Константин Чуриков: На дворе декабрь, пора подводить итоги. Всю неделю мы вас просили прислать, рассказать, что вы считаете для себя покупкой года, то есть какая вещь значимая у вас появилась за этот год, сколько она стоила, довольны или недовольны. Итак, пятая часть зрителей, то есть наибольшая доля наших зрителей, писала о том, что самой дорогостоящей покупкой – внимание! – стали продукты питания, а также покупка элементарных предметов, одежды или обуви. Краснодарский край… Оксана Галькевич: Бытовая техника, друзья, тоже достаточно… Константин Чуриков: Эсэмэска там была: «Картошка на зиму – 45 рублей/кило». Оксана Галькевич: Ну прочитай, раз уж… Константин Чуриков: «Всего 43 кг на 1 900 рублей». Оксана Галькевич: Челябинская область написала о том, что полусапожки на зиму наконец-то удалось купить за 1,5 тысячи рублей. «Очень рада!» – пишет наша зрительница. Константин Чуриков: Чуть реже нам писали о покупке бытовой техники, холодильников, телевизоров, телефонов, причем кнопочных, швейных машин для работы, обогревателей, кондиционеров. Десятая часть зрителей сообщала о покупке стройматериалов, ремонте и строительстве. Это весьма ощутимые капиталовложения. Оксана Галькевич: Ну, там было такое сообщение от зрителя из Кировской области, даже от зрительницы, что она купила стройматериалы (доски, балки, профнастил, цемент и прочее) для ремонта дома, ему 117 лет, купеческий дом, исторический. Константин Чуриков: На четвертом месте главной покупкой года стало приобретение лекарств или протезов, причем иногда в кредит, как в Мурманской области: «Зубная коронка и пломбы – 90 тысяч, в кредит». Оксана Галькевич: 5% зрителей писали нам о том, что они купили в этом году автомобиль. Чуть реже – о том, что купили квартиру, земельный участок или дачу. Но тем не менее 5% таких зрителей было. Константин Чуриков: Запоминающимся отдыхом похвастались 4,5%, ну почти 5% респондентов. Даже были те, кто приобрел предметы роскоши – серьги с бриллиантами и золотые цепи. Вот на этом фоне, конечно, стоит выделить письмо из Ленинградской области от пенсионерки, которая сэкономила со своей скромной пенсии деньги и купила билет в филармонию. Оксана Галькевич: Да, долго экономила она, как написала. Константин Чуриков: Ну и еще приобретали, тоже были необычные приобретения… Оксана Галькевич: Да. Купил один мужчина телескоп, мечту детства. Щенки (я не знаю, что это за порода) дратхаар… Знаешь таких, да? Константин Чуриков: Да. Оксана Галькевич: «Дратхаар. Мечтали четыре года о такой собаке. Помогли выплаты путинские по 10 тысяч пенсионерам». Константин Чуриков: Кстати, многие говорили, что именно это и помогло сделать главную покупку года. И Подмосковье: «Купили улей и семью пчел. Удовольствие бесценное, но 7,5 тысячи рублей». О чем говорят эти покупки года? Спросим сейчас Светлану Барсукову, профессора факультета социальных наук Высшей школы экономики. Светлана Юрьевна, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Светлана Барсукова: Здравствуйте. Оксана Галькевич: Светлана Юрьевна, мы еще последнюю цифру не привели. Смотрите. 8% нам написали о том, что они ничего не могут себе позволить, ну, не было каких-то запоминающихся и ярких покупок. Если вспомнить то, с чего мы начали, что практически 20% тратят только на элементарное – на продукты, на одежду, то о чем это может говорить? 20 и 8 – это уже, в принципе, почти треть. Светлана Барсукова: Ну, на самом деле цифры очень правильные, кстати, вы собрали. Потому что когда Всесоюзный центр изучения общественного мнения пытается как-то стратифицировать общество по уровню доходов, то давно известно, что вопросы «Сколько у вас денег?», «Каковы ваши доходы?» не работают. Кто-то прибедняется, ну, на всякий случай. А кто-то, наоборот, стесняется мало назвать, оставляет прочерк, еще что-то. Вот эти все вопросы «Бедные или богатые вы?» работают плохо. Поэтому давно социологи пользуются как раз таким вопросом, грубо говоря: «Какая ситуация про вас?» И там есть: «Денег не хватает даже на еду». В России это как раз 6–7%. Вы сказали, что примерно эта доля ничего себе не смогла позволить. Далее: «На еду хватает, но покупка одежды – уже проблема». Это в России примерно 25%. Ну, каждый четвертый вот так описывает свою жизненную ситуацию. Еще где-то треть – ну, где-то 35–38% – пишут: «На еду хватает, на одежду, но вот бытовая техника – это уже как бы напряжно». Оксана Галькевич: Поэтому эти покупки и запоминаются, да? Светлана Барсукова: Да, конечно. Оксана Галькевич: То есть если смог купить пальто… Светлана Барсукова: Я и говорю, что вы провели блестящий опрос. Вы точно просканировали карту общества. А это у нас в сумме уже три четверти населения. И только одна четверть говорит: «Я могу позволить себе даже бытовую технику, но вот квартира или машина – проблема». 4% и машину могут купить. А 2% говорят: «Все что угодно!» Константин Чуриков: А в кредит/не в кредит – имеет значение? Светлана Барсукова: Ну, в жизни – да, а в этом опросе это не учитывается. Оксана Галькевич: Светлана Юрьевна, вы сказали о том, что в социологических опросах люди зачастую по-разному себя ведут: кто-то молчит, кто-то приврет, кто-то чего-то стесняется. Я вдруг подумала: а чего у нас чаще стесняются в социологических опросах – бедности или богатства? Светлана Барсукова: Ну, вы знаете, соцопросы так устроены: они плохо ловят обе полюсные точки нашего общества. То есть совсем бедные люди, грубо говоря, бомжи, ну, никогда практически не являются объектами соцопросов. Ну и олигархи нам тоже не доступны. Надо понимать, что эти полюсные состояния соцопросы ловят плохо, поэтому мы работаем… Оксана Галькевич: Нет, людей без определенного места жительства еще можно опросить. Это, мне кажется, вопрос к социологам. Светлана Барсукова: Очень трудно, потому что опросы в основном ведутся по телефону. Оксана Галькевич: А, вот так? Константин Чуриков: Сейчас попросим еще раз показать дорогие и недорогие покупки. Значит, среди самых дорогих у нас была заявлена одним зрителем квартира стоимостью 12 миллионов рублей, автомобиль за 2 миллиона 200 тысяч. И газификация. Сейчас покажут, да? Газ подвести – 750 тысяч. Еще были сообщения о семейном туре на остров Занзибар, не указана была стоимость (видимо, нас пощадили). И норковая шуба, тоже не стали. На этом фоне давайте… Оксана Галькевич: Может, там человек столько потратил, что хочется забыть, но воспоминания остались. Константин Чуриков: Самые недорогие покупки. Первый пункт по частоте встречаемости – ничего. Второй пункт – трусы, 70 рублей. Пенсионерка бедная нас забросала просто сообщениями про свои трусы. Краснодар: «Трусы – покупка года. 70 рублей за одни. Разорилась на трое трусов, и то пришлось копить. Пенсия – 9 тысяч в месяц, или 300 рублей в день. Все уходит на еду и на лекарства». Значит, дальше идет водка… Как это называется? 0,25 – четвертушечка, да? Оксана Галькевич: Тебе виднее, Костя. Ты меня не спрашивай, пожалуйста. Константин Чуриков: Я тоже не в теме, Оксана, извини. Я по 0,25 вообще не покупаю. И вообще не покупаю. 126 рублей – водка. Значит, про картошку мы сказали. Дрова, 5 кубов – 10 тысяч. Светлана Юрьевна, ну как? Это где-то еще, в какой-то другой стране могут считать покупкой года? Светлана Барсукова: Ну, здесь же все вместе сложилось, понимаете? Люди через ответ на ваш вопрос пытаются вам иносказательно сообщить о том, что, в общем, плохи дела. Ну да. Константин Чуриков: Дела плохи, да. Оксана Галькевич: Людмила из Забайкалья, которая должна уже на самом деле отдыхать, поздний вечер там. Людмила, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Слушаем вас. Зритель: Да у меня вопрос такой. Вот сейчас смотрю… Да я ночью-то не сплю, все смотрю «ОТРажение» постоянно. Я удивляюсь! Говорят, что картошка по 45. Ну, это еще по-божески. У нас картошка по 86, почти 90. Про мясо говорить не надо – 600 с лишним, говядина. Ну, я такие покупки не беру, потому что я инвалид, я не ем ничего. Я даже себя не обеспечиваю, потому что я не могу ни одеться, ни обуться. Хорошо еще, что дочка помогает мне, что-то купит, сапоги или еще что-то. Лекарства, идешь эти таблетки брать, я не знаю, обезболивающие – они стоят 300–400 рублей/пачка. Чтобы укол сделать у нас… Вот я сейчас пошла, мне надо проколоться. И 2–3 тысячи, чтобы мне 10 уколов поставить. Константин Чуриков: Да, Людмила, грустно это все, грустно и печально, что все так. Нам очень многие зрители, действительно, писали, что для них покупка года – это что-то из лекарств. Суммы назывались – 8, 10 тысяч. Про зубы мы сказали. Оксана Галькевич: Стоматология тоже один из лидеров, к сожалению. Константин Чуриков: Да. Я просто хочу сказать… Зубы везде недоступны в мире, наверное, да? Это очень дорогая услуга, да? Светлана Барсукова: Ну, это может быть страховая услуга. Константин Чуриков: А где? Светлана Барсукова: Почему? У вас может быть страховка, включающая стоматологию. Ну, это просто другая стоимость страховки. Ну, в Америке. Константин Чуриков: Да? Светлана Барсукова: Да, конечно. Константин Чуриков: То есть в мире это только мы так мучаемся с зубами, а они со своими голливудскими улыбками… Светлана Барсукова: Ну нет, конечно нет. Страховка, которая включает стоматологические услуги, стоит просто других денег. Оксана Галькевич: Светлана Юрьевна, я хочу спросить знаете о чем? Вот есть, с одной стороны, Росстат, они ведут свои подсчеты, свои исследования. С другой стороны, есть социологи, ваши коллеги, которые ведут свои исследования. Вы сказали, что, в принципе, мы нашим опросом, естественно, не специально, но так или иначе срисовали картину самочувствия общества. А есть Росстат, который говорит о том, что у нас растут реальные доходы населения. Понятно, что там учитываются эти выплаты, социальные пособия, которые в этом году «капали», родителям детей, пенсионерам, еще что-то. Но при этом у нас ведь и инфляция высоченная, которая «съедает» все эти поступающие. То есть вот два мира. С одной стороны – Росстат, который говорит: «Растет благосостояние народа». С другой стороны – социологи, которые говорят о том, что все не так здорово на самом деле, 20–30% населения сигналы нам посылают, что нездорово себя чувствуют. Эти две картины там как-то сравниваются? Они параллельно лежат на столе в папках у людей, которые должны этими данными пользоваться? Или как? Светлана Барсукова: Они лежат в разных папках на разных столах у разных людей, вот так бы сказала. Понимаете, Росстат даже об обилии бедных судит по количеству людей, у которых доходы ниже этого самого прожиточного минимума, но смотря где вы начертите эту линию прожиточного минимума. Через это вы можете играть в то, что у нас больше или меньше бедных становится. Как прожиточный минимум устанавливается? Например, на год человеку положено двое трусов, столько-то килограммов гречки, например. Не факт, что по этим ценам в этом регионе эту гречку можно купить. Или можно купить в одном магазине на окраине города. Тем не менее эта минимальная стоимость гречки, которая не доступна населению, войдет в эту цифру. Или может быть там рассчитано, что полтора яйца нужно человеку в сутки. То есть у нас есть прожиточный минимум для детей, для трудоспособных и для пенсионеров. Это три разных прожиточных минимума. Дальше. Они варьируются по регионам. Например, Забайкалье – дорогой регион. Липецкая область – дешевый регион. Там цены будут варьироваться. Это игра цифр. Это не значит, что вы за эти деньги сможете реально удовлетворить свои потребности. Константин Чуриков: А вы объясните, пожалуйста, почему у нас прожиточный минимум пенсионера ниже, чем прожиточный минимум всех остальных групп? Ведь по факту это лечение, это те же уколы, как зрительница рассказывала. Тут прокапаться, там пролечиться – и это все за свой счет, по сути. Светлана Барсукова: Учитываются физиологические потребности в первую очередь на продукты питания. Ну, в том смысле, что человек, мужчина в расцвете сил имеет просто потребность в белковой пище, в мясе… Константин Чуриков: А бабушке это зачем? Она картошку поест, капусточку, морковку… Нет, морковка – деликатес! Светлана Барсукова: Да, да. Хотя считается, что в прожиточный минимум расходы на лекарства закладываются, просто объем этих расходов… Но вообще по методике, еще раз говорю, расходы на лекарства, на ЖКХ каким-то образом входят в эту самую смешную цифру прожиточного минимума. Оксана Галькевич: Понять бы – каким. Константин Чуриков: Это какие-то аскеты, такие очень здоровые люди, такие йоги, понимаете, йоги. Светлана Барсукова: Да. Оксана Галькевич: Совсем йоги. Когда вы сказали про полтора яйца и вспомнили гречку, знаете, я вспомнила походы по молодости с рюкзаком куда-нибудь на байдарке. Светлана Барсукова: Да-да-да, лишний грамм не возьмешь. Оксана Галькевич: Есть такие научные нормы, сколько нужно употреблять. Однажды пошла я в такой поход с человеком, который собирал нас по этим нормам. Чуть не померли с голоду, честное слово! Константин Чуриков: У нас сейчас звонки… Может, мы молодые просто были, нам надо было больше. Ну, чуть не умерли! Константин Чуриков: Ты и осталась молодой. Лидия из Тверской области. Здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Константин Чуриков: Лидия, пожалуйста. Добрый вечер, вы в эфире. Кнопочку сейчас нажмут на пульте. Здравствуйте, Лидия. Зритель: Уважаемые тележурналисты, я очень люблю вашу передачу! Константин Чуриков: А мы – вас. Зритель: С удовольствием смотрю ее всегда. Константин Чуриков: Спасибо. Зритель: Стаж работы – 52 года. 16 наград, в том числе правительственные. В позапрошлом году сгорел, извините за выражение, аппарат для измерения давления. В этом году купила, очень довольна. Вот такая моя покупка. Константин Чуриков: Спасибо! Так, аппарат для измерения давления взамен утерянного. Еще Наталья из Смоленска. Здравствуйте. У вас что? Какая у вас покупка года, Наталья? Оксана Галькевич: Здравствуйте, Наталья. Зритель: У нас покупка года – диван. Оксана Галькевич: Пила? Константин Чуриков: Диван, Оксана. Все гораздо лучше. Оксана Галькевич: А, диван. Зритель: 22 года старому дивану было, вы не представляете. И наконец-то новый! Константин Чуриков: В какую сумму обошелся? Кто теперь лежит на этом диване? Оксана Галькевич: Диван-то нынче дорог. Зритель: На нем я лежу и смотрю вашу передачу. Константин Чуриков: Ой, замечательно! Зритель: А обошелся он нам в 28 500. И мы платили за него два раза. Оксана Галькевич: Главное – напротив дивана телевизор удачно разместить, чтобы удобно было ОТР включать. Константин Чуриков: Главное – напротив дивана разместить Оксану Галькевич в телевизоре. Оксана Галькевич: И Константина Чурикова. Константин Чуриков: Спасибо, спасибо за звонок. Сейчас мы подключим к нашей беседе Никиту Ивановича Масленникова. Вы знаете его, конечно же. Экономист, ведущий эксперт Центра политических технологий. Никита Иванович, здравствуйте. Никита Масленников: Добрый день. Константин Чуриков: Я очень хочу, чтобы вы сегодня прокомментировали. Пока мы говорим про эти волны коронавируса, тут у нас уже волны инфляции. Вице-премьер Белоусов сегодня заявил, что рост цен на продовольствие вызовет третью волну инфляции в будущем году, что будет третья волна. Причем, вероятнее всего, во втором полугодии. То есть этот «аттракцион» с нами надолго. Никита Иванович, как нам быть? Какие нам покупки года планировать в наступающем, 2022-м, чтобы без еды не остаться? Никита Масленников: Вы знаете, опрос, который вы проводили, уже показал, что наиболее популярные покупки – это бытовая техника и стройматериалы. Что, в общем-то, в принципе, выглядит достаточно рационально. Ну смотрите сами. Наша инфляция по ноябрю месяцу – 8,4%, а продовольственная – 12,0%. Поэтому, естественно, люди начинают переключать свое потребление, менять чуть-чуть структуру. Там, где дорожает, то можно чуть-чуть притормозить, чуть-чуть сэкономить. При этом все понимают, что с продовольственной инфляцией и Правительство в первую очередь будет каким-то образом бороться, какие-то регулирующие механизмы по стабилизации включит… Константин Чуриков: Никита Иванович, вы уверены, что население вот это все успокаивает? Они прямо верят, что сейчас там, в Правительстве, все решат, будет норм? Никита Масленников: Нет, я хочу как раз сказать, почему население переключается… Ну, грубо говоря, начинают экономить на продовольствии, но при этом покупают вещи, которые… они понимают, что они будут дорожать дальше, и будут дорожать серьезно. Константин Чуриков: А, вот что. Никита Масленников: Понимаете? Вот бытовая техника. Сейчас все равно идет цикл, раз в пять лет вы меняете. Сейчас он немножко сжался. При этом вам все время говорят уже и из холодильника, и из утюга о том, что на обувь, на гаджеты, на все, что в контейнерах приходит по импорту к нам, все подорожает на 15–25% в будущем году. Поэтому, естественно, люди, ожидая такие перемены, хотят решить свои проблемы здесь и сейчас, сегодня. И они действуют абсолютно правильно. Оксана Галькевич: Никита Иванович, то есть получается, что люди демонстрируют такое кризисное поведение, поведение в кризисе? То есть народ наш не Ермошка, понимает немножко? Никита Масленников: Ну, в общем-то, в принципе – да. Он понимает, что то, что эта самая инфляция, по крайней мере, еще на год достаточно высокая. Конечно, она будет ниже, чем в этом году. Но у нас еще первый квартал очень тяжелый, потому что тут и бюджетные расходы, тут и итоги года какие-то, в общем-то, достаточно непонятные. Все это будет, это традиционно. У нас в первом квартале будет достаточно высокий инфляционный нажим. Я думаю, что годовую мы получим под 9%, нормально. А дальше у нас ведь ощущение какое? Уже два года подряд мы проваливаемся по урожаю, по предложению продовольственных товаров. И каких-то серьезных выводов особо не сделано. Только президент недавно сказал, что лучший способ борьбы с инфляцией – это увеличивать предложение товарной массы. Константин Чуриков: Никита Иванович, но до этого никто не говорил, что у нас провал по урожаю. До этого были поздравления, что у нас хороший урожай, если посмотреть, что с трибун несется. Оксана Галькевич: Были разнонаправленные заявления. Никита Масленников: Вы знаете, у меня на это ответ только один. Посмотрите статистику Росстата, о которой вы говорили с коллегой. Насколько выросло уже за 11 месяцев по цене плодоовощная продукция? Константин Чуриков: Да-да-да. Оксана Галькевич: Никита Иванович, если можно, коротко объясните. Вы сказали, что в следующем году инфляция будет ниже. Почему? Если можно, коротко. Никита Масленников: Ну, во-первых, все-таки я ожидаю, что сыграют свою роль достаточно решительные и жесткие действия Центрального банка. Это во-первых. Правда, настигнет это счастье где-нибудь в середине года, не раньше. И во-вторых, все-таки Правительство сделало достаточно ответственные выводы. И я думаю, что у них есть возможности решить очень многие проблемы с увеличением предложения, извлекая уроки из того, что было, откровенно говоря, провалено в этом году. Константин Чуриков: Очень на это надеемся, Никита Иванович! Оксана Галькевич: Спасибо. Константин Чуриков: Никита Масленников, экономист, был в нашем эфире. Светлана Юрьевна, а что касается все-таки людей? Понимаете, эта инфляция… Вот Оксана спрашивает: она будет расти быстрее/медленнее? Людям уже, мне кажется, даже все равно, будет она быстрее или медленнее. Она останется – и это самое главное. То есть этот процесс скатывания вниз будет продолжаться. Как на это ответит наше население? Что будут делать люди, как вы думаете? Светлана Барсукова: Ну, есть слово такое «выживать». Я, кстати, немножко хочу прокомментировать насчет рациональности поведения. Дескать, люди понимают, что будет дорожать бытовая техника, поэтому заранее ее покупают. Так действует тот, у кого есть свободный денежный ресурс, и он думает, как его спасти от инфляции. Поэтому он покупает то, что, по прогнозам, должно подорожать. Но если у вас все деньги уходят на продукты питания… А это, извините, почти (сейчас скажу) примерно 35% населения. И даже покупка одежды для них – это уже проблема. Константин Чуриков: То есть это бедные люди, если по-честному? Светлана Барсукова: Ну, я пытаюсь быть точной в формулировках. Примерно треть говорит о том, что покупка даже одежды для них проблема, дай бог хватало бы на питание. Поэтому будут телефоны дорожать или стройматериалы – это их не касается. Они все равно как относили все деньги в продовольственные магазины, так они туда их и отнесут. И они не могут переструктурировать свое потребление. Они как покупали очень ограниченный ассортимент продуктов, так они будут покупать то же самое, но меньше. Вот и все. Кстати, обратите внимание… Я езжу по стране и захожу в продовольственные магазины. Хочу сказать, что, в принципе, если взять такой дешевый ценовой сегмент, то там те же сыры, что в наших «Дикси» и «Пятерочке». Но что обращает внимание на себя? Меньше нарезка этих продуктов. То есть упаковочки всегда компактнее: сыр, колбаса. Оксана Галькевич: Специально для провинции фасуют поменьше? Светлана Барсукова: Да. То есть понятно, что если человек купил сыр, то у него не хватит уже, например, на картошку или молоко. Поэтому делают очень компактную нарезку. Оксана Галькевич: Слушайте, логистика интересная! Константин Чуриков: И сейчас продают эти сыры, господи, их продают в расчете на 100 граммов. Светлана Барсукова: Да-да-да. Константин Чуриков: В тот же самый «Дикси» я заходил. Я думаю: господи, что это такое? Это как ювелирные украшения. Светлана Барсукова: На один укус, да. Константин Чуриков: Как это может быть? Оксана Галькевич: У нас есть звонок из Тулы… Константин Чуриков: И было бы еще вкусно, понимаете, а оно же все сделано не пойми из чего. Звонок у нас. Оксана Галькевич: Здравствуйте, Юрий. Константин Чуриков: Юрий, здравствуйте. Зритель: Добрый вечер, Оксана и… Оксана Галькевич: …Константин. Константин Чуриков: Дмитрий! Иван! Здравствуйте. Зритель: …Константин. Так вот, я пенсионер, 72 года, город Ясногорск. Моя самая дорогая покупка в этом году – футболка за 200 рублей. Хлеб черный, вы не поверите, если в килограмм перевести, 100 рублей стоит. И как выживать пенсионерам? Масленников сказал, что у нас будет снижение продуктов. Вы же прекрасно знаете, вы живете в России, и я в России всю жизнь свою со дня рождения провел. Если у нас все в России дорожает, то никогда дешеветь не будет. Это все ложь! Наоборот, еще выше будет. Константин Чуриков: Юрий, на вашей майке или футболке, которую вы купили, что написано? Что-то приличное? Зритель: Ничего не написано. Простая футболка, 200 рублей. И хорошо, что я ее купил. Заодно 3 килограмма сыра по 170 рублей за килограмм, вместо мяса, так как мясо уже не по зубам. Зубов-то нет! Константин Чуриков: Ой, да, Юрий… Оксана Галькевич: Спасибо, Юрий. Константин Чуриков: У половины страны зубов нет. Оксана Галькевич: Светлана Юрьевна, вы знаете, я вот хотела спросить. При том, что достаточно тяжело люди живут, очень многие, при этом у нас… Я не знаю, феномен это или не феномен нашей жизни. Социологи ведь это так называют – «распределенное жилье». Вот есть квартира какая-никакая, есть дача какая-никакая, есть какая-то машина, может быть, какая-никакая. И это все как бы точки приложения финансовых определенных усилий. Казалось бы, дача – ну, раз это так тяжело и дорого, то, может быть, от этого актива/пассива (я не знаю, как экономисты это оценивают) избавиться? Так нет же, все тянем! Опять же на случай каких-то кризисов, когда, действительно, можно и картошку посадить, можно, я не знаю, огородик какой-то разбить, и он чем-то помогает. А десятилетиями можем терпеть убытки. С этим что делать? Мы так и останемся в такой схеме? Светлана Барсукова: Ну, распределенное жилье – это фактически возможность как бы стабилизировать свое положение в период кризиса. Смотрите, в 90-е годы… Оксана Галькевич: Так это вечная жизнь в ожидании, в вечном ожидании кризиса. Светлана Барсукова: Ну, как бы парашют всегда должен быть у летчика наготове. Оксана Галькевич: Так он по лесу мешает идти. Светлана Барсукова: Вот живя в России, вы как бы летчики, и вы должны иметь парашют. В 90-е годы, если вы посмотрите опросы общественного мнения, там более 50% на вопрос «На что вы надеетесь, думая о следующей зиме, о следующем периоде вашем жизни?» люди отвечали: «На продукцию с дачного участка». Вот кто сберег эти 6 соток, тот чувствовал себя как-то поспокойнее. Оксана Галькевич: Так это 30 лет назад было, Светлана Юрьевна. Это нормально, что в 2021 году так? Светлана Барсукова: Нормально, ненормально – это как бы оценочная ситуация. Еще раз, если вы возьмете весь Краснодарский край, Анапу и так далее, то гаражи давно не гаражи, это а-ля гостиницы, народ с этого кормится. В погребах подобия саун делают, еще что-то. В этих сараях столярные цеха устраивают, в гаражно-строительных кооперативах дубленки шьют, там швейные машинки устанавливают и так далее. Это пространство хозяйственной деятельности людей, а не просто, как вы говорите, они тянут на себе. За счет этого они выживают. Константин Чуриков: И если хорошо посмотреть, то не так уж бедны, вы хотите сказать? Светлана Барсукова: Нет, я к тому говорю, что вот эти все активы, когда припрет, люди начинают активно использовать как производственные мощности. Между прочим, есть даже понятие «гаражная экономика». Это как раз про то, что только лохи хранят машины в гаражах, а рукастые мужчины давно превратили это все в подобие цехов. И, кстати, многие гаражные кооперативы сдают без этих перекрытий, потому что… Константин Чуриков: Многие так и делают в нашей стране, Светлана Юрьевна. Спасибо большое. Оксана Галькевич: Все, беру свои слова обратно! Константин Чуриков: Регионы тут уже пишут, что у Юрия должно быть написано на футболке. Спасибо за ваш креатив. Светлана Юрьевна, и вам спасибо. Светлана Барсукова, профессор факультета социальных наук Высшей школы экономики. Уходим на новости. Через полчаса вернемся с Сергеем Лесковым. Не переключайтесь!