Константин Точилин: Сейчас то, наверно, без чего Башкирию себе невозможно представить как без меда, потому что, кроме меда, есть еще и нефть. Ольга Арсланова: Кому что больше нравится, и то и другое приносит хорошие деньги. Константин Точилин: И то и другое. Ольга Арсланова: Но давайте посмотрим на цифры. 2,5% российской нефти добывается как раз в Башкирии. Республика занимает первое место в нашей стране по выпуску бензина, второе – по выпуску дизтоплива, третье – по объемам переработки. А глубина переработки нефти в республике составляет более 88%, я так понимаю, это вот то, чем Радий Хабиров больше всего гордится. Константин Точилин: За глубокую переработку. Ольга Арсланова: Там он сказал такую интересную фразу: «Добывать – это много ума не надо. Да, мы добываем, но мы хотим показать, как мы ее перерабатываем, т. е. мы делаем все сами, выпускаем и бензин, и спирт, и какие-то специальные масла – все это делается в республике». Давайте посмотрим на эти цифры. Константин Точилин: Давайте посмотрим, у нас большой материал про нефтедобычу и нефтепереработку, а потом будем это обсуждать. СЮЖЕТ Ольга Арсланова: Спасибо Алексею Дашенко. Константин Точилин: Ну и продолжаем разговор о башкирской нефти, нефтедобыче и нефтепереработке. Чтобы не терять время, сразу подключаем Уфу. Олег Александрович Баулин у нас на связи, ректор Уфимского государственного нефтяного технического университета. Олег Александрович, здравствуйте. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Олег Баулин: Здравствуйте. Константин Точилин: Ну вот я не знаю, вам удалось посмотреть сюжет, ощущение каких-то совершенно космических технологий. А я немножко почитал про историю нефтедобычи и нефтехимии в Башкирии, и, получается, второй раз за эфир говорим, что не было бы счастья, да несчастье помогло, потому что, насколько я понимаю, основной толчок произошел в тяжелые годы войны, когда с Кавказа было вывезено очень много оборудования. И вот представить себе точку ту и то, что мы видим сейчас, – вот как удалось-то это все вообще? Олег Баулин: Ну, вы правильно отметили, здесь целая часть города, северная часть города, в фильме, в сюжете это вспоминалось, как раз получила такой серьезный импульс своего развития как раз в военные годы, как произошла эвакуация из кавказских, центральных регионов Советского Союза. Причем не только в области нефтянки, но и в области машиностроения, в частности, «Уфимское моторостроительное производственное объединение» практически полностью на двух больших площадках здесь у нас располагается в северной части. Северная часть города, в свое время это был отдельный город, и вот из места, где мы сейчас, а мы находимся в северной части города как раз, до центральной части города раньше ездили и выписывали командировки. Знаете, Уфа – это такой протяженный, достаточно большой город, больше 60 километров в длину, что имеет свою особенность. Что касается развития технологий, то действительно, и вот в военные, и в послевоенные годы эта история произошла. Но надо отдать должное, что всегда республика носила такой, последнее десятилетие, до открытия башкирской нефти, а в этом году мы празднуем 90-летие со дня открытия башкирской нефти, знаковая очень дата для нас... Так вот, республика была отраслевой, и переходы, допустим, на стандарты, тогда еще было Евро-2, Евро-3, республика была если не первой и заводы республики были если не первыми, то одними из первых в стране уж точно совершенно. В частности, на Евро-5, я сейчас ошибусь, но, по-моему, Новоуфимскийзавод то ли с 2000-го, то ли с 2001 года перешел. Тогда, скажем так, эти слова не особо-то и произносились вслух. Поэтому совершенно не случайно, что и нефтегазодобывающая, и нефтегазоперерабатывающая, нефтегазохимическая отрасль в республике действительно неплохо представлена. Здесь в сюжете не звучало такое предприятие, допустим, как «Газпром нефтехим Салават», мощнейший комплекс, в советское время был один из самых крупных. Поэтому да, здесь есть на что посмотреть. Кстати говоря, в сюжете было показано, что глубина переработки нефти 88%, по-моему, средний по республике. Один завод работает на не очень глубокую переработку, ну в силу просто сбытовых особенностей, нет сбыта и нет потребности в этом, а, допустим, Новоуфимский и «Уфанефтехим» имеют глубину переработки нефти свыше 90%. Но я вам скажу так... Я не знаю, насколько я в экране хорошо или не хорошо сохранился, но, когда я учился, нам тогда говорили, что достичь глубину переработки нефти свыше 92% технологически невозможно, повторюсь, в конце 1990-х гг., когда я учился. А на сегодняшний день, причем не на сегодняшний день, а уже порядка 10 лет, у нас на заводах 92–94% – это не просто на уровне, это лучший европейский показатель, здесь тоже есть о чем поговорить. Константин Точилин: Олег Александрович, я правильно понимаю, что сейчас критерий успеха – это не сколько добыли, а как переработали? Олег Баулин: Ну, вы знаете, критерий успеха... На самом деле надо делать и то и другое. Скажу вам откровенно, пару десятилетий назад я тоже был в определенном скепсисе: ну зачем же мы... Мы же в современной России побили рекорд, по-моему, в 2016 году, рекорд Советского Союза по добыче нефти, свыше 560 миллионов добыли. И вот вроде зачем 560 добывать, если мы перерабатываем у себя примерно половину? Но я думаю, что сейчас, во-первых, та обстановка, которая имеется, отвечает на этот вопрос. И помните этот лозунг «Надо слезть с нефтяной, с газовой иглы»... Константин Точилин: Да-да-да. Олег Баулин: Коллеги, там надо понимать четко, что больше половины стран в мире мечтают на эту иголку не просто залезть, а хотя бы посмотреть, хотя бы рядом постоять... Константин Точилин: Ну да, это всегда очень странно звучит. С тем же успехом можно призывать Египет слезть с туристической иглы, хотя им Аллах дал, что называется, вот это море и это солнце. Ольга Арсланова: А скажите, переработка, о которой вы говорите, она что, разве идет в ущерб добыче? Ведь можно же и добывать по максимуму, пользуясь всеми преимуществами этой самой нефтяной иглы, но и перерабатывать у себя, т. е. создавая и продукты, и рабочие мест, и продавая продукцию уже совершенно другого уровня, а не просто сырье по какой-то цене куда-то там, с кем у нас не очень... Олег Баулин: Ну, я, наверно, пытался сказать на русском языке, но сказал, наверно, на русском с башкирским акцентом, что нужно заниматься и тем и другим. Поэтому, действительно, добывать необходимо. По объемам переработки, вы показывали, республика занимает первые-вторые позиции по отдельным видам продукции. Действительно, нужно делать и то и другое. Но, я думаю, все мы прекрасно понимаем, что объемы переработки ограничены не столько нашими с вами техническими или технологическими возможностями, сколько рынком сбыта. Вот мы сейчас это особо четко понимаем, когда идут, скажем так, не самые рыночные условия по допуску наших нефтепродуктов в первую очередь в зарубежные страны. Поэтому действительно надо заниматься и тем и другим. Ольга Арсланова: Просели, да, серьезно сейчас? Олег Баулин: Ну, вы же понимаете, что есть ограничения по рынку. Смотрите, слово «просели» имеет здесь разную природу. Допустим, компания «Башнефть», о которой в сюжете говорилось, активно экспортировала нефтепродукты, сейчас, кстати, продолжает это делать, но понятно, что объемы, скажем так, в последние годы в целом снизились. Я вот помню свои частые поездки, допустим, в Республику Казахстан: знаете, вот они только-только наладили свою нефтепереработку, там Атырауский нефтеперерабатывающий завод, и на сегодняшний день они там себя в большей степени обеспечивают сами. Поэтому Казахстан как экспортная площадка в большей степени закрыт, потому что они свое производство наладили, это случилось 5–7 лет назад. Поэтому, конечно, здесь конкуренция, рынки и т. д. Константин Точилин: Олег Александрович, а нас внутренний рынок не спасает? Потому что мы когда, например, довольно часто берем автомобильную тему, жалуются, что вот нет машинного масла, ушли импортные производители. Неужели мы не можем насытить как-то, чтобы не было дефицита? Это к примеру, вот на бытовом уровне если смотреть. Олег Баулин: Я, наверное, не буду называть марки масла специально, хотя лично как преподаватель я этим занимался. Я вам скажу так, что лично я, у меня зарубежный автомобиль корейского производства, я спокойно отношусь к уходу моторных масел импортного производства. Я вас уверяю, что за отечественные масла... Более того скажу: зарубежные масла, которые мы здесь активно раньше применяли, они практически более чем на 90% производились из базовой основы, масляных фракций, производимых у нас. То есть мы отправляли базовую масляную фракцию, там добавлялись присадки, в моторных маслах это примерно до 10%, и возвращались к нам, но, понятно, уже с большой-большой ценовой накруткой. Я вас уверяю, что базовые масла, полусинтетические и синтетические компоненты, у нас они более чем... Я лично вот точно использую в технике масла российского производства. Ольга Арсланова: А вот представляете, автомобиль купили из Кореи, а со временем в Корею будем продавать наше масло, вот такой обмен, неплохо. Олег Баулин: Я повторюсь, мы же это уже делаем. Я могу назвать, но, думаю, в эфире это будет не совсем корректно... У каждого моторного масла, у каждого нефтепродукта есть целая серия показателей. Я вот помню прекрасно, хотите назову, давайте, вот прямо лукойловские масла, они прямо очень хорошие (тогда мы «Роснефть» еще не исследовали, я когда преподавал), поэтому за них совсем не стыдно. У «Газпром нефти» очень хорошие масла. Там есть критерии, связанные с трибологией, есть критерии, связанные с низкотемпературными свойствами, т. е. восприимчивость масел в условиях низких температур. По многим показателям мы были соизмеримы, по некоторым показателям, особенно низкотемпературным, мы даже были лучше, чем зарубежные масла. Поэтому уж чего-чего, а из-за моторного масла, я вас уверяю... Ольга Арсланова: ...переживать не стоит. Олег Баулин: Это не столь большая проблема в нашей стране уж точно. Константин Точилин: Мы очень много говорим просто слово «переработка», «глубокая переработка», «высокая переработка», а переработка – это во что, кроме бензина, дизеля и машинного масла, перерабатывается? Потому что я не думаю, что все наши зрители это знают. Олег Баулин: Ну, действительно, зрители знают, наверное, про автомобильные бензины, авиационное топливо, реактивное топливо, дизельное топливо, вот масляные фракции, про которые мы вспоминали, ну и, пожалуй, все, это самые массовые такие продукты нефтепереработки. Но, если мы с вами даже взглядом просто окинем окружающую обстановку, мы увидим, что много, 8 из 10, а кто-то говорит, 9 из 10 предметов сделано в том или ином случае с использованием нефтепродуктов или продукции, которая была переработана на газохимических предприятиях из природного или попутного газа. Поэтому, повторюсь, телефон, экран монитора, стулья, на которых, я уверен, вы сидите, одежда, я не буду развивать про медицинские препараты, где базовый компонент, как правило, это... Ольга Арсланова: Вот стаканчики, может быть, не знаю... Олег Баулин: Ну, я не вижу, как у вас там, он полимерный или из стекла... Константин Точилин: Полимерный, полимерный, не бьющийся. Ольга Арсланова: Откроем тайну, да. Константин Точилин: Главное, чтобы вода, которая внутри, не была бы все-таки продуктом переработки нефти. Олег Баулин: Даже продукты питания, вы знаете, что делаются... Причем в этом ничего страшного нет, это же было известно. Ольга Арсланова: Это же все природное. Олег Баулин: Да-да. Ольга Арсланова: Олег Александрович, а все-таки несмотря на то, что мы с вами так восхваляем эту самую нефтяную иглу, Башкирия старается экономику диверсифицировать и вот эту долю прибыли именно от добывающих сфер постепенно снижать. Как так? Зачем? Олег Баулин: Ну смотрите, во-первых, снижать долю – это не значит, что снижать абсолютные показатели, это значит нарастить все остальное. И вот ..., допустим... Константин Точилин: Вот это очень важно, не сворачивать то, что есть, просто добавлять. Олег Баулин: Конечно-конечно. Смотрите, здесь еще есть один контекст вашего вопроса – то, что ограничения по ОПЕК+, которые были достигнуты пару лет назад, они тоже коснулись, безусловно, компаний «Башнефть» и «Башнефть-Добыча», поэтому добыча в республике тоже снизилась. Это не потому, что мы захотели, а потому, что Россия со странами ОПЕК договорилась об определенном уровне дебита нефти. Идет развитие сопутствующих производство: это и машиностроение, причем нефтегазовое машиностроение, это и энергетический сектор, как раз который в т. ч., допустим, утилизация нефтяных шламов и выработка электро- и тепловой энергии. Поэтому это вещи связанные, безусловно, и то, что вы говорили, комплексность, не просто добывать, у вас было сказано, большого ума добывать не надо, – я вас уверяю, все-таки там ум тоже нужен... Константин Точилин: Конечно. Олег Баулин: Перерабатывать, химия – это тоже сложные процессы, и вся эта система связана с обслуживанием. И вот, кстати, приятно было увидеть многих наших выпускников, коллег в сюжете, как раз Рустам говорил о «цифровом месторождении» – это первый проект в России по созданию «цифрового месторождения» на базе Илишеского месторождения компании «Башнефть». Но это система АСУТП, система автоматизации и управления процессами. А что это значит? Это значит, производство вот этих интеллектуальных систем, производство датчиков и т. д. Это формально к нефтянке не относится, потому что это приборостроение, но то, что это сопутствующее, сопряженное с этой отраслью, – это очевидно. Константин Точилин: Спасибо! Ольга Арсланова: Спасибо! Константин Точилин: Олег Александрович Баулин был у нас на связи, ректор Уфимского государственного нефтяного технического университета. Ольга Арсланова: Что еще интересного, кроме нефти, есть в Башкирии? А много чего. Константин Точилин: Много чего, и об этом мы будем с вами говорить еще сегодня целый час после новостей, и еще 2 часа у нас с вами будет вечером. Ну а сейчас, естественно, новости.