Оксана Галькевич: Уважаемые друзья, как мы обещали вам с самого начала нашего эфира, наконец-то подошел финал. Мы обещали поговорить о безрыбье, о том, появится ли в наших магазинах на наших прилавках недорогая и, что очень важно, чего очень нам всем хотелось бы, качественная рыба. Чиновники обещали заняться этим вопросом. Буквально день назад Общественная палата России, Совет Федерации обсудили развитие рыбной отрасли. Мы сейчас представим нашего гостя. Какова будет стратегия развития и поддержки рыбной отрасли, мы сейчас будем выяснять. Александр Владимирович Фомин, президент Всероссийской ассоциации рыбопромышленников, у нас в студии. Здравствуйте, Александр. Константин Чуриков: Александр Владимирович. Здравствуйте. Александр Фомин: Здравствуйте. Константин Чуриков: Буквально чтобы была еще большая интрига, процитирую то, что появилось на лентах агентств буквально несколько дней тому назад. Сообщение следующее: "В Росрыболовстве намерены остановить необоснованный рост цен на российскую рыбу. Поможет в этом в первую очередь сокращение количества посредников на этапе море-магазин". В сообщении как раз глава Росрыболовства Илья Шестаков говорит о том, что сейчас нет никаких объективных факторов, которые могли бы способствовать повышению цен на рыбу. Они должны быть стабильными, - убежден он. Вместе с тем он сам и признает, что рыба до 5 раз переходит из рук в руки на этапе попадания от рыбака к потребителю. Александр Владимирович, столько лет уже длится вся эта история, и что-то как-то не верится. Российский рыбак сегодня получает примерно 30% от конечной стоимости рыбы, в то время как в развитых странах - от 50% до 70% Александр Фомин: Что касается цен, вообще вопрос такой непростой. Действительно, его обсуждают последние годы очень серьезно. Особенно в связи с экономическим кризисом. В прошлом году в октябре состоялось заседание Госсовета. Этот вопрос даже рассмотрел президент с участием всех заинтересованных министерств и ведомств, дал соответствующие поручения. Что называется, сейчас всех накрутили этот вопрос срочно решать. Видимо, заявление руководителя Росрыболовства этим обусловлено. Надеемся, что ситуация будет сдвинута с мертвой точки. Поскольку я представляю рыбаков, я готов прокомментировать это в части рыбаков. Мы, конечно, заинтересованы в том, чтобы конечные цены были гораздо дешевле, потому что рыбак сегодня, к сожалению, получаетпримерно 30% от конечной стоимости, в то время как в развитых странах получают от 50% до 70%. Оксана Галькевич: А почему? Там эта цепочка посредников короче, или прямо море – и магазин. Александр Фомин: Во-первых, это часть. Потому что действительно во многих странах, особенно прибрежных, рыба поставляется непосредственно в рестораны, магазинчики сразу. Константин Чуриков: Море и магазин сразу. Оксана Галькевич: А Мурманск? Вот море, а где магазин? Александр Фомин: Магазины есть. Оксана Галькевич: А Черное море? А Владивосток? Александр Фомин: Мурманск вылавливает примерно 1 млн тонн. И ясно, что Мурманску столько всего этого не надо. Конечно, они привозят какое-то количество. А дальше начинается. Соответственно, расстояние до Мурманска больше тысячи км, Владивостока – 8000 км. Все это надо привезти, упаковать, включаются железнодорожники, включаются оптовики, включаются переработчики, которые фасуют эту рыбу. И вот эта вся цепочка имеет 4-6 посредников в зависимости от конечного вида продукции. И, естественно, каждый накручивает свою рентабельность, свою прибыль. И в итоге все это приходит. Но, тем не менее, понятно, что есть все это. Но для нас по-прежнему остается вопрос, и мы его регулярно задаем. В Москве в опте Минтай стоит 120 рублей уже с учетом всех накруток и привозок. В рознице он меньше 180 не стоит. Обычно 180-200. Оксана Галькевич: Подождите. Если он оптом приходит в Москву по 120 рублей, почем этот минтай тогда у рыбака берут? Александр Фомин: У рыбака на самом деле 65-70. Константин Чуриков: Я обращаюсь к нашим зрителям, которые нас сейчас смотрят. Я уверен, у большинства из вас есть вопросы и к качеству, и к стоимости рыбы. Мне интересно, нам интересно, какую рыбу вы покупаете, почем стоит, довольны ли вы качеством. Вообще хочется ли вам за такие дни покупать такую рыбу? СМС-портал включен: 3443, вначале буквы "ОТР". И телефон наш прямой тоже не забудьте: 8800 222 00 14. Оксана Галькевич: Я Константина дергаю за рукав не просто так, потому что мы с вами все сейчас о морской рыбе говорили так или иначе. Вспомнили морские города. Константин Чуриков: мы еще к ним вернемся. Оксана Галькевич: Но до этого… Мы с Костей тут рыболюбы, рыбоеды. Костя вспомнил омуля. Есть у нас еще… Александр Фомин: Мы сегодня уже все рыбофобы, по-моему, потому что вот это зеленое, что продается – это страшно брать в руки. Оксана Галькевич: Хорошо. В общем, смысл в том, что есть ведь еще озерная, речная. Дело в том, что, понимаете, каким бы ни было плечо, нормальной рыбы, даже если плечо более-менее разумное, логистическое, транспортное – ее нет. Почему? Александр Фомин: Согласен. Действительно, у нас есть еще ресурсы внутренних водоемов. И эта рыба речная, пресноводная, как мы ее называем, не намного хуже морской. Иногда даже и лучше. Но все-таки по тем возможным объемам изъятия все-таки имеет региональное значение. Потому что, понятно, при общем вылове 200-250 тысяч тонн в год всей пресноводной рыбы – это недостаточно для нужд всей страны. Оксана Галькевич: Хорошо. Тогда получается следующим образом. Что есть рыба, как вы сказали, региональные ресурсы, значения. Это нормально, когда едут на Байкале, и вот он там какой-то замечательный, все его знают, всем он привычен, а в Москве это что-то такое особенное, только где-то… Константин Чуриков: И с душком очень часто еще. Для гурманов. Оксана Галькевич: То есть надо еще поискать. Это нормально. В Москве поискать омуля – это нормально. Какая-то морская рыба, стало быть, должна быть более доступна, раз и объемы больше, и масштабы иные. Так? Александр Фомин: Да, действительно, если по соотношению тех рыб, которые мы вылавливаем и больше всего которые присутствуют, мы вполне обеспечиваем себя такими видами, как минтай, треска, сельдь, навага, горбуша, другие виды тихоокеанских лососей, камбалы. Все же морские разновидности рыб. Сегодня общий вылов порядка 400,5 млн тонн. Из них мы производим примерно 3 млн тонн продукции. И больше половины этой продукции идет на внутренний рынок – и с Дальнего Востока, и с Северного бассейна. Оксана Галькевич: Прям честно – больше половины. Потому что от некоторых знакомых, допустим, от жителей Мурманска, знаем такую историю, что наши соседи по Северной Европе, в той части нашей страны, они часть улова у наших рыбаков забирают. Понятно, что это выгодно, конечно, приграничная торговля и всяческое сотрудничество. Но нам и самим бы хотелось. Может быть, та же самая лососевая рыба – они и бы и дешевле как-то стоили в наших магазинах. По нашим оценкам, сейчас примерно чуть больше 70% - это все-таки рыба отечественного вылова  Александр Фомин: Я специально оговорился, что больше половины. Потому что на самом деле по нашим оценкам действительно меньше. Вернее, больше половины, но меньше тех данных, которые дает Росстат. А Росстат у нас дает, что на внутреннем рынке 80% рыбы отечественного производства. Все-таки, по нашему мнению, это лукавство. Но за последние 2 года действительно этот тренд на увеличение рыбы именно отечественного вылова ощутим. Очень резко сократились объемы импорта. И мы видим, что если мы оценивали раньше примерно 55-60% три года назад, то каждый год сейчас идет рост 6-8%. Российская рыба поступает взамен импортной. По нашим оценкам, сейчас примерно чуть больше 70% это все-таки рыба отечественного производства, отечественного вылова. Константин Чуриков: Да. Но вопрос качества и вопрос цены все равно возникает. Я до сих пор помню звонок пожилой нашей зрительницы несколько дней тому назад. Она позвонила и сказала: "Я тут решила себя побаловать, полакомиться – купила себе 300 граммов замороженной мойвы". Эта женщина нам рассказывает, что в реальности эта мойва была таким кирпичом. То есть понятно, что там уже от рыбы ничего не осталось. Давайте сейчас ответим на этот извечный вопрос. Вообще охлажденная рыба у нас в реальности сегодня продается, или это все свежеразмороженная? Глубокой заморозки свежеразмороженная рыба. Александр Фомин: Как правило – да, скорее, второе. Дело в том, что из-за наших больших расстояний, протяженностей доставки рыбы сегодня практически невозможно доставить охлажденную рыбу в Москву. Если речь об охлажденной рыбе, здесь можно говорить только действительно о пресноводных видах рыб. Это карп, который выращивается в прудах. Он даже живой продается. Его можно смело покупать. Соответственно, речь может идти о судаке, пеленгасе, которые привозятся с Азовского и Черного моря. Но это небольшие объемы. В основном это, конечно, рыба размороженная, дефростированная, как ее еще называют. И это действительно такой маркетинговый ход, обман людей. И в итоге действительно люди видят, что им меньше возиться с этой рыбой, покупают. Она дороже, потому что охлажденная… Константин Чуриков: То есть это мошенничество? Форма мошенничества получается. Александр Фомин: Это обман. Константин Чуриков: Обман, да. А вообще как это в правовом поле? Александр Фомин: К сожалению, мы эту тему регулярно поднимаем, мы ее высвечиваем. Пока нет никаких. В магазине обычно говорят так: "Мы эту рыбу покупаем из наших роспредцентров. Роспредцентры говорят, что мы работу рыбу сами дефростируем, и она у нас числится как охлажденная. Она же не замороженная. Значит, она охлажденная. Но на самом деле это, конечно, не соответствует тем стандартам и гостам, которые требуют, что охлажденная рыба – это свежевыловленная, пересыпанная льдом, и срок хранения у нее не больше 12 суток. Константин Чуриков: Как известно, рыба может быть только первой свежести. Оксана Галькевич: Люди спрашивают: "Куда делась рыба иваси?". Александр Фомин: Иваси – это такой рыб сардины. Дальневосточной. У нее цикл колебаний численности составляет больше 30 лет. Она исчезла в середине 1980-х годов. Константин Чуриков: С детства же помню это. Александр Фомин: Но сейчас рост уже начался из-за солнечных активностей последних лет. Мы уже отмечаем рост численности иваси. На этот год уже наука дает рекомендации, что можно без ущерба ловить 200 тысяч тонн. Более того, эти объемы будут регулярно расти. И в течение 5-6 лет мы выйдем на очень большие объемы, порядка 1 млн тонн. Поэтому эта рыба появится в ближайшие годы. Единственная проблема, конечно, что мы утратили и навыки ее лова, и суда у нас не ахти как, чтобы ее поймать. Оксана Галькевич: А под это дело должны быть специальные суда? Александр Фомин: Иваси все-таки очень нежный особенный продукт. Во-первых, срок хранения короткий, из-за того что она высокой жирности. После поднятия ее из воды ее нужно сразу переработать. Лучшая переработка – это пресервы. Если помните, это круглая банка. По 3.8 кг рыбы там на развес продавали. И вот эти… которые производили эту продукцию в советские времена, их, к сожалению, осталось не так много, 2 или 3. Поэтому, конечно, тут надо срочно принимать какие-то меры, пока мы их не видим. Константин Чуриков: У нас есть звонок. Валерий до нас дозвонился. Наверное, тоже любитель рыбы. Валерий, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Константин Чуриков: Какие у вас наблюдения, замечания? Зритель: В магазинах на прилавках очень плохая рыба. Оксана Галькевич: Вы откуда? Зритель: Орел. Я когда-то жил в Калининграде, ходил в море и ловил рыбку. Ходили в Атлантику. У меня есть вопрос: кто подсчитывает себестоимость? Константин Чуриков: Кто подсчитывает себестоимость рыбы? Зритель: Наша рыба разгружается на Дальнем Востоке. Куда разгружается здесь, которую в Атлантике ловят? Константин Чуриков: Да. Вообще есть ли какая-то система? Или это в руках бизнеса. Бизнес решает. Александр Фомин: На самом деле действительно после того, как была отрасль приватизирована, сейчас никаких государственных предприятий не осталось. Это вопросы бизнеса. Константин Чуриков: Может быть, вопросы Росрыболовства. Все-таки такое ведомство. Константин Чуриков: Сложный вопрос. Потому что действительно, если говорить о тех советских временах, там регулировалось абсолютно все вплоть до продажи рыбы. Сегодня, к сожалению, Росрыболовство, которое основное ведомство, занимается только выловом и сохранением, рациональным использованием запасов. Все, что касается, как говорится, уже от берега до магазин, здесь спорно. В общем-то, и Минпромторг что-то занимается, и Минсельхоз в части пищевой продукции. И Росрыболовство мониторит цены у игроков. Но какой-то системы нет отстроенной. И вот эти диспропорции по всей существуют. Последний раз этим занималось ФАС по специальному поручению президента. Поэтому, конечно, мы сторонники того, что наконец у нас надо этим заняться, хотя бы проанализировать, чтобы понимать все эти псы. Оксана Галькевич: Люди нам пишут много СМС-сообщений. Пишут, естественно, что "хотелось бы чаще кормить своих детей рыбой, но меньше 200 рублей рыбы за килограмм в Чувашской республике нет". Вот нам пишет телезритель, что "рыбу не покупаем из-за плохого качества и высокой цены". Оренбург пишет, что "О дешевой рыбе на прилавках говорят уже давно. Морской окунь тем временем в Оренбурге стоит 300 рублей. Это для нас очень дорого". Вот про иваси, о которых мы упомянули всуе, 800 рублей. Не знаю, правда, откуда, не подписался. Скумбрия, Ростов-на-Дону – 230 рублей. Иркутяне пишут о том, что свежий омуль там продают по 400, хотя, по-моему, его вылов сейчас запрещен. Но где-то покупают. Еще вспоминают магазины "Живая рыба", которые когда-то были очень распространены, где она живая плавала, ее продавали. Константин Чуриков: Или можно еще вспомнить магазины "Океан". Но это до того периода, когда там была исключительно в баночках морская капуста. Было такое. Слушайте, что изменилось? Хорошо, нету такого госрегулирования, такого госплана условного. Но в принципе проблемы те же остались. Гигантские расстояния. Вот у нас Мурманск, вот у нас Дальний Восток, вот она Камчатка, где все это вылавливается. И в свое время решались эти проблемы. Александр Фомин: На самом деле да. Когда у нас есть опыт, как это решалось в Советском Союзе, вот эта общая система Минрыбхоза, которая отвечала за все, и магазины "Океан", которые были – это были их подразделения, которым диктовали, по какой цене продавать и почему рыба и была доступна. Никто же не говорит и не вспоминает, что платили дотацию Минрыбхозу, что примерно рубль на килограмм, чтоб он продавал рыбу по той цене. Оксана Галькевич: Но зато все помнят, что там приличная рыба была, чтобы туда ходили за хорошим товаром. Александр Фомин: Я в молодости помню времена, когда кроме пасты "Океан" вообще ничего не было. Оксана Галькевич: Мы про рыбу. Мы не про эти все остальные продукты. Не про капусту морскую. Александр Фомин: Я согласен с нашими слушателями. Качество рыбы, которая продается в наших магазинах, оно неудовлетворительное. Мы действительно тоже об этом постоянно бьет в набат. Контроль должен быть. Это те меры, которые должно государство очень четко принимать по защите потребителей. Должны четко отслеживать конкуренцию, соответственно, как цены образуются, какое качество продукции. Вот до чего мы дожили сегодня. У нас запрещена глазурь на теле рыбы. Так называемый лед. Не больше 7%. Зайдите, в Яндексе можно поискать. Там откровенно предлагают импортный пангасиус, честно пишут, что содержание глазури 20%, а иногда и 40%. И ничего. Константин Чуриков: Сама по себе рыбка, говорят, не самая полезная, мягко говоря. Александр Фомин: Пангасиус – да, это вообще не наша рыба, аквакультурная, мы не контролируем процесс выращивания. И поэтому, конечно, риски очень большие. Оксана Галькевич: Чем они ее там кормят, мы не знаем. Константин Чуриков: У нас сегодня четверг, рыбный день. Нашу беседу продолжим буквально через несколько минут. НОВОСТИ Оксана Галькевич: И продолжим разговор о рыбных местах в нашей стране. У нас в гостях сегодня Александр Владимирович Фомин, президент Всероссийской ассоциации рыбопромышленников. Александр Владимирович, продолжаем принимать СМС-сообщения от наших телезрителей. И, друзья, хотим напомнить вам, что у нас есть еще и телефонный номер 88002220014. Все это совершенно бесплатно. Зачитаю буквально несколько. Люди пишут, что "на Камчатке (казалось бы, рыбный край) на рыбопродукцию цены бешеные. Не каждый местный житель может себе позволить". "В Хабаровске очень дорого продают кету. 199 рублей – это потрошенка, самая  низкая цена по магазинам". "В Новосибирске есть пресноводная рыба из местных озер – Чаны и Сартлан". Константин Чуриков: "Владивосток. В магазинах рыба блочной заморозки или китайские креветки. Безвкусные. Хорошие морепродукты можно поесть, только если есть знакомые браконьеры". Вот бывал во Владивостоке много раз. Я готов подтвердить. Это правда так. Оксана Галькевич: Слушайте, а на рынке там невкусную продают? Я не знаю, что там на рынке продают, браконьеры или нет. Но то, что мне привозили буквально самолетом из командировок, стыдно признаться, друзья, но икру можно есть ложками. Настолько она вкусная. Константин Чуриков: Кстати, Александр Владимирович, это как объяснить? Может быть, это какой-то еще злой умысел? Вот эти хорошие ребята все держат там. Александр Фомин: Что касается торговли рынков и магазинов, я уже говорил, что там у нас контроля нет. Что касается рыбаков, на самом деле нет никакого злого умысла. Константин Чуриков: Но не про рыбаков, естественно. Святые люди… Александр Фомин: Цена на рыбу на самом деле не изменилась, если считать в долларовом эквиваленте. Вот как был, допустим, минтай 1100 долларов за тонну продукция 3 года назад, так он и остался. Другой вопрос, что поскольку национальная валюта у нас упала в 2 раза, цена на рыбу выросла в 2 раза. Людям это непривычно. А рыбаки, к сожалению, не могут ее снизить и продавать, потому что вся себестоимость как формировалась в долларах, так и формируется. Мы суда ремонтируем заграницей, мы заправляемся заграницей. Про вооружение и все остальное. Только зарплата экипажу в рублях. И то надо отметить, что все-таки там работает паевая система. Рыбаки фактически увеличили в 2 раза зарплату. То есть своих людей мы поддержали. Оксана Галькевич: Лидия из Мурманска до нас дозвонилась. Вспоминали мы сегодня этот прекрасный город. Лидия, здравствуйте, мы вас слушаем. Зритель: Я хочу сказать вам про город Мурманск. Хорошо, вы говорите, что у вас… разморозка идет где-то, где-то заморозка идет. А Мурманск, вот он Мурманск, вот он залив, я живу, море рядом… нормальную действительно охлажденку. Кругом одна заморозка. Это хвосты, торчащие из холодильников. И если ее разморозить, запах жуткий. Креветки – один лед. Цены сумасшедшие… И Мурманская область. Мы не видим хорошей нормальной рыбы. Семга стоит 800. Самая дешевая – 650 рублей. Дешевле никогда мы не видим. Константин Чуриков: Лидия, скажите, пожалуйста. Важный момент. Когда все это безобразие началось? То есть, наверное, было время в недавнем прошлом, когда вы могли и семгу приличного качества купить недорого? Когда это все началось? Примерно год. Зритель: Конечно. Это началось тогда, когда они бросили все предприятия. Я сама когда-то, приехав Мурманск, не имея прописки, работала на рыбном комбинате. Немного, правда. Константин Чуриков: Я еще раз, последняя попытка. Качество рыбы резко ухудшилось когда? Сколько лет назад? Зритель: Лет, наверное, 20 назад. Константин Чуриков: А, даже так. Я-то думал – недавно. Лидия, это другой разговор. Спасибо. Мне хочется понять. Все это безобразие – оно у нас когда стало возникать? Когда апогей начался? Потому что влияние антисанкций наших продовольственных насколько сильно ударило по всему этому? Оксана Галькевич: Или наоборот. Основной провал сегодня  - в контроле качества и стандарта рыбопродукции  Александр Фомин: Тут две стороны. То, о чем говорила мурманчанка, наша слушательница. Она, видимо, говорила о тех временах, когда все регулировалось на уровне Минрыбхоза. И действительно основной провал, который у нас сейчас получился – это все-таки контроль качества и стандарта. Производство рыбы. Стандарт по продукции вот-вот должен быть принят, но до сих пор его нет. Мы работаем уже больше 20 лет, живем по техническим условиям… Что касается второй части, да, действительно, этот вопрос по санкциям оказал существенное влияние в том числе и на стоимость рыбы. Что касается импорта семги, о котором говорили, здесь ситуация понятная, поскольку покупаем ее за валюту. 7  долларов в пересчете на наших рубли – больше 500 рублей. Плюс накрутки магазинов. Все это в конечном итоге до 1000 рублей доходит. Здесь мы ничего не можем сделать в ближайшие годы, потому что у нас этой рыбы просто нет. А те объемы, которые мы выращиваем, мы их не сможем быстро восполнить. Если только сегодня начать ими заниматься, лет через 5, может быть, мы что-то сделаем. Оксана Галькевич: Я даже не знаю, как это сформулировать. Может быть, это и прозвучит как-то наивно. Смотрите, когда мы выезжаем куда-нибудь в ту же Северную Европу, берем более-менее даже приближенные к нам климатические условия. Приезжаем в Швецию, например, приезжаем в другие страны. И там, где рядом есть море, вот отъезжаешь в деревеньку от города – в городе есть обязательно большой какой-то рыбный рынок, где свежайшее, только сегодня выловленное, мы туда ходим, как на экскурсию, специально посмотреть на этих людей. Константин Чуриков: Фотографируемся там. Оксана Галькевич: Да. Он ее в 5 утра поймал. В Японии, где культ этого продукта. В деревушках, где эти люди живут и работают, и в море откуда выходят, вот они эти рыбаки, вот их суда, суденышки. А почему, простите, у нас этого всего нет. Вы сказали, что суда обслуживать дорого. Сразу такая картина рисуется: большие корабли, лайнеры, экипажи. А вот эти люди, рыбаки, суда, суденышки, которые здесь живут и работают – почему у нас этого нет? Александр Фомин: Действительно, у нас традиционно так сложилось еще с советских времен, что мы все-таки страна масштабная. Мы траулеры. Оксана Галькевич: Это же экономика. Александр Фомин: Отправляем. Экономика тоже. Но на самом деле у нас не было мелкоукладной экономики. Да и поддержки маленьких предприятий. Это все требует какой-то поддержки субъекта. Оксана Галькевич: А у них мелкоукладная? Рыба то у них больше, чем у нас. И лучше с этой рыбой, чем у нас, понимаете, при нашей крупноукладной. Кладем крупно – а рыбы нет. Александр Фомин: Да, эти вопросы сейчас все больше поднимаются. Я приведу пример. Сейчас сахалинцы делают такой эксперимент. Они в пределах 6 миль как раз выстраивают систему именно поддержать мелкий бизнес и даже индивидуальных предпринимателей, именно чтобы подтянуть свежеохлажденную рыбу для реализации населению. Оксана Галькевич: Я еще вспоминаю из своего репортерского опыта. На Байкале есть остров Ольхон. И там рыбокомбинат. Рыбаки работали там, ловили рыбу, привозили, сдавали. Там же ее перерабатывали. И развозили по всей стране. Загибается сейчас этот завод. Там 1.5 человека продолжает работать. Но что вы думаете? Омуль есть просто в каждой семье. Рыбаки остались, и живут неплохо. А завод загибается. И вроде как все по-прежнему числятся. Завода давно нет, а рыба есть. Во всех прекрасных видах. Все перешли, знаете, как-то отдельно на мелкоукладный уклад. Александр Фомин: Я согласен. Эта тема действительно имеет место быть. Более того, не только Байкал, Дальний Восток. Оксана Галькевич: Да. Программы пишутся. Субсидии просятся. Александр Фомин: Люди имеют рыбу. Я сам никогда не покупал ее в магазине. Но всегда была рыба на зиму и на лето. Константин Чуриков: Сообщение от зрителя, его зовут Максим: "У нас цена на рыбу очень хорошая. Примерная стоимость – 129 рублей. Самая большая цена - 1200". Максим, срочно ваш адрес. Спрашивают даже "где килька?". Оксана Галькевич: Спрашивают "а ставрида где?". Константин Чуриков: Кстати, да, что-то с килькой тоже возникают какие-то перебои. Александр Фомин: Килька – это все-таки Каспий. У нас действительно была там экологическая катастрофа, когда поменялась экология. Гребневик съел всю кормовую базу. Запасы кильки упали. И сейчас никак мы ее не восстановим. Сейчас, правда Азовское и Черное море, за счет того чтобы крымчане начали работать, потихоньку объемы кильки растут. Настроим через 2-3 года. Константин Чуриков: Мне интересно, с какого края нам начинать разматывать клубок этих проблем. Нам нужно сначала озаботиться тем, чтобы рыба была доступная, то есть дешевая, недорогая, или тем, чтобы она стала наконец качественная? Потому что признаемся честно. Сейчас мы покупаем за дорого некачественную. Либо не покупаем, проходим мимо. Что многие, кстати, и делают. В том числе я. Александр Фомин: На самом деле нельзя сказать, что тянуть один за один хвост… Решать надо в комплексе все. Другой вопрос, что это нужно решать, потому что последнее время идут только разговоры. Что касается доступной рыбы, мы все должны прекрасно понимать, что очень уж доступной она не будет. По нашим экспертным оценкам, если наладить в цепочке посредников ценообразование и жесткий контроль, можно снизить цену примерно на 20-25%. Не больше. Что касается качества, это вообще вопрос №1, которым нужно заниматься, очень жестко контролировать и показательно уничтожать эту продукцию под камеры телевидения, чтобы недобросовестные продавцы понимали. Потому что откуда берется эта рыба? Константин Чуриков: Надо просто всех собрать и все уничтожить. Александр Фомин: Ничего страшного. Может быть, так и надо это сделать. Потому что на самом деле у нас нет разницы, что для внутреннего рынка, что для экспорта. Японцы, китайцы, корейцы, американцы в драку покупают эту рыбу у нас. Но что с ней происходит, пока она попадет в Москву и как можно испортить эту рыбу – это действительно большой вопрос. Константин Чуриков: Вы ответили на просьбу нашего зрителя: "Скажите честно, что всю рыбу и другие морепродукты скупают японцы и американцы, а россиянам остаются остатки". Александр Фомин: Не все, но скупают. Оксана Галькевич: Назия из Йошкар-Олы. Давайте послушаем. Назия, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Я 1953 года рождения. И понимаете, что я могу сравнивать советское время и нынешнее. Я хотела спросить по поводу консервной продукции. Почему она такого отвратительного качества? Причем, цена огромная. Зашла я на днях в "Пятерочку" – неразделанная килька в томатном соусе стоит 100 рублей банка. Я в шоке была. Она раньше стоила копейки. Качество вообще отвратительное. Есть невозможно эти консервы. Горчат. Какие-то включения. И дорого. 60, 70. Самая дешевая – 48 рублей. Но она не стоит столько. Оксана Галькевич: За 48 рублей ее, наверное, есть невозможно. Константин Чуриков: Опасно для здоровья. Оксана Галькевич: Вообще невозможно есть. Мне жалко наших детей и внуков, что они не узнают вкуса настоящей рыбы и настоящей консервной продукции. Раньше даже завтрак туриста был вкуснее, чем нынешние консервы,  понимаете? Ну нельзя же так. Зачем своему народу устраивать такой геноцид? Константин Чуриков: У нас такая беседа. Местами то аппетит повышается, то наоборот портится. Оксана Галькевич: Мы думали, что медицина и ЖКХ – самые горячие наши темы. Нет, рыба. Если консервы произведены не в приморских регионах, то лучше не покупать, потому что это сырье мороженное-перемороженное Александр Фомин: По консервам все-таки два слова буквально. Все-таки консервы консервам рознь. К сожалению, больше половины консервов, которые продаются в магазинах, они делаются в Москве, в Подмосковье. Поэтому надо при выборе очень тщательно смотреть, где эти консервы произведены. Если они не произведены в приморских регионах (Дальний Восток, Мурманск, Каспий), то лучше воздержаться от этих консервов, потому что, как правило, это сырье, которое мы обсуждали, в магазине мороженное-перемороженное, долго лежало, его уже некуда деть, чтобы его как-то реализовать, его чаще всего запаковывают в эту банку. Ясно, что это уже прогоркшие жиры, это вред. Но во всяком случае это можно упаковать красиво, спрятать и сбагрить в магазин. Это действительно тот же вопрос контроля качества. Оксана Галькевич: Кстати, вопрос контроля качества не только к консервам. Нам пишет Красноярский край: "На прилавках появилось много местной рыбы, но качество отвратительное. Через одну с червями. Почему нет контроля?". Константин Чуриков: Красноярск, река Енисей у нас в Красноярске. Там вообще рыбы должно быть просто завались. Александр Фомин: В пресноводной рыбе действительно много гельминтов. Здесь на самом деле ничего страшного нет. Надо просто не кушать эту рыбу сырой. Нужно ее термически обработать и употреблять. Другой вопрос – смотреть, чтобы она была свежая. Если это местная рыба, она должна быть охлажденная и срок ее хранения не должен превышать 10 дней. Константин Чуриков: Наталья из Самары, очень интересно поставлен вопрос: "Понятно, почему подорожала семга. Но почему подорожала горбуша, кета, мойва? Их тоже за валюту покупают?". Александр Фомин: Мойву, во-первых, мы сейчас не добываем, потому что мораторий введен. И мойва у нас сейчас только импортная. Что касается горбуши, смотрите, горбушу весной рыбаки продавали по 170. В этом году горбуши мы взяли много – мы ее продаем по 120. Но, к сожалению, несмотря на то что мы этот сброс сделали, в рознице она, естественно, не подешевела и идет 200 и выше. Оксана Галькевич: Я поэтому и смотрю такими кошачьими глазами. Александр Фомин: Камчатскую горбушу сейчас наши рыбаки продают оптом 120. Константин Чуриков: И мы нолик пририсовываем. Александр Фомин: Там же нюанс в чем? Если качественная горбуша мороженая, им невыгодно таким образом продавать. Поэтому они ее довезут, засолят, закоптят. И уже можно 500-600 продавать. То есть за копейку затрат можно существенно нарастить стоимость. Люди берут. Константин Чуриков: Это как у Ильфа и Петрова. Помните вот это: "Александр Яковлевич. Да, но старушки кушают, старушкам нравится". Александр Фомин: Есть вопросы, особенно в части конкуренции. Я по себе приведу пример. У нас был рыночек выходного дня. Еще полгода назад можно было пойти купить свеженькую рыбку. Сейчас все сложнее. Надо идти в супермаркет. И в какой супермаркет ни пойдешь – цены примерно одинаковые. Константин Чуриков: Давайте вспомним. Еще сравнительно недавно в некоторых городах, например, в Москве (извините за московский пример) была попытка наладить вот это покупательско-производительское партнерство. То есть были эти рыбные ярмарки, были какие-то призывы "ешьте рыбу". Помните все это, да? Что с этим сделалось? Почему не пошло? Александр Фомин: Это был некий проект, который развивал предыдущий руководитель Росрыболовства. Он активно этим занимался и именно прокачивал, чтобы эти полномочия взять на себя и следить за этим. Изменилось руководство, приоритеты изменились. Константин Чуриков: Теперь не ешьте рыбу. Так. Оксана Галькевич: У нас звоночек есть. Константин Чуриков: У нас Дмитрий из Мурманска выходит в прямой эфир. Дмитрий, здравствуйте. Оксана Галькевич: Видите, какой Мурманск активный. Зритель: Здравствуйте. Я просто хотел вопрос задать. В Мурманске причалы все пустые. Дело в том, что рыбакам невыгодно в порт Мурманска заходить по экономическим причинам. Потому что пограничники, таможня – все хотят кушать. И даже многие компании в Питер разгружаться идут. Константин Чуриков: То есть они огибают Норвегию, туда вот так вот. Зритель: Да, или в Киркенес, или в Питер. А в Мурманске – все, развалилось, уже дальше некуда. Оксана Галькевич: Аппетиты у местных… Вы, наверное, знаете об этом. Константин Чуриков: Дмитрий, вот еще вопрос. Просто мы не очень поняли из того, что нам Лидия рассказывала, тоже из Мурманска. В самом Мурманске с рыбой на прилавках что? Зритель: Она есть. Но по России если ехать, даже в некоторых местах дешевле. Константин Чуриков: И еще последний вопрос. Молва такая ходит, что якобы, несмотря на санкции, норвежская рыбешка все равно попадает на наши прилавки. Что вам известно об этом? Зритель: У нас же схемы разные. Я так-то не знаю эту тему. Попадает та же семга. Потому что в Мурманске развалились эти два предприятия, насколько я знаю. А семга то есть. Константин Чуриков: По логике вещей, конечно, ее из Норвегии, наверное, дешевле каким-то образом через Беларусь. Зритель: Да, через Беларусь, как креветки. Константин Чуриков: Да, спасибо. Зритель: А так весь флот развалился, и не будет дешевой рыба еще долгое время. Оксана Галькевич: Дмитрий, скажите. Флот развалился. Опять же, мы какими-то масштабными категориями сейчас с вами рассуждаем. А вот частники – ничего такого не возникло на месте больших… Зритель: Есть много частных фирм. Но они же маленькие. Что там они дают? Раньше были "Рыбпром", "Трансфлот", там по 6-8 тысяч человек работало. А это, знаете, погоду они не сделают, если честно. И ситуация что? Невыгодно с Мурманском работать. Выгоднее в Киркенесе, в Норвегии, в Исландии – где угодно. Только не Мурманск. Оксана Галькевич: Спасибо за звонок. Константин Чуриков: Спасибо большое. Оксана Галькевич: Прямо, вы знаете, такой интересный нюанс открылся. Причалы пусты. Александр Фомин: Это действительно тема. Она касается не только Мурманска, а всех наших морских портов. Невыгодно действительно сегодня заходить в российский порт. Во-первых, на тебя нападает сразу куча проверяющих. Оксана Галькевич: Коррупционная составляющая. Александр Фомин: Мы делали анализ. Сегодня на одного рыбака 70 контролеров разных уровней. И каждый в лучшем случае рыбки попросит, а худшем – не знаем. Константин Чуриков: Золотую рыбку. Александр Фомин: И действительно сегодня ситуация, что проще выгрузиться в Норвегии, оттуда зафрахтовать судно, привезти его в Петербург, чтобы свою рыбу доставить в Россию. Константин Чуриков: Секундочку, вы сейчас рассказываете про нашего российского рыбака, который вышел в море, закинул невод, выловил рыбу, ее в Норвегию… Александр Фомин: И потом сюда доставляют. Много парадоксов. Я приведу второй пример. Сельдь навезли, например, с Дальнего Востока в Центральную часть России. Вот эти все железнодорожные тарифы, которые ее сюда привезти, наши ребята, члены нашей ассоциации, крупная компания сделала эксперимент, отправила эту сельдь в Китай, загрузила ее в контейнера, из Китая отправили судно через Тихий океан, через Панамский канал, через Атлантический океан и привезли ее в Питер. Почти кругосветка. И в итоге по срокам получилось, конечно, дольше, но по цене дешевле на 30%. Оксана Галькевич: Да? Александр Фомин: То есть наша родная железная дорога такие цены создает, что проще оставить в кругосветку рыбу, и это экономически выгоднее. Константин Чуриков: Вот масштабное предложение Николая Рожкова из Самары: "Чтобы на прилавках появилась вкусная дешевая рыба, необходимо стоить второй Транссиб, и вдоль Северного морского пути – Трансполярную железную дорогу в спецвагонах, которые во все регионы бы доставляли именно живую рыбу с Дальнего Востока". Мы не обсуждаем сейчас масштаб этой инвестиции. Но вообще так мысль в правильном направлении? Александр Фомин: Проект интересный, конечно. Там есть много сложностей. В частности, доставка именно живого. Но то, что ускорять доставку рыбы надо – этот 100%. И если во всем мире скорость движения 50 км в сутки, то у нас в несколько раз меньше. Поэтому о чем речь? Мы рыбу довозим за 3 недели в лучшем случае. Оксана Галькевич: Господи, да что ж там за три недели от нее останется? Это же невозможно. Александр Фомин: На самом деле ее везут мороженой. Но все равно даже для мороженой температура должна быть не выше -18. А это не получается. Оксана Галькевич: Потом, эта температура должна же тщательно поддерживаться. Должны быть люди, которые аккуратно за этим следят. Александр Фомин: Естественно. И оборудование, самое главное, должно быть… Ни одного вагона не построена за последние годы. Константин Чуриков: А ведь был еще, получается, даже в наше дореволюционное время такой этап, когда черная икра была гораздо доступнее и привычнее, дешевле, чем та самая красная с Дальнего Востока, не говоря уже о том, что были времена, когда была самая востребованная икра заморская, баклажанная. Оксана Галькевич: Простите, а как она идет с Дальнего Востока? Я просто ездила поездками не с Дальнего Востока, а из Восточной Сибири. Как это она идет оттуда 3 недели? Там же 7-9 дней максимум. Александр Фомин: На самом деле там спецсоставы, специальные секции, которые обслуживают эти вагоны. Оксана Галькевич: Очень долго обслуживают эти вагоны. Александр Фомин: Их не везут, как пассажиров, к сожалению. Оксана Галькевич: Поняли, да. Спасибо большое. Константин Чуриков: Спасибо вам. Спасибо зрителям. В студии у нас был Александр Фомин, президент Всероссийской ассоциации рыбопромышленников. Очень хотим рыбу. Очень рассчитываем на вас. Спасибо. Александр Фомин: Спасибо.