Константин Чуриков: Сейчас давайте подумаем, в какой экономической реальности мы живем или существуем и как можем в ней самореализоваться, если все так быстро меняется: роботизация, цифровизация, коронакризис, удаленка, все вместе. Оксана Галькевич: Ну, и не забудем, что при этом, как говорят специалисты, мы с вами живем в постиндустриальную эпоху, а это значит, что мы должны по-новому взглянуть на свою работу, на свою профессию или, как сейчас по-умному говорят, на компетенции. Константин Чуриков: То есть на навыки, да. Вот на мысль об этом разговоре нас навел Константин Ордов, руководитель Департамента корпоративных финансов и управления Финансового университета при Правительстве. Мы с ним беседовали в эфире не далее как в этот понедельник, и вот к каким выводам пришел наш эксперт после звонка зрителя Андрея из Армавира, который занимается производством металлоконструкций, который ищет себе какую-то работу. Давайте фрагмент вот этот послушаем сейчас. Зритель: Я должен где-то выиграть тендер, чтобы залезть под хорошего заказчика, допустим, металлоконструкции, еще что-то, вот по строительству, понимаете? А у нас хорошие заказчики только «Газпром», и все тендеры они раздают своим людям. Константин Чуриков: Логично, большие, крупные, как правило из Москвы. Вопрос ваш понятен. Что делать, действительно? Вот Андрей хочет себя реализовывать в Армавире, а не, как говорится, в Москву ехать. Оксана Галькевич: Андрей хочет работать с крупным подрядчиком. Константин Чуриков: С крупным подрядчиком, да. Что делать Андрею? Константин Ордов: Нет, вы хотите прямо конкретный какой-то рецепт? Константин Чуриков: Да. Константин Ордов: Мне кажется, я не смогу помочь в Армавире человеку. Я могу помочь этому человеку, если он придет к нам на переобучение, я могу объяснить, может быть, какие дополнительные компетенции позволят ему посмотреть более широко на сферу применения своих сил. Константин Чуриков: А почему? Понимаете, он специалист по металлоконструкциям, почему ему вдруг требуется сегодня переобучиться? Почему его металлоконструкции не нужны? Буквально 10 секунд. Константин Ордов: Мы живем в постиндустриальном обществе, забудьте про промышленность, она больше не нужна. Оксана Галькевич: Так вот нужна она или нет, какое наше место в промышленности и вообще как нам перестраивать свою работу, нашу российскую экономику в период или эпоху удаленки? Константин Чуриков: Да, давайте присылайте свои варианты ответа на эти сложные вопросы. А пока будет правильным дать отыграться Константину Ордову. Константин Васильевич, добрый вечер. Оксана Галькевич: Здравствуйте, здравствуйте. Константин Ордов: Добрый вечер. Константин Чуриков: Вот тогда у нас с вами было мало времени, конец эфира. Сейчас, пожалуйста, дораскройте мысль. Промышленности не будет вообще, или нас как работников в этой промышленности... Константин Ордов: ...там не ждут. Константин Чуриков: ...не будет? Константин Ордов: Да. Я бы сказал, наверное, поточнее, потому что пока без промышленности в ближайшие 10–15 лет мы вряд ли обойдемся, но роботизация, автоматизация всех технологических процессов, безусловно, будет вытеснять живого человека и профессионального из этих вот сфер применения труда. Так что мне кажется, мы с вами должны с этим смириться и понять, что если отрасль существует больше 20–30–50 лет в экономике, то с высокой вероятностью вас там уже не ждут. Оксана Галькевич: Константин Васильевич, вы имеете в виду какие-то тяжелые работы, какой-то непростой труд, рабочий такой образ из советских фильмов? Но ведь нужны будут инженеры, в конце концов, всегда за этой техникой, за этими роботами будут какие-то другие процессы стоять, которые требуют управления и требуют опять же людей. Константин Ордов: Нет, это, безусловно, останется, просто потребность в них резко сократится. А если мы говорим об инженерах, то это не инженеры в нашем классическом понимании, интерпретации, а это люди более творческие, они способные предложить какие-то новые, не знаю, продукты, новые сферы интересов для других людей. То есть это будет явно связано не с ремеслом, а будет больше связано с искусством, я бы так сказал. Я вот, например, с вами сегодня общаюсь из Нескучного сада прямо рядом с ротондой в честь 800-летия Москвы, и так и хочется вспомнить «Бородино» Лермонтова о том, что уже, к сожалению, не те люди сегодня. И больше того, нам нужны не люди прошлого, а нам нужны люди, которые будут уверены в своих силах, будут понимать, что на сегодняшний день от их творческого подхода к любому процессу, любой профессии будет очень серьезно зависеть их конкурентоспособность. Константин Чуриков: Да. Константин Васильевич, вы так... Оксана Галькевич: «Были люди в наше время», в какое-то, не в наше даже уже. Константин Чуриков: Да-да-да, если по Лермонтову. Константин Ордов: Да, «Не то, что нынешнее племя». Богатыри, но не мы. Константин Чуриков: Да. Константин Васильевич, вы так осторожно говорите, более творческие подходы, более творческие люди. Я все равно не понимаю, чем конкретно мы должны будем заниматься. Мы должны будем просто, не знаю, по Skype, по Zoom, по интернету друг друга развлекать, что-то там, не знаю, друг другу предлагать? К чему все сведется? Точнее, пожалуйста. Оксана Галькевич: Программы писать? Что мы должны делать? Константин Ордов: Если мы с вами говорим о некоем пределе развития этих цифровых технологий, цифровой трансформации бизнеса, то я вот, к сожалению, должен признать, что человек труда в этих будущих взаимоотношениях производственных не нужен, потому что он недостаточно эффективен, это важно понять, вопрос в эффективности. И естественно, любой робот, работающий 24/7, будет давать фору любому человеку, нуждающемуся то в бюллетене, то в некоем декретном отпуске, то в каких-то других мерах поощрения, в мерах поддержки в процессе труда. Так что тут очень на сегодня просто важно эту психологию поменять у себя. Оксана Галькевич: Ага. Константин Васильевич, а откуда такая уверенность, что у нас 10–15 лет осталось? У нас, знаете, еще цифровизация не до конца взлетела, может быть, у нас и с роботизацией тоже все не так пойдет? Константин Ордов: Нет, поверьте, цифровизация взлетела ровно, вот мы видим как раз, пандемия, коронакризис, самоизоляция – это же процессы, вполне вероятно, не случайные. Мы с вами четко понимаем, что человечество проходило через множество подобных пандемий, вирусов, но никогда не было для человечества столь важным, в общем-то, связать эти процедуры с некой сменой технологического уклада, так назовем. То есть цифровизация назрела-перезрела, но ее интеграция в нашу социальную жизнь становится больше психологической проблемой, чем технологической. Константин Чуриков: Да, она не просто перезрела, она уже оскомину набила, эта цифровизация. Константин Ордов: Ну она оскомину... Вы поймите, надо предупредить наших телезрителей, связано это может быть некое осознанное торможение этих процессов с тем, что могут появиться многие люди, не востребованные на рынке труда, и вот для них необходимо, конечно, сформировать какой-то доход, для того чтобы выполнить вот эту социальную функцию государства, обеспечения жизни. И этим людям надо быть готовым к тому, что, может, себя стоит поискать в каких-то других, творческих сферах, а не изнурять себя бесконечным трудом на производстве и в тех профессиях, которые они не любят, не хотят, не видят... Оксана Галькевич: Ну да. Константин Чуриков: Кружок хорового пения, художественного свиста, конечно. Константин Ордов: Причем и оплачивают копейки. Оксана Галькевич: Но вы знаете, Константин Васильевич, спасибо вам большое... Константин Чуриков: Спасибо. Оксана Галькевич: У нас тоже угроза-то все ближе и ближе, снаряды, андроиды на подходе, ведущие новостей, Константин человек аналоговый, боится этого. Константин Чуриков: Да-да-да. Спасибо. Оксана Галькевич: Константин Ордов, руководитель Департамента корпоративных финансов и корпоративного управления Финансового университета при Правительстве России, был у нас сейчас на связи. Константин Чуриков: Мы приглашаем в эфир Игоря из Тулы. Игорь, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Зритель: Вечер добрый. Константин Чуриков: Готовы ли вы как-то поменяться в наше время? Зритель: Ну, что я хочу сказать? Значит, смотрите, моя точка зрения такова, что на данный момент нашей стране не нужны ни новые предприятия, ни новые заводы, ничего. Мы проходим переходный период, переходный период заключается в том, вернее из простой экономики мы переходим в цифровую и роботизацию. Для этого нужны люди. Но люди – это расходный материал, которому можно платить копейки и пока перейти в переходный этот самый период на цифровую экономику. Эксперт ваш говорил только что, можно танцевать, плясать и все остальное прочее, я понимаю, но в данный момент надо кому-то работать и зарабатывать. Константин Чуриков: Нам что-то надо есть иногда, периодически, желательно 3 раза в день, да, что-то одевать... Зритель: Вот, есть два понятия, зарабатывать и получать. Вот люди должны зарабатывать на данный период, а не получать. Оксана Галькевич: Ага. Зритель: Но все хотят легко проскочить. Почему у нас такие маленькие пенсии? Если все пенсионеры сейчас уволятся, то работать практически будет некому. Константин Чуриков: Игорь, даже более того, они не уволятся, чаще даже могут уволить загодя. Оксана Галькевич: Пытаются продолжать свою работу. Спасибо вам большое. Константин Чуриков: Спасибо. Оксана Галькевич: У нас еще один эксперт на связи, президент партнерства «Новый экономический рост» Михаил Дмитриев. Михаил Эгонович, здравствуйте. Михаил Дмитриев: Здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Константин Чуриков: Здравствуйте. Михаил Эгонович, не гоним ли мы, как говорится, лошадей? Все ли так быстро произойдет и будет ли все именно так, что мы какие-то там творцы, какие-то, не знаю, искусствоведы, какие-то друг другу, значит, лекции читаем, танцуем, поем, через YouTube соединяемся или Facebook, не знаю? Или вы так же смотрите на все, что сейчас нам светит в экономике? Михаил Дмитриев: Ну, Россия не сможет избежать тех изменений, которые грядут для большинства стран со средним и высоким уровнем дохода. Эти изменения состоят в том, что занятость смещается в сферу услуг, а сфера услуг смещается в цифровую зону, то есть это в основном услуги онлайн и удаленные. И всем, кто будет переключаться в эту сферу, им придется осваивать новые навыки, никуда не деться, это абсолютно неизбежно. Старые методы работы, особенно в промышленности, действительно, как уже говорилось, нежизнеспособны, промышленность – это сфера, где быстрее всего в мировой экономике растет производительность труда, и растет она за счет того, что происходит быстро замещение труда капиталом, то есть передовым оборудованием, которое оказывается очень производительным. А вот в сфере услуг, действительно, возможности для занятости очень широкие, но, безусловно, спрос на разного рода услуги очень быстро меняется, и людям, которые работают в этой сфере, тоже придется к этому адаптироваться. Оксана Галькевич: Михаил Эгонович, я прошу прощения... Михаил Дмитриев: Для России все это смягчается тем, что у нас все-таки очень быстро стареет население, об этом тоже уже сказали, и численность экономически активного, трудоспособного населения будет и дальше снижаться, и довольно быстро, и это сильно снижает нагрузку на рынок труда, безработицу. Безработица у нас даже в период карантина оказалась гораздо ниже, чем в развитых странах: в той же Америке 30 миллионов безработных, а у нас выросло всего на 1 миллион. И это не случайно, это связано с особенностями нашего рынка труда, который смягчает все эти структурные сдвиги в занятости и в условиях работы. Оксана Галькевич: Михаил Эгонович, ну вот когда мы говорим о том, что в промышленности идет наибольшее, самое быстрое увеличение производительности труда за счет новых средств производства, за счет роботов, за счет новых технологий, людям это сразу видится, знаете, как новая промышленная революция, потеря мест работы. С другой стороны, ведь роботов тоже нужно проектировать, программировать, собирать, производить. Насколько это, собственно, большая сфера занятости? Михаил Дмитриев: Ну, проектирование оборудования, нет, я не думаю, что это ультрабольшая сфера занятости. Во всех этих областях, производство оборудования, робототехники, там существуют так называемые эффекты масштаба, когда буквально несколько предприятий поставляют оборудование всему миру. И эти предприятия, как правило, не так уж много людей, работников, занимают, но они в состоянии производить нужные объемы оборудования для всех предприятий мира, которые производят данную продукцию и специализируются на этом. Поэтому в любом случае речь идет о более широком спектре услуг, прежде всего направленных конечному потребителю, не услуги бизнеса бизнесу, а услуги бизнеса населению. Вот здесь объемы спроса потенциально просто безграничны. Ну вот возьмем, например, я приведу просто пример из одного направления технологических революций, которая, скорее всего, наберет обороты в ближайшие 10 лет, – это новые методы производства продуктов питания с помощью прецизионной ферментации. Эти продукты питания будут производиться в биореакторах и смогут вытеснить значительную часть сельскохозяйственных продуктов, возникнет гигантская отрасль по индивидуальному производству готовых блюд, настроенных на каждого конкретного человека с учетом его вкусовых предпочтений, генетических особенностей... Константин Чуриков: Ой, Михаил Эгонович, это мы с вами сейчас лет на 100 вперед забежали, да? Сейчас этот кусок искусственно сделанного мяса стоит других денег. Михаил Дмитриев: Речь идет о нескольких годах, нет-нет, это экспоненциальные технологии, где идет очень быстрое снижение издержек. Уже сейчас многие компоненты продукции молочного животноводства, например, производятся с помощью технологий прецизионной ферментации; большинство сыров, которые мы едим, уже включают компоненты, которые производятся искусственно. При этом это не влияет ухудшающим образом на качество этих сыров, даже французские сыроделы начали использовать эти технологии. Через 10 лет цена такого рода продуктов может упасть до 1–2 долларов за килограмм, и они будут более конкурентоспособны, чем продукты традиционного животноводства, но при этом по качеству они не будут им уступать. И это совершенно новая сфера деятельности, причем в основном городской экономики, сельское хозяйство придет к нам домой, и огромное количество людей будет заниматься не только тем, что выпекает хлеб в придомовых пекарнях, но и будет просто заниматься адресным, индивидуальным изготовлением такого рода готовых блюд по заказам конкретных людей, их изготовлением, доставкой и так далее. Это только маленькая-маленькая... изменения жизни. Константин Чуриков: Понятно. Михаил Эгонович, давайте послушаем звонок. Давайте сейчас выслушаем Людмилу из города Твери. Людмила, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте, здравствуйте. Людмила, мне 58 лет. Вы знаете, смотрю передачу и сердце болит, когда вспоминаешь, когда на заводы... У нас вот в Твери вагонозавод, экскаваторный завод, такие текстильные фабрики, и когда люди целыми районами, кварталами шли на работу, это было престижно, это было не унизительно, рабочие, инженерные специальности. И что сейчас? Вот у меня зять и дочь закончили в Москве университет Баумана на инженерные специальности, и они, дочке вот 33 года, зятю 35, они уехали за границу, в Польшу, где нужны технические специальности. Почему, почему в России они не нужны, а в Польше они востребованы? Мне так жалко, сердце болит. Потому что, да, хочется, чтобы вот эти дети, которые получили хорошее, шикарное образование, работали на Россию. Почему в России-то промышленность не нужна? Константин Чуриков: Да, у нас промышленная такая «революция», а вот эти специалисты нужны почему-то там. Как вы объясните этот феномен, Михаил Эгонович? Михаил Дмитриев: Промышленность, конечно, нужна и в России, но дело в том, что мы специализируемся на отраслях, которые по-английски называют upstream, это производство, первичная, вторичная, третичная переработка сырья, это наша глобальная мировая специализация. И, продавая эту продукцию всему миру, мы покупаем продукцию более высоких циклов переработки, и именно в силу такой специализации России многие виды обрабатывающей промышленности, например текстильная или обувная промышленность, оказываются в России просто неконкурентоспособны, просто наша экономика не способна производить и экспортировать на весь мир текстиль, обувь и так далее, это специфика нашей специализации. Так что есть вопросы, в которых мы просто не можем равняться с Китаем, или Вьетнамом, или другими странами Азии. Оксана Галькевич: Михаил Эгонович, у меня короткий вопрос к вам общего, может быть, порядка такого. Смотрите, у нас сейчас вся экономика, ну вся не вся, частично переводится на удаленку, новые форматы работы как-то ищутся в силу определенных, понятных причин. Скажите, как это в принципе скажется, как вы считаете, на наших показателях российской экономики в конце этого года, когда будем подводить итоги, в следующем году? Как это на нас отразится, на нашем экономическом росте? Михаил Дмитриев: Ну, начнем с того, что на удаленку у нас перешло хотя бы частично всего лишь 20% занятых, согласно опросам ВЦИОМ, которые проводились летом на пике карантина, это гораздо меньше, чем во многих развитых странах, и удаленка сильно не влияет на наши экономические показатели. В целом Россия переживает этот кризис очень неплохо. Если, например, в Америке падение ВВП уже превысило 35%, более чем на треть, то в России это всего лишь 4,5% по итогам 8 месяцев, а по итогам года может оказаться даже меньше 4%, это намного меньше, чем в подавляющем большинстве развитых стран. Так что удаленка несильно повлияла на экономическую ситуацию, и опять безработица у нас гораздо ниже, чем в подавляющем большинстве развитых стран. Оксана Галькевич: Спасибо. Константин Чуриков: Да, спасибо большое, Михаил Эгонович. Михаил Дмитриев, президент партнерства «Новый экономический рост». В общем, Россия, в отличие от россиян, переживает этот коронакризис неплохо. Мы сейчас попросим прокомментировать все, что до этого было сказано, Владимира Карачаровского, кандидат экономических наук, доцент Департамента прикладной экономики Высшей школы экономики. Владимир Владимирович, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Мастер пламенных экономических... Константин Чуриков: ...доктрин. Оксана Галькевич: ...доктрин, да. Здравствуйте, Владимир Владимирович. Владимир Карачаровский: Здравствуйте. Константин Чуриков: Владимир Владимирович, скажите, вот надо ли нам вот так вот, задрав штаны, бежать за этим, так сказать, мировым комсомолом, условно говоря? Может быть, у нас все-таки есть своя ниша, и не только нефть, и не только газ, сельское хозяйство? Что нам вот надо обязательно сферу услуг вот так вот продвигать, навязывать, всем как бы рассказывать про какие-то компетенции, в которых никто ничего не понимает? Владимир Карачаровский: Абсолютно. Прежде всего вот эта концепция индустриальной экономики – это концепция, пришедшая из западных стран и отражающая их уровень развития и их экономические интересы. И в принципе вот теория постиндустриальной экономики для России вредна. Понятно, что все идет к постиндустриализму в том смысле, что роботизация производств, цифровизация жизни, но нельзя перескочить через технологический уклад. Ведь что такое постиндустриальная экономика? – это экономика, где доминирует сфера услуг. Но она потому и доминирует, что развитие промышленности в этих странах достигло такого масштаба, что можно произвести все что угодно в любой точке мира практически мгновенно. Но в России ситуация другая, у нас-то как раз почему такая маленькая сфера услуг? Да потому что мы практически ничего не производим, мы закупаем все, и наш рост ограничен фактически той нишей на мировом рынке, которая создается за счет нефти, и это как раз промышленная составляющая. Вот если бы не было и ее тоже, но никакой сферы услуг у нас бы не было вообще. То есть, понимаете, чтобы была сфера услуг, нужна промышленность, но сфера услуг не в пустоте существует, они что-то продают, какие-то высокотехнологичные услуги оказывают, для этого нужна аппаратное, программное обеспечение – кто его производит? Мы его не производим, производит Запад, мы закупаем, но мы закупаем в обмен на нефтедоллары. Нет промышленности, нет нефтедолларов, нет никакой сферы услуг, потому что ей нечем оперировать. Поэтому вот это вот большая ошибка думать, что сейчас сфера услуг – это постиндустриализм, это наше будущее. Нет, Россия делает ошибку, наши темпы роста заморожены, потому что у нас нет своей промышленности, которая могла бы что-то кроме нефти поставлять за рубеж в больших количествах. Если нет такой связки... Оксана Галькевич: Ну а какая это могла бы быть промышленность, Владимир Владимирович? Давайте так, какая бы это могла быть промышленность, кроме нефти, которую мы могли бы поставлять за рубеж? Владимир Карачаровский: Ну, сейчас это в значительной степени разрушено, но... У нас сейчас все цепочки так построены производственные, что мы вот такая оконечность таких глобальных цепочек, мы сборочная оконечность, так получилось. И это хорошо, потому что... Оксана Галькевич: Поэтому я и использую сослагательное наклонение «могла бы быть». Какая это могла бы быть промышленность? Владимир Карачаровский: У нас есть... Понимаете, Советский Союз был страной, которая владела всеми ключевыми мировыми технологиями, сейчас мы владеем максимум 20%. Китай, который пример приводил предыдущий коллега, пример Китая – Китай может себе позволить постиндустриальную экономику, потому что, будучи во времена перестройки, в 1985 году исключительно сельскохозяйственной страной, он за это время построил колоссальную по мировым масштабам промышленности, и теперь они могут позволить себе постиндустриализм. А мы не можем себе позволить постиндустриализм, если мы ничего не производим для сферы услуг, вот проблема. Поэтому я всегда и говорю, что два пути. Ну, нефть дает нам вот эти вот границы роста, которые мы не можем перескочить, мы можем продать ровно столько нефти, сколько нужно миру; как бы мы эффективны ни были, мы не можем продать больше, потому что она не нужна в таких количествах. Значит, мы должны запустить хотя бы несколько производств, пусть это будет космос, собственная авиация, не сборочная, а собственная авиация на русской инженерной мысли, на ее наследии основанная, космическая промышленность, не надо про Илона Маска, Илон Маск – это просто, так сказать, небольшое, но очень успешное, успешное предприятие, которые не составляют в Америке, не создают ключевые достижения технологические в космосе. Оксана Галькевич: Слушайте... Константин Чуриков: Лучше свой модуль, пусть с дыркой в космосе, но свой. Оксана Галькевич: Владимир Владимирович, ну это вдохновляющие истории, почему нет-то? Очень классно. Владимир Карачаровский: Да это классно с точки зрения маркетинговой. Основная технологическая составляющая американского космоса – это NASA, структура, созданная конкурировать с космосом СССР. Оксана Галькевич: Хорошо. У нас много звонков, Владимир Владимирович, давайте выслушаем вашего тезку из Москвы, Владимир его зовут. Владимир, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Вы знаете, я категорически не согласен с вашим экспертом, потому что пока мы будем создавать и догонять, создавать производства, такие как самолетостроение, те страны, которые нам конкуренты, уйдут далеко-далеко вперед, поэтому нам их фактически не догнать. А вот другая сфера в постиндустриальной экономике перед нами открыта – это сфера услуг, именно услуг. Никакой робот, никакая техника не заменит услуги врача, психолога, артиста, экскурсовода, гида и прочее, прочее, потому что, имея такую громадную территорию, мы можем вообще превратить ее в огромнейший кластер, 1/9 часть суши, где будет развиваться туризм... Будущее не за промышленностью, а за обслуживанием друг друга, когда мы будем обслуживать друг друга. Константин Чуриков: Да, понятно, Владимир, спасибо. Заодно проанонсировали медицинские услуги, о которых мы через несколько минут будем говорить. Буквально коротко, Владимир Владимирович, ответьте, пожалуйста, зрителю. Владимир Карачаровский: Такая модель возможна, вот о которой говорит телезритель, только в одном случае – если наша сфера услуг, пусть она составляет хоть 100% экономики, будет экспортировать услуги. Вот если мы завалим весь мир своими медицинскими, туристическими и другими услугами, да, мы можем существовать без промышленности. А если услуги, которые мы производим, нужны только нам, что-то продать, купить, кого-то вылечить внутри... Константин Чуриков: Вот. Владимир Карачаровский: ...то тогда такая экономика существовать не может. Константин Чуриков: А мы скоро весь мир завалим нашей вакциной новой «Спутник V». Спасибо большое. Владимир Карачаровский: Вот, хороший пример. Если это получится, то да. Константин Чуриков: Спасибо. Оксана Галькевич: Спасибо. Владимир Карачаровский, кандидат экономических наук, доцент Департамента прикладной экономики Высшей школы экономики, был у нас на связи. Константин Чуриков: Ну что, о медицине в этот сложный для родины и для мира момент в нашей стране через 3 минуты на ОТР.