Оксана Галькевич: Так, друзья, хроники нашего пикирования в некую новую реальность. На этой неделе мы просили вас присылать информацию о том, сколько стоят продукты в ваших магазинах, куда вы постоянно ходите. Для опроса мы выбрали группу товаров наиболее востребованных среди россиян. Ну, эту группу можно назвать социальной, можно – кризисной. Почему? Потому что именно гречка, сахар, растительное масло в случае какой-то повышенной тревоги исчезают с прилавков в первую очередь. Константин Чуриков: Ну а без молока, картошки, мяса вообще, скажем так, не только каши, но и супа не сваришь. В базовый набор продуктов для опроса мы также добавили яйца. Надо сказать, что в работу включились все регионы нашей страны. Оксана Галькевич: Абсолютно. Константин Чуриков: Такое очень широкое и большое исследование. Мы получали сообщения от наших зрителей от Чукотки до Калининграда. И вот какую картину мы увидели. Оксана Галькевич: Картина, к сожалению, писана явно не нежной акварелью, а густыми масляными красками, друзья. Мы с вами еще помним, какими были ценники на эти же продукты всего четыре недели назад, поэтому, скажем так, впечатляет весьма. Константин Чуриков: Более того, пожалуй, впечатляет то, в какой отрыв ушли цены на хлеб и картошку – она же наш второй хлеб, плохо или хорошо ли. Оксана Галькевич: На хлеб и хлеб. Константин Чуриков: Да. Многие диетологи критикуют, но это все-таки основа рациона многих россиян. Так вот, кое-где самый дешевый хлеб продают еще по 15 рублей. Налетай! Но чаще – от 46 до 60 рублей. Ну, это смотря, кстати, какой хлеб, там еще нужно посмотреть. Оксана Галькевич: Про качество тут надо говорить. Константин Чуриков: Да. А уж картофель по 40 – потрудись, поищи. Все чаще встречается по сотне за килограмм. Оксана Галькевич: Ясно, что самые высокие цены у нас в северных регионах нашей страны, на Дальнем Востоке. На Чукотке, например, там и прежде, надо сказать, цены были высоки, но раньше сами дальневосточники не так активно, скажем, принимали участие в наших опросах. Они это констатировали, но, мол: «Ничего удивительного. Цены высокие, мы с этим живем». А что произошло на этот раз? Люди со всей, так скажем, своей болью присоединились, ответили на наш призыв писать. Вот Чукотский автономный округ нам пишет, Билибино: «Сахар – 220. Яйцо – 400–470. Люди разбирают все, что по старым ценам, чтобы купить по старым ценам продукты, в том числе бытовую химию и так далее». Константин Чуриков: Ну да. Если многие жители Предуралья и Сибири настроились провести лето на дачах, чтобы посадить побольше картошки, то много ли картошки вырастет в суровом климате, например, на Чукотке? Это, конечно, вопрос, и мы знаем на него ответ. Там вообще многие товары привозят заблаговременно (знаменитый северный завоз), вот ту же бытовую химию, например. И тут важно, чтобы все-таки северный завоз в этом году был без сбоев. Но мы не о бытовой химии, а мы все-таки говорим о продуктах. Оксана Галькевич: Вообще о товарах, которые туда завозятся, в том числе и продукты, конечно. Говядина. Ну, вы знаете, мы и по предыдущим, так скажем, неделям и месяцам, по предыдущему году знаем, что мясо дорого было, не все могли его себе позволить достаточно регулярно и часто. Но нынешними темпами так получается, что у нас скоро и колбаса опять будет только по праздникам. От 450 до 1 000 (ну, тут уже вообще) рублей за килограмм – вот такой разброс цен, по вашим сообщениям, друзья. Это не мы сами это увидели, а это по вашим сообщениям, не мы это придумали. Гречка – «наше все» – тоже, видимо, готовится к середине апреля, отметит День космонавтики космическими показателями. Максимальная стоимость, по данным наших зрителей, – от 200 до 400 рублей. И – внимание! – это не за килограмм, а это за пачку в 800 граммов. Это важно. Константин Чуриков: Все-таки рынок понимает возможности покупателя, упаковочка уменьшается. Сахар – 180–220. Молоко – 120 за литр. Ну, наш человек не теряется. Впервые… Оксана Галькевич: Первыми спохватились… Константин Чуриков: Первыми спохватились пенсионеры в Орловской области. Нам пишут: «Не скупили только сахар…» Оксана Галькевич: Наоборот, наоборот. Константин Чуриков: «Не только скупили сахар, – вот эсэмэска, – по 56, а потом еще с ним вышли на рынок и продают теперь по 200 рублей за кило». Оксана Галькевич: Берут? Константин Чуриков: Берут, потому что в магазинах сахара нет. Оксана Галькевич: В магазинах сахара нет. Вы знаете, в советское время это называлось таким словом «спекуляция». Этот термин из прошлого мы уже вспомнили. Константин Чуриков: Ну и сейчас так называется. Оксана Галькевич: Да. Вспомним, видимо, и остальные. Если вы что-то вспомните, друзья, вы нам сразу на SMS-портал пишите. Может быть, я не знаю, как из одной курицы, например, сварить пять блюд. Вспомните – пишите об этом. Константин Чуриков: Кашу из топора. Оксана Галькевич: Да. Константин Чуриков: А у нас сейчас на связи… Оксана Галькевич: Делитесь своими знаниями, как жить в этом новом и не совсем дивном мире. Бесплатный номер у вас на экране. Константин Чуриков: У нас сейчас на связи Дмитрий Востриков, исполнительный директор ассоциации «Руспродсоюз». Дмитрий Владимирович, здравствуйте. Сейчас включат звук. Все, мы вас уже видим и, наверное, услышим. Первое. Насколько репрезентативна эта картина? Понятно, что Дальний Восток всегда, в общем, был в такой высшей ценовой категории, в «высшей лиге», и там цены всегда были высокими. Но вот, в принципе, мир уже совсем не привычный. Как вы думаете, цены еще как долго будут расти? И что на это будет влиять? Дмитрий Востриков: Ну, на цены влияет, естественно, очень много факторов. Во-первых, огромное спасибо, что вы регионы поставили. Это во многом объясняет ситуацию, потому что логистика, действительно, Крайнего Севера и Дальнего Востока, она несколько отличается от центрально-черноземного района. Ну, растет все. Да, сейчас у нас есть определенный период неопределенности. Предприятия больше сейчас озабочены тем, чтобы технологические цепочки продолжали работать, чтобы выпускать продукцию. Плюс к этому мы ощущаем как раз вот этот спрос повышенный со стороны покупателей, логистика не особо справляется. И предприятия работают, ну, в режиме как бы 24/7, некоторые, для того чтобы как раз не было пустых полок. Потому что логистика современного магазина не предрасполагает какой-то складской запас, все работает «с колес», подвоз один раз в день. На складах, как ритейл отчитывается, продукция есть. Но то, что они подвозят на неделю, среднестатистическое, оно просто вымывается очень быстро. И, как мы видим, вымываются в основном самые первые, самые дешевые товары. Константин Чуриков: Дмитрий Владимирович, но были же сигналы еще на той неделе, были сигналы, и ФАС, по-моему, и разные ведомства разбирались. Просто ради спекуляции перекупали этот сахар несчастный, его куда-то ссыпали и опять продавали. Оксана Галькевич: Слушайте, а я вчера только наконец-то купила. Я зашла в магазин… Константин Чуриков: Поздравляю! Оксана Галькевич: Две недели я не могла застать там сахар. Вчера зашла, уточнила – и пять кило! Константин Чуриков: Вот. Я по поводу как раз, знаете, именно таких скоординированных и целенаправленных действий. Вот как с этим быть, как с этой жаждой наживы бороться? Дмитрий Востриков: Вы понимаете, нет скоординированных таких действий. Ну и их просто быть не может, потому что рынки конкурентные. То есть здесь влияет как раз наше с вами покупательское поведение, потому что ограничение – от одной до пяти пачек в одни руки – это вынужденная мера, потому что как раз логистика не справляется. Те магазины, которые могут себе позволить по торговой площади, для того чтобы сбить этот ажиотаж, они выставляют паллетами, чтобы показать: «Люди, у нас шесть паллет, вот на них лежит сахар, и не стоит им тариться». Потому что первые 10–20 покупателей, заходящие в магазин, естественно, они приводят к пустой полке, а остальные видят пустую полку. И это только нагнетает ажиотаж как таковой. Вы смотрели по балансам – ну нет там ничего сверхъестественного. Мы же все равно не съедим за год этот сахар. И в первую очередь, я понимаю, при условии того, что у нас чек был как три месяца назад в районе 700 рублей, и сейчас средний чек в районе 700 рублей, то больше как бы не покупают, но покупают вот то, что, скажем так, является естественными консервантами. Константин Чуриков: Дмитрий Владимирович, я понимаю, я понимаю, что народ у нас вот такой, вот они реагируют, подвижная психика. Вы знаете, другого народа нет. И, между прочим, генетическая память работает очень хорошо, рефлексы, так сказать, все остались, да? Я не верю в том, что в этой ситуации все такие белые и пушистые, никто не нагрел руки. Я не верю в то, что это наши бабушки, как говорится, психанули и расхватали, понимаете, а все остальные такие в белом сидят. Дмитрий Востриков: Ну, понимаете, на тех же заводах уже столько прошло проверок! Они уже просто привыкли к регуляторике, к проверке, заходящей на завод. Так что они уже складских запасов у себя не держат. Другое дело, что вот этот повышенный спрос, понятно, он приводит к закупке больше на региональные склады и тех же оптовиков. Наверное, кто-то имеет желание заработать и думает: «А вот взлетит еще выше цена». Но она может и не взлететь, потому что сейчас, допустим, тот же сахар – 44 тысячи тонн уже стоят в Новороссийске, еще 44 тонны на подходе, 88 еще законтрактовано. В общей сложности это 300 тысяч тонн сахара, который придет только из-за рубежа. Даже при условии того, что у нас отечественное производство и потребление сбалансировано, это сахар, который должен покрыть вот эти пиковые закупки. Поэтому у нас складские запасы переходят в квартирные. А вот то, что даже ваши слушатели говорят, что кто-то купил и на рынке продает – ну, это уже точно не юридическое лицо, он не предприниматель, не сахарный завод. Это уже подключается население, для того чтобы заработать, потому что полка пустая. Полка пустая там, где самое дешевое предложение. Оксана Галькевич: Дмитрий Владимирович, ну, сахар – тут отдельная история, много мы ее обсуждали. Скажите, а с картофелем что у нас происходит? У нас в прошлом году примерно в это время появлялся молодой картофель из Египта, по-моему, если я не ошибаюсь. В этом году молодого картофеля не будет? Или будет? Или будет дороже? Или будет как? Потому что уже сейчас писали зрители, на этой неделе, что по 100 рублей за килограмм. Ну, это несколько так печально. Константин Чуриков: Картофель, привязанный почти к доллару, да. Оксана Галькевич: Картофель фри. Освободите себя от картофеля! Дмитрий Востриков: Ну, картофель «бэби» называется, потому что он маленький и кругленький, свеженький. Ну, на рынке я вижу сейчас предложение из Азербайджана. Я думаю, что из Египта, наверное, тоже будет предложение, потому что санкции не распространяются на продовольственные товары. Поэтому у нас подтверждают, что пусть даже несколько замедленно, есть некоторые логистические сложности, но тем не менее товарооборот есть. И плюс у нас наш отечественный картофель был. Единственное, что в прошлом году он немножко получился не того калибра. Оксана Галькевич: Погода подвела, да. Дмитрий Востриков: И изначально производители договаривались с нашими товаропроводящими цепями, то есть с розничными магазинами, чтобы снизили критерии на закупку по калибру картофеля, потому что у них тоже есть стандарты, они хотят положить картофель, который красивый, который ровный, но не всегда он выращен на наших полях. Из-за этого тоже есть некоторые перебои. Говоря, допустим, о будущем урожае, ну, пока Минсельхоз дает абсолютно нормальные прогнозы – не ниже, чем в прошлом году. Говорят, что обеспеченность семенами, удобрениями – все в норме. Плюс, по сравнению с прошлым годом, понятно, что у нас идет посевная с опережением, потому что в этом году такой задержки, как в прошлом, нет. В прошлом году у нас весна, можно сказать, наступила на месяц позже – с чем и связан был тогда пик «борщевого набора». В общем, мы считаем, что мы самообеспеченные по основным продуктам, ничего такого страшного не будет. Константин Чуриков: Отлично, очень хорошо! Дмитрий Владимирович, и еще такой важный вопрос. Все-таки сейчас… Мы страна-производитель продуктов самых разных, да? По некоторым наименованиям мы уже сказали: «Ребята, никакого с нашей стороны экспорта не будет, эти продукты, эти товары останутся здесь, пищевые». Как нам сохранить урожай? А это тоже очень важно. В свое время, еще в советское время у нас с этим бывали проблемы. Наверняка и сейчас есть. В этом направлении ведется ли работа? Оксана Галькевич: Как раз я тоже хотела спросить про строительство хранилищ, вот даже себе пометила. Снял с языка! Константин Чуриков: Ну видишь, мы с тобой одинаково мыслим. Дмитрий Востриков: У нас хранилища построены. Я думаю, что урожая пикового не будет. У нас обычно в рекордные урожаи не хватает хранилищ. Поэтому с этим, я думаю, тоже все будет абсолютно нормально. Константин Чуриков: Спасибо вам большое, спасибо и за вашу компетентную оценку, и за то, что успокоили. А за это тоже надо говорить «спасибо». Дмитрий Востриков, исполнительный директор ассоциации «Руспродсоюз». Ну, как говорится, с чем-чем, а с продуктами-то своими мы будем, Оксана. Оксана Галькевич: Да. Давай заглянем в наш WhatsApp… Константин Чуриков: Другой вопрос: сколько они будут стоить? Оксана Галькевич: Ну да. Давай заглянем, я говорю, в наш WhatsApp, посмотрим, что нам люди присылают. Константин Чуриков: Ценники. Сейчас Оксана покажет свой компьютер. Оксана Галькевич: Ценники, да. Нет, научи. Это как? Это надо так открыть, да? Вот так? Константин Чуриков: Да. Сейчас можно показать. Оксана Галькевич: 94. Константин Чуриков: Что это? Оксана Галькевич: Это горох, это горох. Константин Чуриков: Ух ты! Ничего себе! Так? Оксана Галькевич: «Сахара нет». Константин Чуриков: Это не ценник, это надпись. Оксана Галькевич: Гречка – 109 рублей. 179, но это дорогая, наверное, какая-то гречка. Или что это? Константин Чуриков: А заметьте, что-то не стало этих желтых каких-то ценников со скидкой. Оксана Галькевич: Ценников специальных, да. 79. Вот, кстати… Ой-ой-ой! Это что? Ну-ка, Костя, что это? Перец оранжевый – 600 рублей почти. Константин Чуриков: Ну, это, видимо, привозный, импортный, Оксана. Что ты удивляешься, домохозяйка дорогая? Оксана Галькевич: Ну, полезный просто овощ, надо сказать. Картофель – 209. Это потому, что он, простите, в сетке, что ли? За что 209? За что с нами так? Константин Чуриков: Два доллара за килограмм. Оксана Галькевич: Гречка – 119 рублей, ядрица. Кстати, очень простая там была… 179 рублей. Константин Чуриков: Это то, что нам зрители присылают. Я просто поясню. А сейчас у нас в эфире Олег Буклемишев, заместитель декана экономического факультета МГУ имени Ломоносова. Олег Витальевич, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Олег Буклемишев: Здравствуйте. Константин Чуриков: Олег Витальевич, что сделать сейчас, чтобы не снижалась доступность продуктов для населения? Я имею в виду даже не дефицит. Понятно, что он искусственно создается интересантами, спекулянтами, скажем так. Что сделать, чтобы, так сказать, эти объективные скачки цен, которые еще будут, не приводили к тому, чтобы люди, я не знаю, за голову хватались, понимаете, и могли себе позволить базовые продукты? Олег Буклемишев: Ну, прежде всего, я с вами не согласен, что это спекулянты, интересанты или какие-то темные силы, которые у нас в торговле гнездятся. Почему-то в предыдущие годы у нас таких ситуаций не было. И начались эти проблемы… Я напомню – с чего. С того, что мы начали сначала ограничивать ввоз продукции из Европы, а потом начали бороться со свободным ценообразованием. Потому что цена – это же не только ориентир для потребителя. Цена – это еще ориентир и для производителя. Он видит, что поднимается в цене, на что повышенный спрос, и тоже делает выводы для себя, производит больше. Поэтому реакция производителей в данной ситуации не менее важна. Там, куда мы попали, где мы оказались, тут, несомненно, дефициты будут возникать, но они будут возникать без всяких спекулятивных, скажем так, намерений. Я думаю, что рационирование (вот то, что у нас начинается), карточки какие-то, квазикарточки, одна упаковка или три упаковки в одни руки – это все то, что людям очень живо напоминает советское время, и люди реагируют соответствующим образом. Оксана Галькевич: Олег Витальевич, ну у нас много чего вернулось из той риторики советского времени, периода, понимаете, не только карточки, уже о карточках заговорили. Кстати, Макрон, я слышала, тоже во Франции сказал, что допускает введение каких-то талонов продовольственных. Опять же вот те спекулянты, на которые вы так несколько эмоционально отреагировали. Все чаще звучат предложения о том, что надо вот здесь установить и сдерживать цены, вот здесь установить и сдерживать цены. Мы куда идем, скажите, в принципе, вот в той ситуации, когда еще не совсем понятно, на чем мы зафиксируемся? Ну, такое некое свободное падение. Тем не менее, какие могут быть инструментами использованы? Олег Буклемишев: Я напомню, что самый первый указ, который был выпущен, один из самых первых указов был выпущен в России в 91-м году – это был указ о свободном ценообразовании, о свободной торговле. Оксана Галькевич: Либерализация цен, да? Что-то такое… Олег Буклемишев: Нет-нет-нет. О свободе торговли. Оксана Галькевич: А, о свободе торговли. Олег Буклемишев: Это когда людям разрешили торговать всем где угодно и как угодно. Собственно говоря, это спасло многих от голода, от того, что люди действительно бегали за продуктами. Я сам помню, у меня ребенок 90-го года рождения, и я помню, как я стоял в очередях за хлебом и за детским питанием. Вот это не должно повториться, потому что ценовой механизм – это то, что от него спасает. Никакой управленческий орган не способен сделать так, чтобы распределить продукты тем, кто в них нуждается… Константин Чуриков: Олег Витальевич, у меня был вопрос скорее все-таки, знаете, про доступность продуктов, про некую такую человеческую продовольственную безопасность. Понимаете? То есть одно дело, когда цена… не знаю, было 20 рублей, а стал 21 рубль. Но сейчас мы видим другие скачки, а зарплаты прежние. Что должно делать государство, чтобы, ну, пенсионеры могли нормально питаться, я не знаю, люди малообеспеченные? Олег Буклемишев: Это для меня сейчас самый болезненный вопрос – ровно потому, что те индексации, которые уже были заявлены, они явно уступают видимым темпам роста цен. И те этикетки, которые вы тоже показываете, об этом ярко свидетельствуют. Конечно, нужна больше индексация, особенно для незащищенных категорий населения, в первую очередь пенсионеров и тех, кто получает самые маленькие доходы. Вот это то, что нужно сделать в первую очередь. И если это не получается, если нет для этого ресурса (хотя ресурсы для этого, мне кажется, должны быть найдены в первоочередном порядке), если нет этого всего, то нужно тогда действительно создавать… возвращаться к карточкам и делать так, чтобы беднейшие люди у нас не очутились вообще на грани существования, до того как они еще вышли на огороды и что-то вырастили на своих огородах. Оксана Галькевич: Олег Витальевич, ну согласитесь, ведь это же предложение обсуждалось несколько предыдущих лет, и достаточно активно, но почему-то не переходили ни к каким действиям – по поводу продовольственных сертификатов. Все пытались, знаете, какие-то такие деликатные формулировки для этого отыскать, потому что, мол, у людей вот память болезненная – талоны, я не знаю, блокадный Ленинград и что-то еще. Но никак не переходили ни к каким активным действиям, дальше разговоров не шло. Вот сейчас, как вы думаете, может быть опыт тех обсуждений все-таки в какое-то действие перейдет? Олег Буклемишев: Ну, вы видите, страна в нервозном состоянии находится, люди мечутся, люди пытаются не потерять больше, чем они уже потеряли. И это на самом деле такая проигрышная игра, заведомо проигрышная. Поэтому я не исключаю, что, возможно, придется пойти даже на такие меры. А то, что в предыдущие годы этого не сделали – ну понятно, не было такой остроты. А сегодня, когда нарушены логистические цепочки… Я об этом, наверное, в первую очередь хочу поговорить. И даже если локально вы где-то разбалансируете какой-то рынок, то это через средства массовой информации, скажем так, через «народный телеграф» это все быстро передается. И даже там, где эта продукции была в избытке, она начинает быстро исчезать. Поэтому… Оксана Галькевич: Подождите. Но речь-то шла о малообеспеченных как раз слоях населения. Олег Буклемишев: Да. Оксана Галькевич: Мне кажется, что вы как будто поняли, что это в широких массах будет применяться. Нет, как раз… Олег Буклемишев: Ну, тут уже многие чувствуют себя… Те, кто раньше себя не чувствовал малообеспеченными, начинают себя чувствовать малообеспеченными, когда видят полутократный рост цены за один месяц какой-нибудь. И это будет продолжаться, к сожалению. Константин Чуриков: Да, спасибо вам большое, Олег Витальевич. Оксана Галькевич: Спасибо. Константин Чуриков: Олег Буклемишев, заместитель декана экономического факультета МГУ имени Ломоносова. Я вот почему как раз говорил про спекуляцию и про то, что это кому-то может быть выгодно? Потому что не далее как несколько дней назад мы показывали репортаж о том, что сахарные заводы, в общем, забиты сахаром, его очень много, производят его больше, переизбыток сахара, а вот на полках возникла такая ситуация. Да, может быть, логистические какие-то сбои. Может быть. Но, может быть, и кто-то заработал на этом. Оксана Галькевич: Ну, может быть, что-то уже там тоже в цепочке… Прямо совсем так огульно людей тоже… Константин Чуриков: Да. Оксана Галькевич: Хотя я вчера дорого купила – 492 рубля, по-моему. Это дорого для 5 килограммов сахара. Константин Чуриков: Мы сейчас посмотрим несколько сюжетов. Наши корреспонденты прошлись по магазинам нашим и вот что увидели. Оксана Галькевич: Никакой паники, никакой истерики. Просто выпечку без сахара-песка, Костя, сделать нормально невозможно. Константин Чуриков: Понимаю. Сам иногда готовлю дома. СЮЖЕТ Константин Чуриков: Мы все-таки добавим, что президент недавно поручил Правительству проработать конкретно параметры повышения МРОТ, зарплат бюджетников, пенсий и всех соцвыплат. Вроде бы тема у нас продуктовая, а в эфир мы приглашаем психиатра. Александр Федорович, психиатр. Александр Михайлович, здравствуйте. Александр Федорович: Здравствуйте, добрый день. Константин Чуриков: Ну, где паника, где нестандартные ситуации – там и нестандартные действия, да? Понятно, что во многом, да, и люди тоже где-то, может быть, как у нас говорят, психанули, то есть лишнего купили, вот сработала так у них эта генетическая память. Как себя держать в руках? Как не покупать лишнего? Дайте советы, пожалуйста. Александр Федорович: Ну, это довольно сложно сделать с учетом реалий времени, с учетом того, что народ уже подыстощился с прошлого и позапрошлого годов. И я думаю, что основной посыл – он все-таки информационный. Оксана Галькевич: Александр Михайлович, прошу прощения, что вас перебиваю. А можно сразу вот такой вопрос? Александр Федорович: Да. Оксана Галькевич: Простите, а психиатры как себя ведут в такой ситуации? Подзакупились? Признайтесь честно. Маслица подсолнечного запасли, риса, гречечки? Александр Федорович: Я могу сказать, наверное, ответить словами классика: «Психиатр – это тоже человек. И ничто человеческое ему не чуждо». Более того, он разделяет свое явление, появление, свои задачи на работе и вне работы. Ну, поскольку я за психиатров буду голосовать, говоря словами, что они наиболее, скажем так, инертные, наиболее способные выдерживать внешнюю нагрузку, то я полагаю, что им не присущи подобного рода тревожные явления. И если хотите, то за себя я могу сказать: нет, я не закупался. И не вижу в этом необходимости. Более того, считаю, что вот этот ажиотажный спрос – это вообще диверсия, ну, вообще в рамках внутриполитической ситуации в стране в целом. Константин Чуриков: Но все-таки людям как быть? Как не поддаваться этому стадному чувству? Александр Федорович: Никак. Это невозможно, потому что мы говорим о том, что… Ну как не поддаваться? Это значит, что человек должен быть абсолютно изолирован от всех внешних стимулов, от всех внешних событий. Это невозможно. Тем более, что ситуация и на континенте, и конкретно в отдельных регионах весьма накалена. И проблема как раз заключается в том, что оторваться от этого невозможно. Нам из любой точки сообщают о каких-то проблемах, о каких-то тяготах, запугивая перспективами. Нам говорят: «Вот еще вчера было вот так, а сегодня – вот так. А завтра будет совсем по-другому». И вместо того чтобы нам рассказать, как при открытии валютной биржи в Москве, например, евро упал уже ниже 100 рублей, нам рассказывают о том, как подорожала свиная шейка. Константин Чуриков: Я без геополитики. Я хочу спросить… Вот смотрите. Мы сначала видим очередь, а потом в нее встаем, и только после этого спрашиваем: «Что дают?» У нас такая, как говорится, советская закалка. Как нам это советское в себе победить? Александр Федорович: Это неправда, это неправда. Это очередная идея, призывая нас к очередной форме поведения: видишь очередь – вставай и спрашивай. Да, в Советском Союзе так было, но так было не всегда, так было в переходный период. А вообще в принципе, если очереди и выстраивались, то исключительно под праздники и исключительно для того, чтобы прикупить по сниженным ценам, потому что в Советском Союзе перед праздниками цены всегда снижались. Ну, это отдельный вопрос, и он как раз политический, без которого мы обойтись никак не можем. Поэтому все зависит от индивидуальных особенностей. Если человек тревожный, мнительный, и он посмотрел репортаж, и он пошел и проверил в ближайшем магазине, что, да, действительно, полки все пустые, то тогда он испытывает эту яркую необходимость. Он не может ее побороть никак, потому что он находится под спудом ответственности – даже в большей степени не за себя самого, а вот за близких, за кого-то, кто болеет, кто болеет хронически, за детей и так далее, и так далее. То есть основной посыл именно в этом. Вот девушка берет пакетики – один, второй, третий. Вы думаете, ей эти 10 килограммов гречки нужны? Нет. Но она отвезет что-то маме, отвезет что-то свекрови, еще куда-то. Понимаете? То есть вот такой посыл. Мы переходим в режим такого натурального обмена. Вот в чем сложность. Оксана Галькевич: Может, у нее дети. Александр Федорович: Поэтому психологически избежать этого невозможно. Константин Чуриков: Спасибо, спасибо, Александр Михайлович. Александр Федорович, психиатр, в нашем эфире. Вспомнил я «золотые» 90-е, начало 90-х. Помню: Севастопольский проспект, магазин «Диета», к восьми утра туда приходим. И все, и прямо врывается толпа и сметает! Ну, я думаю, что эти воспоминания… Это просто воспоминания, это не повторится. Оксана Галькевич: Про свое детство я тебе рассказывать не буду, оно гораздо печальнее, Костя, потому что проходило вдалеке от столицы Константин Чуриков: Да? А мы продолжим буквально через несколько минут.