Правозащитник Арсений Левинсон: Нельзя к обороту лекарств применять антинаркотическое законодательство

Гости
Арсений Левинсон
юрист программы «Новая наркополитика»

Побочный эффект – уголовная статья. У зарубежных препаратов, которые наши соотечественники заказывают по интернету, обнаружился побочный эффект: проблемы с законом. Вместо приема препарата покупателей ждет прием у следователя, подозревающего их в распространении сильнодействующих препаратов. Почему антидепрессанты, средства против курения и ожирения оказываются «под статьей»? И что лучше не заказывать за рубежом?

Александр Денисов: У зарубежных препаратов, которые наши соотечественники заказывают по интернету, выявился побочный эффект – проблемы с законом. Правоохранительные органы подозревают покупателей антидепрессантов, средств против ожирения и курения в приобретении и распространении сильнодействующих веществ, проще говоря – наркотиков. «Больно формула у этих медикаментов сомнительная», - показалось оперативникам.

Анастасия Сорокина: Вот конкретный случай, когда покупатели импортных препаратов оказались под статьей. В апреле жительница Екатеринбурга Дарья Беляева, страдающая шизотипическими расстройствами, заказала в Польше антидепрессант элонтрил. Только это средство помогло бы девушке снять симптомы депрессии. В нем содержится бупропион – это вещество, производное от эфедрона. Но в России он запрещен. Дарью обвинили в контрабанде наркотиков и избрали меру пресечения в виде подписки о невыезде.

Александр Денисов: Приравнять к наркотикам могут препараты против эпилепсии, которых нет в России. В прошлом году уголовное дело завели на москвичку Екатерину Кононову. Она купила за рубежом диазепам в клизмах для сына. Лекарство снимает судороги. В российских аптеках его нет. Диазепам входит в список психотропных веществ. Екатерину поймали, когда она пыталась продать неиспользованные клизмы в интернете.

Анастасия Сорокина: И буквально вчера московская таможня задержала сотрудников интернет-магазина «Виагра гуру». Они приобрели индийский препарат, помогающий бросить курить – Unidep. Эксперты также нашли в нем производный наркотик бупропион. Однако врачи, часто назначающие его пациентам… Вещество помогает уменьшить тягу к сигарете и стрессу. И в принципе раньше оно использовалось до нововведений в системе определения средств.

Александр Денисов: Тему обсуждаем вместе с вами, с нашим гостем. В студии у нас Арсений Левинсон, эксперт Института прав человека, консультант по вопросам наркополитики, который нас и проконсультирует, что же происходит с зарубежными препаратами. Где обоснованные претензии правоохранительных органов, где – нет. Арсений, добрый день. Почему люди заказывают в интернете? Да, может быть, какого-то препарата нет. Но средства от табака и прочие антидепрессанты в аптеках продаются. Естественно, для антидепрессантов требуется рецепт.

Арсений Левинсон: В том-то и дело, что, к сожалению, в российских аптеках не продается это лекарственное средство. При этом оно является уникальным.

Александр Денисов: Какое средство вы имеете в виду?

Арсений Левинсон: Это лекарственное средство, о котором говорили – бупропион, по которому привлекают сейчас…

Александр Денисов: Действующее вещество вот это.

Арсений Левинсон: Действующее вещество бупропион. Есть несколько торговых наименований. Именно за заказ этого лекарственного средства привлекают в Екатеринбурге Дарью Беляеву и привлекают к ответственности продавцов интернет-магазина. Они этот депрессант продавали как средство от курения, то есть от никотиновой зависимости.

Александр Денисов: То есть одно и то же лекарство и от психических расстройств, и от курения?

Арсений Левинсон: Именно так и применяется. Причем, наш Минздрав в своих приказах, стандартах оказания медицинской помощи рекомендует бупропион как лекарство при синдроме зависимости от никотина, при пагубном употреблении никотина. Но в российских аптеках он не продается. До 2016 года бупропион входил в государственный реестр лекарственных средств, но потом был исключен по каким-то техническим причинам. Производителю было невыгодно, наверное, его продавать. Не такой большой спрос. Но, тем не менее, психиатры нам говорят, что тысячи людей применяют его как антидепрессант при депрессии. И он применяется, когда другие антидепрессанты не помогают. И государство сейчас не обеспечивает возможность этим пациентам, этим гражданам приобрести легально этот препарат. При этом, пока он продавался в России, он был безрецептурный. То есть рецепт нужен был, но обычный рецепт. Не как рецепт на наркотические средства, а обычный рецепт от врача нужен был. И отдельно было указано в карточке этого лекарственного средства, что он не относится к наркотическим и психотропным.

Александр Денисов: Арсений, понятно. Ситуация непростая. Нужно разбираться. Ваше объяснение – почему это происходит?

Арсений Левинсон: Причина, к сожалению, в этой ситуации в несовершенстве законодательства в первую очередь. С одной стороны, в несовершенстве законодательства. Я сейчас объясню, в чем оно заключается. А, с другой стороны, это, конечно, правоприменение неправильное. Нельзя привлекать к уголовной ответственности за наркотики лиц, которые заказывают вещество не для наркотического опьянения.

Александр Денисов: От него можно кайфануть, грубо говоря?

Арсений Левинсон: В том-то и дело, что не установлено. Оно имеет совершенно другие свойства.

Александр Денисов: Почему же оперативники решили, что можно кайфануть, и решили привлечь?

Арсений Левинсон: Потому что законодательство у нас позволяет за производные наркотических средств даже не устанавливать, имеет ли это вещество схожее воздействие на организм с тем веществом, которое содержится в перечне наркотиков. И проблема законодательства в первую очередь в том, что у нас нету перечня всех веществ, которые запрещены, которые ограничены в обороте. У нас есть перечень наркотических средств, перечень сильнодействующих веществ и реестр новых потенциально опасных веществ.

В перечне ни в одном из этих списков нету бупропиона. Но есть понятия «производные», которые разъясняют, что вещества, схожие по структуре с веществами, включенными в перечень, могут быть признаны наркотическими, то есть производными наркотических средств. Законодатель предполагает (я считаю, это совершенно неверно), что при схожей химической структуре вещество воспроизводит те же самые действия. Но это не так. И в случае с бупропионом это не так. И мы настаиваем, что для того, чтобы исключить такие ситуации, когда лиц привлекают к ответственности за вещества, о которых они не могли даже догадываться, что они будут признаны наркотиками, для этого законодатель обязан внести какие-то изменения (мы знаем, какие), чтобы все вещества, которые были обнаружены, включались в реестр.

Анастасия Сорокина: В этой ситуации может оказаться любой человек, который оказался связан с человеком, который болен, который сам страдает какими-то проблемами. И нужно быть профессиональным химиком, чтобы разбираться в том, что за состав, что за какие-то такие ситуации. Но ведь вы не только разбираетесь именно в таких наркотических разных историях, но вы являетесь экспертом Института прав человека. Меня возмущает само отношение. Ты видишь, что человек болен шизофренией, он заказал препарат. И ты пытаешься его посадить на 20 лет. О каких вообще правах человека мы можем говорить? Такое ощущение, что пытаются специально подловить людей и как можно сильнее их наказать.

Арсений Левинсон: Это совершенно бесчеловечные практики, я с вами согласен. Человек пытается вылечиться, пытается как-то смягчить симптомы своего заболевания, пытается себе помочь, когда государство…

Анастасия Сорокина: Дарья Беляева, которую на почте поймали и отправили сразу же…

Арсений Левинсон: При этом государство не обеспечивает возможности ей каким-либо образом легально получить тот препарат, который ей рекомендует врач, но при этом наказывает ее. И наказывает людей, которые пытаются этот препарат в Россию привезти и продать, то есть помочь людям избавиться от зависимости. И эта проблема довольно общая. Она касается не единичных случаев. Те же самые вопросы у нас с онкобольными. Со средствами для похудения немного другая ситуация. Там вещество включено в список сильнодействующих. И можно узнать, что за его приобретение за границей будет наступать уголовная ответственность за контрабанду. Но Дарья Беляева даже не могла догадываться о том, что ее вещество будет признано наркотическим.

Александр Денисов: Арсений, давайте попытаемся объяснить, почему это происходит. Вот наркополиция, сейчас она уже в составе МВД… То есть полицейские устали ловить этих торговцев, которые постоянно меняют формулу. И они перестали четко прописывать эти формулы, потому что их бесконечное множество, там у них мультипликационный эффект, их тьма. И они решили просто некие общие рамки обозначить. И поэтому в эти общие рамки попадаются не только торговцы, но и рядовые покупатели, которые приобретают себе товары за рубежом. Правильно?

Арсений Левинсон: Именно. И они заранее не могут знать, подойдет это под эти общие рамки… Потому что там очень сложное химическое понятие. Где там замена атомов водорода, галогенов, одновалентные, двухвалентные группы. То есть человек, прочитав это определение, не сможет понять, вот то лекарственное средство или БАД, или спортивное питание, которое он собирается привезти в Россию или купить, оно будет признано в конечном итоге наркотиком или нет. И я хотел отметить, что уполномоченный по правам человека в Российской Федерации Татьяна Николаевна Москалькова обращала в 2016 году внимание на эту проблему, что недопустимо привлекать к ответственности людей за вещества, которые нигде не поименованы, что необходимо ввести перечень таких веществ. И в 2015 году Государственная Дума приняла закон, который обязывал тогда ФСКН, а теперь обязывает МВД вести реестр всех новых потенциально опасных веществ.

Александр Денисов: Он есть?

Арсений Левинсон: Ни одного вещества с 2015 года в этот реестр не включено. То есть они обнаружили бупропион в этом деле. Но нигде об этом не сказали. Никому не сказали, что теперь нельзя заказывать бупропион.

Анастасия Сорокина: То есть раньше он производился в России, все было нормально. Как только перестал – все, попал под категорию запрещенных. Правильно?

Арсений Левинсон: Так решили правоохранительные органы. Хотя я считаю это совершенно неправильным применением уголовного закона. Потому что лекарственное средство все-таки не может быть признано производным наркотических средств. Нельзя к обороту лекарственных средств применять антинаркотическое законодательство. Там действует собственное законодательство, собственные нормативные акты. У нас есть закон об обращении лекарственных средств, который указывает, что наркотическое лекарственное средство – это только то, которое содержит вещество, включенное в перечень. Но бупропион в перечень не включен.

Александр Денисов: Арсений, согласитесь, что такая расплывчатая формулировка в законе – это ведь окно возможностей в том числе и для торговцев наркотиками. Потому что они наверняка пользуются. Понятно с Дарьей Беляевой, еще с мамой. Это еще можно понять. Там люди оказались в такой ситуации. Но когда целые фирмы попадаются. Помните, была история с маком? Еще шумиха была, что кондитеры купили себе мак. И на них наехали вот эти правоохранительные органы, что они там наркотики распространяли. А потом выяснилось, что там несколько тонн мака. И каждый кондитер удивлялся. Он сказал: «Ребята, это нонсенс. Они столько пирожков за тысячелетия не напекут, чтобы использовать весь мак». Выяснилось, что это действительно некий трафик, некий канал для поставки наркоты. Вот наверняка этим же каналом тоже пользуются. И полицейские просто выполняют свою работу. Да, она осуществляется грубо, попадаются и люди. Все-таки тут же не нужно обвинять, что они просто несчастных бедолаг на таможне всех тормозят и говорят.

Арсений Левинсон: Здесь я с вами не соглашусь. На самом деле то, что касается кондитерского мака, это тоже проблемы законодательства. У нас самое большое уголовное дело, которое наркополиция за время своего существования вела – это было дело, касающееся кондитерского мака. Они изъяли действительно десятки тонн кондитерского мака, отчитались, что они изъяли десятки тонн наркотиков. А в действительности чем кончилось это уголовное дело в Брянске в отношении предпринимателей? Шилова, еще кандидата химических наук Зеленину привлекали как сообщницу этого преступного сообщества. Оно кончилось оправдательным приговором, вердиктом присяжных, который установил, что в действиях этих предпринимателей не было никакого нарушения, что они были невиновны. Они действительно ввозили пищевой мак, действительно у них были поставки на заводы кондитерские, в предприятия питания и так далее. То есть все эти тонны мака предназначались именно для пищевой промышленности, а не для их продажи в незаконном обороте.

Александр Денисов: Хорошо. Как нам отделить в данном случае расплывчатые рамки рядовых потребителей от наркоторговцев?

Арсений Левинсон: Здесь, конечно, нужно совершенствовать законодательство. Понятие «производных» недопустимо, когда оно предоставляет такие широкие рамки для правоохранительных органов. Вы правильно сказали, что именно благодаря этому у нас фактически открыты границы для ввоза разных веществ. Потому что у нас же таможенная граница общая с Казахстаном и Белоруссией. У нас есть таможенный союз. И наше таможенное законодательство вообще не содержит понятия «производные наркотических средств». По таможенному законодательству нельзя ввозить в Россию только вещества, перечисленные в решении Таможенного Союза. И там указан эфедрон, например. Но бупропион там не указан. То есть совершенно бупропион можно ввезти в Беларусь, в Казахстан. И то же самое касается других веществ, которые, в отличие от бупропиона, используются в незаконном обороте для получения наркотического опьянения. Их можно свободно ввозить, пока их не включили в перечень «наркотики», в Казахстан и в Беларусь. А дальше без таможенного досмотра ввозить в Россию. И пока у нас не будет изменено законодательство, пока не будут эти вещества перечисляться, действительно у нас открыты таможенные границы.

А что касается пищевого мака, тут проблема в том, что надо просто установить, надо признать это, что в пищевом маке будут следовые количества морфина и кодеина. Потому что они присутствуют там от природы. И надо установить техническое регулирование, которое предусмотрит, что их может быть там не больше такого-то количества. И ограничивать только те партии, которые превышают следовое количество.

Анастасия Сорокина: Хотела сказать. Как раз тоже нашла, готовясь к эфиру, такую фразу, что у нас есть человеческий фактор. Конечно, Саша абсолютно прав – есть те, кто специально ищут лазейки и какие-то…

Александр Денисов: И находят, что самое интересное. И они попадаются.

Анастасия Сорокина: Но при этом есть люди… Например, купил китайскую приставку сыну по интернету – тюрьма за использование шпионских программ. Испек булочки с маком – тюрьма за наркоторговлю. Лайкнул что-то в интернете – экстремизм и тюрьма. Опубликовал научную статью в иностранном журнале – измена Родине. И так далее. То есть у нас все время вроде хорошая правильная инициатива, чтобы не распространять наркотики, но страдают люди, которые напрямую зависят от этих препаратов. То есть, может быть, сначала как-то защитить людей? Почему они тогда в доступе? Почему тогда эти сайты работают, где можно это все купить?

Арсений Левинсон: Это коррупционный фактор. Расплывчатость законодательства позволяет одних привлекать к ответственности, а других – нет. И такие развязанные у полиции руки, где они могут, с одной стороны, коррупционными методами кому-то разрешать ввозить те или иные препараты, а кого-то привлекать к уголовной ответственности и зарабатывать так называемые «палки», то есть повышать раскрываемость своей деятельности, заниматься фактически тем, что мы сейчас видим – это очковтирательство. Когда таможенные службы и полиция подменяют борьбу с незаконным оборотом наркотиков борьбой с безобидными антидепрессантами или даже со включенными в перечень, но, тем не менее, не представляющими такой общественной опасности сибутрамином, средством для похудения. Когда вместо перекрытия каналов поставок наркотиков привлекают матерей, которые продали ампулу диазепама.

Анастасия Сорокина: Вконтакте.

Арсений Левинсон: Вот диазепам действительно включен в перечень наркотиков. Это было делать нельзя. Но в нормальной правовой системе при обнаружении таких средств эти люди должны освобождаться от уголовной ответственности, потому что в их действиях нет общественной опасности. Они малозначительны.

Анастасия Сорокина: Давайте посмотрим сейчас видео. Наши корреспонденты задавали людям на улицах вопросы: заказываете ли вы лекарственные препараты из-за границы? То есть это потенциально те, кто могут попасть в такую же ситуацию, как те герои, о которых мы рассказали. Вот какие ответы.

ОПРОС

Александр Денисов: Большинство высказывают сомнения. Люди опасаются, что придет не то, что нужно, что подделку могут прислать, что ответственность будет. То есть скептически относятся. Действительно, а как? Заказал – а как пить? Вдруг тебе пришлют, потом крякнешь – будь здоров.

Арсений Левинсон: Конечно. Не от хорошей жизни же люди заказывают лекарства из заграницы. Потому что не могут найти их в российских аптеках.

Анастасия Сорокина: Или очень дороги они.

Арсений Левинсон: Или очень дороги, как средства от онкологии, от гепатита С.

Александр Денисов: От серьезных заболеваний. От онкологии заказывают по интернету.

Анастасия Сорокина: Почему у нас нету?

Арсений Левинсон: Потому что они не могут. В России это будет стоить 300 000, а индийский дженерик, который в России не продается, будет стоить 20 000. Конечно, люди вынуждены рисковать, вынуждены не по очень понятной схеме покупать эти лекарства. Но при этом преступления они, конечно, не совершают этим.

Александр Денисов: Рискуют.

Арсений Левинсон: Рискуют, потому что это говорили люди. Потому что это не в аптеке, потому что нету Росздравнадзора. Росздравнадзор не контролирует. Неизвестно, что в результате тебе придет. Может быть, опять придет фальсифицированное, недоброкачественное лекарственное средство. И задача на самом деле таможенной службы, как я ее вижу – как раз обеспечивать то, чтобы недоброкачественные и несертифицированные лекарственные средства оказывались в России. И для этого у них тоже есть полномочия. Вместо того, чтобы отправлять тот же бупропион на экспертизу, для того чтобы установить, что он наркотик, им надо было отправить это вещество на экспертизу фармакологическую, чтобы установить, доброкачественное это лекарственное средство или это подделка и некачественный препарат.

Александр Денисов: Арсений, а как технически это происходит? Вот я, допустим, таможенник. Какая-то коробочка пришла. Адресовано кому-то. Я что, залезаю – смотрю: там таблетки. А что это за таблетки? Ну-ка на экспертизу. Вдруг там наркотики? Как они вылавливают? Там же тьма этих посылок, горы.

Арсений Левинсон: Тонны идут, просто конвейером, эти лекарственные средства. И как они выявляют? Проблема – почему им легко выявлять? Потому что люди не скрывают то, что они приобретают бупропион.

Александр Денисов: А на коробке написано – «бупропион».

Арсений Левинсон: В сопроводительной документации к этой посылке… Это могло отображаться на почтовом отправлении, что там идет. То есть, конечно, чаще всего поставки каких-то запрещенных средств раскрываются с помощью служебных собак или оперативной информации, которая поступает в органы. То есть это довольно сложная оперативная работа по выявлению, в каких почтовых отправлениях будут запрещенные вещества. Вместо того, чтобы вести сложную оперативную работу, конечно, проще какие-то лекарства искать, где люди открыто их приобретают.

Александр Денисов: У меня предложение. Может быть, перенести ответственность с потребителей на тех, кто им продает, на организации. Потому что зачастую это наверняка русскоязычные сервисы, компании-посредники, которые сидят здесь. Вот в Госдуме же приняли закон о продаже фальсификата через интернет. То есть с этим порядок хотят навести. Может быть, там просто отдельным пунктом внести, что если вы продаете гражданину России лекарство, которое здесь запрещено, либо действующее вещество, вы понесете ответственность. Потому что человек может не знать. Он, грубо говоря, чайник, не химик.

Анастасия Сорокина: Тогда у нас люди останутся без лекарств, которые необходимы?

Арсений Левинсон: К сожалению, люди выполняют ту функцию, которую не выполняет государство – не обеспечивает теми лекарственными средствами, которые людям необходимы.

Александр Денисов: Да. Приземляет их на скамью подсудимых. Вот такая функция.

Арсений Левинсон: Они сами приземляются.

Анастасия Сорокина: Законодательство приземляет. Люди находят выход.

Арсений Левинсон: Более того, вот это второе уголовное дело, о котором недавно сообщили, где задержаны трое подозреваемых, как раз интернет-магазин у них был. Они продавали какие-то средства от потенции. И как средство от никотиновой зависимости продавали бупропион. Они сами не знали о том, что бупропион является производным наркотического средства. Этого никто не знал до того, как это стало широко освещаться в связи с делом Дарьи Беляевой.

Анастасия Сорокина: То есть, условно говоря, каждый из нас, покупая какое-нибудь обезболивающее, может завтра обнаружить, что оно уже в списке запрещенных препаратов, и попасться на такую лазейку.

Арсений Левинсон: Да, с обезболивающими еще легко угадать, что оно может быть наркотическим анальгетиком и так далее. А вот с какими-нибудь БАДами, спортивным питанием…

Анастасия Сорокина: То есть заказываешь витамины, приходишь на почту – и под белые рученьки тебя ведут.

Арсений Левинсон: Потому что мы однажды обратились в ФСКН, когда еще ввели понятие производной. Мы выступаем против этого понятия с 2012 года. Мы обратились с просьбой предоставить нам производные одного вещества. И нам ответили, что это сделать невозможно, потому что это будет число с 12 нулями. То есть миллиарды веществ запрещены. И неизвестно, когда и за кем придут.

Александр Денисов: Хорошо. Раз такая ситуация запутанная, как быть покупателям?

Анастасия Сорокина: Как подстраховать себя, чтобы не оказаться в ситуации тех людей, о которых мы рассказали вначале? В наркоконтроль звонить – «Заказываю»?

Арсений Левинсон: В наркоконтроль можно обратиться письменно за разъяснениями, не будет ли такое вещество признано наркотическим. В Россздравнадзор или в МВД. Но не все люди имеют такую возможность – тратить несколько месяцев, чтобы выяснить, будет это вещество признано производным или нет. Более того, нам известно, что еще год назад бупропион той же таможенной службой при том же законодательстве спокойно пропускался, даже когда они проверяли почтовые отправления, исследовали это вещество и пропускали его в Россию. А через год ситуация поменялась.

То есть у нас сейчас такая ситуация, что никакие средства не могут застраховать от этого произвола полиции и таможенной службы.

Александр Денисов: Вы выходили на законодателей, может быть, какую-то справку составляли, чтобы дать понять, что надо что-то…

Анастасия Сорокина: Может быть, учитывались какие-то факторы?

Александр Денисов: «Давайте все-таки составим реестр».

Анастасия Сорокина: Или как-то для людей, которые действительно по незнанию, чтобы как-то к ним были другие меры применены.

Арсений Левинсон: Я вхожу в рабочую группу по совершенствованию антинаркотического законодательства при Государственной Думе, и мы сейчас в Институте прав человека с уполномоченным по правам человека готовим закон (и у нас уже подготовлен проект федерального закона) о том, чтобы в реестр включались все производные. И мы в ближайшее время направим этот проект в рабочую группу и будем работать и добиваться того, чтобы он был рассмотрен, внесен в Госдуму и принят, чтобы наконец все вещества были перечислены в перечне.

Александр Денисов: Арсений, а вот судьба этих подозреваемых, Дарьи Беляевой – что им грозит, и есть ли шанс у них все-таки выпутаться из этой ситуации с минимальными проблемами?

Арсений Левинсон: Я общаюсь с защитниками, адвокатами этих подсудимых. Защита предпринимает определенные действия. Сейчас защите по этим делам необходимо доказать, что это в первую очередь лекарственные средства и что на них не должно распространяться антинаркотическое законодательство. Что единственное, за что их можно привлечь к ответственности – это за ввоз в Россию незарегистрированного лекарственного средства. Мы будем добиваться по этим делам проведения фармакологической экспертизы и применения к ним закона об обращении лекарственных средств.

Александр Денисов: Спасибо большое. В студии у нас был Арсений Левинсон, эксперт Института прав человека, консультант по вопросам наркополитики. Обсуждали, почему некоторые препараты приводят к проблемам с законом. Некоторые зарубежные препараты, которые заказывают наши соотечественники за рубежом.

Анастасия Сорокина: Спасибо вам большое.

Арсений Левинсон: Спасибо.

Анастасия Сорокина: А мы расскажем вам напоследок, что ждет в вечернем выпуске «ОТРажения».