Петр Кузнецов: Мы начинаем наш информационный поток. Вот с чего начнем. Дефицитных регионов стало больше. Еще больше, вернее будет так сказать. Было 15, стало уже 35. Т. е., можно сказать, уже чуть меньше половины наших регионов дефицитные. Таковы новые данные Минфина об исполнении бюджетов. Ольга Арсланова: Давайте посмотрим на эти регионы и на динамику, а затем выясним, что это значит. Как сделать бюджеты профицитными, будем выяснять, и насколько ситуация серьезная для страны в целом. Итак, наиболее зависимыми от дотаций в нашей стране стали: Тыва, Дагестан, Чечня, Ингушетия и Республика Алтай. В той же Тыве, например, на дотации приходится 54% доходов консолидированного бюджета региона. Когда мы говорим о дотациях, мы имеем в виду федеральный бюджет. Петр Кузнецов: Не думаю, что мы… Ольга Арсланова: Регион сам заработать не может. Петр Кузнецов: …этой расстановкой кого-то удивили сейчас, правда? Все в принципе… Ольга Арсланова: Честно говоря, я удивлена почему-то. Я думала, что северокавказские республики получают больше все-таки от федерального бюджета. Петр Кузнецов: А, ну если только в этом плане, да, согласен. Ольга Арсланова: Суммарный дефицит всех регионов оценивается, по последним данным, в 233 млрд. руб. Самые большие дефициты при этом у Московской области и у Москвы, которая неплохо зарабатывает сама. Это примерно 74 млрд. и 53 млрд. руб. соответственно. Петр Кузнецов: Просто тратит еще больше, чем зарабатывает. Ольга Арсланова: Почему так, тоже будем выяснять. Ну, а лидерами по профициту стали Красноярский край, Ямало-Ненецкий автономный округ и Краснодарский край. Что опять же не значит, что они богаты. Давайте разбираться в этой статистике прямо сейчас. Петр Кузнецов: Дмитрий Журавлев, мы приветствуем его. Это генеральный директор Института региональных проблем, он с нами на связи. Дмитрий Анатольевич, приветствуем вас. Спасибо, что вы с нами. Дмитрий Журавлёв: Добрый день. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Петр Кузнецов: Скажите, пожалуйста, а вы чем объясните вот такое увеличение числа дефицитных бюджетов при, мы это знаем, профицитном федеральном бюджете? Дмитрий Журавлёв: Здесь 2 аспекта. Это тот аспект, о котором я уже говорю так часто, что жду, что меня начнут бить. Это соизмеримость поступлений в бюджет, потому что значительная часть доходов консолидированного российского бюджета оказывается в федеральном бюджете. Но в данном случае это не единственная причина. Заметьте, что дефициты появились в первую очередь у богатых регионов. Т. е. отчасти это понятно. Бедным никто столько в долг не дает. Чего ему давать, если он не отдаст, да? Но дело в том, что богатые регионы, похоже, начали терять пределы собственных возможностей. Т. е. дефицит не столько от того, что не хватает денег, сколько от того, что не хватает воли вовремя остановиться. Потому что, я думаю, что если бы наша новогодняя иллюминация в столице была поменьше, то и дефицит бюджета был бы поменьше. Петр Кузнецов: Неправильное распределение и неправильное освоение, да, Дмитрий Анатольевич? Дмитрий Журавлёв: Точнее, вот искренняя уверенность в том, что эта тарелка не исчерпается никогда. Ольга Арсланова: Дмитрий Анатольевич, но все-таки, давайте посмотрим на наибольший дефицит. И мы видим, что Москва здесь всего лишь на втором месте после Московской области. На что занимает Подмосковье? И чем собирается отдавать? Дмитрий Журавлёв: Подмосковье, между прочим, занимает вместе с Татарстаном вторую и третью строчку по объему доходов. И по размерам экономики. Ленинград после, Ленинград четвертый. Т. е. как раз Подмосковье мыслит в логике Москвы. И отчасти оно и вынуждено мыслить в логике Москвы. Человек, который работает в Москве, а живет в области, хочет в области жить так же, как в Москве. А это очень дорого стоит. Потому что область по площади существенно больше города, и на создание в ней хоть каких-то уровней инфраструктуры потребуется сильно больше денег. При том, что доходы все-таки поменьше, чем в Москве. Но это одна сторона. А другая сторона все та же. Ощущение собственного могущества иногда подводит. У нас вот есть Хакассия, где вообще гигантский дефицит, но вряд ли он связан с богатством региона. Он больше связан с тем, что казалось, что мы заложим в затраты деньги, а где они потом возьмутся – нам федерация подскажет. Петр Кузнецов: Дмитрий Анатольевич, есть такой тезис (он, конечно, спорный, но дело не столько в том, спорный он или нет), что общее у депрессивных регионов то, что несмотря на плохие показатели сейчас, низкие, когда-то они были развитыми регионами. Можно сказать, что вот сейчас мы отмечаем увеличение количества дефицитных регионов, и дефицитность со временем приводит к депрессивности этого региона? Дмитрий Журавлёв: Не всегда. Вы понимаете, что никакой дефицит не поведет к депрессивности Москвы. Петр Кузнецов: Хорошо… Дмитрий Журавлёв: Сумма дефицита Москвы – она огромная с точки зрения… Петр Кузнецов: Да, но это такой пример, знаете, не показательный: Москва. Дмитрий Журавлёв: …это и область тоже. Дефицит Москвы может покрыть одна управа города Москвы. В процентном отношении это очень мало. Вот что касается, так скажем, провинциальных регионов (хотя это некорректная формулировка), вы абсолютно правы в том, что депрессивными у нас стали бывшие промышленные. Потому что мы в 90-е годы промышленность бросили, а она, в отличие, там, от мануфактуры, промышленное производство само не выживает, должна существовать взаимосвязь. И поэтому хуже всего живут те, кто в советское время были мощными промышленными центрами. Это правда. Но вот дефицит и депрессивность, конечно же, связаны, но я не могу сказать, что обязательно, если у вас есть дефицит, вы будете депрессивными. Вы будете депрессивными, если у вас дефицит есть всегда. Слово «всегда» значит в данном случае ключевое. Если вы взяли денег и построили на это завод, а я и такие регионы видел, и потом у вас там будут работать люди и платить налоги, то у вас этот дефицит на пользу. Другой вопрос, что нужно будет очень точно взвесить и не взять слишком много, чтобы потом сама долговая нагрузка вас не убила. Петр Кузнецов: Вот я как раз о народе хотел спросить. Насколько население – заложник дефицитности региона? Дмитрий Журавлёв: По-разному. Я говорю: куда деньги потрачены? Если они потрачены на рабочие места, то населению только польза. Если они потрачены на, я не знаю, строительство аэропорта в стиле Шарль-де-Голль в Париже в регионе, где миллион населения, то тогда заложник. Петр Кузнецов: А у нас сейчас схема скорее вторая, да? Шарль-де-Голль. Дмитрий Журавлёв: Чаще, я бы сказал. Петр Кузнецов: Чаще, чаще. Дмитрий Журавлёв: Теперь по поводу социальных вот этих огромных дотаций Кавказу, Туве. Петр Кузнецов: Да. Дмитрий Журавлёв: Они знаете с чем связаны? С ростом населения. У нас по Конституции, в соответствии с Конституцией, каждый гражданин должен иметь одинаковый объем из бюджета затрат на его здравоохранение, образование и т. д. Если бюджет маленький, а население большое, то эту разницу выплачивает федеральный бюджет. Именно поэтому в Дагестане, Туве, т. е. там, где положительное сальдо прироста населения, там идут дотации. Ольга Арсланова: Да, спасибо за то, что разъяснили. Петр Кузнецов: Спасибо большое за комментарий. Ольга Арсланова: Дмитрий Журавлёв был с нами на связи. А мы продолжаем беседу. Сейчас приветствуем в эфире Максима Кривелевича, доцента кафедры «Финансы и кредит» Школы экономики и менеджмента Дальневосточного федерального университета. Здравствуйте, Максим. Максим Кривелевич: Добрый день. Ольга Арсланова: Вот смотрите, наиболее зависимы от дотации – и дальше большой список российских регионов, некоторые повторяются, и где-то эта зависимость увеличивается. Что происходит? Продолжая дотировать в таком объеме эти регионы, не делаем ли мы так, что все меньше стимул у этих регионов зарабатывать самостоятельно? Или они просто физически не способны сократить эту зависимость? Максим Кривелевич: Понимаете, если бы мы с вами говорили про какую-нибудь другую страну, я бы абсолютно согласился с приведенными аргументами. Но нужно исходить из российских реалий. В российских реалиях бюджетный дефицит – это прежде всего логистские способности главы региона. Вот столько, сколько вы можете добыть из федерального бюджета, столько вы и добудете. Поэтому… Конечно, есть объективные факторы. Индексация заработной платы де-факто не произошла в прошлом году. От 8 до 10% работающих только получили положительную индексацию зарплаты. Отсюда главный источник пополнения доходной части региональных бюджетов, а это налог на доходы физических лиц, оказался гораздо слабее, чем в целом по стране ожидалось; во многих регионах оказался слабее значительно. Т. е. до знака: ожидали прирост, получилось падение. Плюс возросла нагрузка, в том числе социальная, в части подушевого финансирования. Рост населения в ряде регионов привел просто к тому, что людей стало больше, а больше людей – больше бюджетных обязательств. Попали в своеобразные экономические ножницы. С одной стороны, прирост доходов, консолидированных доходов регионального бюджета не увеличился, не вырос. С другой стороны, прирост обязательств увеличился, вырос. В итоге получился дефицит. Но все это вторичный фактор. Первичный фактор такой. В любом случае мы – одна страна. Мы – Российская Федерация. Поэтому, если ваш, условно говоря, глава региона может вытряхнуть из федерального бюджета больше денег, а какой-то другой не может, ваш регион получит, соответственно, формально больший дефицит. Это совершенно нормально, в этом нет ничего катастрофического. Более того, это даже не экономический, а политический аспект. Дело в том, что постоянный дефицит региональных бюджетов – это способ обеспечения послушности, если хотите, региональной власти по отношению к федеральной. Поэтому никто никогда не даст регионам выйти на долгосрочный профицит. С одной стороны, это было бы просчетом в плане того, что где-то региональная власть не дорабатывает в попытке потащить в регион федеральные деньги. А с другой стороны, это воспринималось бы как фронда. Ольга Арсланова: Если мы говорим о профицитных регионах, вот в частности, лидеры по профициту – Красноярский край, Ямало-Ненецкий и Краснодарский край, – что можно о них сказать? Почему этот профицит образуется? И можно ли говорить о том, что эти регионы экономически успешней других? Максим Кривелевич: И по трем отмеченным регионам, и по другим регионам, которые в разное время бывают профицитными, все очень просто. Профицитные регионы – это крупные экспортеры. Либо это экспорт сырья, либо это экспорт пшеницы. Т. е. сельхозэкспорт либо экспорт металла и т. п. Поэтому динамика цен на экспорт металла, динамика налога на прибыль экспортеров выносит периодически подобные регионы вверх. Периодически не выносит. Т. е. здесь нет даже, скажем, поля для анализа. Здесь все чрезвычайно зависит от экспортной конъюнктуры. Ольга Арсланова: А скажите, какие задачи сейчас ставятся перед региональными руководителями? Есть ли среди этих задач выход на какие-то новые экономические показатели? Меньшая зависимость, не знаю, попытка стимулировать регионы зарабатывать самостоятельно. Или это в принципе выносится за скобки и не учитывается? Максим Кривелевич: Здесь очень тонкий момент. Дело в том, что существует целый ряд бюджетных стимулов для самоокупаемости регионов. Если у вас очень хорошая обеспеченность собственными доходами, вы можете участвовать в огромном количестве бюджетных программ, вы можете получать массу стимулирующих выплат. Но они, так или иначе, относительно невелики, если сравнивать с теми социальными расходами, которые предусмотрены в федеральном бюджете. Поэтому главы регионов получают противоречивые сигналы. С одной стороны, им постоянно, что называется, говорят вслух: пожалуйста, товарищи, увеличиваем собственные доходы, пожалуйста, товарищи, живем по средствам, пожалуйста, товарищи, сокращаем расходы везде, где только можно. С другой стороны, подмигивают и говорят: ну, вы давайте-давайте просите, вы просите – мы дадим. Потому что, в конце концов, «просите и мы дадим» – это еще элемент обеспечения политической стабильности региона. Петр Кузнецов: Максим, вот по поводу «просить». Тем не менее, те регионы, главам которых, как вы выразились, не удается пробить нужную сумму, – а в любом случае же они, чтобы заткнуть дырку в бюджете, берут эти деньги, например, в виде кредитов, я так понимаю. А что это за деньги, вот эти кредитные деньги, которые берет регион? Это откуда? Максим Кривелевич: Подавляющее большинство регионов берет банковские кредиты. Ряд регионов выпускает облигации, крайне успешно. Вот вы можете легко и на бесплатных сайтах найти динамику облигаций: Москва, Московская область, Республика Якутия и еще несколько субъектов федерации. А почему большая часть регионов предпочитает брать банковские кредиты? Вот, давайте деликатно скажем: есть мнение (я его, конечно не разделяю, но это вот отдельные люди, клевещущие на нашу советскую власть), считают, что это чрезвычайно коррупциогенное мероприятие. Дело в том, что когда вы выпускаете облигации, облигации может купить любой желающий. Я могу купить, вы можете купить, ваши соседи могут купить. И таким образом стоимость заимствования для региона формируется на абсолютно рыночной основе. Т. е. ничего невозможно здесь перехитрить. С другой стороны, когда объявляется некий тендер и регион закупает средства под высокий процент у банка, здесь возможны самые различные варианты стимулирования людей так или иначе к принятию решений. Возможно – не значит обязательно. Петр Кузнецов: Ага, ага. Спасибо. Ольга Арсланова: Спасибо за пояснение. Максим Кривелевич был с нами на связи. А мы общаемся с нашими зрителями. Прямо сейчас в эфире Константин. Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Петр Кузнецов: Добрый день. Зритель: Хотел бы сказать, что сколько бы регион ни зарабатывал, но если чиновника на местах не ограничивать, если не контролировать расходы, куда и для чего тратится, то и никаких денег не хватит. Взять ту же плитку, которую перекладывают по 10 раз, если есть деньги лишние так называемые, они считают так. Или взять, как у нас, открывается кредитная линия в Ростовской области, администрация, на 700 млн., и при этом в этом же году спонсируется футбольный клуб на 500 млн. Т. е. как бы контроля никакого нет. Петр Кузнецов: Это из открытых источников, да, вы все суммы? Это известно, это не то что, там… Зритель: Да. Это все есть. Нет, я ничего не выдумываю, это все из открытых источников. И такая же ситуация практически в большинстве регионов. Т. е. чиновник думает, как ему освоить эти деньги. Не думая, что куда действительно нужно деньги вложить, а он сугубо по своим каким-то определенным канонам их расходует. Ну, я так думаю, что еще и связано, конечно, с коррупцией и со всем остальным… Петр Кузнецов: Те суммы (простите, пожалуйста, Константин), те суммы, которые вы сейчас назвали, значит, 500 что-то млн. там звучало… Зритель: Ну, я не точно говорю, 700 млн. я лично читал. Петр Кузнецов: Ну хорошо, допустим, эта сумма. А как нужно вот эту сумму, не на футбольный клуб условный, а как бы вы ими распорядились? Как нужно ее осваивать? Зритель: Ну, вы знаете, когда есть обманутые дольщики, когда есть дети-сироты, которые не обеспеченные жильем… Петр Кузнецов: Но мы сейчас именно о проблемах вашего региона, да? Не в общих, а вот прежде всего? Зритель: Ну, вы знаете, я считаю, что это в большинстве регионов так. В большинстве. Это как бы тенденция всей России, не отдельно взятого региона. Я хотел бы сказать, что основная проблема ведь в безнаказанности. Т. е., допустим, вместо того чтобы у нас детей, извините, вы лечите, вы берете деньги, значит, у людей, у работяг, последние на лечение ребенка. Но при этом тут же спонсируется какая-то, так скажем, непонятная организация иногда бывает, или же идут деньги в бизнес, который не так важен для людей обычных. Петр Кузнецов: Понятно. Ольга Арсланова: Т. е., Константин, вы считаете, что на социальные нужды в первую очередь должны тратиться деньги в регионе? Зритель: Не только социальные. Плюс развитие. У нас, извините, промышленность вся разрушена. Из чего будут те же маски делать? У нас вот масок не хватало. Но вот если посмотреть, сколько, интересно, сколько этих масок выпускается по России, а сколько из Китая ввозится? Ольга Арсланова: Наоборот. Сейчас Китай у нас покупает. Не так уж все у нас и плохо, между прочим. Крупный производитель Китай вынужден закупать в том числе… Зритель: Да, это грубо, но посмотреть, сколько там производится и сколько у нас производится, экспортируется. Вот так посмотреть в общем. Ольга Арсланова: Спасибо. Да. Спасибо, Константин. Петр Кузнецов: Спасибо вам за эту реплику. Мы переходим к следующей теме.