Петр Кузнецов: Поговорим о последствиях заморозки, сейчас поговорим. Розница жалуется на производителей в этом году. Торговые сети столкнулись с проблемами при закупках. Говорят, что им отказывают продавать замороженные сахар и подсолнечное масло… Оксана Галькевич: Но замороженные в смысле… Петр Кузнецов: Да-да-да, по фиксированным тем самым ценам. Либо же просто игнорируют запросы. Кто-то ввел квоту на отгрузку. Т. е., например, что свыше 30 т, идет уже по ценам выше фиксированных. Существование проблемы подтвердили позже в Союзе независимых сетей. Там пояснили, что несетевые магазины изначально приобретали масло и сахар у дистрибьюторов, но после заморозки попытались как-то переориентироваться на производителей, а производители говорят: но вы же новые игроки, поэтому для вас новые условия. Так по кому в итоге ударила заморозка? И, самое главное, ударит ли в конечном итоге по нам? Давайте перед тем, как к ответам на эти вопросы перейти, напомним, что Михаил Мишустин в декабре подписал распоряжение для стабилизации цен на те самые продукты. Они предусматривают, что цены на сахар в опте будут зафиксированы на уровне 36 руб. за килограмм, в рознице 46, и на подсолнечное масло 95 руб. и 110 руб. соответственно. Оксана Галькевич: Друзья, подключайтесь к обсуждению этой темы. Выходите с нами на связь, пишите, звоните. А первым собеседником у нас в прямом эфире будет Александр Мышинский, предприниматель, совладелец петербургской сети «РЕАЛЪ». Александр, здравствуйте. Александр Мышинский: Добрый день. Слышно меня? Оксана Галькевич: Слышно. Петр Кузнецов: Александр, да. Какие показания у вас, с чем вы столкнулись? Есть ли проблемы с поставками? Есть ли проблемы с превышением фиксированных цен? Александр Мышинский: У нас сеть не самая большая и не самая маленькая. И мы в принципе работали с производителями, скажем так, с фасовочными компаниями. Поэтому у нас контакты были. Но мы столкнулись именно с тем, что получить именно вот те цены, которые были зафиксированы, их невозможно. Оксана Галькевич: Т. е. вообще невозможно? Или все-таки вам что-то говорят в ответ, как-то объясняют эту ситуацию? Александр Мышинский: Фактически для нас это цена с учетом доставки до нашего склада, я не говорю до магазина, а хотя бы до склада, она существенно возросла. Опять-таки, это совпало не очень удачно с предновогодними продажами и потом новогодними праздниками. Поэтому мы свои проблемы почти решили, но основная, я думаю, тяжесть всех этих соблюдений и соглашений легла на плечи более малых сетей или каких-то удаленных районов, а также дистрибьюторов, которые раньше работали с этими… Оксана Галькевич: Александр, но все-таки объясните. Вот вы к поставщикам обращаетесь, а они говорят: вот по замороженной цене нет, а плюс 5-10-15-20 руб. сверху – есть? Или что говорят? Или вообще товара нет на складе? Александр Мышинский: Немножко не так. Оксана Галькевич: А как? Александр Мышинский: 36 руб. на сахар, да?… Зафиксировали. По сути дела, это было такое политическое заявление. Но фактически 36 руб. это цена на сахар в мешках по 50 кг на заводе. Петр Кузнецов: Так. Александр Мышинский: Т. е. заводы – это все Кубань. Соответственно, машина, если просто купить сахар в мешках и привезти в Санкт-Петербург, это еще нужно добавить 2,50 как минимум на кг в мешках. Плюс 2,50 стоит это расфасовка в 1 кг. Ну, и какая-то логистика от фасовщика к нам. Т. е. фактически для нас, если даже мы купим по 36 руб., для нас цена вырастает до 42. Но мы для себя понимали, что это все равно хорошая цена и люди готовы. Но купить по 36 нам удалось какую-то небольшую партию, которую нам выделили производители. Дальше они сказали, что вы же у нас не покупали в прошлом году, поэтому квот на вас нет. Оксана Галькевич: А, вот так даже! Квоты на… Петр Кузнецов: На вас нет – это в смысле не на слишком крупные сети, а на сетевиков есть? Александр Мышинский: Всё зависит от того, кто с кем договаривается. Одно дело, когда приходит X5 или, там, «Магнит» и договариваются между собой два крупных, скажем так, субъекта деятельности. У них эти договоренности работают. А с нами еще как-то разговаривают, а с сетями чуть поменьше уже совсем проблематично. Получить все равно вот эту цену для многих очень проблематично, она существенно выше. Не существует просто механизма проверки цены закупки и соблюдения. Оксана Галькевич: Александр, а как быть? А вы не пытались, может быть, обсудить, как-то объединиться тоже с другими небольшими сетями в Петербурге, например, или где-то в Ленинградской области? Чтобы совместные делать закупки. Я так понимаю, что продавцам более интересны крупные покупатели потому, что они объемы большие закупают. Александр Мышинский: Нет, так а нам, нам объединяться не надо, нам хватает своей мощи. Т. е. там же минимальная партия это машина, там 20 т сахара или 40 т. Да, мы готовы эти объемы выбирать. Готовы самовывозом забирать. Но нам не дают эти цены. С маслом там попроще чуть-чуть уже все-таки. Вчера, после того как тоже написали кучу официальных писем, нам согласовали цену 95 при условии, что мы забираем целую машину (это 20 тыс. бутылок) и плюс доставка. Доставка, соответственно, у нас цена закупа здесь на складе 98 руб. получается. Плюс 200 до магазинов – это еще 2 руб. в складской логистике. Оксана Галькевич: Это уже полегче. Александр Мышинский: Т. е. фактически получается… Петр Кузнецов: Александр, простите, я правильно понимаю, что в этой цепочке «производитель – приобретатель, т. е. крупная сеть» есть те, кто не попадает под действие этого соглашения о заморозке цен? Ну, вот вы вспоминали о расфасовщиках. Те же расфасовщики, например. Александр Мышинский: Им не дают цену 36 руб. Нам звонили несколько компаний, с кем мы сотрудничали. И ведь раньше цена на сахар была биржевая. Сейчас вот биржевая цена на сахар 41 руб. В Краснодаре, т. е., кто угодно может купить, там, 41-42 руб. за килограмм в мешках. Дальше уже делайте с ним, что хотите. Раньше все строилось от этой цены: и фасовка, и доставка, и т. д. Сейчас те же фасовочные производства, насколько мы с ними беседовали, могут купить, там, 38-39 руб. это лучшее, что им предлагают. Соответственно, те, с кем они работали здесь по Питеру, получают цену 45-46 руб. уже входа. Оксана Галькевич: Александр, вы сказали, что написали много официальных писем и тогда вопрос сдвинулся с мертвой точки. А кому вы пишете? Местным чиновникам, что называется, административный некий ресурс пытаетесь подключить? Или кому? Александр Мышинский: Нет, именно с производителями. У нас с ними контакты, да, мы с ними решали. Да, и опять-таки, вот они, сколько тут – 2-3 недели, они просто молчали. Они тоже не понимали, как им действовать в этой ситуации. И я думаю, что вот сейчас только что-то сдвинулось буквально вчера. Потому что до этого было не получить ответ. Но мы свою проблему как-то, худо-бедно, решили. Вопрос, как будут решать это все остальные, ну, малый и средний бизнес. Вот им не позавидуешь. Поэтому тема вот немножко к ним больше относится даже. И к более таким производителям второго эшелона, которые тоже не имеют доступа к таким ресурсам. Петр Кузнецов: Александр, еще об одной проблеме, возможно, хотел бы с вами поговорить. Т. е. как бы поступил я. Известно, что заморозка действует до марта этого года. Нет ли проблемы в том, что сейчас все стремятся закупить побольше, отложить на хранение, чтобы потом продавать… (ну, закупить по более-менее все равно фиксированной цене), чтобы потом, после разморозки, начать реализовывать? Оксана Галькевич: Такой эффект рогатки, да? Сейчас оттянут, а потом ка-а-к!.. Петр Кузнецов: И мы столкнемся с дефицитом. Александр Мышинский: Ну, насколько, вот я вспоминал, мы смотрели цену по тому же подсолнечному маслу. У нас до заключения соглашения о заморозке цен указанные цены были дешевле. Т. е. мы покупали масло дешевле 90 руб. за литр. Нам его грузили, причем, с доставкой на склад. Вплоть до 16 декабря нам цены… ну, т. е. сначала нигде вообще не называли цены, а потом подняли. И у меня складывается впечатление, что после 1 апреля они, может быть, наоборот, пойдут вниз, эти цены. По маслу. По сахару – да, может быть, кто-то и пытается сложить на склад. Но сахар – очень рискованная тема. Потому что еще год назад он стоил, там, 22 руб., два года назад он стоил 45. Т. е. это биржевой товар, который в любой момент может пойти вниз. Поэтому я бы не стал сильно запасаться на месте тех, кто… Ну, и тем более, это невозможно – не дают те объемы. Петр Кузнецов: Да, да. Те же самые квоты, да, которые теперь вводятся дополнительные. Спасибо. Александр Мышинский, предприниматель и совладелец петербургской сети «РЕАЛЪ». Оксана Галькевич: У нас на связи еще один собеседник. Петр Шелищ, председатель Союза потребителей России. Петр Борисович, здравствуйте. Петр Шелищ: Здравствуйте. Оксана Галькевич: Петр Борисович, не стоит ли нам действительно опасаться какого-то внезапного роста цен после того, как этот мораторий, ну, просто сроки его истекут, по заморозке цен? Петр Шелищ: Может быть и такое. Дело в том, что масло и сахар – это то, что называется в статистике «крайне малоэластичные товары». Все равно каждой семье придется его покупать. Можно отказаться от пирожных в пользу печенья, от печенья в пользу хлеба. Но без масла растительного и сахара никто не обойдется. Поэтому, собственно, спрос гарантирован потребительский. А когда вмешались власти и ограничили цены, встала проблема, как делить маржу. Т. е. какая чья доля будет в структуре розничной цены. Вот Росснаб, правда, с опозданием в несколько лет, приводит такие данные. Сколько в цене основных всех продуктов питания и непродовольственных товаров тоже основных сидит цены изготовителя, в том числе сырья, производства самого, налогов изготовителя. Дальше – посредника доля: это вот те самые оптовики, которые обеспечивают не самые крупные цены, и на отсутствии таких вот прокладок выигрывают очень сильно федеральные сети (а вместе с ними мы, потребители), они напрямую с изготовителем работают. И, наконец, доходы и прибыль собственно розничной торговли. Вот сейчас идет перераспределение. В чью пользу? Ограничили розничную торговлю. Она, если она будет выдерживать это соглашение, значит, она будет повышать на что-то другое цены, поскольку снизили ее маржу при продаже вот этих… Оксана Галькевич: Сахара и масла, да. Петр Борисович, а как вы думаете, мораторий он ведь только до весны, а впереди у нас, в перспективе, так скажем, нового сезона, они непонятные. Подсолнечное масло это осень, сахар это тоже продукт нового сезона, это тоже где-то ближе к концу лета. Как будут производители себя вести в преддверии нового сезона? Они увеличат посадки, да? Чтобы больше производить масла и сахара. Сократят, чтобы цену нагнать? Как вот у нас на этом? Петр Шелищ: Если пойдут посадки производителей, то они увеличат посадки. Оксана Галькевич: Понятно. Петр Шелищ: Но это тупиковый путь. Он ведет только к госплану, к госкомценам. И к обязательному ассортименту продуктов в продовольственных магазинах. На самом деле надо не о ценах заботиться государству. Надо заботиться о том, чтобы в семьях с низкими доходами была возможность покупать продукты. Особенно в семьях с детьми. Оксана Галькевич: Но это же долгий путь, Петр Борисович, понимаете… Петр Кузнецов: Петр Борисович, не о таком долгом пути. Судя по всему, разработан некий действующий механизм реагирования на цены, да, и возможно, мы им будем пользоваться в будущем, если это понадобится. Смотрите, что нам пишут телезрители: «Хватит играть ценами. Перекупщиков надо сажать. Не предприниматели, а спекулянты». Почему вот эти меры по сдерживанию цен на продукты не принимаются за счет уменьшения количества вот всех этих посредников на пути от производителя до прилавка? Знаете, сколько игроков мы насчитали! Петр Шелищ: Это правильная постановка вопроса, но не по части сажать, конечно. Петр Кузнецов: Да, да, конечно. Оптимизация. Петр Шелищ: Правильная постановка, потому что, вот если вы посмотрите данные Росстата, есть несколько, не много, групп продуктов, и среди них бакалея, в том числе растительное масло и сахар в первых рядах, где доля посредников, оптового звена, очень высокая в розничной цене. Это может быть 15, 20%. Рыба замороженная – то же самое. Там доля оптовиков, посредников, может быть сопоставима с ценой самого производства, с отпускными ценами изготовителя. И почему не помогает государство создавать оптовую систему распределения, которая бы вытеснила вот этих самых оптовиков, у которых есть телефон, стол, компьютер и все, но доля их большая? Вот с этим надо… в этом не бороться надо, а надо помогать создавать такие распредцентры, не только… Крупные сети сами уже создали для себя. Надо помогать остальным участникам рынка. Мы часто покупаем сахарный песок и растительное масло в магазинчиках у дома. И вот они очень много переплачивают оптовикам. Петр Кузнецов: Да. Валерия послушаем. Оксана Галькевич: Да, давайте возьмем звонок наш. Валерий, откуда? Зритель: Здравствуйте. Астрахань, город Астрахань. Оксана Галькевич: Астрахань. Здравствуйте, Валерий, да. Знаем, знаем, конечно. Петр Кузнецов: Знаем, знаем, слышали. Зритель: Конкретное предложение, которое коренным образом изменит ситуацию на рынке по ценообразованию. Никаких контролирующих цен категорически нельзя устанавливать. Мое конкретное предложение заключается в том, чтобы уменьшить сроки реализации продукции. Т. е. если масло стоило… срок реализации, предположим, год, то сделать 8 месяцев. И постепенно, скажем, если срок подходит к концу, то снижается цена. На 20, на 30, на 10%. Это все в договорных отношениях между поставщиком и потребителем. Государство не вмешивается. И в результате это мощнейший рычаг экономики. А все это – это ахиллесова пята, которой боятся и производители, и реализаторы этой продукции. Это единственный способ… Оксана Галькевич: Валерий, но цикл производства – он же все-таки несколько длиннее, чем 8 месяцев, у этих товаров, даже которые мы сегодня обсуждаем. Как тут быть-то, простите? Зритель: Вы не поняли мое предложение, значит. Если, предположим, на прилавок поступает масло сегодня, то срок реализации его, там написано на этикетке «в течение года», я предлагаю сократить. Это очень сложный, интереснейший вопрос рыночной экономики. Сокращать, потому что это ахиллесова пята. Они все боятся этого. И поэтому как … идет. У них легче будет распродать… Петр Кузнецов: Благодарим, что пояснили. Да. Петр Борисович, завершающий ваш комментарий. Можно отталкиваясь от выступления нашего телезрителя. Пожалуйста. Петр Шелищ: Вы ко мне? Оксана Галькевич: Да. Петр Кузнецов: Да. Петр Шелищ: Простите. Да, это называется срок годности. Ну, на первый взгляд это не очень хорошая идея. Потому что она означает, что мы вполне пригодные для съедения продукты будем выбрасывать через 8 месяцев. Но то, что вот Валерий предлагал о уценке возможной, для этого не надо совершенно сокращать срок годности. Он естественный. Он обоснованный. В течение года при определенных условиях хранения, допустим, продуктом можно пользоваться без вреда для здоровья. Но надо дать возможность, действительно, уценивать товары по мере приближения к истечению срока годности. Оксана Галькевич: А сейчас такой возможности у сетей нет? Петр Шелищ: Возможно. Но налоговая накажет за это. Она скажет: вы могли продать по полной цене, и вашу уценку мы не признаем и начисляем и НДС, и налог на прибыль так, как будто вы продали по полной, нормальной цене. Еще хуже эта ситуация в отношении продуктов, которые могли бы за несколько дней, скажем, до истечения срока годности (я имею в виду уже не сахар и не масло: для них это может быть, скажем, месяц до истечения срока годности, – а, скажем, молочные продукты), они могли бы быть переданы в благотворительные фонды. Петр Кузнецов: Да. Петр Борисович, коротко. Петр Шелищ: Для передачи нуждающимся. Но и это налоговая тоже накажет. И НДС… Петр Кузнецов: Да. И мы это тоже обсуждали, подобную возможность. Спасибо огромное, Петр Борисович. Петр Шелищ: Скорее надо этот вопрос решать. Он простой и понятный. Петр Кузнецов: И о том, как упрощать этот механизм, да. Петр Шелищ, председатель Союза потребителей России, его комментарий. Перейдем к еще одной теме для обсуждения с экспертами и с вами.