Регионы без работы. Средний возраст потерявших работу – 35 лет!

Гости
Олег Бабич
руководитель правового департамента Конфедерации труда России
Валентина Митрофанова
директор Института профессионального кадровика, эксперт по трудовому законодательству

Дарья Шулик: Ну что ж, одним из самых очевидных последствий пандемии во всем мире, к сожалению, стала безработица. Эта общемировая тенденция, естественно и опять-таки к сожалению, не миновала и нашу страну. В России в 2 раза выросло количество регионов с уровнем безработицы 10% и даже выше. Если год назад таких регионов было 6, то по итогам минувшего лета их уже 13, вот такая вот несчастливая во всех смыслах этого слова цифра.

Константин Чуриков: Было 6, стало 13 тех регионов, где вот безработица и уровень измеряется двузначными числами. Ну смотрите, в Ингушетии этот уровень составляет почти 31%, то есть треть трудоспособного населения могла бы работать, но вот людям работать, видимо, негде. Тува 22%, Чечня почти 22%, Северная Осетия 16%, Дагестан тоже 16,1%. В регионах ситуация с безработицей в принципе и раньше не была простой, вот именно в этих регионах, но сейчас, понятно, как-то еще сказалась дополнительно пандемия коронавируса, как у нас говорят.

Как искать работу, если работы нет? Может быть, где-то не так люди ее ищут? А может быть, все-таки не создаются те самые пресловутые рабочие места? Сейчас будем разбираться.

Дарья Шулик: Да. И у нас на связи Олег Борисович Бабич, руководитель правового департамента Конфедерации труда России.

Константин Чуриков: Олег Борисович, здравствуйте.

Олег Бабич: Добрый вечер.

Дарья Шулик: Здравствуйте.

Константин Чуриков: Добрый вечер. Олег Борисович, мы справедливости ради перед эфиром специально зашли на наш главный трудовой сайт «Работа в России», trudvsem.ru. Знаете, в Республике Ингушетия, по данным этого сайта, сейчас есть 36 вакансий или 225 рабочих мест. Что обращает на себя внимание? Кроме ну каких-то экзотических вакансий, в филармонии ищут солиста (сейчас можно показать мой компьютер), тут, например, знаете, в основном, кроме руководителя филиала некоммерческой организации ищут на зарплату 12 130 рублей, вот сразу медник, жестянщик, слесарь, неважно, зарплата везде примерно одинаковая, ну за редким исключением. Вот в чем феномен Ингушетии? Почему так много там безработных и так плохо все с вакансиями, как вы думаете, Олег Борисович?

Олег Бабич: Ну, это не только Ингушетия. Вот вы до этого интерактивную карту показывали, собственно, многие республики наши северокавказские испытывают большие проблемы с работой, и это было так всегда, просто в этом году на фоне пандемии, конечно, ситуация обострилась. И вот эти 12 130 – это ровно тот минимальный размер оплаты труда, который, так сказать, сейчас установлен, поэтому, собственно, об этом уровне и идет речь. Ну, там было всегда плохо с работой, такая экономическая структура.

То есть это вот, к сожалению, сегодня вот так вдруг ситуацию в этих республиках невозможно исправить, то есть это нужно было делать на протяжении 20 лет, экономически вкладывать деньги в инфраструктуру республики, для того чтобы там создавать рабочие места. Ну вот нет, все, то есть люди занимаются... Многие просто занимаются, так сказать, какими-то поденными работами либо, так сказать, частные приусадебные какие-то хозяева, все.

Константин Чуриков: Так, Олег Борисович, а если не констатировать факт, а вот что делать-то? Ну годами ситуация такая, ну и пусть такая и будет?

Дарья Шулик: Двадцать лет не делали, еще можно двадцать лет не делать?

Константин Чуриков: Как мы будем какие-то рывки совершать, прорывы с зарплатой от 12 130 рублей в нашей стране?

Олег Бабич: Ну, я не являюсь, конечно, сотрудником Роструда, так сказать, не член правительства...

Константин Чуриков: Ну да.

Олег Бабич: Как вы понимаете, я не принимаю решений. Но какие-то есть очевидные вещи.

Константин Чуриков: Так.

Олег Бабич: То есть речь идет, конечно... То есть нужно создать рабочие места. Для того чтобы создать рабочие места, нужно, так сказать, найти какие-то сферы, где можно людей этих использовать. То есть, может быть, там речь идет о сельском хозяйстве, но нужно какие-то дотации специальные, потому что иначе это экономически невыгодно, понимаете? Их продукция неконкурентна, значит, для того чтобы она была конкурентна, нужно находить технологии, нужно искать инвесторов. Но этим должны заниматься, наверное, правительство области, правительство региона, правительство Российской Федерации. У нас целые институты для этого работают, ну вот...

Константин Чуриков: То есть профильные специалисты этим должны заниматься?

Олег Бабич: Конечно.

Константин Чуриков: Так, хорошо. Олег Борисович, значит, как вы считаете, вот ситуация с COVID в какой степени усугубила то, что там было? Или это просто так совпало, что раньше, грубо говоря, у нас безработица исчислялась какими-то однозначными цифрами, а сейчас двузначные, – это пандемия, или это что-то еще что-то такое случилось на рынке труда этих регионов?

Олег Бабич: Слушайте, ну как и везде, конечно, значительную роль сыграла пандемия. То есть вот этот такой серьезный скачок, основная проблема – это пандемия, безусловно, везде так произошло. Просто там было всегда плохо; естественно, там, где слабо, там и рвется, там больше всего и пострадали люди, потому что там и так не было особых вакансий, сейчас стало еще меньше.

Константин Чуриков: Так, у нас есть звонок.

Дарья Шулик: Сергей из Саратовской области к нам дозвонился. Сергей, здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте.

Константин Чуриков: Здравствуйте. Как у вас с работой?

Дарья Шулик: Как у вас с работой, да?

Зритель: Да у нас сейчас с работой, я в данный момент, второй год на пенсии, но с работой у нас, можно сказать, полный аут, работы нет. Я живу от Саратова недалеко, у нас было в городе 3 предприятия до 1990-х гг., на них работало, на 3 предприятиях, где-то в районе 5 тысяч. В данный момент эти предприятия закрыты, работы нет.

Сын у меня проживает в Саратове, тоже работы нет, вынужден был уехать в Подмосковье, чтобы кормить семью. В Саратове у нас было 300 предприятий до 1990-х гг., сейчас нет их вообще ничего, работы даже в областном центре нет никакой. Вот он вынужден был уехать в Подмосковье, чтобы там зарабатывать, кормить семью. Зарплата тоже, как вот было у вас, ну 12, максимум 20, для областного центра 20 тысяч, извините меня, не деньги. Я сам работал сварным, зарплаты больше 15–18 у меня не было несмотря на то, что я работал с 5-м разрядом, это достаточно высокий разряд, зарплата... Ну 20 выходило иногда...

Константин Чуриков: Ну да.

Зритель: И больше нет.

Константин Чуриков: Выше этого потолка не прыгнешь. Хорошо, спасибо вам за звонок.

Вот нам сейчас еще Ингушетия звонит, наш зритель Умар, если мы правильно расслышали. Умар, здравствуйте.

Дарья Шулик: Здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте. Да, я вас хорошо вижу, хорошо слышу. Спасибо, что вы мне дали дозвониться до вашего телевидения.

Константин Чуриков: Это вы позвонили сами. Да, Умар, в чем специфика Ингушетии, почему так все плохо с работой? Ваша версия?

Зритель: Моя версия, да, что ничего не строится, нет ни завода, ни фабрики, ничего нет, вот. То, что говорят здесь, здесь рабочих мест хватает, люди нормально живут, и зарплаты есть, да, 8–9 тысяч зарплата. Вот смотришь, да, работают, за газ мы плотим 5,50, за свет мы плотим, за воду мы плотим, а что там остается? Здесь работы нет практически.

Вот приезжают сюда вышестоящие органы, да, все нормально, все хорошо, уезжают, но нет такого здесь, здесь все люди уезжают, кто уезжает... Вот мой племянник месяц тому назад уехал в Москву, вот он звонит оттуда, 2 тысячи рублей в день получает, нормально, хорошо. Но здесь эти 2 тысячи рублей нет ни в день, ни в месяц.

Константин Чуриков: Подождите...

Зритель: А то, что одно говорят, да, вот 1 500 рублей безработица. Я там практически не стою, я там... прийти, вообще не стоял на безработице, потому что их вовремя не платят.

Константин Чуриков: Умар, надеюсь, я ослышался, вы сказали, что здесь 2 тысяч рублей в месяц нет, – вы имеете в виду какие-то дополнительные деньги, сверхденьги, нет?

Зритель: Вот когда в Россию уезжает, Россия – Саратов, Москва, вот там в день получает 2 тысячи рублей, а здесь...

Константин Чуриков: А, а день, в день, все.

Дарья Шулик: В день это.

Константин Чуриков: Все, я выдохнул.

Дарья Шулик: Не в месяц.

Константин Чуриков: Спасибо. Все гораздо лучше, чем иногда может показаться. Спасибо за ваш звонок.

Олег Борисович, это что, какой-то... Я не знаю, это что, неправильное освоение средств, неправильные, значит, какие-то приоритеты где-то наверху, или это бизнесу не дают развернуться? У нас же сейчас как бы не плановая экономика, бизнес сам должен решить, где ему выгоднее, туда прийти и там развивать производство. Или мы вообще не о том говорим?

Олег Бабич: Ну, мне кажется, тут всего понемножку существует. Неправильное освоение средств – это на самом деле называется немножко другими словами, так сказать, для этого есть определение коррупции, и все прекрасно знают, что у нас в республиках Северного Кавказа в том числе, конечно, уровень коррупции значительно выше, чем в других регионах, и это тоже, безусловно, сказывается.

Вот ваш зритель ведь правильно заметил, заводов нет, то есть ничего не строят. Для того чтобы построили, нужно создать какие-то условия. Значит, вот смотрите, в каких-то субъектах у нас создают специальные кластеры, создают какие-то специальные законы, для того чтобы там привлекали туда бизнес. Ну вот так же делают! Возьмем Псковскую область, у которой тоже большие проблемы с, так сказать, уровнем безработицы, но там создали специальную зону, где планируется строительство новых предприятий и так далее, с особым экономическим режимом.

Но наверное, для подобных субъектов с таким уровнем безработицы тоже нужно что-то подобное делать, для того чтобы... То есть когда мы говорим, что бизнес не идет... Я, конечно, не очень хочу быть таким защитником бизнеса, я как бы немножко с другой стороны, но с точки зрения разума, наверное, тоже понимаю, что для того чтобы права работников защищать, у работников должны быть рабочие места. А для того чтобы рабочие места были, бизнесу тоже какие-то условия должны быть.

Константин Чуриков: Во-первых, Северный Кавказ – это благодатная земля, правильно вы сказали, сельское хозяйство. Во-вторых, там особые традиции, каждой семье свой дом, люди постоянно строятся. Мы делали репортаж, я помню, дагестанские села объезжала наша корреспондент, и там у любого пацана, что называется, должна быть все равно дорогая машина, ну есть свои какие-то, да, скажем так, региональные особенности. То есть в принципе, наверное, разворачиваться уже в трех направлениях можно как минимум, а их еще больше, этих направлений.

Олег Бабич: Да, я с вами согласен. Слушайте, еще раз говорю, смотрите, у нас есть при правительстве целые институты, которые занимаются вопросами исследования перспектив развития экономики. Чем эти люди занимаются? Наверное, так сказать, к ним вопрос. У нас и ученые соответствующие существуют, я не знаю...

Константин Чуриков: А у нас ученые в стране вопросы решают, Олег Борисович?

Олег Бабич: Ну, вопрос риторический.

Дарья Шулик: Кто их только ни решает.

Константин Чуриков: Понятно. Ну, у нас простых не бывает в нашей передаче. Спасибо большое.

Дарья Шулик: Спасибо, Олег Борисович. Это был Олег Борисович Бабич, руководитель правового департамента Конфедерации труда России.

А у нас есть звонок, к нам дозвонился Алексей из города Тула. Алексей, здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте.

Константин Чуриков: Здравствуйте.

Дарья Шулик: Алексей, как у вас с работой?

Зритель: У нас с работой, ну так скажем, не очень. Потому что я стою с апреля месяца, с первой волны пандемии, и вот эту вот профессию, как автослесарь грузовых автомобилей, вообще как будто она пропала.

Константин Чуриков: Так. А что, в Туле грузовых автомобилей больше не стало?

Зритель: Ну я не знаю, по ходу дела так. Мне ничего не предлагают.

Константин Чуриков: Так. А вы куда обращались, Алексей, за помощью?

Зритель: Ну, в трудоустройство.

Дарья Шулик: И что говорят? Вакансий нет? Или, может быть, зарплата вас не устраивает?

Зритель: Ну, я написал не такую уж большую зарплату, 30–35 тысяч, я думаю, это не такая уж большая зарплата, которую нельзя найти.

Дарья Шулик: И что, вам на эту сумму не могут подобрать достойное предложение, которое подходит вашим... ?

Зритель: Ну да. Вот когда с 1 апреля начался этот, и вот до сих пор я стою на бирже.

Дарья Шулик: Алексей, а вот такой вопрос. Подскажите, если вам предложат работу, но не в Туле, скажем так, согласитесь? Готовы за работой поехать?

Зритель: Ну, у меня просто ребенок маленький, меня это не очень устраивает.

Дарья Шулик: Ага.

Зритель: То есть вот эта вот, как она называется...

Дарья Шулик: То есть работа нужна там, где живете?

Зритель: Ну да.

Константин Чуриков: Подождите, Алексей, очень хорошо, что вы к нам обратились. Вы обращались в центры занятости, как вы сказали, видимо, в государственные центры занятости.

Зритель: Да.

Константин Чуриков: Я вот сейчас на сайте любимом trudvsem.ru, и знаете, совпадение, прямо вбиваю «Тула», Тульская область, Новомосковский район, машинист автогрейдера от 45 тысяч, водитель грузового автомобиля от 35 тысяч...

Зритель: Ну вот видите, водитель, машинист.

Константин Чуриков: Так.

Зритель: А я говорю, вот эта вот профессия, на что обучали меня, то есть вот автослесарь, это вообще...

Константин Чуриков: Ну понятно, что это другое, да. Алексей, но нам, знаете, разные теоретики говорят, что вот сейчас такое время, когда мы столкнулись с вызовами, нам нужно всем почему-то переучиваться. Вот вы почему не хотите переучиваться на кого-то?

Зритель: Ну как-то у меня стаж...

Константин Чуриков: Ну понятно, стаж большой, что ж вы, всю жизнь не тем занимались. Спасибо за ваш звонок.

Дарья Шулик: Спасибо, Алексей.

Константин Чуриков: Мы сейчас это вот как раз спросим нашу следующую виртуальную гостью – Валентина Митрофанова, директор «Института профессионального кадровика», эксперт по трудовому законодательству. Валентина Васильевна, здравствуйте.

Дарья Шулик: Здравствуйте.

Валентина Митрофанова: Добрый вечер.

Константин Чуриков: Валентина Васильевна, это правильно, что люди, которые своей профессии отдали бо́льшую часть жизни, не хотят сегодня переучиваться и ждут нормальной вакансии в своем регионе? Или нет?

Валентина Митрофанова: К сожалению, это действительно правда, и, как показывают результаты, очень мало кто в принципе готов переехать в другой регион. Вот как показал последний ваш слушатель, очень мало кто готов переехать в другой регион даже при значительном увеличении дохода, который человек имеет в своем регионе. И переобучения программы сейчас предлагают органы занятости достаточно большие, Минтруд у нас предложил теперь дистанционно даже выбрать программу обучения на портале «Работа в России», но, к сожалению, как-то вот эти функции остаются не очень востребованными самими гражданами.

Дарья Шулик: Валентина Васильевна, а почему, как по-вашему, такие негибкие наши граждане? Казалось бы, есть работа в другом регионе с достойной зарплатой, почему вот мы как-то так психологически не готовы? Даже если сравнивать с той же самой пресловутой Америкой, где в принципе это считается нормальным, ты живешь там, где есть у тебя работа, нет работы – переезжаешь в другое место, скажем так. Почему наши граждане вот как-то совсем консерваторы в этом вопросе? И кстати, в переобучении тоже, как мы услышали сейчас: вот у меня есть стаж, я много работал, а другого не хочу.

Валентина Митрофанова: Это правда. Но мне кажется, что здесь все-таки требуется анализ, большей частью именно связанный с возрастной категорией, про каких работников мы говорим. Потому что традиционно молодежь и готова переучиваться, если нет еще пока семьи, нет детей, она готова и переезжать. Но конечно, после 40 лет как бы человек уже достаточно большой кусок своей жизни отдал определенной профессии, существуют страхи, насколько получится, насколько смогу работать в новой профессии, не потеряю ли время, и вот эти страхи действительно, как ни печально это сказать, но уже после 40 люди мало готовы меняться, переобучаться...

Дарья Шулик: Валентина Васильевна, а вот вы сказали, что молодежь охотно, готова переезжать, а старшее поколение не очень. По вашему опыту скажите, пожалуйста, вот если той самой молодежи предлагают работу в Москве или в Питере, ну понятное дело, а если в каком-нибудь небольшом городке, скажем так, совсем далеко от Москвы, насколько молодежь охотно готова переезжать в регион?

Константин Чуриков: Ты имеешь в виду с московскими деньгами, да, при этом?

Дарья Шулик: Нет, ну не с московскими деньгами. Потому что, понятное дело, в Москву, например, многие, конечно, готовы переехать, а не в Москву насколько охотно?

Валентина Митрофанова: ...уехать в регион, где нет сейчас необходимой инфраструктуры, которую привыкли получать молодые люди в центральном регионе, они, конечно, не готовы.

Дарья Шулик: Ага.

Валентина Митрофанова: И при этом во многих регионах специально застраиваются, для того чтобы привлечь таких специалистов, спортивные комплексы, различные культурные... Но тем не менее, как говорят, пока это нецелевое переселение..., темпов дает очень немного.

Константин Чуриков: Ну да, ради чего переезжать, за туманом и за запахом тайги, как раньше? – тогда должна быть какая-то великая идея, мы что-то должны строить, а мы пока не понимаем, что мы строим.

Давайте послушаем Анну из Ростовской области. Здравствуйте, Анна.

Дарья Шулик: Здравствуйте, Анна.

Зритель: Здравствуйте.

У меня два сына, они оба сидят без работы. Младший объездил все организации, где только можно, он монтажник трубопровода, раньше он ездил по... А теперь вообще... его и на учет не ставят как безработного, он с января месяца сидит без работы, он мыкается везде, везде поставил резюме, и нигде не может устроиться на работу ребенок.

Константин Чуриков: Анна, сколько лет вашим сыновьям и сколько лет они в безработице находятся?

Зритель: Младшему 40. Вот год почти сидят без работы оба.

Константин Чуриков: Так.

Зритель: Старший устроился в это..., бетон бросал там сколько-то, заплатить ничего не заплатили на этой стройке, заболел, приболел, уволили вообще. И сидят оба без работы, ни один, ни второй не могут устроиться никуда. Этот поехал, он ездил у меня по вахтам все время до пандемии, в пандемию он не может устроиться. На этот не ставят его, по безработице не платят ничего, потому что справку не может он взять, он туда не может попасть, доехать, и на этот не ставят.

Константин Чуриков: Анна, а физически как ваши сыновья сейчас существуют? У них там, не знаю, семьи помогают, вы помогите, не знаю, жены?

Зритель: Вот я сижу на пенсии, сидим, выходим на рыночек торгуем, чтобы заработать на кусок хлеба. Дача у нас еще есть, вот это еще, если бы не дача, то я вообще не знаю, как бы мы жили.

Константин Чуриков: Если бы не дача... Да, спасибо, Анна, за ваш рассказ.

Дарья Шулик: Спасибо.

Константин Чуриков: Валентина Васильевна, вы знаете, вот мы сегодня знакомились с этим исследованием «РИА Новости», вот можно даже показать возраст тех, кто сейчас сидит без работы. Значит, средний возраст – это 35,6 лет, то есть 35 с половиной. Считается вообще, вы как кадровик скажите, это прямо золотой возраст, когда просто карьера должна, извините за выражение, переть просто по полной, а нам вот звонят и рассказывают про людей, про детей, которые в свои 35–40 лет не нужны рынку труда. Как вы это объясните? Это какой-то наш феномен, российский, или в чем тут дело?

Валентина Митрофанова: Ну, здесь феномена, наверное, на самом деле никакого нет. Сегодняшний уровень безработицы и количество безработных людей абсолютно точно вышли из критической ситуации, с которой мы столкнулись в этом году. К сожалению, действительно эти цифры такие печальные, потому что возраст от 30 до 50 лет – это возраст такой наибольшей активности, профессиональной реализации, именно такие специалисты сейчас очень много оказались у нас на рынке труда.

Константин Чуриков: Смотрите, что пишут зрители. Ростов: «Вакансии все для видимости». Москва: «После 40 память уже не та, чтобы переучиваться», – но это зависит от человека. Пенза спрашивает: «А на кого переучиваться? Безработный на безработного?» Дайте, пожалуйста, совет, Валентина Васильевна, на кого сейчас лучше переучиваться?

Валентина Митрофанова: Относительно переобучения это действительно, я считаю, также большая проблема, полностью с этим согласна, потому что даже по программам обучения, которые, я вижу, массово есть в органах занятости, половина из них – это профессии, которые также относятся у нас к разряду уходящих. Мы прекрасно понимаем, что в связи с сегодняшними трендами, как показывает и отчет ВЭФ, конечно, в первую очередь нужны будут и будут создаваться рабочие места для специалистов инженерных профессий, то есть то, что связано с организацией, диджитализацией, автоматизацией.

То есть даже достаточно простая, например, работа специалиста с управлением станками ЧПУ – это все-таки инженерное, техническое образование, и если человек всю жизнь работал гуманитарием либо рабочим, конечно, получить образование, причем высшее инженерное, достаточно сложно, но именно это направление сейчас является таким достаточно активным. Понятно, что можно говорить, что для обучения нет никаких ограничений по возрасту, в любом возрасте можно учиться, но психологическая такая неготовность нашего населения идти получать основательную инженерную новую профессию – это же тоже абсолютный факт.

Дарья Шулик: Валентина Васильевна, давайте послушаем, у нас есть еще один звонок, к нам дозвонился Марлен, я так понимаю, Ханты-Мансийский автономный округ. Здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте.

Дарья Шулик: Как у вас с работой? И работаете ли вы?

Зритель: В данный момент я работаю не по профессии, работаю водителем легкового автомобиля.

Дарья Шулик: А профессия какая у вас?

Зритель: Профессия у меня пожарный, я отслужил 22 года и 7 месяцев в городе Когалыме, проводили меня в 45 лет на пенсию. При этом при выходе на пенсию я имел квалификацию «мастер», то есть все нормативы, все зачеты сдавал только на показатели «отлично». После этого я пытался устроиться обратно в эти же подразделения на должность пожарного, только по вольному найму как бы, наемным работником, но мне во всем отказали, обратно меня не взяли, предполагаю, из-за того, что у меня были притязания с моим руководителем, который неоднократно был с моей подачи, прокуратурой установлено, что он нарушал федеральное законодательство...

Константин Чуриков: А-а-а, понятно, ну и вам за это потом, как говорится, это вам аукнулось.

Зритель: Поэтому, видимо, обратно я не могу в пожарную охрану прийти. Между тем, как показывает практика, людей набирают, документы я подавал. И вот служба занятости помогла мне как бы временно сейчас устроиться дополнительно водителем.

Константин Чуриков: Марлен, а водителем сколько можно сегодня зарабатывать в Ханты-Мансийском округе? И кого вы перевозите, собственно, если не секрет?

Зритель: Я перевожу, я работаю в Росреестре, ну как бы зарплата несильно большая.

Константин Чуриков: Ну это сколько?

Зритель: Северный регион...

Константин Чуриков: Это сколько?

Зритель: Ну, в пределах, если в среднем взять, в месяц тысяч 35, от 35 до 40. Но это северный регион, сами понимаете.

Константин Чуриков: А если бы вы оставались пожарным, то какая бы у вас была зарплата сегодня, как вы думаете?

Зритель: Ну, думаю, примерно такая же, может быть, чуть-чуть побольше. Но факт в том, что я 22 года и 7 месяцев изучал эту профессию, меня государство отучило, я получил опыт...

Константин Чуриков: Ну да.

Зритель: ...и сейчас как бы это все из-за притязаний, я так предполагаю, что это личный...

Константин Чуриков: Из личной неприязни, понятно.

Дарья Шулик: Марлен, а готовы переучиться? Вот сказали тоже про опыт, что он вам очень дорог, – а готовы переучиться и получить другую профессию?

Зритель: А вот насчет переучебы был тоже вопрос. Видите, дело в том, что мне 45 лет, меня отправили на пенсию по предельному возрасту именно как служащего.

Дарья Шулик: Ага.

Зритель: И как бы бесплатно переучить меня тоже до 55, до 60 лет не могут, так как предпенсионного возраста у меня еще как основного нет, я военный пенсионер.

Константин Чуриков: Понятно. Спасибо за ваш звонок.

Дарья Шулик: Спасибо, Марлен.

Константин Чуриков: Валентина Васильевна, а может быть, мы, как сказать, сами того не желая опять копируем какую-то модель работы с рынком труда? Нам откуда-то вещают, оттуда, не знаю, с Запада, говорят: слушайте, сейчас компетенции, сейчас знания не нужны, нужны просто тупо навыки, давайте, значит, эти, не знаю, WorldSkills... Я сейчас вот посмотрел, сейчас, значит, людей предпенсионного возраста учат, например, 3D-моделированию для компьютерных игр. Вот вопрос, человек в возрасте 50+ потянет это? Не знаю, веб-дизайн, разработка, ну и прочее. Может быть, мы вообще еще больше запутываем ситуацию, вместо того чтобы распутывать клубок проблем? Если у человека хорошее образование, отличный опыт, отличник производства, работай, welcome, все, флаг тебе в руки.

Валентина Митрофанова: Конечно, здесь, наверное, глупо было бы с этим не согласиться о том, что какой-то централизованной программы, связанной с трудоустройством населения, у нас нет, потому что сейчас пока какие-то точечные мероприятия, которые принимаются, для того чтобы трудоустроить, к сожалению, выстроены достаточно несистемно. То есть при этом при всем в отдельных регионах у нас уровень безработицы, закрыты заводы, люди с достаточно хорошим таким профессиональным опытом работы, другие регионы при этом стонут и говорят, что катастрофическая нехватка работников.

И программа переселения, к сожалению, себя не оправдывает. При этом очень много сейчас сделано программ обучения, я не говорю обязательно на программирование, потому что это действительно абсолютно такая специфическая сфера, для которой нужно иметь склонность, для того чтобы работать именно в инженерной, какой-то технологической профессии, ну и получить это образование. Но тем не менее какого-то такого глобального, системного анализа в части того, именно на кого нужно переучивать, с учетом специфики возрастной, с учетом специфики того опыта, который имеют люди, вот таких глобальных программ у нас, конечно, в стране нет. Точечные результаты системно не выстроены, мы этот результат, я думаю, что вы видите по своим слушателям, они абсолютно точно не дают.

Константин Чуриков: Это точно. Спасибо.

Дарья Шулик: Спасибо.

Константин Чуриков: Валентина Митрофанова, директор «Института профессионального кадровика», эксперт по трудовому законодательству.

Ну, хорошая новость, я не знаю, если это хорошая новость, самый низкий уровень безработицы до сих пор, несмотря на пандемию, наблюдается в Ямало-Ненецком округе, 2,5%, в Москве 2,7%, в ХМАО 3,2%, в Петербурге 3,6% и на Камчатке – вот, собственно, где работа еще какая-то есть.

Говорили об убыли рабочих мест, поговорим об убыли населения через пару минут.