Оксана Галькевич: Ну а мы переходим к серьезным темам. Вы знаете, еще один неприятный рекорд последнего времени – в дополнение к безработице, о которой мы упоминали в предыдущей теме. Только данные будут уже не от Росстата, а от исследовательского центра «Ромир». Доля расходов на питание у россиян в апреле заметно выросла – до 46% от дохода. Это уже почти половина. А это уже, знаете, совсем нездорово. Константин Чуриков: И в среднем получается, что теперь стали тратить в усредненной такой характеристике 26 тысяч рублей в месяц на еду. Есть международные критерии, по которым оценивается уровень бедности – как раз по тому, сколько домохозяйства тратят на питание. Если от 30 до 40%, то считается, что, в принципе, живут не бедно, ну, средне. А вот когда от 40 до 50%, то это уже уровень достатка в стране ниже среднего. Мы как раз, по последним данным, в эту группу сейчас и переместились. Оксана Галькевич: Переместились? Опустились, Костя, опустились ниже среднего. Расскажите, уважаемые друзья, как у вас с доходами, в частности, как с расходами на еду. Ну а мы сейчас подключаем к нашей беседе Михаила Дмитриева, президента партнерства «Новый экономический рост». Михаил Эгонович, здравствуйте. Константин Чуриков: Здравствуйте, Михаил Эгонович. Слышите нас? Михаил Дмитриев: Добрый день. Одну секунду. Кажется, я вас потерял. Константин Чуриков: Так, сейчас мы друг друга найдем. Пока вы нас находите, первый вопрос… Оксана Галькевич: Вы нас слышите? Константин Чуриков: Так, мы друг друга слышим, Михаил Эгонович, да? Все в порядке, да? Михаил Дмитриев: Да, я слышу вас по телефону. Константин Чуриков: Отлично! Михаил Эгонович, первый вопрос: надо ли нам удивляться этим данным? По идее, статистика за апрель. В апреле все сидят дома. Сидят дома – значит, едят. Михаил Дмитриев: Ну, не просто едят, а не имеют возможности тратить деньги на многие услуги, которые закрыты из-за карантина. И конечно, такой скачок расходов на еду – это отнюдь не признак внезапного обеднения. Ведь расходы на еду увеличились на 20% от общей суммы доходов населения, а сами доходы снизились всего на 13%. И если мы посмотрим на Испанию, где в это же время карантин был гораздо более жесткий, то там до карантина расходы на еду составляли всего 20% расходов населения, а в момент карантина они подскочили до 60% из-за того, что все услуги просто невозможно было покупать. Константин Чуриков: И это не значит, что Испания резко обеднела, да? Михаил Дмитриев: Нисколько не значит, поскольку… Вот сейчас там уже прекратился карантин, люди вышли на улицы и первым делом ринулись в магазины. Вымели все, как говорят. Оксана Галькевич: Ну, видимо, у них все-таки деньги остались. И потом, там какая-то прямая помощь все-таки оказывалась в достаточном объеме. Наверное, есть что людям тратить. Михаил Эгонович, скажите, но тем не менее у нас ведь за это время не только на 13% лишь упали доходы у части населения, но еще и цены заметно выросли в магазинах на продукты, продукты существенно подорожали. Михаил Дмитриев: Да. Но население успело еще до роста цен запастись, сделать трехмесячные запасы многих базовых продуктов питания. Трехмесячные. Этого не происходило нигде в Европе. И при этом еще остались деньги на алкоголь (потребление алкоголя выросло на 10%) и на базовую косметику. Это типичные кризисные товары, на которые люди тратят дополнительные деньги. И то, что можно было покупать, люди покупают. И мы это видим по их расходам. Оксана Галькевич: Михаил Эгонович, то есть получается, что мы больше стали все-таки съедать, больше тратить на еду, потому что больше стали есть, что ли, да? Ну, может быть, структура изменилась за счет расходов на алкоголь еще каким-то образом. Вот за счет этого чек наш апрельский так вырос? Михаил Дмитриев: Нет, ну прежде всего были сделаны запасы, делались запасы. Возможно, расходы на еду сократятся, когда закончатся карантинные меры. Кроме того, люди перестали есть вне дома. Может быть, в России это и не так много, как в Испании, но тем не менее тоже эти расходы практически прекратились. Соответственно, пришлось больше покупать еды домой. Оксана Галькевич: Вы знаете, просто я пытаюсь поделиться своим опытом. Я, конечно, тоже делала какие-то запасы – не знаю, на три месяца вперед или на месяц вперед. Но я могу сказать, что этих долгосрочных запасов, продуктов длительного хранения недостаточно для того, чтобы нормально питаться в течение недели даже. Так или иначе, ходя в магазин, я обнаружила, что средний чек моих покупок существенно вырос. Михаил Дмитриев: Это естественно. Цены на продовольствие в супермаркетах выросли… Оксана Галькевич: То есть, понимаете, мои запасы не помогли мне никак экономить. Михаил Дмитриев: И они выросли во всем мире, в том числе и в Америке, и в Европе. И связано это с тем, что просто труднее стало доставлять продукты в магазины. Константин Чуриков: Просто, Оксана, ты стала сметать тушенку, которую, в общем-то, не стала потом потреблять. Давайте сейчас примем звонок, Михаил Эгонович. У нас Михаил… вернее, Максим из Липецка. Максим, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте, Максим. Зритель: Здравствуйте. Город Липецк. Я учитель в школе. Сейчас зарплата сохранена полностью у меня, ни копеечки у меня не забрали. По поводу цен – тут просто приходится уже похитрить: ходить в магазине такие, как «Пятерочка», допустим, поменять свининку на курицу. Лимоны скаканули, но цены отрегулировали, опустили. Просто лавировать между этими ценами. В принципе, на еду точно хватает, на ЖКХ хватает. Ну и на жизнь тоже остается. Работаю на удаленке. Константин Чуриков: Максим, понимаете, тут еще вопрос, наверное, все-таки свободного времени. Я думаю, у учителя его в последнее время все меньше и меньше. Это раз. А во-вторых, еще вопрос некоего режима, потому что за время этой самоизоляции многие, например, как в Москве, оказались… встала необходимость получать пропуска. И ты уже далеко не убежишь за этой скидочкой. Зритель: Ну, у нас такой проблемы нет, нас выпускают. У нас основное условие – маска на лице. По поводу графика работы – в принципе, в том же режиме. Конечно, тяжело на удаленке, очень непривычно. Дома двое детей, они у меня не выходят. И жена в декрете сидит. Ну, нахожу время съездить в магазин, посмотреть еще скидочку. Как-то корзиночку набиваю. В холодильнике продукты есть всегда. Константин Чуриков: Максим, спасибо. Приезжайте к нам в Москву – у нас теперь с пяти утра до девяти утра можно гулять без ограничений. Оксана Галькевич: Свободно. Константин Чуриков: Да. Оксана Галькевич: И три раза в неделю только, Костя. Константин Чуриков: Михаил Эгонович, а теперь давайте вернемся к проблеме безработицы. Вот люди теряют работу. Уже даже по Росстату, по их методике, по методике МОТ у нас получается плюс 800 тысяч человек – почти миллион. Как вы думаете, если эта какая-то нехорошая динамика, явно нерадостная, будет продолжена, будет ли у нас подрастать доля расходов на еду в ближайшие полгода? Михаил Дмитриев: Ну, доля расходов на еду будет подрастать в зависимости от динамики доходов. Даже если у нас на 800 тысяч подросла безработица, но если большинство других людей вернутся на работу и смогут получать зарплату прежнюю или близкую к ней, то вряд ли доля расходов на еду сохранится на уровне 45% – она, скорее всего, сильно упадет. Тем более люди после карантина бросятся покупать те услуги и товары, которые они не имели возможности купить до него. Ну, хотя бы просто постричься. А в Москве для многих это проблема. И это приведет к обратной динамике – то есть расходы на некоторые услуги подрастут, а расходы на питание немножко снизятся. Главное здесь – это как поведут себя общие доходы населения. Если выход из кризиса затянется, то, соответственно, и расходы на продовольствие будут составлять большую долю потребления, чем это было до кризиса. Оксана Галькевич: Спасибо большое, спасибо, Михаил Эгонович. У нас был на связи со студией «Останкино» Михаил Дмитриев, президент партнерства «Новый экономический рост». Давайте посмотрим небольшой опрос. «Как изменился ваш рацион?» – наши корреспонденты спрашивали жителей Екатеринбурга, Самары и Красноярска. Константин Чуриков: А зрители могут нам писать, что у вас сегодня вечером на столе, что сегодня на ужин. Тоже интересно, как ваш рацион изменился. ОПРОС Константин Чуриков: Нам уже зрители пишут о своем рационе. Нижегородская область: «Борщ с тушенкой: две свеклы, две картошки, лук, морковь, три литра воды». Спасибо. Оксана Галькевич: «На ужин творог, сырники, молоко. Мяса не едим». Константин Чуриков: Вот Ленинградская область издевается: «Яйца-кокот с шампиньонами в чашечках». Оксана Галькевич: Красиво сервируют просто, Костя. А ты как привык? Константин Чуриков: Краснодар, кстати: «Торт-чизкейк, мясо, рассольник». Оксана Галькевич: Свининку на курочку заменили. А вот спрашивают: «А чем курочку заменить, если уже на курочку не хватает?» Константин Чуриков: Да, вопрос. Оксана Галькевич: Кстати, Воронежская область пишет: «На еду уходит не ползарплаты, а половина семейного бюджета». Еще один эксперт у нас, друзья, на связи – Иван Родионов, профессор Департамента финансов Высшей школы экономики. Иван Иванович, здравствуйте. Иван Иванович? Константин Чуриков: Здравствуйте. Оксана Галькевич: Допустим, картина, которую мы описали в самом начале – в апреле расходы до 46% выросли у российских домохозяйств, – допустим, эта ситуация, что называется, в моменте. Хорошо, нужно более длительное наблюдение. Как вы считаете, когда мы получим более объективную картину по расходам на продукты, на ЖКХ, еще на что-то по этому году? Когда их ждать? Иван Родионов: Вы знаете, что у нас стандартно доля затрат на питание существенно выше, чем в развитых странах, – под 50%. При этом понятно, что речь не идет о молодежи – она не тратит, фактически их кормят родители. И лимит здесь скорее не в том, что жизнь хороша и мы можем на питание тратить меньше, а в том, что нам приходится много тратить на коммуналку и на лекарства. И фактически не остается больше 50% на еду. При этом увеличение затрат на еду в эти два месяца карантина очевидное. Магазины-то непродовольственные все закрыты. И услуги купить нельзя. Понятно, что деньги остаются. И вообще страсть к накоплению не очень такая в нашей стране развитая. И понятно, что тратят люди на питание. При этом цены увеличились, но они увеличились как бы на те товары, которых, к сожалению, достаточно много приходится покупать – это и картофель, и лук, и мясо. И понятно, что и сумки выросли. В первые дни этого карантина, помните, была эпопея с гречкой и рисом. Потом вдруг появилась такая народная мудрость: надо бы запастись сахаром. Ну, мало ли. Сахар никогда не помешает. Константин Чуриков: Это как только правительство сказало: «Дефицита не будет», – и народ сразу к прилавкам! Иван Родионов: Ну, мы же знаем, что если сказали, что не будет – значит, он уже есть. И поэтому тут делать нечего. Все помнят, во всяком случае многие, опыт Отечественной войны. И те, у кого был сахар, они точно были в хорошем положении. Константин Чуриков: Иван Иванович, давайте наших зрителей послушаем. Александр из Новосибирской области. Здравствуйте, Александр. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Константин Чуриков: Сколько у вас уходит на продукты? Зритель: 100%. И то еще не хватает. У меня зарплата – 7 698 рублей. Константин Чуриков: Александр, а это в какой сфере вообще такая зарплата бывает? Оксана Галькевич: Где вы работаете? Зритель: Бывает. У нас сплошь и рядом такое бывает. Константин Чуриков: Понимаете, когда президент был в Петербурге, помните, женщина сказала, что у нее 10 тысяч. А вот 7 тысяч – это за что столько платят? Зритель: Ха-ха! Я работаю сторожем в садовом товариществе. Я нашему председателю говорю, что наш драгоценный президент распорядился платить не меньше МРОТ, то бишь 12 130 рублей. Он говорит: «А я тебе где возьму? Нет у меня таких денег». Оксана Галькевич: Ну, 12 тысяч – это федеральный МРОТ. Понимаете, МРОТы есть еще в том числе и региональные. Константин Чуриков: Ты хочешь сказать, что это такая региональная особенность Новосибирской области – 7 тысяч? Оксана Галькевич: Нет. Но мы не знаем, какой МРОТ в Новосибирской области, Костя. Это если уж прямо четко по цифрам. Константин Чуриков: Сейчас я выясню. Оксана Галькевич: Иван Иванович, вы знаете, все-таки я хотела уточнить по этим тратам. Одно дело, когда мы тратим больше, потому что пытаемся что-то про запас купить – соответственно, наши траты растут. В основном это действительно были продукты. Но это было не в апреле, а это было в марте, скорее всего, потому что у нас эти режимы самоограничений вводились на начальном этапе, это еще в марте все было. Другое дело, когда мы тратим больше, потому что просто нам не на что больше тратить, и мы съедаем – таким образом, спускаем. Другое дело, когда у нас падают доходы, и поэтому большая часть уходит у нас на продукты. Так все-таки какая ситуация объясняет вот эти цифры – 46% по апрелю? Какая больше подходит под описание? Иван Родионов: Ну, к сожалению, все три, все три работают в этом направлении. При этом 46% – это не катастрофично. Вот обратите внимание, что мало кто из тех, кого спрашивали, говорил о коммуналке. Это значит, что платит кто-то другой. Но на самом деле тратили бы больше, но нечего тратить, просто нет этих денег. В этом проблема. Константин Чуриков: Иван Иванович, я тут выяснил. У нас тут дискуссия возникла. МРОТ в Новосибирской области с 1 января этого года – 15 162 рубля. Это так на заметку. Оксана Галькевич: А, то есть он там еще и выше, чем федеральный. Константин Чуриков: В два раза. Еще звонок давайте примем. Айшук, Подмосковье. Здравствуйте, Айшук. Оксана Галькевич: МРОТ – 15? А федеральный – 12. Значит, он выше в Новосибирской области. Константин Чуриков: Да-да. Ну, это Сибирь, там все сложно. Айшук, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Константин Чуриков: Да, говорите, пожалуйста. Оксана Галькевич: Слушаем вас. Зритель: Я живу в Подольске, я пенсионерка, мне 73 года. У меня не хватает пенсии. Я плачу за все, за коммуналку, за все плачу. Мне на еду не хватает. Сначала у нас были запасы. Ладно, мы прожили на этих запасах. А сейчас ягода пошла. Пойдешь в магазин – 300 рублей, 400 рублей клубника. И ее же не возьмешь. Картошка дорогая. Лук – 52 рубля в магазинах. Попробуй набери этого. Картошка тоже подорожала. Капуста подорожала. Морковь подорожала. Все подорожало. Понемножку берешь… Константин Чуриков: А в сумме, когда набираешь, уже чек совсем другой. А вы говорите, что клубника по 300–350. Ну, это не килограмм, а это просто лоточек. Зритель: Конечно, грамм 300. Константин Чуриков: Спасибо вам большое. Оксана Галькевич: Ленобласть как раз нам пишет, что дети плачут, хотят черешню и клубнику. Черешня – 500, а клубника – 400. Константин Чуриков: Иван Иванович, понимаете, в последнее время, еще до этой пандемии, много говорилось на федеральном уровне, что надо бороться с бедностью, это у нас чуть ли вообще не нацпроект такой. Вопрос: с какой бедностью нам придется бороться уже в ближайшие месяцы? На сколько она увеличится, как вы думаете? Иван Родионов: Ну, это же не имеет значения, потому что это слова. Вот вам прекрасная иллюстрация: МРОТ – 15 тысяч, а человек реально получает 7 800. И на самом деле это сплошь и рядом. Ситуация, которая была с врачами, она ведь универсальная. И понятно на самом деле, что все звонящие не получают той средней зарплаты, о которой говорит Росстат. С этой точки зрения, да, опять будет отчетность о том, что все не так плохо. Обратите внимание – Центробанк неделю назад сказал, что падение промышленности не такое сильное. Но людям-то при этом надо жить. И на самом деле цифры – одно, а жизнь – другое. Очевидно, что подорожали лекарства. Очевидно, что не сократилась коммуналка, за исключением небольших отчислений на капремонт, которые скоро опять начнут снова брать. Оксана Галькевич: Иван Иванович, кстати, я подумала о том, что та помощь, которая семьям оказывается, она, может быть, наоборот, еще улучшит нам статистику. Потому что, смотрите, семьи с детьми до трех лет 5 тысяч рублей получали, семьи с детьми до 16 лет, 15-летние подростки – по 10 тысяч. Мне кажется, что… Помните, мы обсуждали с вами проблему, когда пенсионерам сделали индексацию и что-то прибавили – по-моему, по 500 рублей. А, пятитысячную единовременную выплату им сделали. И это очень здорово поменяло сразу статистику в лучшую сторону. Возможно здесь такое? Иван Родионов: Да, конечно. Это же делается не случайно. Понятно, что эти деньги не попадают детям напрямую, а они попадают в семейный бюджет. Как они расходуются? Ну, скорее всего, на всех. Вряд ли эти 5 тысяч или 10 тысяч идут именно ребенку. При этом ведь эти деньги еще для большинства населения не поступили. С этой точки зрения мы увидим их отражение, например, в статистике затрат на питание только лишь в июне, скорее всего. Ну, посмотрим. Конечно, любая помощь со стороны государства – она полезна. Но при этом не забывайте, что детей до трех лет и после этого на самом деле намного меньше, чем пенсионеров, в разы. А пенсионеры сейчас совсем забыты. И пенсию им проиндексируют в этом году на 3%, как запланировано. А на самом деле ясно, что 3% – это насмешка. На самом деле речь должна идти минимум о 10%, а то и о 15%. Константин Чуриков: Иван Иванович, мы сегодня будем отдельно говорить о пенсионерах (я, кстати, всем нашим зрителям напоминаю, что после девяти вечера), о том, как им сегодня живется. Спасибо вам большое за ваши комментарии. Иван Родионов, профессор Департамента финансов Высшей школы экономики. Оксана Галькевич: Пара сообщений. Константин Чуриков: Зрители пишут: «Перестала ужинать. На обед что-то одно – либо первое, либо второе. Пока в основном полноценный завтрак». Оксана Галькевич: Люди пишут, что еще на маски приходится теперь деньги тратить. Друзья, впереди у нас большой выпуск новостей. Мы на это время с вами прощаемся, потом вернемся в студию, у нас будет «Личное мнение». Говорить будем о проблемах и страхах нашего бизнеса сейчас. А потом, действительно, в финале большая тема о пенсиях.