Предел неравенства зарплат

Гости
Владимир Карачаровский
кандидат экономических наук, доцент департамента прикладной экономики НИУ ВШЭ

Александр Денисов: Предел неравенства. Агентство РИА проанализировало уровень средних зарплат по стране и выявило, что от региона к региону они могут различаться в 4 раза, причем у специалистов одной квалификации. Также агентство посчитало и разрыв между просто средними и наивысшими средними зарплатами, так сказать, у премиум-класса: ну вот средняя зарплата нефтяников на Сахалине, например, 380 тысяч рублей в месяц, кроме того, в лидерах по таким высоким средним зарплатам московские финансисты, представители добывающей отрасли на Ямале, ну и финансисты Петербурга. Ну, кстати, в Петербурге тоже офис «Газпрома» же располагается, поэтому...

Ольга Арсланова: Там не работают, но деньги туда отправляют.

Александр Денисов: Да.

Ольга Арсланова: Нет нефти и газа, там музеи, консерватории, туристы тоже, там красиво, может быть, поэтому там тоже, собственно, все неплохо с зарплатами. Это лидеры рейтинга.

А вот кто в хвосте, давайте на них тоже посмотрим, такая у нас противоречивая большая страна. Псков, Калмыкия и Мордовия – 38 тысяч, и это потолок, то есть это наибольшее, на что может рассчитывать работник в этом регионе. При этом вот что интересно: самая высокая отраслевая зарплата в Мордовии в машиностроительной отрасли приносит доход все равно в 10 раз меньше, чем нефтянка на Сахалине. Ну, это наш профильный актив, совершенно понятно какой.

Александр Денисов: Да. Ну и вот, кстати, представители профсоюза учителей сообщили, что разрыв в их отрасли еще больше, в 6 раз в зависимости от региона.

Поэтому о таком разрыве, как его выравнивать, мы поговорим с нами, а также с нашим собеседником Владимиром Владимировичем Карачаровским, доцентом Департамента прикладной экономики Высшей школы экономики. Владимир Владимирович, добрый вечер.

Ольга Арсланова: Добрый вечер.

Владимир Карачаровский: Здравствуйте, здравствуйте.

Ольга Арсланова: Владимир Владимирович, вопрос. Только в России такие разрывы в зарплатах? Я специально посмотрела зарплаты в Соединенных Штатах Америки, в ближайших друг к другу европейских странах, и там такого разрыва нет. Понятно, можно сказать, что эти страны богаче, развиваются динамичнее, демократия у них там установилась давным-давно, но Россия же небедная страна, посмотрите, мы добываем нефть, нефтяники получают почти 400 тысяч в некоторых регионах.

Владимир Карачаровский: Если сравнивать неравенство в России с неравенством оплаты труда в других странах, то вот как раз мы все-таки по кривой неравенства в большей степени похожи на Соединенные Штаты, а в Европе, например, неравенство выражено гораздо меньше, значительно меньше. Но при этом, конечно, на самом деле трудно согласиться, что Россия богатая страна, – Россия богата своими природными ресурсами, но это не значит, что у нее богатая экономика. По паритету покупательной способности наша экономика пятая или шестая, если по номиналу сравнивать ВВП, то десятая или одиннадцатая. Поэтому, конечно, говорить о том, что мы богатая страна, можно только условно.

А вот проблема неравенства в России действительно проблема очень серьезная. И здесь, на мой взгляд, как раз заниматься сравнениями с другими странами не стоит, тем более со странами с очень высоким уровнем благосостояния. Потому что, смотрите, если экономика богатая и это богатство создано определенным классом предпринимательским, и мы знаем, что благодаря этому классу оно появилось, то можно допустить, что этот класс имеет право на более высокие доходы, а топ-менеджмент, который управляет их собственностью, на более высокие заработные платы.

Ольга Арсланова: Владимир Владимирович, я прошу прощения, что я вас перебиваю, – речь же даже идет не о зарплатах, не о разнице зарплат между богатыми и бедными, а разнице зарплат между людьми, которые выполняют один и тот же функционал, но им просто не повезло родиться в разных регионах.

Владимир Карачаровский: Региональное неравенство – это несколько другая вещь. Региональное неравенство... Ну, понятное дело, вот смотрите, зависит от структуры экономики региона, естественно. Например, если мы возьмем регионы, которые вы показывали, Ямало-Ненецкий, Ханты-Мансийский округ, то есть регионы, где добываются природные ресурсы разных видов (золото, металлы, нефть, газ), то понятное дело, что там зарплаты выше, и, кстати, это несправедливо.

Ведь понятное дело, что в этих регионах не сосредоточен, так сказать, цвет мысли, значит, российской интеллигенции или самые лучшие работники работают, – такие же, как и в других регионах. Но производительность в этих регионах выше просто в силу того, что нефтью легче торговать, а вся инфраструктура построена в советское время. А вот если мы возьмем промышленные регионы Урала, Центральной России, то в этих регионах гораздо труднее с их продукцией, в том числе высокотехнологичной продукцией, выйти на мировые рынки. И производительность там ниже не потому, что там хуже или медленнее работают работники или хуже руководят руководители, а просто потому, что в этой отрасли тяжелее достичь конкурентоспособности.

В этом смысле вы правы, да, некоторым повезло родиться там, где добывают нефть, значит, будет чуть более высокая у вас зарплата, а не повезло... Да, элемент везения есть, и это совершенно, наоборот, плохо, это посылает совершенно искаженные рыночные сигналы о том, что ваша заработная плата не привязана к вашей личной производительности, а привязана к рентабельности, к успешности отрасли в целом. Вот это очень сильный фактор демотивирующий и расслабляющий, этого быть не должно. Поэтому нужен определенный межотраслевой, если хотите, баланс.

Ну вот давайте даже отвлечемся от излюбленных наших тем, например, золото, металлы, нефть, газ, посмотрим, например, в какой отрасли у нас самая высокая зарплата. Ну, нам кажется, что это нефть и газ, но вот я специально посмотрел, да, нефть и газ высокий, там 80–90 тысяч средние зарплаты, а, например, больше 100 тысяч в производстве, например, табака. И вопрос: а что... Нет, я уважаю людей, которые этим увлекаются, значит, вкладывают свою душу, но у нас что, производство табака или алкоголя – это самое нужное для России производство? Наверное, нам нужна электроника, авиация. Так, может быть, тогда от налогов на фонд заработной платы освободить отрасли, где мы хотим получить прорыв, и, чтобы не терять это налоговое бремя, переложить на те отрасли, которые занимаются производством так называемых аддиктивных благ, то есть... ?

Александр Денисов: Вот как раз сфера высоких технологий, программистов освободили от выплат подоходного налога, по-моему, как раз в прошлом году, да.

Владимир Карачаровский: Ну, программисты да, о программистах много говорят, кстати, и в науке зарплаты несколько поднялись. Опять же, это средние, мы оперируем средними величинами, а вот разброс очень высокий. Программист, который работает в коммерческой фирме, и программист, который работает, например, в сфере образования, получает совершенно разные заработные платы. Вопрос: что, производительность одного лучше, а другого хуже, или квалификация у них разная? Но здесь надо смотреть. Но этот вопрос нужно решить принципиально.

Действительно, вот вы сказали, в разных регионах, статистику показали, совершенно понятно, что в разных регионах разные зарплаты. Как это часто объясняется? Разной производительностью, причем производительность труда – это чисто условная вещь, мы же понимаем, что там, где есть нефть, я уже говорил, производительность никак не связана с усилиями работника, а связана с тем, что нефтью проще торговать, этот рынок устроен заранее, до нас.

А вот есть другой интересный феномен: мы можем, если мы посмотрим карту регионов, например, по соотношению зарплат и производительности труда, то можно найти целый ряд регионов, группы регионов, где при одной и той же производительности труда в 2–2,5 раза различаются средние заработные платы. Вот это-то точно не укладывается ни в какие рамки. Это говорит о том, что нужно работать с политикой оплаты труда на уровне предприятий.

Ольга Арсланова: Вот.

Владимир Карачаровский: Там нужны профсоюзы, что нужно работать с неравенством на уровне предприятий, не допуская того, чтобы в сотни, вернее в сто, в несколько сотен раз различались заработные платы у топ-менеджеров и у рядовых работников. Потому что, как я уже много раз подчеркивал, низкая производительность труда – это ответственность не только работника, но и топ-менеджера. Поэтому если вы руководите так, что у вас в регионе, в отрасли, на предприятии низкая производительность труда, то делите заработную плату поровну или почти поровну, получайте столько же, сколько ваш работник. А вот когда вашими руководящими усилиями производительность труда будет повышена, назначьте себе зарплату повыше. Вот таким образом.

Ольга Арсланова: Владимир Владимирович, нет ли у вас ощущения, что вообще в России труд, например, педагога, отчасти врача до недавнего времени, рабочего недооценен? У нас труд русского человека, россиянина стоит дешевле, чем у жителей Румынии, ну нельзя сказать, что сильная экономика какая-то. С чем это связано? Почему наш труд так недооценивают? Кто его недооценивает? И как сделать так, чтобы он был оценен верно? Может быть, нужно ввести, например, какую-то минимальную оплату в час, такие были предложения, что-то еще?

Владимир Карачаровский: Да, совершенно солидарен с вашей мыслью, труд колоссально недооценен, мы тоже об этом уже говорили. Понимаете, когда мы говорим о производительности труда, которая действительно низкая, и обосновываем это этим фактом, низкие заработные платы, то здесь надо иметь в виду, что к уровню производительности труда привязана средняя заработная плата и мы не можем ее действительно резко поднять, среднюю заработную плату. Но мы можем, работая с неравенством, ликвидировать феномен, когда масса честно работающих людей получает зарплату ниже, на уровне или даже раза в полтора выше прожиточного минимума, 20 тысяч – это все равно очень маленькие деньги. Труд абсолютно недооценен.

Но дело в том, что отдельно взятое предприятие не может решить эту проблему в условиях рыночной экономики. Если найдется предприятие с социально ответственным собственником и прекрасным менеджером, который решит в 3 раза повысить, например, минимальный размер оплаты труда на своем предприятии, это предприятие сразу же обанкротится, потому что оно проиграет конкуренцию на рынке своим предприятиям, которые находятся с ними в одной рыночной нише. Поэтому действительно ликвидировать это, подчеркиваю, не среднюю зарплату поднять, это сложно, а ликвидировать разрыв, то есть ликвидировать феномен, когда честно работающие люди получают деньги, на которые невозможно жить.

Можно, работая с неравенством, за счет того, что государство вводит поэтапный, но заранее анонсированный план резкого повышения МРОТ, сначала в 2 раза, потом в 3 раза относительно изначального уровня. Нужно, чтобы предприниматели были к этому готовы, и это можно сделать. Да, действительно, в этом случае резко возрастут расходы на оплату труда, но поскольку это произойдет у всех одновременно, это означает, что сократятся бюджеты на другие расходы, например непроизводительный капитал, очень дорогие служебные машины, на сверхвысокие оплаты труда футболистов, проигравших матч, или на вечеринки с приглашением звезд за колоссальные гонорары, расходы на рекламу, которые создают благосостояние, условно говоря, наших блогеров. Цены на все эти виды ресурсов, все эти статьи расходов резко уменьшатся, и это приведет к тому, что мы перейдем, экономика перейдет в новое равновесие с дорогим, а не дешевым трудом, и это избавит нас от очень многих искажений, которые нас часто поражают в экономике.

Почему в бедной стране, вот возвращаясь к началу... В богатой стране неравенство может быть обосновано тем, что есть предприниматели, которые создали это богатство, а у нас уровень благосостояния на 10% выше, чем был в советское время, если посчитать по сопоставимым ценам, соответственно, откуда у нас класс богатых? Он что, создал какое-то дополнительное благосостояние? Его же нет, экономика почти такая же, как в СССР, ее структура просто немного поменялась. Откуда тогда богатый класс?

Александр Денисов: Владимир Владимирович, да, вернемся, продолжим разговор, продолжим, про привилегированный класс поговорим сейчас со зрителями и вернемся. На связи у нас...

Ольга Арсланова: ...Сергей из Белгородской области. Здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте.

Да вот хотелось бы возразить вашему гостю, так скажем, но пока слушал, ждал своего выхода, он все правильно сказал. Да, у нас экономики нет. Вот я смотрю не только вашу передачу, но и другие, и кто-то начинает там оправдываться, говорит: «Да, у нас экономика идет в рост, то-то». И что же называют? Называют... Хорошо, говорят, мы на нефти и газе сидим, – нет, у нас еще, знаете, неплохо идет военная промышленность, в космосе мы там... Так и что, ребят? Вы две-три позиции называете и все, и на этом мы, получается, как бы весь мир держим? Нет, конечно. А остальные-то сферы что у нас?

Ольга Арсланова: Сергей, а вот интересно, давайте о Белгородской области поговорим и поймем, какие отрасли рентабельны в Белгородской области. У вас, по вашим наблюдениям, кто больше всего зарабатывает? Вообще какие зарплаты?

Зритель: Рентабельность? Ну, по рентабельности я скажу, у нас неплохо, например, идут сельхозпроизводители. Но опять же они слишком идут в одном направлении, зерновые: здесь создана группа компаний, которые, так скажем, понятно, руководят где-то с вашего, оттуда, с Москвы, но это все завуалированно... Ну хорошо, они развиваются.

Но опять же, что они? Зерно, хотя у нас в регионе зерна для сельского жителя не найти, а если найти, то это бешеные деньги. А то зерно, которое вот, скажем, по бросовой цене, по себестоимости, ну не по себестоимости, дешевое, уже его не найти, потому что везут, скажем, за границу часть и скупка, где-то какие-то хранилища. А у нас, вот я говорю, если по осени продается, скажем, по 10 тысяч тонна, то уже сейчас, зимой, она идет по 15–20, и то это фуражное зерно. То есть держать дома животноводство бессмысленно, оно нерентабельно.

Второе. Скажем, группа компаний «ЭФКО», тоже вот неплохо вроде бы развивается, там все у них идет, но зарплату они тоже как бы (это я из разговора с работниками), им не дает поднимать даже наша администрация: «Волевым решением вы не делайте слишком большой разрыв». Ну вот как бы тоже я думаю, что это несильно правильно. Есть возможность, нет возможности, но как-то... Ну давайте другое что-то еще развивать.

У нас, смотрите, пшено одно время подорожало, было объяснение такое, что мало посадили, посеяли то есть, и вот пришлось поднять цену. Ну хорошо, это один год, но что, упала цена? Нет, нет. И вот я говорю, с таким рынком, как у нас, мы ничего, у нас это будет колбасить очень долго и нудно. Как говорится, родился ребенок больной, этот капиталистический наш строй начался, родился с олигархата, все. Если мы его не разрушим, он будет очень долго, мы его, мне кажется, не вылечим.

Ольга Арсланова: Да, Сергей, спасибо.

Александр Денисов: Спасибо, Сергей, мы поняли.

Еще у нас Елена из Астрахани, про учителей мы говорили, как раз учитель. Елена, добрый вечер.

Ольга Арсланова: Здравствуйте, Елена.

Зритель: Здравствуйте.

Вот я отношусь к государственным служащим, я учительница. Вот в Астрахани живем, Астрахань, вы знаете, город. Почему под это цены, непонятно. У нас и газ, и нефть, и рыба, но наши зарплаты, учителей, в среднем, вернее ставка учителя любого – 9 800. Скажите, пожалуйста, как при этой жизни сейчас выжить? Говорят, плохо пенсионерам, а каково тем, кто работает? Чтобы хотя бы 13 тысяч, полторы ставки дают...

Ольга Арсланова: Елена, подождите...

Зритель: ...а они все равно тебе дадут «чистыми», на руки получаешь всего 16 тысяч. Как это, много? Весь месяц ты ходишь, здоровья никакого нет, ничего не меняется. Я считаю, идет геноцид народа.

Ольга Арсланова: Елена, поясните, пожалуйста, 16 тысяч за полторы ставки – это какая нагрузка? Сколько часов у вас получается в день, в неделю?

Зритель: А, ставка наша 18 часов, 9 800 одна ставка, 9 800 другая ставка, это будет 19 200, да? Ну посчитайте, 19 600. Из них возьмут, отдадут этот, как его, подоходный, на руки 16 тысяч. Вы даже не представляете, что такое 36 часов провести. Вот я, например, считаю, идет геноцид народа, какой-то фашизм идет, и это все хуже, хуже и хуже, и деваться некуда. Вы знаете, доехать надо до работы, на работу надо хотя бы рублей 100 брать, а с тебя вычли уже за ЖКХ 6 тысяч, остается 10. На 10 тысяч на проезд даже самое малое, больше...

Ольга Арсланова: Тут понятно, что на это жить невозможно.

Зритель: Хотя бы на обед около 50 рублей. На что жить? Как дальше будет? До каких пор нам будут говорить, неравенство, неравенство? Ну так делайте равенство! Отнимайте у всех все! Я учеников буду скоро учить: пора подниматься народу, ведь это же издевательство идет над народом, чистый геноцид, а все боятся сказать.

Ольга Арсланова: Да, спасибо.

Александр Денисов: Спасибо, Елена.

Владимир Владимирович, а вот хорошо, что учитель позвонил. Вы знаете, я уж приводил в эфире этот пример, есть в экзаменах по русскому языку, там нужно написать небольшое изложение по рассказу про волшебные часы. Вот бедный мальчик, он с мамой жил, и вот все они думали, как бы им наладить свою жизнь; в итоге нищий им дал часы, и мальчик загадал, чтобы у них был богатый отчим с машиной, чтобы он пил газировку. Мы возвращаемся к идеологии, Владимир Владимирович, мы с вами говорили, что это ключевой момент, что капитализм мы построили, идеологии у нас нет, соответственно, нет без идеологии мысли о какой-то справедливости, а без этого сложно как-то общество перестроить.

Не кажется ли вам, что мы уже давным-давно зашли? Вот в 1990-е гг. мы продали душу за эту мечту, ведь я уверен, каждый все-таки думает: «Ну бог с ним, вот эта справедливость она есть, ну и хрен с ней, возможно, я когда-то стану богатым». И мы в целом как общество не заинтересованы в борьбе с бедностью, в повышении зарплат: «Бог с ним, я перееду из этого убогого района, Белгородского и прочего региона, в Москву», – что мы в какой-то мере этой мечтой тешим себя. У нас есть эти задания и в ЕГЭ, и мы давным-давно свою идеологию справедливости променяли на идеологию богатства, и нечего нам кривить душой и сидеть тут рассуждать о равенстве, Владимир Владимирович.

Владимир Карачаровский: Ну, я с вами полностью согласен, Александр, идеология, безусловно, нужна. Мы были в советское время одним из, вернее первым абсолютно государством, которое стало по-настоящему заботиться о правах рядовых работников, о правах трудящихся. Именно это послужило основой возникновения в современных европейских государствах той так называемой социальной экономики, которую мы наблюдаем сегодня, с развитыми профсоюзами, с высоким уровнем оплаты труда работников.

Что я могу сказать? Первый зритель правильно сказал, до каких пор это будет. Проблема ведь состоит в том, что если мы остаемся на рыночных рельсах, то мы не можем сказать предпринимателю, какие отрасли развивать, какие отрасли не развивать. Мы не можем им сказать, как дифференцировать заработную плату. Но государство может построить в ограниченном секторе, государственном, некие образцы, примеры предприятий, на которых будет реализована справедливая политика, и показать, что эти предприятия могут быть и рентабельными, и выпускать конкурентоспособную продукцию.

Ольга Арсланова: Владимир Владимирович, а почему бы...

Александр Денисов: Владимир Владимирович, а вам не кажется, что при капитализме вообще слово «справедливый» нонсенс? Вот я вспоминаю высказывание Дональда Трампа, он говорит: «У меня высокий IQ, но вы не расстраивайтесь, вы же не виноваты», – вот примерно в таком духе высказываются все наши экономисты. Вот у нас сегодня утром были в эфире тоже экономисты, их спрашивают, мол, зарплата несправедливая. Они говорят: нет, ну как несправедливая? Надо посмотреть на производительность труда, вы про нее говорили, надо посмотреть на инвестиции, что государство не стимулирует инвестиции. У них много всяких наборов в конструкторе, вот они обставятся и все, и объясняют, поэтому такая и справедливость. В принципе ее быть не может, Владимир Владимирович?

Владимир Карачаровский: Да нет, функция государства... Если вы спросите, что такое справедливость, у предпринимателя, да и вообще у любого человека, вы получите сотни или тысячи суждений. Бессмысленно спрашивать или призывать предпринимателя к справедливости. Что такое бизнес? Бизнес – это искусство максимизировать прибыль в условиях ограничений. И вот задача государства – создать такие условия, которые выгодны большинству честно работающего населения. А задача бизнеса в этих условиях...

Ольга Арсланова: Владимир Владимирович, а почему бы государству, я прощу прощения, не начать, например, с тех же учителей? Нам учительница позвонила – а что, полторы ставки в Астрахани и полторы ставки в Москве по-разному должны оцениваться, когда человек и там, и там выгорает на работе? Почему бы с этого не начать, с бюджетников?

Владимир Карачаровский: Ольга, вы задаете вопрос, который задает губернаторам наш президент Владимир Владимирович Путин. Более того, не просто задает этот вопрос, он поручает разобраться. Это еще один очень интересный момент, почему, когда есть майские указы, они выполняются, поручение президента, которые выполняются таким странным образом. Но здесь мы выходим на совершенно другую проблему, уже эта не связана проблема, бюджетный сектор, казалось бы, не связана никак эта проблема с бизнесом.

Но с чем тогда это связано? Видимо, это связано с имеющейся, что ли, моделью федерализма. Ведь для того, чтобы поручения (на мой взгляд, я свою точку зрения сейчас выражаю) главы государства выполнялись точь-в-точь, а не как изобретет отдельный регион, государство должно быть унитарным. Потому что что такое регион? Там есть губернатор избранный, там есть парламент, там есть свое правительство, они решают, как, каким образом они будут повышать зарплаты учителя. Сказано повысить – повысили за счет 1,5–2 ставок и увольнений. Это неправильно. Значит, надо либо четкие инструкции посылать в регионы и заставлять их неукоснительно выполнять. Не как парламент решит, не как просчитает губернатор, не как правительство региональное решит в каждом регионе по-своему, а ровно так, как спустил центр.

И мы приходим к еще одному фундаментальному спору: наши регионы должны иметь больше самостоятельности или должны быть более унифицированы? То есть наша модель федерализма более близка к либеральному федерализму или к унитарному государству? Вот почему эта проблема не может решиться непосредственно.

Ольга Арсланова: И отсюда в том числе такая разница в зарплатах, насколько я понимаю.

Владимир Карачаровский: Разница в зарплатах то же самое. Но когда разная производительность труда по регионам, разницу в зарплатах еще можно объяснить, но, как я уже говорил, нельзя объяснить феномен, когда одинаковая примерно производительность труда, зарплата разная. Это показывает, что неравенство в заработных платах на региональном уровне не только следствие экономических причин, но и следствие региональной политики. А чтобы региональная политика была одинаковая, удовлетворяющая тем критериям справедливости, которые государство постулировало, государство должно быть унитарным. То есть там, на месте, должен быть не парламент, избранный губернатор, а назначенный губернатор и технический совет, который реализует напрямую директивы центра. Но, я думаю, многим это не понравится, потому что в федерализме со своим парламентом много и положительных сторон.

Ольга Арсланова: Да.

Владимир Карачаровский: Понимаете, в России всегда две России: одна Россия за одно, другая Россия за другое, у нас и герб двуглавый орел. Эта проблема сложная именно потому, что консенсуса у нас нет. Вот смотрите, с чего мы начали, неравенство – ну давайте выравнивать регионы. Но мы же понимаем, что сразу возникают регионы, отрасли, работники, которые станут получать больше, и это справедливо. Но надо понимать, что мы не можем средний уровень зарплаты повысить, мы можем сгладить кривую неравенства, а это означает, что возникнут работники совершенно не из олигархата, работники, которые получают выше средней, например 70, 80, 100 тысяч...

Александр Денисов: Владимир Владимирович, спасибо большое.

Владимир Карачаровский: Но... будут получать меньше, и мы должны быть к этого готовы. Это очень сложный баланс, но идти в этом направлении нужно.

Александр Денисов: Спасибо.

Ольга Арсланова: Спасибо.

Александр Денисов: Владимир Карачаровский был у нас на связи.

Почему одну и ту же квалификацию в разных регионах оценивают по-разному?