное, уровень различия еще гораздо выше, в тех странах, которые являются беднейшими, мы понимаем соотношение супербогатого населения… Петр Кузнецов: Помните, у нас была идея контроля зарплат топ-менеджеров. Вопрос – насколько она реализована? Владимир Климанов: Да, это тоже есть такой показатель, который измеряется. Я не помню конкретно в цифрах. Но соотношение у нас заработных плат руководителей к работникам тоже традиционно в нашей стране выше, чем в развитых странах. И в связи с этим предпринимаются меры по сдерживанию как раз разного рода выплат руководителям. Петр Кузнецов: Что касается топ-менеджеров, можно говорить о больших зарплатах, при этом учитывая низкую производительность труда у них? Владимир Климанов: Вопрос производительности труда – это вообще особая тема. Если мы говорили про ВВП, то ситуация какая? Если у нас зарплаты растут быстрее, чем рост ВВП, значит в одном из методов измерения валового продукта, где учитываются зарплаты, мы непременно будем чувствовать, что производительность падает и прибыль компании падает. Если, как вы вначале заметили, сейчас валовой продукт продолжает расти и экономика вроде бы растет, а уровень доходов населения и зарплаты, по крайней мере, стабилизируются или даже снижаются, это значит другие компоненты валового продукта растут быстрее. Во многом это, например, сейчас связано как раз с тем, что повышается производительность труда, прибыльность компаний. Она становится больше, чем была в предыдущие периоды. Петр Кузнецов: Еще об одних важных показателях поговорим с вами, после того как послушаем Андрея из Калининградской области. Здравствуйте, Андрей. Ольга Арсланова: Добрый вечер. Зритель: Здравствуйте. Можно говорить? Петр Кузнецов: Андрей, конечно. Вы уже в студии, можно сказать. Голосом. Зритель: Здравствуйте. Очень давно хотел позвонить. Все никак не получалось. Я хотел сказать, что, по моему мнению, это целенаправленная политика нашего правительства. Понимаете? Ведь все на бумаге. Петр Кузнецов: Что именно? Зритель: И повышение кругом на бумаге идет. Отписки кругом. За это не наказывают на местах нигде. Вот я звоню из Советска. У нас маленький городок. 42000. Может быть, чуть побольше. У нас повышение заработка происходит. Например, если в больнице сократили из 5 медсестер одну, вот у них повышается. По полставочки добавили, и все. У нас повышается заработная плата чисто за счет увольнения других людей и использования большего рабочего времени. А что это значит? Президент говорит нам: «Рожайте детей». А когда нам рожать детей, если люди работают на 2-3 ставки, понимаете? Рабочие места, значит, у нас. Какие к черту рабочие места у нас? У нас все позакрывалось. Вы представляете, у нас тут было больше 15 предприятий. И остался только хлебозавод, мукомолка и небольшое литовское предприятие по крабовым палочкам. Ольга Арсланова: Андрей, скажите, в вашем кругу люди, с которыми вы общаетесь, в среднем сколько зарабатывают? Зритель: Я сейчас сижу по уходу за матерью. Ей 84 года. 1200 получаю. Раньше я работал по ремонту обуви. Конечно, получалось, сколько сделаешь. А в моем кругу половина сейчас не работают. Они перебиваются заработками. Сами по себе работают. Ольга Арсланова: Самозанятые. Зритель: Кто-то огороды перекапывает. Кто-то на строительстве немножко заработает. Ольга Арсланова: И сколько получается? Сумма какая? Зритель: Ой мало. У кого-то несколько тысяч за сезон. У кого-то 10, у кого-то 15. Если кто-то попал на нормальный заказ, его взяли в бригаду, например, строительную на частные домики, может 25-40 получить. Ольга Арсланова: Спасибо, Андрей. Все правильно нам Самарская область пишет: «Моя зарплата с 2014 года повысилась на 10%. Была 10 тысяч – стала 11 тысяч». Люди не шутят. Действительно такие зарплаты. Владимир Климанов: Появилась информация, что половина россиян получают заработную плату ниже 28 000 рублей. То есть то самое медианное значение. Это так оно и есть действительно. И мы понимаем, что наиболее низкие доходы населения у прежде всего семей, имеющих детей, но живущих в таких малых городов, о которых только что говорилось, в частности, как Советск в Калининградской области, и вообще в сельской местности и малых городах. Петр Кузнецов: В отношении работников можно ли сказать, что большинство российских работников гораздо больше ценят стабильность предприятия и выплаты зарплат вовремя? В регионах, например, таким образом развивается скрытая безработица. Они получают 10-15 тысяч. Но зато предприятие стабильное, большое, «я получаю зарплату вовремя». Владимир Климанов: Соглашусь с вами, что скрытая безработица – это такой анахронизм, оставшийся у нас с каких-то прежних периодов, когда формально человек числится работающим, а на самом деле получает какие-то минимальные деньги за какие-то минимальные усилия, которые он предпринимает. При этом он явно ищет… Петр Кузнецов: И не высовывается. Владимир Климанов: При этом он ищет какой-то доход на стороне. Либо это в каком-то таком сером секторе, где неучтенные наличные выплаты. Либо у него есть доходы от каких-то иных операций. Многие сдают квартиры и не отражают ни в какие операциях. С этим тоже пытаются как-то разобраться. Пока решение до конца, мне кажется, здесь не найдено. Вы знаете, вообще много такого пока странного на этом рынке. Мы из года в год говорим, что рынок труда в России – это еще такое неустоявшееся явление. Но действительно прошло уже даже не одно десятилетие рыночных преобразований, а мы все время говорим, что что-то не устоялось. И вы еще правильно заметили, что предпринимательская активность нашего населения, конечно, ниже, чем во многих развитых странах. Это одна из таких проблем, я бы сказал, вообще для развития нашей экономики, что она ориентирована на какой-то государственный сектор, на рентные какие-то платежи, которые получаются, но никак не на предпринимательскую активность. Петр Кузнецов: И еще один момент, о котором говорил наш телезритель – о том, как решаются проблемы с зарплатами, точнее, с повышением. За счет сокращения. С другой стороны, что может сделать регион? Вот у него нет денег. Ему говорят: «Повышайте зарплату. У него нет денег». Он говорит: «Если вы сократите оборонку и направите нам средства, тогда мы повысим». Владимир Климанов: Соглашусь вот с какой ситуацией. Что последние годы заработная плата в регионах наращивалась. Это совершенно точно. И она касалась самых разных бюджетных секторов. Потому что делалось это в том числе за счет высвобождения части работников, за счет какого-то изменения нагрузок, таких нормативов, которые распространяются на работе. Я тоже это знаю. То же самое было и в высшем образовании, например, когда просто педагогическая нагрузка преподавательского состава росла за последние годы. Но при этом и росли заработные платы. Это все была идеология майских указов 2012 года. И здесь я вижу много позитивного. Все-таки престиж ряда профессий, которые нужно было поднять, мы подняли реально. То есть об учителях и врачах, о которых раньше говорили, что это одна из категорий, автоматически попадающих в бедное население, сейчас так уже не говорят. И это, мне кажется, очень позитивно. И здесь есть более общая вещь, на которую хочу обратить внимание. Задача любого правительства – это повышать заработную плату. Есть такое расхожее сравнение разницы в отношениях к заработной плате, которое есть у капиталиста и у премьер-министра. Это еще сравнение XIX века, как вы понимаете. Если капиталист смотрит на заработную плату как на часть издержек, часть своих расходов, которые он должен, понятное дело, сокращать, потому что это часть себестоимости продукции, часть издержек его производства, то для премьер-министра заработная плата, как вы правильно вначале сказали – это часть валового внутреннего продукта, а еще уже – валового национального дохода страны. Если мы классическим посмотрим на то, что называется национальным доходом, то там доходы разных субъектов хозяйствования, в том числе и граждан, являются его компонентами. И зарплата наряду с прибылью, чистыми налогами является как раз таким существенным компонентом. И в этой связи понятное дело, что руководитель страны должен в своих действиях совершенно точно вести политику на повышение заработной платы. Именно поэтому возникают такие инициативы, которые у нас шли в 2012 году от президента в виде этих указов или от каких-либо других руководителей. Да, они нацелены на то, чтобы благосостояние населения в целом, не только пенсий, но и заработных плат в разных предприятиях росло, что мы и видели на протяжении последних лет. Другое дело, что это сопровождается высоким ростом инфляции. И фактический прирост заработной платы съедается этой инфляцией. Ольга Арсланова: Давайте о благосостоянии вот по каким факторам попробуем судить. Данные Росстата показывают, насколько все-таки россияне бедны. Почти половина семей не могут приобрести товары длительного пользования, так как их доходов хватает только на покупку еды и одежды. Если говорить об этом в большинстве, кто это в основном? Бюджетники, люди, работающие в коммерческом секторе, пенсионеры – кто это? Кто в постепенных доходах опускается все ниже и ниже с учетом инфляции? Владимир Климанов: Мы уже упомянули о том, что это как раз семьи, имеющие детей. Как вы понимаете, любой ребенок, появившийся в семье, увеличивает то число, на которое нужно делить суммарные доходы семейного бюджета. И в этой связи они автоматически туда попадают. С этим очень сложно как-то соотноситься вообще. Как так? Люди стремятся думать о будущем, а попадают как раз в категорию бедных. Но мы знаем, что в категорию бедных попадает по-прежнему и значительная часть пенсионеров, поскольку все-таки уровень пенсий хотя и поднимался последние годы, но еще остается на пределе с показателями, характеризующими бедность. Мне кажется, остальное – это такое равномерное распределение по разным секторам. Безусловно, есть и сравнительные таблицы. Кстати, иногда мы думаем, что в финансовом секторе очень высокие доходы. Но, если разобраться, для большей части работников финансового сектора они не такие большие, как нам казалось бы внешне, что там все живут очень богато, и так далее. Поэтому проблемы бедности есть. И то, что, опять-таки, говорить уже о текущих каких-то задачах, которые поставлены руководством нашей страны, то в указе президента от 7 мая 2018 года как раз указаны национальные цели – это повышение доходов населения, планомерное и постоянное повышение, с одной стороны. С другой стороны, это борьба с бедностью и попытка поставить такие ориентиры, чтобы бедность была сокращена в 2 раза к 2024 году. А она у нас составляет 12% с небольшим населения. Петр Кузнецов: То есть это нереально сделать на сегодняшний день, учитывая, что осталось… Владимир Климанов: Вы знаете, задачи нужно ставить амбициознее, чем мы можем выполнить, чтобы было к чему стремиться. Петр Кузнецов: Вы видите, за счет чего это возможно сделать? Владимир Климанов: Я понимаю, что без реального роста экономической активности сделать это будет невозможно. Абсолютно точно. Петр Кузнецов: Вот я как раз обговорить. Может, я пропустил этот момент или что-то недопонял. Насколько важны такие показатели, как уровень несоответствия потребности бизнеса и умения работников, а еще уровень вовлечения специалистов в экономику страны? Известно, что они падают. Что это значит именно в том вопросе, который мы сейчас обсуждали. Владимир Климанов: Сложно мне сказать. Это немножко мы куда-то сейчас уйдем в сторону. То, что сложился дисбаланс между потребностями работников в уровне оплаты труда, который есть, и, с другой стороны, в дефиците, который иногда испытывают работодатели, пытаясь привлечь кого-то на какую-то работу, это у нас тоже есть. Я здесь не могу найти какие-то конкретные параметры. Ольга Арсланова: Несколько сообщений: «Работаю в отеле горнолыжного курорта в Сочи, а зарплата – 20 000 рублей. 4 года такая зарплата у всех рядовых сотрудников». Пермский край: «Вы не ориентируетесь. Учителям ничего не подняли. 22 000 при 32-часовой нагрузке. В отчетах одна липа». Вот эти фиксированные зарплаты бюджетникам и попытки любыми путями в регионах, у которых совершенно разная финансовая ситуация, увеличивать зарплаты бюджетникам, к чему может привести? Не будет ли так, что сокращения, о которых мы уже слышали, станут все более серьезными, все более массовыми? Потому что не очень выгодно держать такого дорогого сотрудника. Владимир Климанов: Вы знаете, есть такой риск. Хотя соглашусь с тем, о чем мы уже тоже говорили. О том, что есть резервы для оптимизации в ряде случаев, когда просто зарплата выплачивается, а занятость не обеспечивается в какой-то такой полной мере. И то, что мы говорили о скрытой безработице или каких-то других проявлениях. Поэтому, когда повышение зарплат шло в бюджетном секторе, оно иногда сопровождалось реструктуризацией сети бюджетных учреждений. Мы все видим это по Москве. Произошло укрупнение как раз этих бюджетных учреждений и высвобождение целого ряда школ, учреждений здравоохранения, их укрупнение и сокращение административно-управленческого персонала прежде всего, в том числе с целью того, чтобы заработная плата основной категории работников там увеличивалась. Риск такой есть. Но мы уже упомянули о том, что это бремя для регионов было очень сильным. За 2013-2015 годы регионы нарастили свой государственный долг больше чем в 2 раза. И это как раз была вынужденная мера в силу необходимости решения задачи кардинального повышения зарплат бюджетникам. Регионы оказались немножко в сложной ситуации, связанной с такой долговой зависимостью именно на уровне регионов. Но еще одну ремарку я хотел сказать. Мы говорим о падении доходов населения. Действительно, доходы уже несколько лет не растут. Они иногда чуть больше 0 были, какие-то процентные пункты. Но реально не сильно росли реальные доходы за последние годы. И в этой связи пик таких доходов пришелся на 2013 год, если посмотреть. И если считать… про международные сравнения говорили. Вот в долларовом эквиваленте по обменному курсу. То он в 2013 году был максимальный. Потом рубль обвалился, был высокий уровень инфляции. И у нас как реальные доходы не оказались быстрорастущими, как другие параметры, так и по отношению к валюте. Если считать не по паритету покупательной способности, а по обменному курсу. Зарплаты, конечно, снизились. Ольга Арсланова: Примем звонки. У нас на связи Алтайский край. Зинаида в эфире. Добрый вечер. Зритель: Здравствуйте. Я хотела вопрос задать и одновременно поделиться таким жизненным наблюдением. Петр Кузнецов: Делайте же это скорее, Зинаида. Зритель: Я советский инженер, 75 лет, времен 1960-1970-х годов. У нас оклады руководителя были привязаны к зарплате, допустим, нашего низкого звена. Если инженер 120 получал, начальник цеха или начальник отдела получал 240. Директор ровно в 5 раз. И если повышалась средняя зарплата инженера или рабочего, то автоматически повышалась заработная плата руководителя. Сейчас руководители, как я понимаю, не заинтересованы поднять зарплату. Не привязаны ни к средней зарплате, ни к минимальной зарплате. Например, в Алтайском политехническом институте преподаватели получают 18-20, а ректор института – 480 тысяч. Я хотела у эксперта Владимира Климанова спросить, существует ли в настоящее время закон или еще что-то, чтобы зарплата руководителя была привязана к хотя бы минимальной зарплате по конкретному учреждению. Петр Кузнецов: Спасибо. Еще раз вернемся к этому вопросу. Может быть, в данном случае уже государству пора вмешаться? Государство же регулирует мрот. Владимир Климанов: Такие нормативные акты есть. Для федеральных учреждений они принимаются постановлениями правительства, где зарплата заместителей руководителей и главных бухгалтеров всех федеральных государственных учреждений как раз привязана к средней по данному учреждению. Не к минимальной, честно скажу, но к средней. Петр Кузнецов: Но это не везде. Это… Владимир Климанов: Это для федеральных учреждений обязательные такие нормы установлены. И в этой связи как раз я вижу некие усилия, которые предпринимают иногда руководители федеральных учреждений. Наверное, то же самое на региональном уровне происходит, чтобы обойти это ограничение и снять его. Бывают случаи почти анекдотические, когда руководитель, например, автономного учреждения часть функций переводит на аутсорсинг. И мы видим, что, например, в театре гардеробщицы и уборщицы – это представители не структуры театра, не самого учреждения, а какой-то внешней организации. Почему? Потому что это, как правило, низкооплачиваемая категория работников. И как раз ее выгоднее вывести за штат этого учреждения. Петр Кузнецов: Как в больницах клининговые службы. Владимир Климанов: В том числе и для того, чтобы решить вопросы такого бюрократического, но финансового характера. И есть даже лукавство, как вы понимаете, которое наблюдается. Но такие ограничения в государственном секторе все-таки существуют. Если есть какой-то такой странный беспредел, наверное, в том числе задумка для каких-то контрольных органов посмотреть, все ли там нормально, тех представителей учредителя, которые выступают в форме органов государственной власти, здесь я конкретные случаи уже не могу сказать. Ольга Арсланова: Давайте поговорим в целом о российской экономике, что с ней происходит. Все-таки большинство экспертов сходятся во мнении, что очевидно, что реальные доходы населения снижаются шестой год подряд. Что за эти шесть лет больше всего негативно влияло на экономику нашей страны? Может быть, поняв это, мы сможем дальше этот тренд переломить? Владимир Климанов: Абсолютно точно вы говорите, что не растет экономика, не растут доходы населения. И пока мы не запустим маховик экономического развития, то говорить о том, что какие-то чудеса случатся и зарплаты начнут расти быстро и доходы в целом… Но вот еще несколько лет назад называлось три основных таких фактора, почему рост экономики сдерживается. Прежде всего несколько лет назад были относительно низкие цены на нефть. Сейчас вроде бы нет. Они нормальные. Второе – конечно, существует негативный внешнеэкономический фактор существует. Те санкции, которые были введены против нашей страны, они негативно, безусловно, сказались на экономическом развитии. Но третье – это неготовность страны в целом к каким-то масштабным преобразованиям и вставанию на инновационные рельсы. Это важно сейчас – запустить любым образом какие-то производства, которые оторваны от сырьевого сектора, которые опираются на какие-то новые передовые технологии, и поэтому все идеи, связанные с повышением производительности труда, стимулированием несырьевого экспорта, созданием каких-либо высокопроизводительных и производств, и самих рабочих мест – это то, к чему мы должны стремиться. То есть на это нужно нацеливать любые усилия, чтобы это каким-то образом заработало. Без этого мы не запустим маховик этого экономического развития, который тоже нам тоже очень нужен. То есть есть задачи войти в пятерку ведущих стран мира, обогнав Германию и не дав нам догнать стоящих за нами Индонезии и Бразилии. Петр Кузнецов: Нужно для снижения бедности в 2 раза. Вот, что главное. Владимир Климанов: Для снижения бедности и так далее. Петр Кузнецов: Здравствуйте, Анна. Томск. Вы с нами в прямом эфире. Зритель: Петр, добрый вечер. Ольга, добрый вечер. Вы наши любимые ведущие. Мы вас очень любим. Петр Кузнецов: Ура! Хоть у кого-то я. Зритель: Владимир, я очень не согласна с вами. Вы сказали, что поднят престиж профессии педагога. Я сама работаю в образовании. И хочу не согласиться с вами, высказать свое мнение по поводу того, что учитель, педагог сейчас зарабатывает в школе только за счет количества часов на 1.5-2 ставки. Это одно. Другое. Сняли уже давным-давно доплаты за работу с детьми с ограниченными возможностями здоровья. Учитель за это ничего не получает. А требования очень большие – как профессионального уровня педагога, так и сложности эмоционального напряжения при работе с этими детками. Учитель давно не может себе позволить отдыха. Мы почему-то говорим о хлебе насущном, но мы не говорим о том, что учителю необходимо еще и отдыхать и быть несколько свободным, иметь свободное время для творчества. Работа учителя творческая. Он должен иметь время на это, и стимул для этого должен иметь. Но государство не дает возможности, чтобы учитель почувствовал себя свободным от тех дум, чем накормить детей, как одеть, обуть, как своим детям тоже дать образование и так далее. Недаром учительских детей очень часто подбирает улица. Это проблема из проблем. Сама вырастила, воспитала двоих детей. До сих пор удивляюсь, как их улица не подобрала. Потому что все время отдавала детям, работала в детском доме. И я сейчас смотрю на наших учителей. Мне просто жалко, что такое отношение. И о престиже здесь говорить, что он поднят, я не согласна. Я по роду своей деятельности общаюсь с очень широким контингентом педагогов разного уровня. И еще хочу сказать. Вот мы говорим – поднять производительность труда. Где? У нас было столько предприятий… Ольга Арсланова: Где трудиться? Спасибо. Петр Кузнецов: Анна, спасибо большое. Владимир Климанов: Я никого не хочу обидеть. Более того, у меня мама заслуженный учитель России. Поэтому я с уважением отношусь к учителям. Я много езжу по регионам. Мне показалось, что все-таки то, что было еще несколько лет назад и сейчас в отношении учительского корпуса и работников здравоохранения – ситуация изменилась. И изменилась явно в лучшую сторону. Другое дело, что, наверное, этот престиж надо поднимать еще. И здесь есть поле для деятельности. И соглашусь абсолютно с нашей телезрительницей, что часто потогонная система, которая вводится, через такое усиленное внедрение нормативов, снятие каких-то возможностей для иных форм активности – она может иметь какие-то негативные черты. Мы это тоже чувствуем. Здесь нельзя перегнуть палку и, конечно, нужно оставаться в каких-то разумных рамках, потому что иначе все будут выполнять какие-то рутинные операции, не думая как раз о внедрении чего-то нового. Поэтому такой комментарий со своей стороны могу дать. Опять-таки, мы все стремимся делать то, что можем. Я понимаю и то, что у регионов нет больше реально физических возможностей сделать что-то еще. Говорят: «Да есть». Но покажите, где есть. И давайте думать о том, как тогда это перераспределение произвести. Петр Кузнецов: Скажите, пожалуйста, задержки зарплат – насколько это острая проблема, претендует ли она сейчас на звание массовой? И причина у этих задержек, как правило, одна? Это или халатность, или все-таки ухудшение экономического положения, в данном случае предприятий? Владимир Климанов: Вы знаете, у меня дома есть книжка 1999 года. Она называется «тупик неплатежей». Мы забыли, что было 20 лет назад. Что это была хроническая болезнь вообще. Там были хронические невыплаты зарплат, денежного довольствия военнослужащим. Не платились пособия матерям и так далее. Мы как-то эту проблему в целом разрешили. То, что сейчас тоже происходит и имеет место быть в части задержек по зарплатам и еще какие-то такие моменты – это не тот масштаб бедствия, который мы испытывали в совсем недавней истории. Поэтому это есть, с этим надо бороться, так же как и с тем, чтобы выводить заработные платы все-таки из тени и приходить к каким-то цивилизованным отношениям еще большим, чем они стали сейчас. Но, наверное, это имеет место. Но можно просто констатировать. Ольга Арсланова: Еще больная тема. Нам пишут: «Нигде зарплаты не растут. 10 000 плюс всякие надбавки, премии повышают. Остальное при этом урезают». Это сообщение из Свердловской области. При этом, например, Москва заняла 3 место в мире по числу миллиардеров. И самые высокие зарплаты, о которых мы обычно говорим, они как-то сосредотачиваются в основном где-то в районе Москвы. Вот такая дифференциация региональная где-то еще в мире вообще существует? И где, возможно, есть удачные примеры ее сглаживания? Владимир Климанов: Межрегиональная дифференциация по каким-то душевым валовым продуктам, душевым доходам, зарплатам – это тоже такая отдельная достойная тема для обсуждения. Мы действительно не так дифференцированы, как это сглажено на уровне развитых стран. То есть вы говорите – где-то есть. Есть, но в тех же африканских странах все еще более хуже, чем у нас. Это понятно. Но мы то должны ориентироваться все-таки на страны развитого мира. И здесь как раз дифференциация между регионами у нас чрезмерно высокая. Именно поэтому у нас и создана такая большая система перераспределения доходов между федеральным центром и регионами, как ни в каких других развитых странах. Даже западные коллеги не всегда понимают экспертов, когда мы объясняем сложность этой нашей системы, потому что у них нет такой остроты этих проблем. Но это уже совершенно другой вопрос. И его тоже нужно каким-то образом решать. Нельзя все концентрировать в Москве и в нефтегазодобывающих регионах. Понимать, что Россия большая. Нужно, чтобы были обеспечены права граждан у нас в столице и в глубинке. Есть специальные новые инициативы про развитие сельских территорий, посмотрим, как они зарабатывают. Потому что, мне кажется, там тоже много иногда надуманного в части внедрения сельской ипотеки или еще каких-то инструментов. Я пока не понимаю, как это будет работать. Но сейчас такие механизмы запускаются. То есть задачи эти тоже нужно решать. Они сейчас будут решаться нами. Ольга Арсланова: Спасибо за то, что пришли к нам. Напоминаем, это было личное мнение заведующего кафедрой государственного регулирования экономики РАНХИГС Владимира Климанова. И мы говорили о новых данных, которые касаются доходов россиян. И пока повода для оптимизма немного. Спасибо. Петр Кузнецов: Спасибо. Владимир Климанов: Спасибо. Петр Кузнецов: Мы вернемся в эфир через несколько минут.