Ксения Сакурова: Проблему сдерживания цен на продукты будут решать сообща. Михаил Мишустин поручил вице-премьеру Андрею Белоусову скоординировать работу всех заинтересованных министерств и выработать дополнительный комплекс мер. Иван Князев: Ну а тем временем, несмотря на все усилия Правительства, в сентябре уровень инфляции достиг шестилетнего максимума. Больше всего из продовольственных товаров подорожали огурцы и помидоры. Серьезно прибавили в цене картофель, яйца, заметно изменились цены на говядину и мясо птицы. Ксения Сакурова: И на этой неделе в проекте «Реальные цифры» мы решили выяснить, сколько же теперь жители разных регионов тратят на еду. Всю неделю мы просили вас написать о том, сколько у вас уходит на продукты. И вот подвели итоги. Иван Князев: Итак, что у нас получилось? Семьи у всех разные, поэтому мы просили вас указывать не только сумму, которую тратите на продукты, но и количество членов семьи, чтобы понимать, сколько уходит на питание каждого. И вот какие результаты. Ксения Сакурова: Больше всего тратят на еду состоятельная семья из двух человек – мужа и жены – из Магадана, по 30 тысяч рублей на человека в месяц. На втором месте по расходам семья, видимо, работающих пенсионеров с Сахалина – 22 500 на каждого. Но тут важно заметить, что продукты в этих регионах дороже, чем в среднем в стране, так что, возможно, на эти деньги не так уж и много можно купить. Иван Князев: На третьем месте семья из Екатеринбурга из двух человек, их заработок составляет 200 тысяч рублей в месяц, а на еду они тратят около 20 тысяч на каждого. Ксения Сакурова: Но при этом значительно больше писем к нам пришло от тех, кто тратит на питание всего по 2–3 тысячи в месяц. Вот, например, Ханты-Мансийский автономный округ: «10 тысяч уходит на питание семьи из пяти человек. Стараемся экономить». То есть на еду для одного человека выходит примерно 2 тысяч рублей в месяц. И это северный регион. Рязанская область: «Нас в семье четверо, в месяц на еду уходит 6–8 тысяч. Зарплата – 25 на двоих с мужем». И лаконичное сообщение из Удмуртии: «7 500. Четыре человека плюс кошка». То есть получается, что на человека – 1 700 рублей. Иван Князев: Мы собрали все ваши сообщения и подвели итоги. Средняя сумма расходов на питание в российских семьях, по данным нашего опроса, составила 20 772 рубля. Средний расход на продукты на одного человека – 8 925. Доля семейного бюджета, которая уходит на еду, оказалась равна почти 56%. Ну, больше половины мы тратим на еду. Ксения Сакурова: С нами Георгий Остапкович, директор Центра конъюнктурных исследований Высшей школы экономики. Георгий Владимирович, вот наши данные насколько расходятся или совпадают, скажем так, с официальной статистикой? Георгий Остапкович: Вы знаете, ну я бы даже не обращал внимания по поводу того, что они расходятся или совпадают, потому что вы проводили исследование, направленное на фигурантов, то есть на людей, которые смотрят ОТР. То есть у вас был такой определенный срез, такое рандомное исследование. И люди… А вы звонили или они вам звонили? Ксения Сакурова: Они отправляли сообщения. Иван Князев: Они писали нам. Георгий Остапкович: Они отправляли сообщения? Я думаю, что высокодоходная часть вряд ли направляла сообщения. Я думаю, что Усманов и Дерипаска вам не писали. Иван Князев: Ну да. Георгий Остапкович: Как правило, это люди, которые все-таки низко- или среднедоходные. Видимо, они входили с вами в переписку. Поэтому то, что эти цифры особо не совпадают с данными Росстата – ну и бог с ним. У вас свой контингент. В среднем, по данным Росстата, по их обследованию (больше 100 тысяч людей они обследуют, причем разных децильных групп – от самых низких до самых высоких), примерно 37% идет на еду. 15% идет на обязательные платежи – это коммуналка, это оплата по кредитам. 18% идет на услуги – это транспорт, ну я не знаю, фитнес, баня, прачечная, то есть услуги. Ну и остаток идет на продукты. Еда – 37%. И остальное – непродовольствие: бытовая техника, рубашки, майки, ботинки. Ксения Сакурова: Одежда, бытовая химия. Георгий Остапкович: Понимаете? В общем – 37%. Но кто менее низкодоходный, у того значительно выше. То есть самая нижняя группа по оплате труда (это примерно чуть выше прожиточного минимума) тратит уже 48% на еду. Самая нижняя группа… Вы обратите внимание, вам семья какая-то, которая о 200 тысячах написала, по-моему, из Екатеринбурга… Ксения Сакурова: Да. Георгий Остапкович: И они два по двадцать платят, да? Это всего 20%, если у них 200 тысяч общее, а они по 20 тысяч на одного и на второго. Это всего 20%. То есть чем выше доход, тем ниже доля оплаты продуктов питания, то есть больше возможностей на покупку товаров длительного пользования, на услуги. И чем, например, отличается нижняя группа от верхней группы децильной? В нижней очень малую долю занимают транспорт, транспортные услуги и, главное, покупка транспорта. И самая высокая доля на покупку автотранспортных средств и на транспортные переезды в десятой группе, в десятом дециле. То есть самые высокодоходные люди очень много денег… Иван Князев: Ну, они наиболее обеспеченные. Георгий Остапкович: Ну, это вполне логично. Иван Князев: Понимаете, в чем особенность этого исследования и расхождения нашего, например, с официальными данными, с Росстатом? Официальные росстатовские данные из-за того, что они считают очень богатых людей, немножко разбавляют эти проценты. А, как вы сказали, низкодоходные и среднедоходные – в нашей стране это же основное население фактически. И вот здесь уже можно говорить о каких-то… Георгий Остапкович: Ну, это да. Но Росстат все-таки делает группировку по низкодоходным. То есть мы можем всю эту страту низкодоходную выделить по данным Росстата, это не проблема. Еще раз говорю: у них около 50% затраты на еду. Иван Князев: Ну, не в этом суть на самом деле. Георгий Остапкович: Да. Иван Князев: Здесь не в цифрах, а вопрос в том, что мы очень много тратим на еду. Мы фактически живем только для того, чтобы сходить в магазин и поесть. У нас на другие радости в жизни-то ничего и не остается. Георгий Остапкович: Ну, вы знаете, это не совсем так. Если посмотреть группировку в других странах, даже в относительно богатых… Например, Соединенные Штаты Америки по уровню дохода на душу населения примерно десятые-одиннадцатые в мире. Ну, это, конечно, не Монако, не Люксембург, не Лихтенштейн, не Норвегия даже. У них примерно такая, но все-таки поменьше вот эта группа низкодоходного населения. И они могут… И у них понятие бедности совершенно другое относительно нас. Иван Князев: А какое у них? Георгий Остапкович: У нас бедность измеряется деньгами. То есть вот ты меньше прожиточного минимума… Сколько он? 11 200. Значит, ты бедный. А у них в категорию бедности входят (и они делают этот срез бедности), если ты не можешь каждый год съездить на отдых, если ты только раз в пять-шесть лет меняешь машину, если ты не можешь раз в два года купить смартфон, если ты не можешь свою дочь или внука устроить в более или менее доходный институт. Вот это бедность. Иван Князев: Если бы мы это считали в нашей стране, то у нас бы тогда не 19 миллионов бедных в стране было, а гораздо-гораздо больше. Георгий Остапкович: Да. Каждая страна уровень бедности считает по-разному. Нет единой методологии. Ну, оценочная есть, но, в принципе, такого нет, чтобы… Ксения Сакурова: И каждая страна по-разному решает, как с этим бороться. У нас сейчас это основной враг, основная задача – как бороться с бедность. Георгий Остапкович: Да. Президент сказал, что это главная проблема сегодня, это главный враг. Ксения Сакурова: С одной стороны, мы пытаемся сдерживать цены. С другой стороны, все-таки у нас какие-то категории населения получают разовые выплаты, какую-то поддержку. В нашей стране какая стратегия может быть более эффективной, с вашей точки зрения? Георгий Остапкович: Вы знаете, главная стратегия, с точки зрения бедности, с точки зрения доходов населения, – это рост экономики. Если идет рост экономики, то тогда априори с лагом в два-три квартала всегда начинают расти доходы, потому что увеличивается производство, увеличивается прибыль, предприниматель заинтересован в найме людей, предприниматель заинтересован выплачивать им большую зарплату, больший доход, чтобы они работали на его предприятии. Мы с вами говорили, увеличивается налогооблагаемая база, и бюджет может помогать низкодоходным социальными выплатами. То есть – рост экономики. А дальше вступает масса инструментов. Ну, например, продовольственные карточки, о которых мы четыре года говорим. Ну что, нельзя дать при наших резервах? 600 миллиардов – ЗВР (золотовалютные). 14 триллионов – фонд ФНБ. Хотя бы по полторы тысячи в месяц людям меньше прожиточного минимума. Можно снять с них налог, который они платят, 13,5% – тоже это не такая большая потеря. Можно ввести какой-то усеченный безусловный базовый доход для этих людей. То есть снять все социальные льготы и дать им 10 тысяч. Потому что эти социальные льготы очень тяжело администрировать, понимаете? Иван Князев: А почему вы сказали, что эти меры после должны идти? Георгий Остапкович: Нет, они… Иван Князев: Почему бы, например, сейчас не сделать продуктовые карточки и параллельно заниматься ростом экономики? Георгий Остапкович: А почему нельзя? Можно сделать. Все готово. Минпромторг уже два года назад и эксперимент провел, и все есть. Для этого нужна, как говорится, политическая и экономическая воля. Должны принять президент, Правительство. Иван Князев: А вообще желательно, чтобы все это параллельно происходило. Георгий Остапкович: Ну, наверное. Нужно использовать все инструменты. Есть масса инструментов! Уже все страны давно проходили. Лауреаты Нобелевской премии по экономике все это уже давно написали, как это надо делать, что нужно, что менять, кому помогать. Ведь от инфляции в первую очередь (и мы тоже с вами говорили) страдает низкодоходное население. Высокодоходное население из газет, из вашей передачи узнает, что поднялись цены на подсолнечное масло и на сахар. Иван Князев: На 20–30 рублей. Мне кажется, они… Георгий Остапкович: Сидит он и пьет пятидесятилетний Bacalan, ест грибы мацутакэ. И вдруг ему говорят, что морковка с 50 стала 75 рублей. Он скажет: «О, чудеса-то какие!» Для него это вообще не проблема. А для низкодоходного это проблема. И эту проблему… И хочу вам еще напомнить что? Мы, по-моему, тоже говорили. В наши «тучные» годы (2003–2008), вы помните, когда экономика росла по 6,5%, среднегодовой, инвестиции двузначные, а инфляция-то меньше 10% не опускалась. Ключевая ставка была 12%. Ну, раньше она называлась ставкой рефинансирования. Никто не знал, как выглядит председатель Центробанка. Никто не знал, где находится Росстат и какие он там сводки про морковку печатает. Понимаете? А почему? Иван Князев: А сейчас каждый процентный пункт… Георгий Остапкович: Сейчас мы утром открываем: а какая там недельная сводка у Росстата? Огурцы – на 10%! Помидоры – на 10%! А почему всем было хорошо? Потому что доходы росли по 12–13% в год. И высокий темп роста доходов, который перебивал темп роста инфляции, он «съедал» эту инфляцию. И людям всем было нормально. Иван Князев: Как вернуть эти времена – мы еще поговорим. Дадим слово нашим телезрителям. Ксения Сакурова: Владимир из Воронежа с нами на связи. Владимир, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Ксения Сакурова: Да, слушаем вас. Зритель: Я хочу сказать про эти продукты, вы говорите. Мне 65 лет. Отработал 45 лет – 20 лет на Севере, 7 лет в колхозе в средней полосе. Пенсия у меня 14 тысяч. Продукты дорожают не на 3–5%, как вы говорите, а на 20–30%. И на продукты у меня лично уходит из 14 тысяч пенсии 10–12 тысяч. Что мне делать? Я ем одни кости. Ксения Сакурова: Да, спасибо. Иван Князев: Спасибо. Пытаемся как раз и найти ответы. Ксения Сакурова: Вопрос, конечно, риторический: что делать? Георгий Остапкович: Конечно, риторический. Иван Князев: Ну хорошо, Георгий Владимирович, уже от многих экспертов слышу: нужно дать толчок экономике, нужен рост экономики. Во-первых, что может быть этим толчком? И почему этого не происходит, хотя мы говорим об этом давно? Георгий Остапкович: Слушайте, ну это вопрос, который нужно обсуждать часа полтора-два. Я могу сейчас концепцию построить на полтора часа. Что нужно? Инвестиции, инновации нужны. Нужны знания людей, которые бы создавали эту экономику, увеличение знаний. Нужны вложения в человеческий капитал, в здравоохранение, в науку, в образование, чтобы человек был грамотный, здоровый, чтобы он мог идти не на МРОТ, минимальную, а со своими знаниями и компетенциями он мог бы претендовать на зарплату 100 тысяч, 150 тысяч. Сделать, может быть, какую-то передвижку в налогах, я не знаю, то есть посмотреть бюджетную, фискальную политику. Понимаете, у нас огромная разница по зарплатам между видами деятельности. Ну, например, нефтяники или транспортные нефтяники, трубопроводы – это далеко не высокотехнологичные отрасли, ничего там такого выдающегося нет. Если традиционное бурение, то это почти, я не знаю, как капитан Дрейк еще устанавливал в Америке такие же. Понимаете, это на сланцевики, это не разрыв пластов, это не шельфы. Но у них-то по 150. А производитель обуви, кожаных изделий – у него дай бог на 30 тысяч средняя. Понимаете? Плюс огромная разница в регионах. У нас первый регион по средней зарплате – Камчатка. Дальше – Ямал, потом – Ханты-Мансийский. Ну, те, кто стоят у трубы, и те, кто ходят по алмазам. Ксения Сакурова: Но там у них и цены другие. Георгий Остапкович: Ну не такие. У них разница по зарплате в четыре раза, например, с Тывой, я не знаю, с Ингушетией, но разницы инфляционная в ценах в четыре раза там нет. Иван Князев: Все равно картина лучше получается, как ни крути. В общем, я так понимаю, здесь программа-то, в принципе, понятная уже? Георгий Остапкович: Программа понятна. Программу сейчас Правительство составило на ближайшие 10–12 лет, до 2030 года. Практически там все как бы благополучно на бумаге выглядит, что мы выйдем уже… Надо уходить с темпов роста. У нас ВВП – это основной показатель. Хотя ВВП – это виртуальный показатель, который ни качество жизни, ни уровень знаний, ни инвестиций… ой, ни инноваций, я не знаю, ни экологическую обстановку не показывает. А переходить уже на программу устойчивого развития – не роста, а развития. А между ростом экономики и развитием экономики очень большая разница, как говорят в черноморском городе. Иван Князев: Ну да. Рост можно обеспечить… Грубо говоря, совсем утрированно: нашел нефть, продал – вот тебе и рост. Георгий Остапкович: Слушайте, можно поднять на 2–3% (но это уже между нами и телезрителями) вообще за год, за два. Возьмите какой-нибудь эмиссионный кредит от Центробанка, 3–4 триллиона. Станок-то работает? Иван Князев: Да. Георгий Остапкович: Запустите в какой-нибудь бредовый проект. Например, помните, разворот рек с одной стороны в другую? То есть ВВП вырастет, но людям, кроме тех, кто будет рыть эти канавы, поворачивать реки, это ничего не даст. Но ВВП будет на 3% выше. Ксения Сакурова: Светлана с нами на связи из Перми. Светлана, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Приятно вас слышать, особенно господина Георгия Остапковича, если он меня сейчас слышат. Георгий Остапкович: Слышу, слышу. Спасибо. Зритель: Вот он сказал, что якобы на ЖКХ у нас уходит 15%. А послушайте, сколько уходит у меня. Ксения Сакурова: Так? Зритель: Пенсия – 11 200. Бюджетная пенсия. Сказали, что я должна за это в ноги кланяться государству любимому. Ладно, хорошо. Но у меня сейчас жилье – семейное общежитие, комната, 17,3. А теперь слушайте, сколько я плачу. 4 500 я плачу в месяц. Вычитаем из 11 200. Сколько у меня остается на то, чтобы мне покушать? Я считаю. На 30 дней делю – получается 160 рублей в день, чтобы покушать, не больше. Понятно? А теперь скажите, пожалуйста, как покушать на эти деньги хлебушка, который сейчас стоить у нас почти 36 рублей, булочка, а раньше стоил 20. А теперь послушайте, сколько масло стоит – 110. Не хотите? А оливковое – 140. Попробуйте купить вы его. «Ой, полезно оливковое масло!» А покушайте его. А теперь – еще дальше. Поехали! Картошка – 40–60. Кабачки несчастные – 130, понимаешь ли. Работают вот эти товарищи, которые по улицам торгуют, с носами определенными, у них цена еще выше в десять раз. Пойдешь в «Пятерочку» – там черте что делается! В общем, ребятки… Ксения Сакурова: Светлана… Зритель: А дайте мне пенсию, как у депутатов, штук пятьдесят, шестьдесят, восемьдесят в месяц – и я проживу спокойно и буду благодарить любимое государство. Ксения Сакурова: Светлана, вы сейчас-то как выходите из этой ситуации? Мы понимаем, что денег не хватает. Вы как выкручиваетесь? Зритель: 4 500 я плачу жилье, а на остаточки – кошечкам. У меня еще кошечки. Но кошечкам по минимуму. Иван Князев: Светлана, а можно такой вопрос? Вы говорите, что комната у вас, да? А почему так много? Я не очень понимаю. Зритель: А потому что ТСЖ. А потому что такие тарифы. А потому что у нас тепло – 1 600 в месяц. А потому что у нас вода – 400 рублей в месяц на человечка. А потому что у нас электрику считают – 800 рублей за двоих, понимаешь ли. Я в комнате живу вдвоем с сыном… Иван Князев: Понятно. Ксения Сакурова: Понятно, понятно. Иван Князев: Спасибо, спасибо вам большое. Ксения Сакурова: Спасибо большое, что поделились. Иван Князев: Видите, как можно любые хорошие реформы убить простой квартплатой? Георгий Остапкович: Вы знаете, Светлана подтверждает мои слова, которые я говорил: надо вкладывать в человеческий капитал. Потому что кто-нибудь ей скажет из Правительства: «А почему вы на зарплату в 11 тысяч? Вы идите на зарплату в 60 тысяч». Ксения Сакурова: Она пенсионерка. Иван Князев: Это пенсия. Георгий Остапкович: А, она пенсионерка? Ксения Сакурова: Светлана пенсионерка, да. Георгий Остапкович: Тогда ничего уже… Ну, вообще-то, надо попробовать со своим депутатом посмотреть вопрос. 4 тысячи при 11 тысячах пенсии, 4 тысячи на ЖКХ. Может быть, ей дадут какую-то субсидию, я не знаю. Ну это же 50% только на оплату дома, квартиры, комнаты. Ксения Сакурова: Это даже не квартира, это комната в семейном общежитии. Иван Князев: Ну, 17 квадратных метров. Это вообще нечто из ряда вон выходящее. Я думаю, с этим надо разбираться. Георгий Остапкович: Ну, это, конечно, чересчур. Ксения Сакурова: Георгий Владимирович, вот вкладывать в человеческий капитал. Это здравоохранение. Это образование. Георгий Остапкович: Образование. Ксения Сакурова: Это огромное количество направлений, куда нужно вложить деньги. А у нас они есть? Георгий Остапкович: Вы знаете, конечно, вложение… Это абсолютно правильный вопрос, Ксения. Конечно, на первом этапе это не производительные расходы. То есть, вкладывая в людей, в образование, в здравоохранение, в науку, вам сразу отдачи не будет. Это не в машиностроение вы вкладываете, не в мелиорацию, не во что-то, не в трактора, не знаю, не в турбины. Но все зависит от того, как ты оцениваешь экономику – тактически или стратегически. Если ты думаешь на пять, шесть, семь лет вперед, то ты должен вкладывать в человеческий капитал. Если ты хочешь, чтобы у тебя только сегодня, ну максимум завтра было, то тогда не вкладывай в людей. У нас есть нефтянка, которая обеспечивает худо-бедно всегда, ну, нефть, газ, уголь, я не знаю… Иван Князев: Лет на пятьдесят минимум. Георгий Остапкович: Ну, 50%, даже больше. Если брать все сырье, включая зерно, первичную химию, металлы, то это больше 50% в бюджете. Это 82% всего экспорта, внешней торговли. Понимаете? В принципе, если вдруг завтра, не дай бог, не рухнут цены мировые на все эти… Вот чем опасна сырьевая зависимость? Что в любой момент могут рухнуть цены. Мы можем себе спокойно жить, припевать и людям еще давать по 10, 12 или 15 тысяч. Но надо переходить на другую парадигму экономики – не на спрос углеводородов, а на предложение товаров с высокой добавленной стоимостью, на перерабатывающую промышленность, на технологичные услуги, IT. Тем более у нас грамотное население, у нас прекрасные айтишники. Понимаете? Нужно только это все организовать, нужно построить концепцию. Понимаете? Это, в общем-то, задача… Ну, переходят же как-то другие страны, повышают доходы. Вы смотрите, Прибалтика – в полтора-два раза доходы выше. И что у них там, у Литвы, у Эстонии? Почему у них в полтора раза выше доход? Иван Князев: Очень много, как мне кажется, придется в законодательстве менять, потому что, например, та же проблема инвестиций – это постоянные какие-то изменения в законодательстве. Не хотят вкладывать. Захочешь создать какое-то производство – наткнешься на кучу различных препятствий, в том числе и законодательных. Георгий Остапкович: Ну, это проблема общемировая. Никто не хочет деньги отдавать. Все хотят в офшоры. «Поехали на Каймановы острова, там будем деньги…» Ну, надо решать как-то. Но я не думаю, что если бы была толковая и разумная программа со всеми описанными шагами, и сказали бы бизнесменам: «Вот мы сейчас сделаем и не будем вас трогать три-четыре года», – то они бы пошли на это, даже крупный бизнес пошел бы. Ведь у них главная проблема – это правила игры. Они всегда говорят… Вот я всегда спрашиваю (ну, с довольно дорогостоящими бизнесменами вращаюсь): «Что вам? Какие-то налоги снять? Еще что-нибудь? Субсидии?» И они говорят: «Установите правила игры на три-четыре года, чтобы я знал, что три-четыре меня никто не по налогам, ни по таможне трогать не будет. И тогда я сделаю бизнес-план на четыре года. А сейчас я не могу делать больше чем на год, потому что я не знаю, что завтра будет». Как у металлургов, возьмут и заберут доход. Правда, конечно, он рентный, он из ничего… ну, не из ничего, но он такой более или менее случайный. Боятся, потому что риск, неопределенность. Понимаете, правила игры. Ксения Сакурова: А это задача наших вот этих больших капиталов? Или это все-таки задача государства? Георгий Остапкович: Это вообще совместная задача – и больших капиталов, и малых предприятий. Ксения Сакурова: Может быть, они подтянутся после того, как увидят, как государство вкладывается? Георгий Остапкович: Малый бизнес тоже. Французская революция, 1789 год – страна разрушилась экономически. А кто ее поднял? Лавочники, не крупный бизнес. Начали торговать – и все пошло-поехало, бизнес заработал! Правда, конечно, видите ли, малый бизнес работает во Франции с конца XVIII века, то 1789-го. А у нас пока малый бизнес всего 21% ВВП составляет. Понимаете? Иван Князев: Георгий Владимирович, пока мы говорили о таких макроэкономических задачах, мы как-то забыли, например, про наших пенсионеров. Сейчас, пока мы решаем эти все проблемы, пока мы даем импульс нашей экономике, как минимум увеличить пенсии можно же. И необязательно индексировать на уровень инфляции. Георгий Остапкович: Вы знаете, увеличить все можно. Увеличить пенсии можно. Увеличить МРОТ можно. Увеличить зарплаты можно. Но мы не создаем столько товаров и услуг. У нас фонд конечного потребления, то есть все зарплаты, в общем ВВП составляет 50%, ну, 48%. И больше мы не можем. Если мы его увеличим – значит, примерно в таких же пропорциях увеличатся и цены. Поэтому я говорю, что нужна экономика, чтобы был рост ВВП – и тогда он создаст возможность увеличивать конечное потребление людей. Можно увеличить, но тогда надо сокращать фонд накопления А фонд накопления – это инвестиции. То есть забирать из инвестиций деньги, отдавать это людям, чтобы они жили лучше. Это возможно. Но тогда у нас сократятся инвестиции, и у нас не будет роста экономики. Так экономика и завязана, она состоит из двух фондов – накопления и потребления. Ну, там экспорт еще. В общем, сложная задача. Но мы решим. Иван Князев: Спасибо вам большое. Ксения Сакурова: Будем ждать. Надеюсь, дождемся. Георгий Остапкович: Да. Иван Князев: Георгий Остапкович, директор Центра конъюнктурных исследований Высшей школы экономики, был у нас в гостях. Спасибо вам большое. Георгий Остапкович: Спасибо. Ксения Сакурова: Спасибо большое. Иван Князев: После перерыва мы поговорим о модернизации российских библиотек. Выделяются на это достаточно серьезные деньги – 2 миллиарда. Вообще как они будут выглядеть у нас в будущем? Их планируется оснащать разным оборудованием современным. Каким – узнаем. Ксения Сакурова: Даже роботы там будут. Посмотрим.