Марина Калинина: Мы продолжаем наш эфир. По-прежнему в студии Константин Точилин… Константин Точилин: …и Марина Калинина. Марина Калинина: Ближайшая тема, которую мы будем обсуждать в течение часа – это то, что деньги, выделенные на государственную программу по реструктуризации ипотечных кредитов, закончились. Причем закончились они гораздо раньше, чем официально должна была завершиться эта программа. Будем на эту тему говорить. Сегодняшние наши гости в студии – это Игорь Костиков, председатель ФинПотребСоюза – здравствуйте. Игорь Костиков: Добрый вечер. Марина Калинина: И Павел Медведев, финансовый омбудсмен, защитник прав в области финансов. Константин Точилин: И я предлагаю, поскольку время у нас, кажется, есть, постараться максимально широко поговорить о проблеме ипотеки в нашей стране. Может быть, оттолкнемся мы все-таки от этой новости, которая была навеяна, если я не ошибаюсь, даже какими-то заключениями Счетной палаты о том, что эта программа реструктуризации ипотечных кредитов, мягко говоря, не случилась. Так, получается? Павел Медведев: Не то чтобы не случилась, но она была устроена довольно странно. Если семья подходила под условия программы, то не было гарантий, что она получит ту поддержку, которую программа обещает, потому что, чтобы она получила такую поддержку, требовалось согласие банка, в котором прокредитовалась эта семья. И банки не всегда соглашались. Игорь Костиков: Надо сказать, что у нас вообще к реструктуризации валютной ипотеки какой-то очень странный подход был с самого начала. Если вы помните, первым было предложение Центрального банка зафиксировать на довольно хорошем курсе курс рубля по отношению к доллару – чуть-чуть повыше, но нечто среднее, более справедливое. Но, к сожалению, на эту инициативу Центробанка не откликнулся практически ни один банк, и Центробанк, в общем, не очень стал настаивать: хотите – делайте, не хотите – не делайте, потому что за счет резервов. Я просто могу привести пример, что в такого рода ситуации – в частности, в Соединенных Штатах, мы знаем, когда там произошел кризис ипотеки… Константин Точилин: Который за собой повалил, в общем-то, и мировой кризис. Игорь Костиков: На самом деле там с "лимонами" проблема, она и привела к мировому кризису. Не сама ипотека, потому что там свои были сложности. Собственно говоря, большинству населения все-таки удалось реструктуризировать долги за счет того, что есть закон американский о реинвестировании в поддержку местного сообщества, местного комьюнити, и там предусмотрено специальное резервирование у банков, для того чтобы в таких случаях, в случаях стихийных бедствий поддерживать своих клиентов, для того чтобы помочь им выйти из тяжелой ситуации. Константин Точилин: А как определяется, что является таким случаем? Игорь Костиков: На самом деле, такой случай определяется исходя из решения банка. В Соединенных Штатах это определяет Федеральная резервная система. То есть они считают, что именно эти критерии, которые должны быть удовлетворены – они попадают под эти случаи. Там банкам позволено оставлять 3% от прибыли до налогообложения… Константин Точилин: Про черный день. Игорь Костиков: Да, именно. Там целый ряд программ, это не просто на черный день – это четкие вещи. Марина Калинина: А как рассчитывалась у нас вот эта сумма, которой в итоге, как выяснилось, не хватило? Игорь Костиков: Она рассчитывалась просто: то, что бюджет посчитал возможным выделить, то и выделили. Это не отталкивалось от нужд населения. Константин Точилин: Не сколько нужно, а… Игорь Костиков: Сколько есть. Константин Точилин: Павел Алексеевич, если в мире существует механизм страховки, если упрощенно говорить, от таких рисков, что нам мешает просто воспользоваться этим опытом? Ведь не нужно даже изобретать ничего, оказывается. Павел Медведев: Сейчас уже немножко поздно, беда уже произошла. Константин Точилин: Да, желательно чуть пораньше было. Павел Медведев: Теперь задним числом довольно трудно какой-то рациональный механизм построить. Мне кажется, что если говорить о валютной ипотеке, на самом деле уже довольно долго количество жалоб от людей с рублевой ипотекой превосходит количество жалоб от граждан с валютной ипотекой. Это неудивительно, поскольку, насколько я понимаю, сейчас займов по валютной ипотеке осталось где-то 20 тысяч, а рублевых ипотечников, я думаю, 3.5 миллиона, может быть, даже немножко больше. Естественно, во время кризиса из этой большей массы большее количество людей попадает в трудное положение. Тем не менее, если говорить о валютной ипотеке, мне кажется, что с валютной ипотекой, с этой бедой нужно связывать три стороны: человека или семью, которая попала в трудное положение, банк (человек-то малограмотный пришел и взял валютную ипотеку, а выдал-то ему кто?) и государство, которое в то самое время, когда выдавались в основном эти валютные займы, объясняло нам всем, малограмотным, что в Москве будет финансовый центр, а это значит, что валюта российская будет очень устойчива относительно иностранных валют. Если честно сказать, не очень многие попались на эту удочку, потому что не принято слушать всерьез, что говорят по телевизору. Но такая серьезная была проблема: банки вынуждены были, заинтересованные в прибыльности, кому-то валюту отдавать в долг, потому что многие из них получали ресурсы на Западе, где, как известно, рублей нет, а какая-нибудь валюта вроде швейцарского франка (или евро, или доллара)… То есть кроме того… Константин Точилин: То есть у банков образовалось некое количество валюты, которую нужно было кому-то дать в долг? Павел Медведев: Да, которую надо было кому-то отдать. Это с одной стороны. С другой стороны, россияне склонны к тому, чтобы свои накопления переводить в иностранные валюты. Перевели они в иностранную валюту… Константин Точилин: Это было в те времена, когда накопления еще были. Марина Калинина: Это было давно, да. Павел Медведев: Часть положили под подушку, а часть отнесли в банк. И эти накопления тоже нужно было кому-то отдать в долг. То есть то, что часто говорят: "Что же ты такой глупый, зачем ты брал валютную ипотеку?" Это хорошо быть умным, когда есть выбор, а когда выбора нет, вы умный или глупый, результат всегда будет один и тот же. Игорь Костиков: Я могу с Павлом Алексеевичем согласиться и в какой-то степени не согласиться, потому что на самом деле банки действительно начали заниматься агрессивным кредитованием и агрессивным привлечением. То есть они увидели возможность, так сказать, нарастить свои доходы за счет валютных операций, и их никто не одернул и не сказал, что этого нельзя делать. Они начали активно через свои сети продаж продвигать валютную ипотеку. Марина Калинина: Причем, по-моему, и проценты там были ниже. Они были выгоднее, чем рублевые. Игорь Костиков: Вы знаете, не так уж это было выгоднее, потому что проценты были незначительно ниже. Константин Точилин: То есть это была создана такая иллюзия, да? Игорь Костиков: Иллюзия, да. Мы считали, проценты были незначительные: по обычной ипотеке было 12%, а здесь 10%, а если банк берет ресурсы на Западе под 2-3%, понимаете, какая маржа у банка образовывается. И если мы вспомним сейчас неприлично уже забытого Маркса, который говорил о том, что в этом случае просто остановить ничего невозможно... То есть когда такие цифры начинают у банка в глазах мелькать… Павел Медведев: Некоторые заявители сообщали мне, что кроме процента они должны были платить еще за конвертацию. Константин Точилин: У нас же всегда найдут еще кучу дополнительных опций. Павел Медведев: Они платили рублями, а так как должны были в долларах или еще в чем, нужно было конвертировать, и за это банк с них брал процент. Игорь Костиков: И еще было много таких случаев – жалуются граждане, бравшие ипотеку, наши потребители – что они приходили за рублевой ипотекой и им отказывал банк в рублевой ипотеке, проводя отказ через кредитный комитет, "но если вы хотите валютную, то пожалуйста". И таких случаев много. Константин Точилин: И где логика? Игорь Костиков: Я вам объяснил логику. Константин Точилин: Так-то понятно. Марина Калинина: Логика банков понятна. Игорь Костиков: Вопрос заключается в другом: все забывают о том, что банковский бизнес – это социальный бизнес, это не просто бизнес. И социальную ответственность финансового сектора у нас вообще никто не рассматривает, ее как будто бы нет. Посмотрите, что на Западе происходит: социальная ответственность №1 – тот же ФРС, например. Да, он мониторит банковскую систему, но вопрос №1, который они проверяют, когда они выезжают на проверки – это все те пункты, которые включаются в социальную ответственность банка. Вот это проверка, так сказать, камеральная, наверняка выездная. А все остальное в системе просто мониторинга IT происходит. Константин Точилин: Давайте нашим зрителям тоже дадим возможность присоединиться к нашему разговору. Вера из Тулы нам дозвонилась – Вера, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Константин Точилин: У вас вопрос или комментарий? Зритель: У меня как бы вопрос, оставшийся без ответа. Мы принимали участие в этой программе. Была проведена реструктуризация. Сказали, что нам выделены были деньги. Но заемщики находились в разводе: сначала подписала моя дочь этот договор и график, потом пошел зять, но они между собой не общаются, зять ипотеку не платил. И в конце концов нам отказали и говорят: "Вы не докажете, что была реструктуризация". И мы нигде не можем узнать, были нам выделены деньги или не были. Был подписан и дополнительный договор займа, но на руки банк нам ничего не выдал. Константин Точилин: Павел Алексеевич, это, наверное, к вам вопрос. Павел Медведев: Это нужно документы посмотреть. Игорь Костиков: Я просто могу сказать следующее. В таких случаях нужно писать письменно заявление в банк с требованием предоставить всю информацию, которая есть по данному клиенту и по данному кредитному договору. Банк обязан – это нужно зарегистрировать письмо – эту информацию предоставить. Если банк не предоставит информацию, пожалуйста, можно в Центробанк обратиться; если есть проблемы, обращайтесь к нам в ФинПотребСоюз, мы вам поможем, каким образом это надо сделать, с удовольствием поможем вам информацию на сегодняшний день добыть из банка – это возможно. Константин Точилин: Павел Алексеевич, как к вам в случае чего обратиться можно? Павел Медведев: На сайте Ассоциации российских банков есть инструкция очень простая: по электронной почте или даже по физической почте, там физический адрес, или по телефону меня легко найти. Константин Точилин: Мы просто знаем, что вы стараетесь помочь разобраться. Слушайте, тему валютных ипотечников, я думаю, мы еще продолжим. Но давайте сначала посмотрим хронику буквально сегодняшнего дня: в Москве у одного из отделений "Абсолют Банка" несколько часов назад прекратилась голодовка валютных ипотечников. Продолжалась она 4 дня, в акции участвовали трое заемщиков и группа поддержки. Голодающие требовали от банка реструктуризации их кредитов, конвертации долга по докризисному курсу или хотя бы приемлемых для заемщиков условий. На тот момент, когда эти люди брали кредит на покупку, курс составлял 25 рублей за доллар. В основном брали несколько миллионов под 12%. Сейчас должны возвращать банку уже десятки миллионов рублей. Ничего, с одной стороны, нового, просто вот эта картинка из сегодняшнего дня. Игорь Костиков: Я вам говорю, что не было никаких особых льготных процентов по валютной ипотеке. Люди взяли под 12% - такой же 12% давался ипотечный кредит и по рублям. Константин Точилин: Но смотрите, каждый раз, когда мы говорим слово "валютная ипотека" и что нужно помочь, тут же мы все общество раскалываем на два непонятных лагеря. Почему валютным нужно помогать, а невалютным не нужно… Павел Медведев: Нет, надо всем помогать. Константин Точилин: Вот, давайте попробуем с этим разобраться. С этим как быть? Павел Медведев: И вот в этой драме 3 стороны: государство, человек и банк. Константин Точилин: То есть я правильно понимаю, что… Марина Калинина: А с другой стороны, почему… Может быть, я не права, поправьте меня – почему, собственно, государство должно отвечать за те решения людей, которые принимались во время суждения, взять кредит или нет? Павел Медведев: Потому что оно регулятор. Оно либо говорит, что будет финансовый центр в Москве, либо говорит, что не будет финансового центра в Москве. Игорь Костиков: Я бы еще по-другому сказал. На самом деле, когда мы говорим об ипотеке и развитии ипотеки в нашей стране, то была специальная программа, принятая государством, о развитии ипотеки в нашей стране. Константин Точилин: Это отдельная тема. Игорь Костиков: И поэтому, поскольку эта программа была и государство, в частности, и правительство – не только Центральный банк, но и правительство – взяло на себя ответственность за развитие ипотеки, то в целом и правительство должно этим заниматься. Константин Точилин: Это отдельная тема, мы к ней буквально через несколько минут перейдем. Но пока подождите. Вы говорите интересную вещь. Вы говорите, что да, люди "попали" с ипотекой, нужно помочь и валютным, и рублевым. Стоп: а люди, которые взяли автомобильный кредит перед кризисом? Которые взяли потребительский кредит? – ком-то на образование, кому-то еще на что-то? Тогда, получается, давайте всем, кто взял кредит, помогать? А кто-то взял микрокредит с десятками тысяч процентов. Игорь Костиков: Давайте мы тут уже разделим, потому что есть принципиальная, сущностная разница. Поскольку, когда мы говорим об ипотеке, размер кредитов несоизмерим с теми остальными видами кредитов, которые вы назвали. Это кредит на всю жизнь. То есть человек… Скажем, потребительский кредит, какой бы он ни был, не достигает таких размеров… Константин Точилин: Понимаете, в чем ужас? – при зарплате в 5 тысяч кредит в 300 тысяч тоже кредит на всю жизнь. Павел Медведев: Вы знаете, там другое регулирование – если угодно, могу рассказать. Этот велосипед уже изобрели, но оно едет в случае маленьких кредитов по другой дороге. Константин Точилин: То есть все-таки принципиально другая ситуация? Игорь Костиков: Да. Более того, я могу сказать, что на Госсовете этот вопроснедавно обсуждался у президента – как раз и микрофинансовые организации, и закредитованность граждан. Это тема, которая постоянно возникает. И Центробанк нас уверил в том, что в ближайшее время будут приняты поправки в закон по так называемому DTI. То есть максимальная кредитная нагрузка на гражданина, на семью, где исходя из доходов банкам и финансовым институтам будет запрещено кредитовать людей, если они не в состоянии этого обслуживать, чего не было. Мы опять же исходим из того, что до этого регулирования, вы помните, когда у нас там еще 2 года назад микрофинансовые организации предоставляли кредиты по 5000% годовых – это у нас было. У нас сейчас еще официальная ставка, которую они могут поставить… Константин Точилин: По-моему, они так и не повывелись. Игорь Костиков: Нет, сейчас у нас 800% годовых – тоже не сахар, я вам могу сказать. Константин Точилин: Райские условия. Игорь Костиков: О чем, собственно говоря, президент и говорил: ребят, вы как-то определитесь. Константин Точилин: Старушка-процентщица была скромнее. Игорь Костиков: Абсолютно. Она была милой бабушкой по сравнению с тем, что мы сейчас имеем. То есть вопрос сегодня стоит о том, чтобы ввести DTI, который четко ограничивает, что можно человеку давать, а что нельзя. Потому что когда человек находится в тяжелой финансовой ситуации и к нему идут коллекторы, для того чтобы стребовать с него даже небольшой долг, он бежит в ближайшую микрофинансовую организацию и под любые проценты берет деньги, для того чтобы перебиться. Марина Калинина: Да, но есть и другая сторона медали: если у человека, например, нормальный доход, он берет кредит, а в какой-то момент он просто теряет работу. Как это проконтролируешь? Игорь Костиков: Это тот самый случай, о котором я говорил. В Соединенных Штатах для этого есть специальное регулирование, которого у нас нет на сегодняшний день, когда в таких случаях у банка есть специальный резерв, который связан с социальной ответственностью, и банк начинает работать с этим гражданином, для того чтобы обеспечить ему льготные условия перекредитования, реструктуризацию, и возможно продление, снижение долговой нагрузки. Павел Медведев: Либо процедуру банкротства, что теоретически у нас есть, практически нет. Игорь Костиков: Ее нет. Павел Алексеевич, вы прекрасно понимаете, что минимальная цена процедуры банкротства на сегодняшний день – минимум 150 тысяч. Константин Точилин: Там все равно что-нибудь еще набежит. Игорь Костиков: Это нереально. И опять же мы ждем, когда сейчас Минэкономразвития все-таки изменит эту ситуацию. Мы с самого начала говорили, что это будет очень дорого, когда закон обсуждался, но никто нас не слушал; мы говорили, что будет минимум 100, а мы оказались еще оптимистами. Сейчас Минэкономразвития хочет принять решение убрать финансовых управляющих, которые являются главным источником расходов, и таким образом позволить гражданам заниматься собственным банкротством самостоятельно или с помощью тех людей, которые это могут делать не за такие деньги или вообще бесплатно. Константин Точилин: Давайте звонок примем, давно уже ждет Жанна из Нижнего Новгорода возможности с вами поговорить, уважаемые эксперты. Жанна, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Уважаемые эксперты, скажите, пожалуйста, вопрос такой. В первый раз столкнулись с этим. Мы с мужем взяли ипотечный кредит на квартиру еще месяц назад. Деньги направлены были через Сбербанк. Но до застройщика они в течение месяца так и не дошли. Все реквизиты банка проверили, все документы в банке проверили, застройщик так и не может деньги получить. Вопрос: бывает ли такое вообще в жизни и как с этой ситуацией бороться? К кому обратиться? Спасибо. Игорь Костиков: Бывает, наверное, все в жизни, поэтому надо ко всему быть готовым и с этим бороться, на самом деле. Первым делом, как я уже говорил, писать зарегистрированное письмо в то отделение Сбербанка, которое этот кредит вам предоставило, с просьбой разъяснить, где находятся деньги. Получить это письмо и дальше уже с этим разбираться. Опять же, проблема технически непростая: получив это письмо, есть целый ряд шагов, который нужно выполнить. Пожалуйста, звоните, пишите, обращайтесь, мы бесплатно совершение объясним вам, как, что делать, как с этим поступать. Это не конец света, но оставлять в таком виде это нельзя. Павел Медведев: Я согласен. Константин Точилин: Вот смотрите, какое следующее одно из возможных направлений нашего с вами разговора. Давайте уж с ипотекой закончим. Прозвучала фраза "агрессивное навязывание валютной ипотеки". Нет ощущения, что на каком-то этапе нашей жизни – лет несколько, а то и 10 лет назад – нам вообще стали агрессивно навязывать ипотеку как единственно нормальный способ решения жилищной проблемы? Игорь Костиков: А я вам скажу шире: нам вообще агрессивно стали навязывать финансовые услуги. Константин Точилин: Кредиты. Игорь Костиков: И сейчас, что мы только что обсуждали с Павлом Алексеевичем, пока ждали эфира – то, что сейчас возникает ситуация, что под видом финансовой грамотности нам начинают опять же навязывать финансовые услуги. Константин Точилин: То есть уже как-то скорее ненормально, если у тебя нет кредита. Игорь Костиков: Да. Константин Точилин: Ненормально, если у тебя нет ипотеки. Игорь Костиков: Говорят, что у вас должна быть кредитная история, вы должны брать и отдавать. Почему человеку нужно брать кредит? Если человек не готов с этим работать, если он не хочет и у него нет потребности в этом, зачем ему навязывать финансовые услуги? Я могу вам сказать, что по целому ряду финансовых продуктов у нас, к сожалению, в стране ситуация такая, что гражданин, потребитель, придя на финансовый рынок, максимум через год остается без денег. Это то, что у нас сегодня существует. И пока как мы ни боремся – ни мы, ни Павел Алексеевич – выйти из этого мы не можем. Константин Точилин: Павел Алексеевич, согласитесь, что есть это навязывание? Павел Медведев: Вы знаете, есть маленькое уточнение. Ни в коем случае нельзя считать, что кредит – это изобретение дьявола. Ровно так же, как топор, способы извлечения огня… Константин Точилин: Но нам не навязывают топор из телевизора и радиоприемника. Павел Медведев: Да. Надо уметь вести себя рационально. Ипотека может быть замечательным способом создания семьи (я знаю много положительных примеров). Ипотека – это покупка времени. Так как жизнь человеческая коротка, то покупка времени может быть очень хорошим бизнесом. Но, конечно, тысячу раз надо подумать, рассчитать, запас прочности какой-то создать, для того чтобы вероятность попасть в трудное положение была маленькой. И я повторяю, я возвращаюсь к этой своей идее, что в этой драме есть три стороны. Надо сказать, что правительство в каком-то смысле это признало: в феврале постановление правительства о поддержке всех ипотечников – не только валютных – было изменено в лучшую сторону: до 1.5 миллионов поднялась планка возможной поддержки. Полтора миллиона в наших условиях – это очень хорошая поддержка. Только-только вышло это постановление, как оказалось, что денег нет. И этими 1.5 миллионами, я подозреваю, никто не успел воспользоваться. Константин Точилин: Ну, может быть, даже кто-то и успел, только… Давайте на звонок прервемся – Елена, Петрозаводск у нас на связи. Здравствуйте. Марина Калинина: Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Мне бы хотелось сказать о том, что вот это постановление №373 до конца не понятно – непонятно, как оно все-таки исполнялось. Потому что, я так понимаю, все ипотечники рассчитывали на то, что заявления рассматриваются в порядке очереди. К сожалению, такого не было, потому что я подавала документы в Сбербанк с 19 января (полный пакет документов); я знаю людей, которые подавали после меня – им одобрили, им реструктуризировали задолженность по ипотеке, а я, к сожалению, не попала в эту группу счастливчиков. Мне было отказано из-за того, что закончились средства. То есть я была полностью уверена на момент 19 января, что я попадаю по срокам. Я попадала по…, по правилам. Но, к сожалению, банк не одобрил, а потом сказали, что деньги уже закончились. Павел Медведев: Я такого рода жалоб получил довольно много. Естественно, я спрашивал банки: почему же вы не дали возможности человеку возможности воспользоваться ипотекой? Некоторые ответы такие: "Мы, банки, не были уверены, что хватит денег для очередного заявителя, поэтому мы на всякий случай решили прекратить прием заявлений". Марина Калинина: Поэтому деньги совсем закончились. Пишут нам из Вологодской области: "По реструктуризации ипотеки все документы банк принял. Программу закрыли; мало того, что на взносы собирали всей родней, пришлось заплатить еще 10 тысяч за справки". Павел Медведев: Да, очень дорого стоят документы, которые необходимы для того, чтобы подать заявление. Это очень досадно и как-то странно. Константин Точилин: Но мы все же так чуть-чуть подзависли на середине. Мы говорим, что есть ощущение, что ипотека навязывалась. Но если она навязывалась, она навязывалась кем тогда, получается? Кто эта мировая закулиса? Игорь Костиков: Мы не будем говорить о мировой закулисе, просто мы говорим о том, что понятно, что ипотека является таким драйвером экономического роста. И у правительства в определенный момент возникла идея, что если мы сейчас активно будем поддерживать ипотеку, то у нас закрутится экономика. Константин Точилин: Игорь Владимирович, вы хотите сказать, что хотело правительство как лучше… Игорь Костиков: …а получилось как всегда. Все правильно. Но проблема-то заключается в том, что есть маленькая деталь: у нас ставки рефинансирования на таком уровне находятся, что если вы посчитаете сложный вопрос, то вам придется отдать – вот я с Павлом Алексеевичем не совсем согласен, что это уж так хорошо в наших условиях – потому что зачастую вам 3-4 квартиры придется отдать за время. Константин Точилин: Вот в том-то и дело. Павел Медведев: Это цена времени. Марина Калинина: То есть вы считаете, что ипотека – это больше минусов, чем плюсов? Константин Точилин: А почему же стоит отъехать на пару тысяч километров в сторону западных границ нашей светлой, прекрасной страны, и стоимость другая? 2-3% в Чехии какой-нибудь? Игорь Костиков: 2.7%, 3% у высокорисковых заемщиков. Более того, если это молодая семья (это люди до 45 лет, которые только что вступили в брак), государство дает полное освобождение от процентов. То есть проценты списываются за счет налогов. Поэтому при такой ипотеке, конечно, можно купить время. А если у вас ипотека, как у нас, то я, в общем, не вижу такой большой перспективы при таких ставках. Вот сейчас у нас обещанная ставка инфляции в этом году 4% – может быть, она на следующий год будет 3%, тогда, может быть, ипотека станет более реальной, тогда мы сможем это увидеть. Константин Точилин: То есть я правильно вас понимаю, что в наших условиях и с нашими процентами ипотека – это грабеж и обман трудящихся? Игорь Костиков: Я бы не стал говорить, что это грабеж и обман трудящихся, но дело в том, что наши экономические реалии таковы, что это очень дорогая игрушка. Константин Точилин: Павел Алексеевич? Павел Медведев: Это так. Тем не менее, обращаю внимание, что подавляющая часть ипотечных заемщиков очень аккуратно платит. Константин Точилин: А что остается? Павел Медведев: Только 5% имеет какие-то пропуски в платежах, и только 2.5% – даже меньше, 2% – имеют существенные пропуски (3 месяца). Игорь Костиков: Вообще наши граждане, наши потребители отличаются высокой дисциплиной. Павел Медведев: Это правда. Игорь Костиков: Ни в одной стране мира такого нет. У нас и по другим кредитам 8-9% сейчас просрочек. Константин Точилин: Со временем Раскольникова многое изменилось, если вспоминать все ту же старушку. Павел Медведев: Сейчас больше, но 3-4 года тому назад… Игорь Костиков: …вообще было 4%. Павел Медведев: …95% платили день в день, из оставшихся 5% половина были трогательными разгильдяями, и когда им звонили и говорили, что вы вчера должны были заплатить, они говорили: "Ах!" – и бежали платить. Только 2.5% либо не могли, либо не хотели платить. Игорь Костиков: А на Западе мы говорим о 25-30% недисциплинированных плательщиков по кредитам. Константин Точилин: И у них при этом 3%, и банки там явно не в накладе. Павел Медведев: Все-таки надо иметь в виду, что у них инфляция значительно более низкая, а иногда даже дефляция бывает. Конечно, эти страны более могучие в экономическом смысле, у них больше возможностей. Константин Точилин: Может быть, нам тогда нужно было дождаться того момента, когда мы тоже станем более могучими и только тогда уже разрешать рожать детей? Павел Медведев: Подождите, рожать детей человек до какого возраста может? Игорь Костиков: К сожалению, на рождаемости это никак не сказалось. Павел Медведев: Ну как? Не сказалось в статистическом смысле, а в смысле конкретной семьи – я много знаю таких семей, которые, не получив квартиру, не решались заводить детей, а получив, решились и завели, счастливы. Марина Калинина: Вы тут называли некоторые цифры в процентах, кто платит по ипотеке и кто не платит. Есть график: просроченная задолженность на апрель 2017 года превышает 165 миллиардов рублей. Игорь Костиков: Из какой суммы? Павел Медведев: Я о доле говорю. 4.5 триллиона… Марина Калинина: Всего просрочено 165 миллиардов рублей. Павел Медведев: Нет, я понимаю, из какой суммы ипотеки? Марина Калинина: И доля плохой ипотеки – пусть даже эту цифру мы возьмем – больше 4% Игорь Костиков: Она ничего не говорит, она ничего не представляет, эта цифра. Это ни о чем. Марина Калинина: Это мало, да? Игорь Костиков: Я вам еще раз говорю. Если мы возьмем, например, Данию, Голландию, там закредитованность больше 200% по ипотеке – это на одну семью. То есть мы даже близко к этому не подходим. В этих странах… В Швеции 170%, например. То есть мы настолько дисциплинированная страна с точки зрения нашего потребителя… Я думаю, что это еще наследие советского периода – я не знаю, Павел Алексеевич согласен со мной или нет – но наш потребитель несравнимо более дисциплинирован, чем потребители во всем остальном мире. Константин Точилин: Чем, в общем-то, и пользуются старухи и старики-процентщики. Игорь Костиков: В другом виде, правда. Константин Точилин: На нас же из газет, из радио, из телевизора, из Интернета, с разрисованных троллейбусов и автобусов все время идет реклама кредитов, в том числе ипотечных. И все равно то, о чем мы уже говорили: вдалбливается в голову, что это единственный образ поведения, который приведет к тому, что у тебя, может быть, появится квартира. А почему никто не занимается тем, чтобы объяснять людям, что необязательно это решить именно так, что нужно посмотреть, тянешь ли ты. Почему этого нет? Это же ответственность государства – та самая третья сторона, о которой вы говорите. Павел Медведев: Мы сейчас ровно этим занимаемся. Константин Точилин: Мы этим занимаемся. Павел Медведев: Вы нас приглашаете время от времени, так что вы молодцы. Игорь Костиков: Просто вопрос-то здесь в другом. Проблема агрессивной рекламы очень серьезная. Я могу сказать, что у нас с Павлом Алексеевичем, например, средств не хватает, чтобы с этим бороться. Мы регулярно пишем письма в ФАС, мы пишем в Центробанк по этому поводу, не всегда на это имеем положительные ответы. Собственно говоря, эта агрессивная реклама продолжается, потому что она является двигателем бизнеса. Марина Калинина: Дело только в агрессивной рекламе или все-таки еще в безграмотности нашего населения? Игорь Костиков: Вот тут я могу сказать следующее. Давайте вот этот миф об абсолютной безграмотности… Марина Калинина: Я не говорила про абсолютную. Игорь Костиков: Нет, я не про вас говорю. Вот миф ходит, что у нас все безграмотные и ничего не понимают. У нас на самом деле в целом население достаточно грамотное. И это, кстати, показывают даже международные опросы последние: скоро будет опубликован очередная сравнительная оценка финансовой грамотности. Мы не так уж плохо находимся на уровне финансовой грамотности в мире. Константин Точилин: Но? Игорь Костиков: Но это не вопрос, собственно говоря, финансовой грамотности. Это вопрос того, что у нас, к сожалению, проблема социальной ответственности финансовых институтов очень низкая. И я могу сказать: проблема DTI, которая у президента обсуждалась на Госсовете по защите прав потребителей, что необходимо заставить банки и финансовые организации нормативно прекратить вот это вот. И что вы думаете? Сейчас банки во всю лоббируют – и в том числе Ассоциация российских банков – отказаться от DTI, другие показатели ввести. А именно DTI, то есть то ограничение по потолку кредитования, которое можно ввести, чтобы банк и микрофинансовые организации не могли дать гражданину больше того, что он в состоянии обслуживать, потому что он в состоянии это оценить, банк. Гражданин зачастую посчитать свои риски не может, а вот оценить банк в состоянии. Так почему, когда он это видит, он все равно эти кредиты выдает? Павел Медведев: Кроме того, многие кредиты и займы – особенно займы в микрофинансовых организациях – берутся людьми, у которых нет выбора. Вот сейчас лежит буквально на моем столе письмо от семьи, в которой всего 2 человека – муж и жена – оба очень сильно больные, очень маленькие доходы. Отопление печное. Осенью либо надо было взять 7 тысяч рубль и купить уголь, либо замерзнуть этой зимой. Они решили еще одну зиму пережить. 7 тысяч они из своих доходов отдать не могут. Константин Точилин: И взяли микрокредит. Павел Медведев: Взяли микрокредит. Пережили зиму. Константин Точилин: И теперь они должны сколько денег? Павел Медведев: Теперь они бог знает сколько должны, но они и 7 тысяч не могли отдать. Константин Точилин: Ужас. Волгоград на связи. Марина Калинина: Анна, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. У меня такая ситуация. 22 марта 2016 года я подавала документы по программе помощи людям, которые оказались в сложной финансовой ситуации. На этом этапе банк принял документы, 30 мая, как я потом выяснила, 2016 года мои документы ушли в АИЖК с положительным решением. Потом был летом запрос дополнительных документов, которые я тоже предоставила, и на этом тишина. То есть на сегодняшний день прошло больше года, никакого решения по мне не принято, хотя по всем параметрам я прохожу (я мать-одиночка, воспитываю двоих детей, в данный момент нахожусь в декретном отпуске, у меня вообще сейчас никаких доходов нет, так как ребенку полтора года исполнилось, я не могу выйти на работу, еще в садик его не пристроила). Писала жалобы в Сбербанк, он подал официальный запрос в АИЖК, чтобы узнать, что с моими документами, ответа пока нет. Так же и я на сайте АИЖК в обратной связи подавала тот же вопрос: где мои документы, какой срок рассмотрения в АИЖК. На вопросы по срокам все отмалчиваются, никто не дает никакой конкретики. И в АИЖК мне сказали, чтобы я обращалась к своему кредитору по всем вопросам, что АИЖК такой информацией не владеет. У меня вопрос: какой же все-таки срок рассмотрения и принятия решения у АИЖК после того, как банк направляет ему все документы, и если 31 мая программа уже заканчивается, отказа у меня официального нет, положительного результата нет – где мне искать правды? Если это виновато АИЖК, какая вышестоящая организация? Куда мне вообще обращаться? Прошло больше года, а тишина со всех сторон. Павел Медведев: Анна, ответ на ваш вопрос очень горький. Я не знаю его. Если вы мне напишите в любой форме – в электронной, в бумажной – ваше письмо мне послужит дополнительной опорой, для того чтобы добиваться возвращения этой программы, которая прекращена, и, может быть, ее расширения. Если готовы написать, пишите. Константин Точилин: Что касается реструктуризации. Мы довольно регулярно эти проблемы обсуждаем, потому что закредитованность населения – это одна из главнейших, наверное, проблем. Я сейчас вспомнил, что сидел у нас эксперт, и обсуждали мы, по-моему, историю с коллекторами. И эксперт говорил, что коллекторы, грубо говоря, получают плохие долги – допустим, по копейке за рубль. Игорь Костиков: 2 копейки за рубль. Константин Точилин: У меня лично вопрос возник еще тогда, но сейчас, я думаю, есть повод его задать. А почему банку выгоднее продать этот долг по 2 копейки за рубль коллектору, а не договориться по 4 копейки за рубль с должником? Марина Калинина: Причем не факт, что коллекторы возьмут. Павел Медведев: Вы знаете, некоторые банки договариваются и не за 4 копейки, а дороже. Константин Точилин: За 50 копеек. Павел Медведев: Да, дороже. И некоторое время такая процедура просто на моих глазах проходила. Потом оказалось, что это – так мне банкиры сказали – очень трудозатратная процедура. Когда они продают долги, они оптом продают тысячи, сотни тысяч, если крупный банк. И система бухгалтерского учета устроена так, что это выгодно. Пока плохие долги висят на балансе банка, Центральный банк косо смотрит на этот банк. Константин Точилин: Понимаете, это же, мне кажется, уже такая вещь, где государство должно как-то вмешаться, потому что это, получается, экономически выгодно – отдать людей на растерзание коллекторам? Так же нельзя. Игорь Костиков: Я могу сказать, что наша позиция была такая: хотя бы пойти на то, чтобы оповещать. Вот они продают долг. Константин Точилин: "Мы продаем ваш долг коллектору по 2 копейки за рубль" Игорь Костиков: Да. И публично это выставить, чтобы все это видели. Константин Точилин: И чтобы у человека была возможность сказать: "Ну хорошо..." Игорь Костиков: Да. Могу сказать, кто противник всей этой истории. Константин Точилин: Кто? Игорь Костиков: Ассоциация российских банков. Потому что они категорически считают, что этого делать нельзя. Марина Калинина: Почему? Чем они это объясняют? Игорь Костиков: Потому что келейно всегда проще договориться. Мы же не знаем, какие отношения связывают тех самых коллекторов, которые покупают, с банками, которые продают. И там возникают очень специфические отношения, потому что вы если придете в банк и попробуете купить долги за 2% от номинала, то вряд ли у вас получится их приобрести. Но кто-то же их приобретает. Константин Точилин: Извините, я отреагирую – СМС только что пришла: "Сейчас в Москве проходит голодовка у банка "Абсолют". Почему все об этом замалчивают?" Мы буквально несколько минут назад показали эту картинку. Игорь Костиков: То есть сами понимаете, здесь кроется огромная проблема, потому что никто не знает реально, что происходит. И все наши письма в Центральный банк натыкаются на позицию банковского лобби в лице Ассоциации российских банков, которая категорически противится этому решению. Мы говорим: давайте мы постепенно. Давайте мы вначале раскроем информацию, чтобы она была публичной, чтобы продажа была публичной. Когда светом все освещается, совершенно все по-другому видится. Константин Точилин: Бактерии дохнут. Игорь Костиков: Да. Марина Калинина: Интересно получается. Игорь Костиков: Но вы же понимаете, что там столько интересов сосредоточено вокруг этих долгов, на которых зарабатывают и посредники, и сами финансовые институты. Никому не интересно эту тему раскрывать, а страдают потребители, конечно. Марина Калинина: Есть у нас еще один звонок – Ольга из Новосибирска. Здравствуйте. Вы в эфире. Зритель: Скажите, пожалуйста, у меня такой вопрос. Мне 54 года. Я работала, хорошо зарабатывала. Так получилось, что получила квартиру в ипотеку, помимо этого у меня есть еще несколько кредитов в другом банке. А сейчас по состоянию здоровья потеряла работу и не могу устроиться после операции, скоро на пенсию мне идти. Я хотела обанкротиться, потому что по кредитам нет возможности платить. А вот, например, по ипотеке у нас с сыном единственное жилье – сын говорит, что будет мне давать деньги. Могу ли я обанкротиться так, чтобы у меня осталась квартира, если сын мне будет платить по ипотеке? Игорь Костиков: К сожалению, нет. В этой ситуации, поскольку квартира все еще находится в собственности банка или в залоге у банка, банк наложит, естественно, арест и потом реализует эту квартиру – причем по цене, которая будет существенно ниже рыночной, как правило. Константин Точилин: Да, почему-то так обычно и случается. Игорь Костиков: Да. Это все те же самые проблемы публичности всего этого процесса: он абсолютно закрытый, непубличный, а где непублично, там, вы понимаете, все это происходит. И получается, что люди очень многие, попав в такую ситуацию, лишаются и жилья, и за ними остается долг, который они должны еще заплатить. Поэтому… Кстати, закон о банкротстве у нас в полной мере не регулирует эту ситуацию, поскольку, проведя банкротство, если долги остались, в законе не сказано, что с этим дальше – то ли он их списывает, то ли они продолжают существовать. То есть, собственно закон о банкротстве физического лица до конца проблему банкротства не решает. Константин Точилин: Павел Алексеевич, как-то мы с вами беседовали в этой студии – это еще программа "Де-факто", по-моему, была – и обсуждали микрокредиты. Вы сказали, что их запретить полностью нельзя, потому что тогда возникнет черный рынок всего этого дела. И вот пришла СМС из Краснодарского края: "Мы, если приспичит, лучше займем денег у бандюков: 10% сверху в год – и нет вопросов", – город-герой Туапсе. Павел Медведев: Это очень счастливые люди. Константин Точилин: Получается, что бандит-то у нас как-то почестнее. Павел Медведев: Вы этому верите? Константин Точилин: У меня нет оснований не верить нашим зрителям. Павел Медведев: В начале 1990-х гг. один мой знакомый – ужасный проходимец – как-то повел меня на базар в самом прямом смысле этого слова в уголочек, где какая-то хибара стояла, и там сидел бандит с пачками денег на столе. Он выдавал займы, не спрашивая фамилию, но ставил на счетчик. Это было страшно. Вы знаете, не надо искать под фонарем то, что потеряли за углом. К сожалению, микрозаймы – вынужденная… Константин Точилин: И макрозаймы тоже. Павел Медведев: Для очень многих бедных людей это абсолютно вынужденная вещь. Я только что рассказал о семье, которая не вымерла в прошедшую зиму только потому, что смогла взять 7 тысяч рублей. Нищета – враг, а не возможность взять кредит. Марина Калинина: У нас есть еще звонок из Перми – здравствуйте, вы в эфире. Зритель: Здравствуйте. Мы с супругом участвовали в программе АИЖК по реструктуризации ипотечного долга. Супругу позвонил сотрудник Сбербанка и сообщил, что в удовлетворении заявления отказано из-за отсутствия денежных средств в бюджете. Мы пришли в филиал банка, в который подавали документы, и нам сообщили, что в программе наше обращение не закрыто, и официальный документ с основанием отказа не прикреплен. Скажите, пожалуйста, должны ли нам выдать официальную бумагу с отказом? И если должны, то кто? – банк или АИЖК? И в течение какого времени? Потому что звонок от сотрудника Сбербанка поступил более недели назад, а на сегодняшний день до сих пор никакого документа не предоставлено. Марина Калинина: Спасибо за вопрос. Игорь Костиков: По идее, если вы через Сбербанк подавали, то вам нужно написать заявление в Сбербанк с просьбой дать разъяснение вашей позиции по этому вопросу. И Сбербанк либо сам, либо запросив у АИЖК должен вам эту информацию предоставить. Потому что АИЖК вам скажет, что к ним обращался банк, а не вы, поэтому они дело имеют с банком. Я бы с вашей точки зрения обратился в первую очередь в тот банк, где вы оформляли документы. Марина Калинина: Совершенно справедливо уже несколько наших зрителей спрашивают: "А кто вернет деньги за те справки, которые не приняли, за которые люди свои деньги отдали?" Павел Медведев: Боюсь, что никто. Игорь Костиков: Никто. Константин Точилин: А вот пришла СМС из города Гуково. Шахтеры поздравляют нас с днем рождения телеканала – мы рассказываем о том, в какой они очень хреновой ситуации оказались. А ситуация-то какая? Им перестали платить зарплату. А если людям перестали платить зарплату, а на них висит ипотека или потребительский кредит, что делать? Очень много вопросов по этому поводу. Что делать? "Потерял работу не по своей вине", "Сократили зарплату не по моей вине". Марина Калинина: Люди и болеют. Константин Точилин: Это если не заболел, да. Что в такой ситуации наступает? Игорь Костиков: Я могу сказать, что, конечно, прятаться в этой ситуации плохо, потому что найдут. Константин Точилин: Нет, я не про прятаться, а про то, как это по уму устроить? Игорь Костиков: Каждая ситуация будет индивидуальна, ее нужно разбирать. Потому что если это шахтер, мы понимаем, что прекратило выплату зарплаты предприятие – значит, надо разбираться с предприятием, для того чтобы получить с предприятия эти деньги, чтобы кредит можно было продолжать платить. Если это те люди, которые попали в тяжелую ситуацию в связи с болезнью, там другая проблема. Константин Точилин: Но ведь заставляют же страховаться на случай смерти. Павел Медведев: Это правда. Надо внимательно читать договор. Константин Точилин: А можно застраховаться, например, на случай потери работы? Павел Медведев: В значительной части договора это предусмотрено, надо читать внимательнейшим образом. Константин Точилин: Что предусмотрено? Павел Медведев: Предусмотрена потеря работы как страховой случай. Константин Точилин: И как бывает в таких случаях? Павел Медведев: Надо добиваться, чтобы платили. Если человек потерял работу… Константин Точилин: Ну вот в договоре у него что написано? Павел Медведев: Надо прочитать. В разных договорах разные вещи. Константин Точилин: Ну вот типовые какие бывают? Павел Медведев: Нет, к сожалению, типового. Игорь Костиков: В последнее время стали появляться такие договоры, потому что те, кто брал ипотеку раньше, такого не застали. А вот в последнее время такие разговоры стали появляться, там действительно есть страховка, вы за нее платите. Иногда вам предлагают: если вы хотите, мы можем застраховать, это стоит не так дешево – застраховать потерю кормильца – но такая возможность существует. Надо действительно смотреть, как вы берете, что в договоре, что в договорах, которые сопровождают ваш договор. Марина Калинина: А страховка – это процент от суммы кредита? Как она высчитывается? Павел Медведев: Очень по-разному. Игорь Костиков: Да. Это зависит от страховой компании, от того, какие отношения у страховой компании с банком. Константин Точилин: То есть вы мне хотите сказать, что теоретически я могу, предположим, прийти и взять ипотечный кредит и застраховаться от болезни, смерти, потери работы и ядерного взрыва? Павел Медведев: Теоретически да. Константин Точилин: А практически? Или это невозможно в нашей стране? Павел Медведев: Не только можете, а трудно от этого отказаться. Как правило, банк это вам предлагает, и вы добровольно подписываете. Игорь Костиков: Вопрос заключается в том, что в том договоре, который вы подписываете (о чем Павел Алексеевич говорит, почему внимательно читать), зашито очень много "но". Константин Точилин: Я-то имел в виду без "но". Марина Калинина: А без "но" не бывает. Игорь Костиков: И когда наступает страховой… Теоретически, да, возможно. Константин Точилин: Но практически нет. Игорь Костиков: Но вам нужно как следует разбираться с теми документами… Ведь проблема в нашей стране не с тем, что люди неграмотны, что они не понимают, что такое финансовые продукты. Они беспечно относятся к своим обязанностям заемщика. Беспечно. Они рассчитывают, что напротив сидит добросовестный банкир, который им предлагает добросовестный продукт. Зачастую напротив сидит сотрудник банка, премия которого зависит от продажи продукта, и он любыми способами его продает. И вот эта вот схема в головах у людей не укладывается. На Западе этот вот сотрудник банка отвечает за то, что он добросовестно подает. У нас он не отвечает. Константин Точилин: Вопрос: как нам добиться, чтобы мы не только думали, что напротив сидит добросовестный банкир, а чтобы он действительно сидел напротив? Игорь Костиков: Регулирование и Центральный банк. Павел Медведев: И, кроме того, после вашей передачи, я надеюсь, что никто теперь не будет подписывать никаких документов, не прочитав до конца и не убедившись в том, что все слова понятны. Если хоть одно слово не понятно, пожалуйста, ищите наш адрес и обращайтесь к нам. Константин Точилин: Я очень надеюсь, что после нашей передачи будет меньше необдуманных кредитов прежде всего. Павел Медведев: Капля камень точит. Константин Точилин: Потому что берешь чужие, а отдаешь настолько свои… Игорь Костиков: Мы с вами прекрасно понимаем, что современный мир все равно зависит от кредита. Кредит должен быть добросовестным, справедливым; в нем должен быть уровень социальной ответственности финансового института, которого у нас нет; должны быть соответствующие ставки по этим кредитам, потому что, к сожалению, те ставки, которые у нас есть исходя из уровня инфляции, в общем-то, толкают и банки, и агентов финансового рынка в целом на разного рода схемы и давление, агрессивное поведение на рынке. Это все не способствует ситуации, безусловно. Поэтому, конечно, снижение той инфляции, возможно, приведет к тому, что мы все-таки потихоньку выйдем на нормальное кредитование и нормальные возможности на этом рынке. Марина Калинина: Галина нам дозвонилась. Здравствуйте, вы в эфире. Константин Точилин: Добрый вечер. Зритель: Алло, здравствуйте. Это Галина, Волгоградская область. Я взяла ипотеку, мне ее одобрили, 14.64%, подписала договор. Когда потом увидела график платежей, меня, конечно, очень смутило: ежемесячный платеж – 12500: основной долг гасится – 1000, 11500 – процентов. И вот мне интересно: если бы я платила 6000 основного долга, конечно, я быстрее бы погасила, меньший процент был бы. Кто регулирует вот это вот соотношение? Почему проценты очень большие? Игорь Костиков: Ну как почему? Понятно же, почему: чем больше основной долг, тем больше у него процент. Павел Медведев: Подождите, не сбивайте Галину с толку. Это арифметика. В начале платежей долг очень велик, а процент можно брать ровно с долга. Пока долг очень велик, много процентов. Если каждый месяц платеж одинаковый, то, конечно же, доля процентов сначала будет очень большой, а в конце, наоборот, будет очень маленькой. Игорь Костиков: Павел Алексеевич, я с этим не соглашусь, потому что у меня у самого есть ипотека в западном банке, и схема там совершенно другая. То есть я вначале оплачивал основную сумму долга и немножко процентов, а потом оплачивал проценты. То есть на самом деле это все зависит от того, как структурирован продукт в банке. И мне кажется, что тут и роль Центрального банка есть, и роль самого потребителя – настаивать на том, чтобы менять соотношение основного долга и процентов. Марина Калинина: А насколько это вообще возможно – противостоять банку? Павел Медведев: Это меняет эффективную процентную ставку. Игорь Костиков: Меняет, конечно. Это снижает прибыльность для банка. Павел Медведев: Если заявляется правильно эффективная процентная ставка, то ответ на вопрос Галины я дал – это арифметический ответ. Игорь Костиков: Но есть и другой ответ. Павел Медведев: При другой эффективной процентной ставке – да, конечно. Марина Калинина: Я к тому спрашиваю, что насколько сложно или, наоборот, просто доказать человеку, что он не баран и что он понимает, что он хочет добиться от банка. Игорь Костиков: Сложно. Вы поймите одну простую вещь: потребитель является слабой стороной. Банк, финансовый институт – всегда сторона сильная, она всегда имеет рычаги, чтобы надавить на потребителя. Они в конце концов могут сказать, что они вам только на таких условиях кредит предоставляют, а на других не предоставляют. Константин Точилин: И у нас еще 100 человек народу. Игорь Костиков: Абсолютно точно. В этом и есть проблема. Мы только что обсуждали с Павлом Алексеевичем: наш финансовый сектор, собственно говоря, несильно обижен, у нас уровень доходности финансового сектора (SG20) самая высокая. Мы несильно должны переживать о том, что наши финансисты не добирают. Константин Точилин: Недоедают. Игорь Костиков: Они перебирают, и это правда, это объективная статистика. Но давайте все-таки мы посмотрим объективно: с точки зрения нас как организации по защите прав потребителей сейчас наступает момент, когда мы должны выйти не столько по договорам и уже смотреть, что можно и что нельзя, а экономику вопросов считать. Константин Точилин: То есть смотреть в принципе на это все. Игорь Костиков: Потому что сегодня защита прав переходит, собственно, в эффективность того, что предлагает финансовая среда. Константин Точилин: Павел Алексеевич, 30 секунд вам на завершение разговора. Что бы вы хотели донести до наших зрителей по итогам? Павел Медведев: Быть очень внимательным, когда совершаются какие-то финансовые операции, 20 раз прочитать договор вне зависимости от того, берете вы кредит или, наоборот, кредитуете банк, размещаете депозит. И еще раз повторяю: если вы чего-то не понимаете, проконсультируйтесь, а потом подпишите. Константин Точилин: Спасибо. Павел Медведев, финансовый омбудсмен, и Игорь Костиков, председатель ФинПотребСоюза. Мы начали обсуждение с ипотеки, а закончили разговорами про жизнь. Игорь Костиков: А вас с днем рождения. Марина Калинина: Спасибо. Константин Точилин: А нас с днем рождения. Спасибо, приходите еще.