Ксения Сакурова: Про пенсии поговорили, поговорим про цены. Минпромторг снова пытается решить непростую задачу: как снизить цены на продовольствие? На этот раз речь идет не об отдельных продуктах, а в целом о системе поставок товаров на полки супермаркетов. Виталий Млечин: В ведомстве считают, что торговые сети должны перейти на прямые поставки от производителей. Такие договоры позволяют заранее планировать повышение и понижение цен, связанные с сезонными факторами. Правда, по поводу понижения цен – это, казалось бы, из области фантастики, но тем не менее. Ксения Сакурова: Нет, ну это бывает. Виталий Млечин: Нет, по статистике, бывает, конечно, а на деле – не всегда, к сожалению. И вот еще что: тут не учитываются внезапные колебания спроса, погодные условия и другие внешние обстоятельства, форс-мажоры и так далее. Ксения Сакурова: По замыслу ведомства, при таком механизме удастся избежать скачков цен на продовольствие. Но есть и другое мнение. Некоторые эксперты считают, что все, наоборот, может привести к росту цен. Хотя… Виталий Млечин: И в это почему-то верится как-то легче, чем в понижение цен. Уж не знаю – почему. Ксения Сакурова: Ну почему? Потому что – куда уже больше расти? Вот на этой неделе, например, взлетели цены на помидоры. Правда, по сравнению с началом года они подешевели почти на 30%. Есть и хорошие новости: морковь, которая стоила в начале лета дороже бананов, в связи со сбором урожая продолжает дешеветь. Виталий Млечин: То есть все-таки что-то дешевеет, действительно, будем объективны, сезонные факторы и так далее. То есть то, что мы производим, скажем так, – морковка, помидоры – это может и подешеветь. Ну и хорошо. Ксения Сакурова: В общем, будем разбираться: все-таки поможет ли этот новый механизм или не может он снижать цены? Как он на самом деле влияет на все это? Виталий Млечин: И что происходит с ценами у вас в магазинах в вашем регионе – тоже, пожалуйста, напишите. Что вы чувствуете – повышение/понижение, какую-то динамику, какой-то баланс? А мы сейчас побеседуем с главой Национальной мясной ассоциации Сергеем Юшиным. Сергей Евгеньевич, здравствуйте. Сергей Юшин: Добрый день, Ксения. Добрый день, Виталий. Виталий Млечин: Здравствуйте. Ксения Сакурова: Здравствуйте. Виталий Млечин: Скажите, пожалуйста, вы разобрались в механизмах, которые сейчас предлагаются? Как это должно работать и как это может работать в действительности? Сергей Юшин: Ну, во-первых, нечего разбираться. Эти механизмы давным-давно работают. Прямые контракты – это тот механизм, который используется очень часто по целому ряду групп товаров и отдельных товаров. Вообще тут ничего нового нет. В разные форматы и разные продукты питания мы поставляем либо по так называемым, как Минпромторг выражается, прямым контрактам (неважно – от поставщика, от дистрибьютора, даже если от посредника, не суть), но по долгосрочным контрактам, которые устанавливают цены на достаточно длительный период или на неопределенный период до какого-то следующего изменения цены. При этом следующее изменение может быть как в сторону повышения, если есть для этого основания (и сети очень внимательно смотрят и изучают те факторы, которые подтверждают необходимость принятия новых, более высоких цен), так и понижения. Потому что торговые организации изучают экономики производства, и когда они видят, что цены на сырье снижаются, то они в таком приоритетном порядке и очень оперативно обращаются к поставщикам с просьбой рассмотреть или даже с требованием рассмотреть понижение цен. То есть это такой длительный переговорный процесс. Да, вы правы в том, что впечатление у потребителей, что цены только растут. Долгосрочно, да, так как есть инфляция и прочие факторы, они растут. Но у нас регулярно цены на те или иные товары, особенно связанные с сезонным фактором, снижаются, просто мы этого не помним. Кстати, цены на мясо птицы и на свинину у нас почти шесть лет не росли. А теперь – касательно предложения Минпромторга. Как я сказал, тут ничего нового нет. Но есть те продукты, которые мы сегодня поставляем и готовы дальше поставлять по долгосрочным контрактам – там, где мы можем просчитать экономику производства. А особенно это касается брендированных товаров, касается потребительской упаковки. Но есть товары, относящиеся к группе сырья или, как у нас принято говорить, commodity, – там цены очень волатильные, и они могут меняться буквально каждую недель. Это, например, крупнокусковая свинина. И такие товары продаются через электронные торги. Причем цены могут меняться каждую неделю как вверх, так и вниз. И к электронным торгам, к биржевой торговле, к тендерам нас все время подталкивало наше государство, абсолютно правильно утверждая, что именно эти инструменты максимально быстро отражают любые измерения на рынке. Виталий Млечин: Ну да, казалось бы, тендер, рынок – это конкуренция. Соответственно, какая-то более рыночная цена. Сергей Юшин: И тем более, что все прозрачно происходит. Все ценообразование происходит по рыночным законам и очень прозрачно: вот вам количество товара, вот вам лоты на продукцию, а вот вам количество покупателей на эти лоты по такой-то цене. Соответственно, когда спрос и предложение сбалансированы, фиксируется цена. Но, повторяю, тендеры по таким товарам, действительно, они могут вести и к повышению цены, если у нас недостаток предложения. Например, как у нас сегодня не хватает тушки птицы, очень большой спрос на этот экономически наиболее доступный животный белок. Конечно, все сети хотят больше закупить тушки, потому что от того, сколько ее на полке, зависит то, сколько покупателей придет и ее купят, а помимо тушки, еще и другие товары. И это даст возможность заработать. Но есть товары с высокой добавленной стоимостью, и по ним переговоры идут иначе. Там цена фиксированная, как я сказал, на долгое время. Поэтому хорошо, что Минпромторг это обсуждает, но ничего нового для рынка по своей сути это не дает. Ксения Сакурова: Сергей Евгеньевич, я прошу прощения. Ну понятно, что есть законы рынка, спрос и предложение, в общем-то, как-то формируют эту цену. Но есть же люди, и эти люди – покупатели – приходят в магазин и видят, как эти цены растут. Вот кто все-таки отвечает сейчас, на данный момент за повышение цены? Это все-таки сеть, супермаркет? Или это все-таки производитель? Вот где у нас эти цены растут? Сергей Юшин: Мы курицу не срываем с яблочного дерева. Ксения Сакурова: Так? Сергей Юшин: Мы ее выращиваем. Хочу напомнить: чтобы свинью вырастить, нам нужно затратить… кормить сначала 110 дней свиноматку, пока она вынашивает своих поросят, потом опорос, а потом еще 170–180 дней мы выращиваем свинью до товарного веса. И для того чтобы ее вырастить, мы покупаем много составляющих этого паззла, который называется «свинья». Мы покупаем корма, то есть зерно, фуражное зерно. Мы покупаем большое количество разнообразных кормовых добавок, аминокислот, витаминов, минеральных веществ, потому что свиньи – они как люди, они должны хорошо питаться, чтобы иметь хорошее здоровье, устойчивый иммунитет против болезней. А нам еще приходится покупать ветеринарные препараты. Так вот, если коротко, за последний год себестоимость производства выросла более чем на 25%, потому что витамины подорожали некоторые от 50 до 100% с лишним, аминокислоты некоторые – на 150%, картон гофрированный, в который мы укладываем курицу, в коробку, подорожал на 60%. Между прочим, картон, упаковка составляет 5% от себестоимости. Поэтому тут никто не виноват. Так складывается ситуация экономическая везде. Не хватает рабочих рук для сбора макулатуры. Или подорожало зерно, потому что всем вдруг нужно больше пшеницы в мире. Виталий Млечин: Понятно. Вот вы сказали, что на четверть выросли затраты. А на сколько вы подняли цены? Сергей Юшин: А у птицы, вот конкретно, для того чтобы вырастить бройлера, начиная с января 2020 года себестоимость выросла на 40%. На 40%! Не могут же предприятия себе торговать в убыток, потому что завтра произойдет то, что произошло в 2018 году: несколько крупных предприятий разорились, обанкротились, закрыли производства, выбросили на улицу десятки тысяч людей, а курица за один месяц подорожала на 20%, потому что ее стало мало. Поэтому экономически цены должна быть такой, чтобы производство росло. Виталий Млечин: Естественно, конечно. Сергей Юшин: А вот что касается потребителей, то мы всегда говорим: у нас есть разные потребители. Есть потребители, для которых вообще не важно – 160 курица стоит или 180. Такие тоже есть. Но мы должны адресно поддерживать тех, кому действительно не хватает на базовые продукты питания. И это будет лучшей помощью. И делать всевозможные мероприятия для увеличения производства. Только увеличение предложения поможет нам стабилизировать цены. Я не скажу, что снизит – это зависит от многих факторов, как я уже объяснил. Но если цены будут слишком низкие, то мы закончим тем, что цены станут слишком высокими. Виталий Млечин: Слишком высокими, понятно. Давайте послушаем Людмила из Приморья. Людмила, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Ксения Сакурова: Здравствуйте. Зритель: Очень рада, что встретилась с вами. Так вот, я живу в Приморском крае, в городе Артеме. Я пенсионер. 28-го числа пошла в магазин, беру хлеб с этикеткой «Простой», заплатила 29 рублей. Пришла 30-го в этот же магазин, беру этот же «Простой» хлеб, но у меня берут уже 33 рубля 50 копеек. Я им говорю: «У нас инфляция – 5%, а вы увеличили стоимость на целых 20%». Мне отвечают: «А что вы хотели?» Я говорю: «Хотела так, чтобы можно было нормально купить каждый день по одной и той же цене хлеб». Виталий Млечин: Понятна ваша мысль, спасибо вам большое. Ксения Сакурова: Да, спасибо. Виталий Млечин: Сергей Евгеньевич, если можно, коротко. Собственно говоря, вот та ситуация, которая сейчас сложилась у нас на рынке… Нет, даже не так спрошу. К какому подорожанию нам готовиться в ближайшее время? Сергей Юшин: Сегодня и отрасль, и Министерство сельского хозяйства (поверьте мне, я не вру) делают все возможное, чтобы мы как можно быстрее восстановили снизившиеся объемы производства мяса бройлеров. И крупные компании в самое ближайшее время нарастят это производство. Просто раньше были проблемы с птичьим гриппом, потом это было нерентабельно, а сейчас ситуация немножко стабилизируется. Второе. Сами производители сегодня предпримут все усилия, чтобы базовый продукт – бройлер – не рос. Я имею в виду тушку. Что касается свинины, то у нас производство ее растет, но, к сожалению, из-за болезни африканской чумы свиней мы потеряли за последние 12 месяцев почти 800 тысяч голов свиней. Из-за этого темпы прироста невысокие. Но в будущем году, если мы справимся с болезнями животных, у нас будет большой прирост в свинине. И цены должны быть не только стабильными. Я бы даже сказал, что они бы и снизились тогда. Виталий Млечин: Ох, это было бы очень и очень здорово! Большое вам спасибо. Ксения Сакурова: Спасибо большое. Виталий Млечин: Сергей Юшин, глава Национальной мясной ассоциации. А сейчас поговорим с Артемом Беловым, генеральным директором «Союзмолоко». Здравствуйте. Ксения Сакурова: Здравствуйте. Артем Белов: Добрый день, коллеги. Виталий Млечин: Только что говорили про мясо, давайте теперь про молоко. Какая ситуация сейчас в отрасли? Артем Белов: Вы знаете, в целом ситуация, конечно же, в отрасли, с одной стороны, стабильная, а с другой стороны, есть несколько негативных тенденций, которые было бы неправильно не отметить. За последний год в индустрии, действительно, довольно существенно снизилась доходность из-за резкого роста себестоимости производства сырья, из-за резкого роста себестоимости переработки. При этом хорошая новость для потребителя – это то, что молочная индустрия на фоне всего этого являлась дефлятором, по сути, в экономике, темпы роста цен на полке была в 2–2,5 раза ниже, чем в среднем по потребительской корзине. Поэтому, с одной стороны, история последнего года была достаточно неплохой для потребителя. Но, к сожалению, для бизнеса и для его долгосрочных перспектив и устойчивости ситуация была тяжелая: себестоимость росла, а доходность, соответственно, довольно серьезно снижалась. Поэтому сейчас, конечно, мы находимся в такой ситуации, когда, рассматривая краткосрочный и среднесрочный период, нужно очень серьезно думать о том, какие меры со стороны бизнеса, со стороны государства могут быть предприняты для того, чтобы сбалансировать доходность и обеспечить устойчивый рост как в сырьевом сегменте, так и в сегменте переработки. Ксения Сакурова: К вопросу о тех мерах, которые принимает государство. Предложение о переходе на прямые поставки, то есть что абсолютно все продукты будут именно таким образом закупаться. Что вы по этому поводу думаете? Артем Белов: Ну, вы знаете, мне кажется, что здесь все-таки… Я всегда за биологическое разнообразие. Механизмы должны быть все-таки разные. Хотя, например, в нашей индустрии, я могу сказать, у нас же очень похожая ситуация, у нас очень немного вертикально интегрированных компаний. У нас сырьевой бизнес, то есть фермеры, – это отдельный бизнес, а переработка – это другой бизнес. И это, кстати, нас отличает, например, во многом и от птицеводов, и от свиноводов, и от большого количества других индустрий. Так вот, в нашей индустрии вопрос долгосрочной контрактации и прямых контрактов с фиксированными объемами и фиксированными ценами на длительный период времени, привязанными к понятным параметрам, которые позволяют пересматривать цену… Ну, например, уровень инфляции. Или, например, индекс роста себестоимости, который мы сами как «Союзмолоко» на ежемесячной основе публикуем. Это хорошая история, то есть у нас это работает. Но насколько такая прямая контрактация, а не спотовые поставки, будет работать в других индустриях? Ну, наверное, здесь все-таки может быть определенная специфика, определенные нюансы. Хотя еще раз повторю, что в нашей истории это такая хорошая и правильная вещь. Ксения Сакурова: Ну, это хорошая история для отрасли? Или это хорошая история для покупателя? То есть с конечной ценой что будет в результате? Артем Белов: Ну, вы знаете, надо сказать, что вообще в принципе вот эти ценовые волны… А они есть. Некая сезонность, например, в стоимости сырого молока либо сезонность в стоимости переработки чаще всего на потребителе не сказывается, она демпфируется и переработчиками, и, соответственно, дальше розничными сетями, по крайней мере в нашем секторе. То есть у нас нет такого, что в зависимости от сезона происходят серьезные колебания цен. Все-таки потребитель видит достаточно стабильную, с точки зрения ценовых параметров, ситуацию на полке. Виталий Млечин: Послушаем Татьяну из Москвы. Татьяна, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Ксения Сакурова: Здравствуйте. Зритель: Я хотела спросить у эксперта: как может цена на продукты вырасти за ночь? Я спрашивала всегда у продавцов: «Что, вы созваниваетесь с производителями ночью, они вам устанавливают за ночь цену?» Вот пришла в магазин, утром капуста была 21 рубль. Прихожу на второй день – она уже 42. Но внизу написано: «Капуста молодая». Я так и не поняла. Сейчас осень, идет сбор овощей. Какая она молодая? Что, ее в теплицах выращивают или где-то? Кабачки – то же самое. Стояла цена – 50 рублей. Прихожу – 139! Ксения Сакурова: Ничего себе! Зритель: Я так и не поняла, говорю: «Как же за ночь у вас может вырасти цена так?» – «Нам производитель так говорит, такая цена». В мясной отдел захожу… Виталий Млечин: Ага, хорошо, спасибо большое. Ксения Сакурова: Хорошо, мы поняли, да, поняли. Виталий Млечин: Действительно, как производитель расскажите нам, вы можете диктовать торговым сетям цены на свою продукцию? Артем Белов: Ну, к сожалению, наши возможности переоценивать не стоит. Даже с точки зрения масштаба бизнеса, даже в самых крупных молочных компаниях их масштаб бизнеса несопоставим даже со среднего размера розничными сетями. Поэтому, конечно, говорить о том, что мы можем что-то прямо серьезно диктовать и так далее – нет. Ну, на самом деле это всегда все-таки в основном вопрос диалога между производителем и переработчиком, вернее, между производителем и розничными сетями. Что касается изменения цены, то я могу вам сказать, что традиционно цены резко не повышаются в нашей компании, да и вообще в принципе на пищевую продукцию. Обычно производит пересмотр цены несколько раз в год, обычно это бывает три-четыре раза в год: весенний, летний, осенний период и зимний период. То есть цены, действительно, пересматриваются, корректируются – в зависимости от рыночной конъюнктуры и так далее. В случае с овощами, например, они могут корректироваться в зависимости от урожая. Этот год был действительно непростой, во многих регионах была засуха, неблагоприятные природно-климатические условия, поэтому, может быть, где-то в отдельных территориях могут быть такие перегибы. Но в целом все-таки осень, август, сентябрь – это месяцы, когда на традиционные овощные культуры, на традиционный «борщевой набор» цены обычно снижаются. Поэтому, конечно, когда мы видим рост, например, на те же самые кабачки в 2,5 раза, то это какая-то история из ряда вон выходящая. Возможно, это были разные магазины либо просто разные поставщики – например, поставщики кабачков, я не знаю, из Центральной России и поставщики импортных кабачков, потому что мы какой-то их объем завозим. Поэтому я думаю, что в этой ситуации нужно разбираться. Вообще это из ряда вон выходящий случай, чтобы за одну ночь в 2,5 раза. Ну, это какая-то необычная история. Ксения Сакурова: Артем Сергеевич, а вот эти прямые контракты – они правда прямые? Там цепочка из двух звеньев: вот производитель, вот прилавок? Или там есть еще какие-то перекупщики? Вот раскройте секрет, сколько там еще звеньев может быть вообще. Артем Белов: Ну смотрите. На самом деле тренд последних 10–15 лет, что все-таки это выгодно и для производителя, и для сетей – иметь прямые контракты. Есть, конечно, нюансы. Есть такая история, что некоторые производители предпочитают работать не напрямую, потому что… Ну, опять же все связано с экономикой. Если экономика позволяет работать напрямую, то производители, конечно, стараются работать напрямую с сетями. Модель, когда было большое количество перекупщиков в цепочке, постепенно уходит в прошлое. Если 15 лет назад это была распространенная модель, и сети были не настолько развиты, и производители были не настолько, скажем так, мотивированы, то сейчас, в принципе, в основном интерес у всех в том, чтобы были прямые поставки, чтобы была маржа и у производителя, и у переработчика. Хотя опять же есть определенные нюансы. Ксения Сакурова: И еще вопрос, который хочется успеть задать: как вы считаете, маркетплейсы нас спасут, когда у нас, в принципе, большая часть людей начнет покупать все именно там, а не с полок магазинов? Артем Белов: Ну смотрите. Вы понимаете, конечно, это магистральное направление. И ковид на самом деле дал очень серьезный импульс для развития тех же самых маркетплейсов. Просто мы должны понимать, что Россия большая, есть разные регионы. В маркетплейсе, чтобы он нормально функционировал, должна быть создана инфраструктура, в том числе логистическая инфраструктура и так далее, и так далее, и так далее. Поэтому это вопрос времени. Я думаю, что мы в этом направлении будем двигаться. Спасут ли они нас или нет? Там будет своеобразная бизнес-модель, там будут свои затраты. Поэтому рассчитывать на то, что, например, цены упадут на десятки процентов и так далее – ну, вряд ли. Виталий Млечин: Спасибо большое, Артем Сергеевич. Ксения Сакурова: Спасибо, спасибо большое. Виталий Млечин: То, что цены упадут на десятки процентов, мне кажется, к сожалению, никто не рассчитывает. Генеральный директор «Союзмолоко» Артем Белов был на прямой связи с нашей студией. Мы говорили о ценах. Много сообщений пришло. К сожалению, в абсолютном большинстве нам пишут, что цены растут. Видимо, от этого тоже очень сложно куда-то деться. Ну, как вы видите, все-таки что-то делается. Ну и самое главное – конкуренция есть, разные магазины. То есть где-то может быть что-то одно подешевле, где-то что-то другое. Спасибо большое всем, кто был сегодня с нами. Программа «ОТРажение» вернется в 6 часов вечера по Москве. Ксения Сакурова, Виталий Млечин. Ксения Сакурова: Прощаемся с вами. До новых встреч!