Реальные цифры. Какой МРОТ должен быть в России
Оксана Галькевич: «Мало, конечно, но меньше точно нельзя. Хорошо бы, конечно, и больше». Это про минимальный размер оплаты труда в нашей стране. Сейчас МРОТ у нас – 11 280. Через год к этой сумме Минтруд предлагает прибавить 850 рублей.
Константин Чуриков: Аж 850 рублей!
Оксана Галькевич: Аж 850. Ну, вы знаете, вряд ли от этого наша с вами жизнь станет лучше. И уж точно, Костя, не станет лучше жизнь тех людей, кто этот самый МРОТ действительно получает.
Константин Чуриков: Ну а таких людей у нас немало – около 4 миллионов, по данным Росстата. Более того, в списках ведомства зафиксированы 775 тысяч фамилий россиян, которые получают зарплату ниже этого уровня. Ну, по закону, кстати, такое в принципе запрещено, но работодатели ищут всякие уловки и ухищрения – формальные даже укорачивают рабочий день сотрудника, что по факту, конечно же, не всегда так.
Оксана Галькевич: Вы знаете, мы всю неделю тысячами получали от вас SMS-сообщения. Вы были очень активны, спасибо большое, отвечая на вопрос нашей рубрики «Реальные цифры»: «Каким должен быть МРОТ в вашей профессии?» Попутно мы выяснили, что уровень недовольства зарплатами вообще очень высок среди наших зрителей. Ну как может учитель высшей категории с многолетним стажем работать на ставке 8 620 рублей? Об этом нам написал педагог из Екатеринбурга.
Константин Чуриков: Ну а врач с сорокалетним стажем? Например, у нас было сообщение из Воронежа: «Зарплата – 20 тысяч. А у медсестры – 12».
Кстати, с медиков-то наш опрос и начался. Дело в том, что еще несколько дней назад министр здравоохранения Скворцова предложила ввести некий отдельный МРОТ специально для врачей, поскольку у них сложные условия. Ну, всеобщий российский, по ее словам, им уже не подходит. Но, как мы выяснили, он вообще мало кому подходит.
Оксана Галькевич: Не просто мало, а он никому не подходит. Хотя, вы знаете, средний заработок, который мы вычислили после обработки ваших SMS-сообщений, немного больше нынешнего минимального уровня оплаты труда. Средний заработок, по вашим эсэмэскам, составляет 12 577 рублей. А вот желаемый – в три с лишним раза выше. Сколько, Костя?
Константин Чуриков: 38 807 рублей. Северяне нам вообще писали, что сорок – это самый минимум для них. Они-то вообще картошку покупают в магазинах за какие-то баснословные деньги. И вырастить, естественно, эту картошку у них нет возможности.
Оксана Галькевич: МРОТ – непростая экономическая единица. Ее же в мае, кстати, прошлого года, если помните, приравняли к прожиточному минимуму.
А давайте-ка сейчас мы заглянем в список продуктов и вещей, которые, по разумению властей, должны быть доступны даже человеку с минимальной зарплатой.
Константин Чуриков: Ну, список довольно любопытный. Собственно, как про МРОТ сложно сказать, что он имеет отношение к реальной жизни, так и про список продуктов – тоже, в общем, это не про здоровье и не про ЗОЖ. Вот посмотрите. Хлеб и крупы на первом месте – 10,5 кило в месяц. Рядом картофель – наше все, основа рациона!
Оксана Галькевич: Ну знаешь, мне кажется, эта основа рациона – это «здравствуй, диабет» называется. Там, правда, конечно, есть в этом рационе еще овощи и фрукты, рыба и мяса тоже включены.
Константин Чуриков: По чуть-чуть!
Оксана Галькевич: По чуть-чуть. Но опять же, по-моему, в таких, знаешь, оптимистических объемах это все указано или посчитано по каким-то позапрошлогодним ценам, например.
Константин Чуриков: Я бы сказал – в оптимизированных объемах. А новое пальто вообще, судя по всему, посчитано и включено в этот список по ценам семилетней давности, потому что чаще (видимо, по мнению составителей) не полагается менять верхнюю одежду.
Оксана Галькевич: Зато носки, Костя, можно семь пар раз в полгода приобретать. Хотя, мне кажется, все-таки при таком экономическом раскладе лучше штопать – больше на оплату ЖКХ останется…
Константин Чуриков: В полтора года.
Оксана Галькевич: …потому что просто эту двойную прибавку к стоимости услуг ЖКХ вряд ли кто-то включил в этот МРОТ, в 11 280. Ну что? Ну признать надо, что очень у нас аскетичный МРОТ, минимальный уровень оплаты труда. Куда нам вообще до британцев, до англичан? Они шампанское, бифштексы, билеты на футбол и в театр включили в свой прожиточный минимум!
Константин Чуриков: Кстати, о французах – они же эстеты, как известно. У них парикмахер обязательно в списке, косметолог, вот эти расходы, оплата такси, покупка корма для животных. Вот так! Им и на животных хватает. Для американцев важны расходы на автомобиль (я бы тоже не отказался), спортивный инвентарь. И только у нас одно пальто в семь лет и носки, как мы выяснили, раз в полтора года все-таки.
Оксана Галькевич: Ну да. Но у них, Костя, ты знаешь, и минималка другая. Покажем минималку, друзья, молча, комментировать не будем, называть суммы не будем. Повздыхаем за кадром… Костя, вздыхай.
Константин Чуриков: Вздохнул! – и представил наших гостей. У нас в студии сегодня: Павел Журавлев, профессор базовой кафедры Торгово-промышленной палаты России «Развитие человеческого капитала» РЭУ имени Плеханова, и Олег Иванов, руководитель Центра урегулирования социальных конфликтов. Здравствуйте, уважаемые гости.
Оксана Галькевич: Здравствуйте, уважаемые гости.
Олег Иванов: Добрый вечер.
Павел Журавлев: Добрый вечер.
Константин Чуриков: Вы знаете, уже давно ведется этот разговор – ну, давно, давно, давно, уже несколько, наверное, десятилетий – о том, что нужен не МРОТ, а нужен потребительский бюджет, что все это ни о чем, но как-то воз и ныне там. Скажите, пожалуйста, почему на словах государство говорит: «Да, надо, надо людям дать больше возможностей и по-честному считать», – а на деле как-то мы ничего не видим? Кто начнет? И гости показали друг на друга.
Олег Иванов: Я вообще хочу напомнить, что в Трудовом кодексе норма о том, что прожиточный минимум… вернее, МРОТ должен соответствовать прожиточному минимуму, содержалась более 10 лет. И только с 1 января 2019 года их уравняли. А до этого МРОТ был ниже прожиточного минимума. То есть хоть небольшой, но шажок вперед все-таки за последний год был сделан.
Оксана Галькевич: По-моему, с 1 мая 2018 года их уравняли.
Олег Иванов: Другое дело, собственно говоря, а как рассчитывается прожиточный минимум? И насколько он действительно соответствует реальной ситуации? И можно ли выжить на тот прожиточный минимум, который Госкомстат и все министерства и ведомства утверждают?
Константин Чуриков: Давайте мы сейчас, кстати, зрителей спросим, начнем SMS-голосование. Сейчас у нас федеральный МРОТ – 11 280. Как вы думаете, на 11 280 прожить можно? Отвечайте «да» или «нет» – 5445. В конце часа подведем итоги. Даже интересно будет, сколько скажут, что можно.
Оксана Галькевич: Очень простой у нас опрос, да.
Олег Иванов: Ну, продолжаю, собственно говоря. Почему МРОТ у нас такой? Да потому, что экономика такая. Просто больший МРОТ наша экономика просто не сможет вынести.
Константин Чуриков: А давайте спросим Павла Викторовича. Вы как раз из Торгово-промышленной палаты в том числе, из РЭУ имени Плеханова. Мне всегда казалось, нас так в детстве воспитывали, учили на уроках экономической географии, что страна у нас богатая. Мы смотрели эту карту: тут у нас нефть, газ, золото…
Оксана Галькевич: Никель, древесина, энергетика!
Константин Чуриков: Западно-Сибирская вот эта низменность. А нам говорят – бедная страна. Мы же вроде бы богатая страна.
Оксана Галькевич: Если страна богатая, то почему же у нас люди такие бедные? Вот что хотел спросить Константин.
Константин Чуриков: Да.
Оксана Галькевич: Пожалуйста.
Павел Журавлев: Есть такая поговорка: «Если ты такой умный, профессор, что же ты такой бедный, профессор?» Ну, прежде чем… Вот позвольте мне буквально полторы минуты, чтобы люди знали, откуда берется этот МРОТ.
Константин Чуриков: Давайте.
Павел Журавлев: Потому что из моих бесед, когда мы исследовали этот вопрос, встречаешься вроде бы с подготовленными людьми, а они – вот МРОТ, и вроде бы дальше не идет. Есть такая у экономистов еще сейчас поговорка: «При таком МРОТ нужен только ПМ».
Константин Чуриков: А, прожиточный минимум?
Павел Журавлев: Да.
Константин Чуриков: Это вы так на своем языке шутите.
Павел Журавлев: Ну да, на своем сленге. Ну, здесь уже сказали, что с 1 января МРОТ установлен – 11 200. Это закон. А на основе чего этот закон? На основе другого закона. Есть у него номер, это 2012 год был. Закон, федеральный закон говорит о том, что это прожиточный минимум.
Константин Чуриков: Подождите. Это же на основе кого? Депутатов закон? Правительства закон?
Павел Журавлев: Смотрите – прожиточный минимум. Это тоже федеральный закон. Конечно, это устанавливают депутаты. И этот прожиточный минимум меняется. Он был установлен еще в 2012 году и будет меняться ежегодно, он будет меняться. Но он установлен согласно потребительской корзине. Это третье. И вот здесь все и начинается. Если мы будем просто говорить о МРОТ, то мы не ответим на вопрос. А вот если возьмем потребительскую корзину, то вот здесь начинаются расчеты.
Константин Чуриков: Давайте мы сейчас примем звонок и про потребительскую корзину подробно поговорим.
Оксана Галькевич: Первый звонок у нас из Пермского края, Юрий до нас дозвонился. Юрий, здравствуйте.
Зритель: Здравствуйте. Вот этот МРОТ – это издевательство над народом. Я работаю, получаю 16 тысяч. На коммуналку у меня уходит 8 тысяч. И как мне на 8 тысяч жить? Вот вы мне объясните. У нас еще скоро зима начнется, нужно покупать теплую одежду. Потому что в МРОТ не входят коммунальные услуги…
Оксана Галькевич: Да нет, вы удивитесь, но входят, входят.
Олег Иванов: В прожиточный минимум.
Зритель: Нет, не входят!
Константин Чуриков: Юрий, скажите, пожалуйста…
Оксана Галькевич: Подсчитано так, что должно входить.
Зритель: У нас 11 тысяч. А у нас коммунальные услуги стоят 6 тысяч. И что, мне на 5 тысяч жить, что ли?
Константин Чуриков: Юрий, в какой сфере вы работаете, что получаете 16 тысяч?
Зритель: Я работаю в магазине грузчиком. Нам не добавляют зарплату уже два-три года, поэтому вот так вот мы и получаем.
Константин Чуриков: Спасибо.
Олег Иванов: То есть зарплата выше, чем МРОТ.
Оксана Галькевич: Да, зарплата выше, но ее все равно не хватает.
Олег Иванов: Ну, это другой вопрос. Это вопрос… Конечно, денег всегда не хватает.
Оксана Галькевич: Это вопрос того, что на самом деле МРОТ в 11 280 вообще в принципе никак не опирается на реальность.
Олег Иванов: Он опирается на прожиточный минимум. Вопрос в том…
Константин Чуриков: Вот мы о нем и решили говорить.
Олег Иванов: Профессор хотел об этом сказать.
Оксана Галькевич: Подождите. Я понимаю, что пытается сказать Павел Викторович, да. Но, Олег Борисович, Павел Викторович, мы же понимаем, что прожиточный минимум, эту как бы корзину наших потребностей можно посчитать по-разному. Правда? Можно посчитать так, что у нас будет рыба, например, в меню. А можно сказать: «Не самый необходимый продукт».
Олег Иванов: Рыба есть, вы посмотрели. Мясо тоже есть.
Оксана Галькевич: Я говорю – примерно. Можно включить билеты в театр, например, и на футбол, как это сделали бриты, Великобритания. А можно исключить. Можно сказать: «Да и книги вам читать не надо». Вот просто ограничить естественными потребностями: поел, сходил, заплатил, поспал, помер.
Олег Иванов: Ну, прожиточный минимум должен основываться на экономике страны. Нельзя сравнивать российскую экономику и британскую, американскую или швейцарскую какую-нибудь. Будет у нас развиваться экономика… А пока спад последние несколько лет – пять, шесть, семь лет спад.
Константин Чуриков: Замедление роста.
Олег Иванов: Ну, можно и так сказать.
Константин Чуриков: Или спад?
Олег Иванов: Но реально на самом деле это спад, поэтому и повышения прожиточного минимума, и МРОТ ожидать пока не стоит. Вот 850 рублей – это максимум, на что могло пойти Министерство труда. Причем, кстати, по данным того же Министерства труда, увеличивается количество бедных: 12,5% было в прошлом году, а 12,7% – в этом. Пусть небольшая, но негативная ситуация.
Оксана Галькевич: Негативная, да.
Константин Чуриков: Около 20 миллионов, чуть меньше.
Олег Иванов: Негативная ситуация. И переломить ее одномоментно совершенно невозможно, а только когда будет экономика…
Константин Чуриков: Нас смотрят всегда очень креативные зрители. Мы еще думали с тобой, Оксана, перед эфиром: может быть, дадим творческое задание?
Оксана Галькевич: А, давай, давай, кстати. Хотели спросить у вас, друзья…
Константин Чуриков: Давайте расшифруйте, как, по-вашему, можно еще расшифровать МРОТ. Что это за аббревиатура такая? Что за этими буквами еще может скрываться? 5445.
Павел Викторович, вы хотели нам рассказать о корзине.
Павел Журавлев: Да, конечно. Если вместо буквы «О» поставить букву «У» – ну понятно, что будет.
Дело в том, что 13 основных… Я просто очень быстро перечислю, чтобы мы знали, что входит в МРОТ. МРОТ – это: хлебобулочные изделия – в год 126 килограмм; картофель – 100 килограмм…
Оксана Галькевич: А мы показывали же эту графику.
Константин Чуриков: Сейчас еще раз покажем.
Оксана Галькевич: Ну покажите тогда еще разочек.
Павел Журавлев: …мясопродукты – 58 килограмм; рыбопродукты – 18 килограмм; яйца – 210… Помните, когда Михаил Сергеевич Горбачев занимался сельским хозяйством, тогда было два яйца в день, то есть тогда было 720 яиц. А сейчас – 210 яиц. Соль, чай и прочее – это 5 килограмм.
Оксана Галькевич: Сейчас суточную норму показывают.
Константин Чуриков: А в сутки сколько яиц?
Олег Иванов: Ну, разделить нужно. Меньше одного.
Павел Журавлев: Получается, что одно яйцо…
Олег Иванов: …на полтора дня.
Константин Чуриков: То есть уже оперный певец не выживет, потому что там надо каждый день сырое яйцо.
Павел Журавлев: Нет, не выживет. И непродовольственные товары еще. Они должны составлять, по методике… А есть методика Правительства, в которой все рассчитано, там достаточно сложные расчеты (ну, не для математика). Вот это все составляет 50%. И 50% – все услуги, ЖКХ и так далее.
Олег Иванов: Одежда.
Константин Чуриков: И одежда.
Олег Иванов: Еще проезд на общественном транспорте.
Павел Журавлев: Ну да. Я могу только сказать, что по корзине одно пальто в пять лет. А вы знаете, сколько, извините меня, трусиков нужно женщине в год?
Константин Чуриков: Чем больше, тем лучше!
Оксана Галькевич: А можно вы ответите на этот вопрос, простите?
Павел Журавлев: Трое. Всего трое в год.
Оксана Галькевич: А, по МРОТ? Не на самом деле, а по этим расчетам.
Павел Журавлев: По МРОТ, да, по этим расчетам. И вот эта корзина начинает… Расчеты – это одно. Мы должны понимать, что мы живем в иллюзиях. И, к сожалению, эти иллюзии не хочет Госдума наша преодолеть. Вот я сказал, что хлеб – это все.
Оксана Галькевич: Понятно, трусиков гораздо больше нужно.
Константин Чуриков: Спокойно, Оксана, не надо! Я все еще перевариваю эту информацию.
Павел Журавлев: Я вам могу сказать только, что у англичан в потребительскую корзину входит черная икра. Но почему так получается? И вот здесь мы должны коснуться трех моментов. Ну, сейчас пускай ответят.
Константин Чуриков: Да, давайте…
Павел Журавлев: Это региональный аспект, это аспект морально-этический и теневой.
Оксана Галькевич: Павел Викторович, понимаете…
Константин Чуриков: Подождите. Вот трусики, о которых вы говорите, – это региональный аспект, морально-этический? Мне кажется, морально-этический.
Павел Журавлев: Это морально-этический, конечно.
Оксана Галькевич: Понимаете, мы не говорим о том, что нужно включить в МРОТ… Олег Борисович, я хочу, чтобы и вы меня услышали. Мы не говорим, что там должна быть черная икра или красная икра, как у британцев, или еще какая-то. Может быть, что-то и чрезмерным выглядит. Мы об этом не говорим. Но мы говорим, чтобы, простите, количество носков, трусов и возможность смены сезонной обуви у нас была нормальная, человеческая.
Павел Журавлев: Конечно.
Оксана Галькевич: Чтобы были включены какие-то культурные в том числе потребности, пусть минимальные. Ну, книжки купить можно?
Олег Иванов: Это автоматически повысит МРОТ, прожиточный минимум.
Оксана Галькевич: Автоматически повысит МРОТ.
Олег Иванов: И это наша экономика просто не потянет. У нас нет денег в бюджете.
Оксана Галькевич: А у нас экономика будет развиваться, если у нас нет у людей денег, чтобы обеспечивать потребительский спрос, понимаете, чтобы как-то что-то покупать, что-то себе позволять? Без этого экономика запустится, колесо покатится?
Олег Иванов: Нет.
Оксана Галькевич: Нет.
Олег Иванов: Но есть экономисты…
Оксана Галькевич: Значит, замкнутый круг? Значит, надо где-то рвать и надо принимать решения какие-то. Где?
Олег Иванов: Это, не знаю, суперэкономика какая-то. Есть в правительстве умные люди, которые решают таким образом. Пока у нас спад, я еще раз говорю. У нас спад. Мы не можем никакие другие цифры утвердить.
Павел Журавлев: Вчера в «Российской газете» было экспертное совещание, и там выступали очень интересные люди. Ну, как всегда, я же занудный очень, и я стал говорить… А название очень красивое: «Поднять производительность труда: где точка опоры?». Мы понимаем, что без производительности труда ничего не будет. Но опять же, как в данном случае мы говорили, откуда берется производительность труда? Она берется из эффективности труда. А откуда берется эффективность труда? Она берется из эффективности экономики в целом, где основа, база – социальная экономика.
И вот если соединить опять это триединство, если соединить это все с социальной экономикой, то для чего это делается? Для того, чтобы каждый человек видел, что о нем заботятся. И он будет вкладывать. И он видит свой участок жизни, свой участок работы.
И здесь возникает вопрос теневой. Про региональный мы потом скажем. Теневой вопрос возникает: а сколько у нас сейчас, ну, по приблизительным расчетам, людей незанятых? У нас же есть безработные – те, которые зарегистрированы. А есть незанятое население – те, которые свободные…
Олег Иванов: Не стоят на бирже труда.
Павел Журавлев: Не стоят, да. По разным оценкам – 15 миллионов.
Константин Чуриков: Краснодарский край пишет: «Скажите, а депутаты тоже носят пальто пять или семь лет?»
Оксана Галькевич: А то! Конечно! Штопают его, заплатки кладут и носят!
Константин Чуриков: Ростов расшифровал МРОТ: «Минимум рот открывай, трудяга». Нам звонят люди…
Оксана Галькевич: Марина из Саратовской области, правильно?
Константин Чуриков: Да, Саратовская область.
Оксана Галькевич: Марина, здравствуйте.
Зритель: Здравствуйте.
Оксана Галькевич: Здравствуйте, Марина.
Зритель: Здравствуйте, здравствуйте.
Оксана Галькевич: Говорите.
Зритель: Я из Саратовской области, я почтальон, проработала 31 год на почте. Зарплаты как таковой нет. У меня даже не выходит 5 тысяч, по МРОТ добавляют до 5 тысяч. Вот 5 тысяч в месяц у меня выходит. Как можно прожить на нее?
Константин Чуриков: Марина, скажите… Секунду!
Оксана Галькевич: Марина, а у вас, наверное, ставка неполная? Я правильно понимаю?
Олег Иванов: Скорее всего, да. Она меньше 11 тысяч не может получать.
Зритель: Ставка неполная, да. Как бы у нас три с половиной часа рабочего дня. А выходит, что даже шесть часов работаю.
Константин Чуриков: Марина, подождите. У вас там в «Почте России», как нам рассказывают, куча преобразований, у вас новый руководитель, все по-новому, и «Почта Банк» уже появился, масса инноваций! А вы говорите – 5 тысяч рублей.
Зритель: Да, 5 тысяч рублей получаю.
Константин Чуриков: А вам как-то объясняют это или нет? Или просто платят и платят?
Зритель: В общем, как нам объясняют: у нас два почтальона на селе, и эта ставка делится пополам.
Павел Журавлев: А это какой регион?
Константин Чуриков: Саратовская область.
Константин Чуриков: Спасибо.
Павел Журавлев: Там прожиточный минимум, по данным Госкомстата, в Саратовской области – 11 тысяч рублей.
Константин Чуриков: Сейчас я открою даже, мы перепроверим сейчас данные.
Павел Журавлев: Ну, там с копейками.
Константин Чуриков: Да, все правильно.
Павел Журавлев: И вот здесь главная проблема возникает в региональном аспекте. Ну, про теневой потом скажем. Региональный аспект, потому что регионы не имеют права сделать МРОТ ниже прожиточного минимума. А прожиточный минимум равен МРОТ. Но регионы стараются, чтобы прожиточный минимум чуть-чуть…
Почему так? Потому что опять же, если мы коснемся… Прежде всего что мы сейчас развиваем? Производство-то не развивается. Давайте посмотрим. Да, военная отрасль. Спасибо огромное, что военная отрасль развивается. А все остальное? Торговля не в состоянии сделать рабочие места, и вы сами это знаете. Посмотрите, сейчас…
Олег Иванов: Опять экономика, правильно?
Павел Журавлев: Да, опять экономика.
Олег Иванов: Вся проблема в экономике, а не в размере МРОТ.
Павел Журавлев: Сейчас уже в «Ленте», в «Дикси» убирают людей, которые работают на кассах. Вы сами приходите, сканируете и все делаете. Где рабочие места? Конечно, хотелось бы, но торговля и услуги не смогут сделать эти рабочие места. Может только материальное производство.
Константин Чуриков: Здесь нам как к этому относиться? Хорошо, если вы говорите об автоматизации производства, об этом речь, то здесь как нам не стать луддитами, которые уничтожали и сжигали станки? То есть – как? Ведь государство же должно быть очень прозорливо, оно должно думать наперед. Ну, это нормальный процесс.
Олег Иванов: Вот оно и пытается лавировать между минимальным прожиточным минимумом… Ну, это действительно минимум. Это минимум выживания, скажем так, проживание очень плохого качества. А с другой стороны, государство должно понимать, на каком уровне экономического развития мы находимся. Вот и лавирует между экономикой и прожиточным минимумом.
Константин Чуриков: Олег Борисович, секундочку! Олег Борисович, вы руководитель Центра урегулирования социальных конфликтов. У меня вопрос: та тема, которую мы сегодня обсуждаем, она является почвой для социального конфликта?
Олег Иванов: Безусловно!
Константин Чуриков: И какое у этого конфликта есть решение? Ну, кроме самого очевидного – повысить зарплату. Сейчас нам Павел Викторович скажет, что это решительно невозможно в нынешних условиях. Например?
Олег Иванов: Безусловно, это определенный социальный конфликт. Это конфликт между государством и обществом или нижней частью общества, бедной частью общества. И оно недовольно нынешней ситуацией. Другое дело, что… Посмотрите, в прошлом году у нас пенсионная реформа прошла, и тоже было огромное количество недовольных этой пенсионной реформой, повышением пенсионного возраста.
Оксана Галькевич: И?
Олег Иванов: Однако реальных каких-то действий со стороны общества не было.
Оксана Галькевич: Нет, ну подождите…
Олег Иванов: Мы находимся на такой стадии развития общества, что общество может быть недовольно, но активность свою проявлять практически не будет.
Константин Чуриков: Ну подождите! Были митинги.
Олег Иванов: Даже на выборы вы посмотрите.
Оксана Галькевич: А что мы ждем-то? Вы что имеете в виду? Нужно ждать, пока какими-то горящими шашками кого-то закидают?
Олег Иванов: Как раз нет, как раз нет.
Оксана Галькевич: Вот как раз нет. Значит, тогда нужно читать такие сигналы. Вы говорите, что было много недовольных. Значит, надо понимать уже, что недовольных много, какие-то шаги предпринимать.
Константин Чуриков: Ну, есть социология, пользуются исследованиями социологов.
Олег Иванов: Есть социология, а есть экономика, макроэкономика, и без нее обойтись правительство тоже не может. Если были бы возможности, я уверен, были бы другие размеры прожиточного минимума.
Оксана Галькевич: Вы знаете, нам правительство постоянно говорит: «Давайте рожайте детей, у нас демография, у нас Китай наступает, еще что-то наступает. Если не впрыгнем в этот последний вагон, то – все, просвистело будущее мимо». Понимаете? А народ-то мрет. Вот у нас убыль населения на самом деле по первому кварталу этого года.
Олег Иванов: Убыль, безусловно.
Оксана Галькевич: Народ мрет. Так, может, потому, что и МРОТ не тот? Может такое быть?
Олег Иванов: Ну, риторический вопрос, конечно.
Павел Журавлев: Безусловно.
Олег Иванов: Здесь нельзя не согласиться с вами. Никто же не спорит.
Павел Журавлев: Первое. Конечно, такой МРОТ – это позорный МРОТ. Я могу привести, конечно, пример. США – 4 460. Норвегия – 4 650. Германия – 4 250.
Константин Чуриков: Это в евро?
Павел Журавлев: В переводе на доллары США.
Олег Иванов: А валовый национальный или внутренний продукт какой у этих стран?
Павел Журавлев: Япония – 4 100. Польша – 1 440. Греция – 1 220. Эстония – 1 240. Румыния – 660. Грузия – 470. Россия – 174. Москва – 290. Московская область – 230.
Оксана Галькевич: Сколько в Эстонии? Еще раз скажите.
Павел Журавлев: Эстония? Вот, пожалуйста, последние данные – 1 240.
Константин Чуриков: Это до вычета налогов, да?
Павел Журавлев: До вычета.
Оксана Галькевич: 1 240? Пардон, скажите, пожалуйста, Олег Борисович, а у Эстонии ВВП круче, чем у России? Там же Прибалтика вся…
Олег Иванов: Это все-таки минимальный размер оплаты труда.
Павел Журавлев: Минимальный. Могу сказать, что четыре года назад…
Олег Иванов: И большая часть, наверное, Прибалтики уезжает работать как раз на Запад, потому что производства в Прибалтике нет.
Оксана Галькевич: Извините, у них дети не родятся, не растет кокос, люди уезжают. А из чего они платят 1 240?
Олег Иванов: У них не 13% подоходный налог.
Константин Чуриков: А какой?
Олег Иванов: 30%, 40%, 50%.
Константин Чуриков: Хорошо, давайте на руки считать.
Олег Иванов: Вы готовы платить больше?
Павел Журавлев: Вот смотрите. Четыре года назад в Германии был жуткий закон. Предприниматели германские, особенно малый бизнес, возникали. Ну, месяца два повозникали, а потом затихли. Насчет чего? Часовая ставка – 8 евро. Минимальная часовая ставка – 8 евро. Всегда таким образом бывает, что сначала предприниматель… Он поэтому и предприниматель, что хочет минимизировать заработные платы. Но там совершенно другой уровень. Если мы не будем думать о производительности труда, об эффективности труда и развитии материального производства, мы не сможем решить эту проблему.
Оксана Галькевич: Хорошие общие слова.
Павел Журавлев: Нет, это конкретные слова. Я приведу примеры…
Константин Чуриков: Пишут нам зрители уже в стихах. Сергей, Свердловская область: «Трое трусиков в год – замечательный МРОТ! Улыбайся, народ, нам в другом повезет». Скажите, пожалуйста… Секунду!
Оксана Галькевич: Звонок у нас.
Константин Чуриков: Нет, звонок пока мы ждем. Кстати говоря, все линии так накалились, что даже дозвониться сложно. Звоните, в низу указан номер.
Давайте, может быть, говорить тогда не о том, что входит в этот МРОТ или не входит, а давайте говорить вообще о стандартах как бы нормальной жизни. Как себе мы, вы, люди, которые нас смотрят, представляют эти стандарты? На что должно хватать?
Олег Иванов: В Германии стандарт один, в арабских странах – другой, в России – третий.
Павел Журавлев: Я могу про Москву сказать.
Олег Иванов: Мне кажется, здесь трудно…
Константин Чуриков: Давайте сформулируем.
Оксана Галькевич: Подождите. Ну хорошо, он разный, от Европы отличается, от Африки, от Азии.
Олег Иванов: Безусловно.
Павел Журавлев: Давайте не будем касаться Европы, давайте про Москву…
Оксана Галькевич: Да, мы не об этом. Но согласитесь, что, собственно говоря, тот эталон, уровень жизни, который представлен в нашем прожиточном минимуме, он тоже не наш какой-то, понимаете, он тоже придуман… я не знаю кем.
Олег Иванов: Да, это минимум выживания, как я уже говорил.
Оксана Галькевич: У меня вертится одно слово, но я не могу его… Оно, кстати, литературное.
Олег Иванов: То есть, если жить только на прожиточный минимум, умереть с голоду, наверное, нельзя. Но жить хорошо на этот минимум тоже нельзя.
Оксана Галькевич: Развиваться нельзя, да? Нельзя, как говорится, приращивать человеческий капитал и говорить после этого, что люди – это наше все.
Павел Журавлев: Я провожу среди студентов всегда блиц-опросы (и первый курс, и магистры, и так далее): что они считают за средний класс? Вот что это какое? С какого уровня у нас в Москве (давайте не про Россию) будет считаться средний класс? И мы приходим к выводу… А что такое средний класс? Это, во-первых, что? На одного человека… Семья – три человека. Сколько нужно, чтобы считаться средним классом, на одного человека? Мы пришли к выводу – 70 тысяч рублей. Значит, семья должна зарабатывать 210.
Оксана Галькевич: Ничего себе!
Павел Журавлев: А что сюда входит? Хорошо, если у вас есть квартира. А если квартиры нет? Значит, нужно что? Брать ипотеку. Значит, нужно покупать. Ну, хотя бы плохонькую «Калину», машину, чтобы принадлежать к среднему классу, нужно. Или Nexia какая-нибудь нужна. Чтобы питание было, пускай, даже из «Дикси», пускай, немножко из «Дикси». Ну, «Алые паруса» или даже «Перекресток»…
Олег Иванов: Поэтому у нас и очень маленький средний класс.
Константин Чуриков: Сейчас мы с вами до «Азбуки вкуса» дойдем.
Оксана Галькевич: Слушайте, «Алые паруса»…
Павел Журавлев: Вот с этого начинается средний класс.
Оксана Галькевич: Давайте к «Магниту» и «Пятерочке» спустимся, с этих небес на землю.
Павел Журавлев: Теперь спускаемся. Это не небеса. А теперь проанализируйте, какой у вас в семье, какой у меня в семье. Сложно нам – мы начинаем спускаться. И вот здесь начинается, что 20–25 тысяч на человека. Это получается…
Оксана Галькевич: Я сейчас покажу, какой у меня в семье. Понимаете?
Павел Журавлев: Я понимаю.
Оксана Галькевич: Гораздо ниже уровня, который показали ваши студенты. Вот такой у меня.
Павел Журавлев: Бедность начинается, когда ниже МРОТ. Вот это бедность. До 50 тысяч – это все равно бедность в Москве, я подчеркиваю. Потому что если я вам Ямало-Ненецкий округ скажу, то там сейчас прожиточный минимум – 23 тысячи. А если возьмем Ингушетию, то там 8 900.
Константин Чуриков: Смотрите, Олег Борисович, по шкале вашего коллеги получается, что не 20 миллионов затрагивает этот, как вы говорите, социальный конфликт, а гораздо большее количество людей, если меньше 70 тысяч – это бедные, нам говорит Павел Викторович.
Олег Иванов: Да, совершенно верно, я тут с ним полностью согласен.
Константин Чуриков: Звонок.
Оксана Галькевич: Любовь, Саратовская область. Здравствуйте, Любовь.
Зритель: Здравствуйте.
Константин Чуриков: Да, пожалуйста, говорите.
Зритель: Да у меня такой же вопрос, сейчас вам его задавали. Вы говорите: «Какой у нас прожиточный минимум?» Вот я 30 лет проработала на военном заводе в Саратове и 8 800 я получаю пенсии. Зимой я отдаю за коммуналку 4 тысячи. Вот как мне дальше жить?
Константин Чуриков: И нет ответа на этот вопрос. Еще по SMS спрашивают… Спасибо вам за звонок. Ну, кто-то готов ответить на этот вопрос? Рецепт-то есть?
Павел Журавлев: Я могу сказать.
Константин Чуриков: Так?
Павел Журавлев: Вот я профессор, доктор наук, лауреат Госпремии, почетный работник. Знаете, сколько у меня государственная ставка? 34 тысячи при всем при этом. Это вообще по Москве и по России… Все остальное – это некоммерческая деятельность. Но вы сами представляете, что некоммерческая деятельность в вузе очень такая ограниченная.
Олег Иванов: Нестабильная.
Павел Журавлев: Она нестабильная, она ограниченная. А если мы возьмем другое… Ну, нас относят к услугам, хотя я считаю, что мы – производство. Мы производим интеллект, мы производим духовность. Это очень серьезная работа. От того, кого мы производим, что мы вкладываем, будет дальше идти.
Здравоохранение. Посмотрите, во что у нас превратилось здравоохранение. У Скворцовой все хорошо. Ее послушать – и хочется аплодировать. А что в реальности? Сходите в нормальную, обыкновенную… Ну, в Строгино сходите. Если мы не будем… Почему у нас автомобилестроение все отверточное, скажите, пожалуйста?
Оксана Галькевич: Почему?
Олег Иванов: Потому что производство на Западе, а мы можем только прикрутить.
Павел Журавлев: Вот!
Константин Чуриков: Локализуем.
Павел Журавлев: А почему у нас сейчас только начинают с продуктами питания… Посмотрите, что у нас с продуктами питания. Ну, чуть-чуть что-то начинает двигаться.
Олег Иванов: Благодаря контрсанкциям.
Константин Чуриков: У Скворцовой, поправлю вас, не все хорошо. Как раз начался «флешмоб», идет по стране – врачи отказываются работать, заявления об уходе.
Павел Журавлев: Нет, когда она говорит, я имею в виду.
Константин Чуриков: А, когда говорит? Они все говорят бойко и уверенно.
Оксана Галькевич: Давайте Калининграду дадим слово, Сергей до нас дозвонился. Сергей, здравствуйте.
Зритель: Алло. Здравствуйте.
Павел Журавлев: Кстати, там 11 тысяч.
Зритель: У меня такой вопрос. Только не посчитайте это за грубость. Вот кто-то создает эти расценки все. Пусть он на место работяги сядет, поработает и поймет, как это тяжело. И за такие копейки работать? Плюс работу он будет качественную или некачественную делать? Ты заходишь в магазин – уже на полторы тысячи рублей покупаешь. И то ты пакет купишь буквально на три-четыре дня.
Павел Журавлев: А где работает человек? Спросите.
Оксана Галькевич: А где вы работаете? Вы можете тоже спрашивать.
Олег Иванов: Ну, работяга, он сказал.
Оксана Галькевич: Сергей, где вы работаете?
Зритель: Я обычный работяга, да.
Константин Чуриков: Кем работаете? В чем работа ваша заключается?
Зритель: Железная дорога.
Константин Чуриков: Железная дорога. Наша госмонополия прекрасная…
Павел Журавлев: О, железная дорога! Странно. Калининград…
Константин Чуриков: Нет, это не странно. Нам очень часто звонят с Урала, из разных регионов вот такие простые работяги, как Сергей, и говорят: «Вы знаете, сколько у нас в ОАО платят?» – ну, на местах, на этих дорогах.
Павел Журавлев: В «РЖД».
Константин Чуриков: А вот здесь какой ответ? Крупная компания, престижная. Нет?
Павел Журавлев: Это все равно… Там зависит от того, насколько данная железная дорога эффективна и сколько она перевозит грузов.
Константин Чуриков: Подождите. Ну, Калининград. Я понимаю, да, там, в общем-то, вокруг другие страны, иностранные государства.
Павел Журавлев: Он ремонтник? Он землю копает? Он что делает?
Константин Чуриков: Сергей, вы с нами в эфире? Расскажите нам, чем вы занимаетесь.
Павел Журавлев: Машинист? Кто он?
Константин Чуриков: Все. Сергей, видимо, уже отключился.
Павел Журавлев: И здесь мы выходим на теневую сторону. Когда скажете, я вам скажу о теневой стороне.
Константин Чуриков: А давайте еще звонок примем, потому что люди очень хотят высказываться.
Оксана Галькевич: Роман из Санкт-Петербурга. Роман, здравствуйте.
Зритель: Да, добрый день. Очень рад, что дозвонился до вас.
Оксана Галькевич: Мы тоже рады.
Константин Чуриков: Пожалуйста.
Зритель: Я хочу задать вопрос Иванову. Простите, я имя не запомнил.
Константин Чуриков: Олег Борисович.
Зритель: Да. Олег уважаемый, у меня к вам вопрос. А с какого года МРОТ этот в 11 280 рублей ввели?
Олег Иванов: Эта сумма с прошлого года…
Павел Журавлев: С 1 января.
Олег Иванов: С 1 января 2019 года, да.
Константин Чуриков: Это довольно свежее решение.
Зритель: Нет, когда он принят был, вот этот 11 280?
Павел Журавлев: 12 декабря 2018 года.
Олег Иванов: Ну, вопрос в том, как он вообще фиксируется? Он фиксируется на основании прожиточного минимума, который устанавливается во втором квартале предыдущего года.
Павел Журавлев: Ну, я объяснил вначале, я рассказал.
Константин Чуриков: Хорошо.
Олег Иванов: Но опять же основа – это прожиточный минимум.
Зритель: Подождите секунду! Тут очень важно. В 2012 году был установлен МРОТ, какое-то количество. Правильно?
Олег Иванов: Ниже прожиточного минимума.
Константин Чуриков: Да-да, все понятно.
Зритель: Соответственно, в 2012 году курс доллара какой был?
Константин Чуриков: Ой!
Павел Журавлев: Да почти такой же.
Константин Чуриков: В 2012-м? Да что вы?
Павел Журавлев: А когда он вырос в два раза?
Олег Иванов: В 2014-м.
Зритель: Подождите секундочку! Не пудрите нам мозги! 35 рублей был. Сейчас на дворе 2019 год, доллар стоит сейчас 66 рублей.
Олег Иванов: Покупательская способность населения снизилась. Тут вопросов нет.
Зритель: Соответственно, я вас слушаю… У меня высшее экономическое образование. Честно, у меня уши вянут! Особенно Иванов, рядом профессор…
Константин Чуриков: Роман, не обижайте наших гостей!
Олег Иванов: Ну, мы же не обманываем.
Константин Чуриков: Давайте будем в чем-то соглашаться или не соглашаться.
Оксана Галькевич: Спасибо, Роман. Давайте вести какую-то полемику.
Павел Журавлев: Мы же не оправдываем эту ситуацию. Правда же?
Олег Иванов: Не мы же в ней виноваты, в конце концов. Мы просто пытаемся рассмотреть ее с независимой точки зрения, ну, более или менее объективной.
Павел Журавлев: И определить, какие выходы из этого положения.
Оксана Галькевич: Уважаемые гости, по поводу выходов, кстати. Мы сказали в самом начале, что мы оттолкнулись от истории с Министерством здравоохранения, когда Скворцова сказала о том, что нужно зафиксировать некий отдельный специальный МРОТ для медиков.
Олег Иванов: Да, есть такая идея.
Оксана Галькевич: А как вы вообще считаете, в принципе, МРОТ по профессиям, разный МРОТ – это здравая идея?
Олег Иванов: Сложно, но можно. В Индии, говорят, несколько сотен, что ли, МРОТ по отдельным профессиям.
Оксана Галькевич: Нет, ну правда, вот смотрите. Нам уже за время передачи позвонили люди разных профессий, которые занимаются разной работой…
Олег Иванов: Конечно, абсолютно разные люди.
Оксана Галькевич: Кто-то грузчик, у него свой МРОТ.
Олег Иванов: Свои особенности.
Оксана Галькевич: Кто-то медик, который семь-девять лет учился, у него должен быть свой. Может быть, это правда разумно?
Константин Чуриков: Как вы считаете?
Олег Иванов: Теоретически это возможно, потому что, действительно, есть особенности труда в отдельных профессиях. В принципе, наверное, это здравая мысль. Вопрос только в том, как с технической точки зрения все делать.
Павел Журавлев: Регионы здесь должны сказать свое слово.
Олег Иванов: Ну и регионы опять же. У нас же большая федеративная страна.
Константин Чуриков: С другой стороны, что начнется? У нас даже известный всем МРОТ на данный момент – 11 280 – не везде, не во всех регионах, не во всех структурах выдерживают.
Олег Иванов: Нет, у нас не может быть ниже, только выше.
Константин Чуриков: А если у нас появится 70 разновидностей, государство сможет администрировать?
Павел Журавлев: У меня целая табличка есть, но времени нет. Там совершенно разные. Ямало-Ненецкий – почти 23 тысячи рублей, а, например, Ингушетия – 9 тысяч.
Константин Чуриков: Тогда у меня к вам такой вопрос…
Павел Журавлев: Татарстан даже – 9 тысяч. А почему в Татарстане 9 тысяч?
Константин Чуриков: Я думаю, что каждый из нас считает себя так или иначе профессионалом своего дела – я, вы, наши зрители. Вот почему профессионал в Москве, не знаю, врач, например, должен зарабатывать больше за те же самые услуги, за те же самые, не знаю, вырванные зубы или перевязанные раны, чем врач, который работает в Дагестане?
Павел Журавлев: Страховая медицина.
Константин Чуриков: Они принимают одинаковое количество пациентов, они оказывают одни и те же лечебные услуги.
Олег Иванов: Потому что цены потребительские другие в этом регионе.
Константин Чуриков: Слушайте, они все равно не диаметрально противоположные. Мы очень сильно лукавим.
Олег Иванов: Но они существенно отличаются.
Константин Чуриков: Мы скорее говорим просто априори о большей готовности выживать, о большей готовности что-то выращивать.
Олег Иванов: И бюджет Ингушетии по сравнению с бюджетом Москвы или Центральной России – это совершенно другое.
Оксана Галькевич: Собственно говоря, это ключевой момент.
Олег Иванов: Поэтому если мы изменим в Ингушетии существенно этот МРОТ, то бюджет Ингушетии не потянет. Вот бюджет Москвы потянет, в Москве он выше. По-моему, 19 тысяч с чем-то, если я не ошибаюсь. Трехстороннее соглашение: профсоюз, работодатель и правительство.
Павел Журавлев: Для трудоспособного населения – 19 тысяч.
Олег Иванов: Да. В московской области – 14 тысяч с чем-то. Выше.
Оксана Галькевич: Уважаемые господа, а вот эта привязка к регионам верна вообще, с экономической точки зрения? Ну, вообще в принципе эта разбивка по регионам верна?
Олег Иванов: Она правильная. Мы же федеративное государство.
Павел Журавлев: Здесь возникает… Вы знаете, что возникает? Теневая занятость. Возникает теневая занятость. Вот последние данные. В Чечне теневая занятость составляет 69%, в Дагестане – 55%, в Ингушетии – 49%, в Кабардино-Балкарии – 43%, в Северной Осетии – 37%, Крым, Алтай, Калмыкия – по 30% теневой занятости.
И с чего мы начали? 15 миллионов. Эти 15 миллионов тех, которые в теневой занятости, они дают не менее 100 миллиардов. Это получается… Вот последние данные – 2,2% от ВВП. Ну, если у нас ВВП – сколько? – 17 триллионов рублей, естественно, то примерно так мы можем… Почему? Они же трудятся. Ну, налоги не платят. Значит, они-то что-то делают. Значит, эти все разговоры, что нет рабочих мест – это все-таки лукавство. Кроме того, что есть рабочие места, но опять же я в свое время…
Олег Иванов: У нас миллион гастарбайтеров, потому что не хватает рабочих рук.
Павел Журавлев: Я в свое время занимался Кабардино-Балкарией, чтобы сделать там центр курортов, центр горных лыж и так далее. И с чем я столкнулся? Целая программа была, и правительство было заинтересовано. И что? «Денег нет».
Константин Чуриков: Мы сейчас вернемся к рабочим рукам. Давайте Петра из Севастополя послушаем. Петр, здравствуйте.
Оксана Галькевич: Здравствуйте, Петр.
Зритель: Здравствуйте. Я до 2011 года работал директором на Севастопольском авиационном ремонтном предприятии, и я прекрасно разбираюсь в этих вопросах. Все зарплаты зависят только от одного человека, который делает объемы, который делает работу, – от директора завода. У меня был оклад на 25% больше, чем у рабочего VI разряда. У замов – 0,95 от моего оклада. Рабочие получали в 2011 году 40 тысяч рублей, это V разряд. Ну, я перевожу гривны на рубли. Сегодня они получают 20 тысяч. И кто мне скажет, как в два раза можно унизить рабочего человека? Если мы элиту не сохраним, не сохраним рабочего – токаря, слесаря, технолога, – то о какой вообще перспективе мы дальше будем думать? У меня все.
Константин Чуриков: Спасибо, Петр.
Олег Иванов: Вопрос в том, в какой экономической ситуации сейчас находится это предприятие. Наверное, не в самой хорошей. По каким причинам – не суть важно.
Павел Журавлев: Последний приказ Васильевой знаете? Вот один к одному затронул. Последний приказ Васильевой – убрать из рабочих специальностей…
Константин Чуриков: Токарей, фрезеровщиков.
Павел Журавлев: Да. И химика-аналитика. Ну, тот, который непосредственно все это делает своими руками. Вот фильм показывают, и они делают там всякие… Как? Почему? То есть вот они – рабочие. Почему? Кто ей написал, что надо это убирать? Зачем?
Олег Иванов: Ну, это глупость.
Оксана Галькевич: Подождите. Наверное, знаете, всякие вещи, которые вы называете глупостями, с точки зрения социолога, с точки зрения экономиста, найдут объяснение в других каких-то сферах, правда?
Павел Журавлев: Вот! Поэтому мы живем в иллюзиях. И нужно различать эти иллюзии. По нашим данным, 5% административно-управленческого персонала (АУП) забирают более 70% всей зарплаты. Вот! Ну, правильно сказал человек из Севастополя, четко. Есть эта проблема, есть. А ведь возьмите 10% высшего в той же самой Германии, в тех же самых Штатах, вообще в Западной Европе. Такого не должно быть. Не должна быть величина заработка больше, чем в 5–6 раз.
Константин Чуриков: Несколько сообщений зрителей. Москва: «Нам же сказали, что на макарошки, а не на икру».
Павел Журавлев: Ну, это Самара.
Олег Иванов: Это Саратов.
Оксана Галькевич: «Очень скромно живем, экономим на всем буквально».
Константин Чуриков: «Не забудьте вычесть из этой суммы 13%». «Ведомственная охрана РЖД, работа с оружием. Зарплата – 14 тысяч». И в стихах Ростовская область пишет: «Разевайте, люди, рот – нам добавят скоро МРОТ. Материмся до отцов, остаемся без трусов».
Оксана Галькевич: Вы знаете, еще этот наш опрос, сформулированный как «Можно ли прожить на 11 280?», вы сейчас на него отвечаете. Вот из Ростовской области пришло сообщение в одно слово: «Живу».
Константин Чуриков: «Какой МРОТ должен быть в вашем регионе?» – спросили людей наши корреспонденты в Астрахани, в Екатеринбурге и в Иркутске.
ОПРОС
Константин Чуриков: У меня вопрос к вам, Олег Борисович: а в чем секрет такой живучести и этого долготерпения в нашем народе? Смотрите – все говорят, что очень мало платят, что даже иногда и минималку не платят.
Олег Иванов: Ну, теневой бизнес. Профессор уже об этом говорил. Опять же есть… Ну, люди не одни живут, они живут в каком-то социуме. Есть родственники, помогающие друг другу. Ну, есть действительно какие-то дополнительные заработки.
Ведь минимальный размер оплаты труда – это все-таки некий ориентир. Подавляющее большинство получает не такие деньги, слава богу. Конечно, денег много не бывает. Но это все-таки определенный ориентир. От него рассчитываются же не только заработные платы, но еще и некие социальные пособия по безработице, по беременности и так далее.
Оксана Галькевич: Ради бога! Олег Борисович, вот вы говорите о том, что экономика наша не потянет более высокие показатели МРОТ.
Олег Иванов: Ну, мне кажется, правительство так считает. Не я так считаю.
Оксана Галькевич: Хорошо. А хотя бы освободить этот МРОТ, эти 11 280 от налога?
Олег Иванов: Согласен.
Оксана Галькевич: Ну, чтобы не брать у людей с копеек. Понимаете? Вот это наша экономика потянет?
Олег Иванов: Потому что он, соответственно, не выполняет требования Трудового кодекса, поскольку, если высчитать 13%, то он будет ниже прожиточного минимума – что будет нарушением трудового законодательства.
Оксана Галькевич: Так а почему тогда не делается это? Ведь это очевидно же.
Павел Журавлев: Да предложения и пишем, и говорим – и все в пустоту! И вообще НДФЛ не должен браться до 30 тысяч рублей.
Оксана Галькевич: Золотые слова!
Константин Чуриков: Вы назвали страны, которые нас обгоняют по уровню МРОТ.
Павел Журавлев: Даже Румыния.
Константин Чуриков: Белгородская область просит вас назвать страны, которых мы обогнали по уровню МРОТ. Давайте сейчас возгордимся. Кого мы обогнали?
Павел Журавлев: Конго…
Олег Иванов: Средняя Азия, я думаю.
Павел Журавлев: Конго, Монголия, Нигерия…
Оксана Галькевич: Прекрасно!
Константин Чуриков: Слушайте, я очень горжусь!
Олег Иванов: Украина, Молдова в том числе. Ну, близлежащие.
Павел Журавлев: Ну, Украина, Молдова.
Олег Иванов: Средняя Азия.
Павел Журавлев: И Средняя Азия, да.
Оксана Галькевич: Вы знаете, тут пришло сообщение, обратите внимание, из Москвы и Московской области: «Хочу МРОТ, как в ЕС, 8 евро в час». Я посчитала, что 8 евро в час – это 500 с лишним рублей. И если умножить на восьмичасовой рабочий день и на четыре рабочих недели, то это где-то 23 с лишним тысячи рублей.
Константин Чуриков: А теперь давайте подведем итоги SMS-голосования. Сейчас скажу… У нас около 1,5 тысячи проголосовавших вот сейчас, в данный момент. И по результатам опроса только 3% сказали, что можно прожить на 11 тысяч вот эти. Соответственно, 97% говорят «нет». Сейчас я даже вам количественно скажу, сколько это человек на всю нашу аудиторию. 51 человек. Представляете?
Олег Иванов: Ну, остальные, видимо, не живут на эти деньги. Вот ответ на ваш вопрос.
Константин Чуриков: Сформировалась привычка?
Олег Иванов: Значит, у них есть какие-то дополнительные возможности.
Павел Журавлев: Дополнительные заработки.
Олег Иванов: Дополнительные заработки.
Павел Журавлев: Помогают дети.
Олег Иванов: Поэтому это все-таки не соответствует реальной какой-то ситуации, вот этот МРОТ и прожиточный минимум.
Оксана Галькевич: Конечно. Так мы с этого начали – что не соответствует абсолютно.
Олег Иванов: Это некий ориентир экономической ситуации.
Павел Журавлев: По моим наблюдениям, и студенты, и прочие – очень редко кто, я могу сказать, что, по крайней мере, тысяча человек, они не живут на одну зарплату, тем более на МРОТ.
Оксана Галькевич: 4 миллиона, по данным Росстата.
Константин Чуриков: Если можно, коротко. К 2024 году реально ли снизить уровень бедности?
Павел Журавлев: Нет, я говорю – из своего опыта.
Константин Чуриков: Секунду! Внимание! К 2024 году реально ли снизить уровень бедности в два раза?
Павел Журавлев: Нет конечно.
Олег Иванов: Нет, нереально абсолютно.
Павел Журавлев: При данной ситуации, в которой мы сейчас находимся…
Олег Иванов: С таким ростом производства абсолютно нереально. Его нет просто.
Павел Журавлев: Вот! Если мы будем эти реальные производства гнать… В 41-м году вы в десятки раз повысили производительность. Откуда деньги-то берутся? От продукции! Если будет продукция, то будут и деньги.
Константин Чуриков: Как бы нам ее начать делать? Спасибо.
Оксана Галькевич: Нам бы уже начать что-то гнать и что-то производить.
Константин Чуриков: У нас в студии были: Павел Журавлев, профессор базовой кафедры Торгово-промышленной палаты России «Развитие человеческого капитала» РЭУ имени Плеханова, и Олег Иванов, руководитель Центра урегулирования социальных конфликтов. Спасибо.
Оксана Галькевич: Но это еще не все, мы продолжаем прямой эфир, уважаемые друзья.