Ольга Арсланова: Итак, мы продолжаем. Это вечернее «ОТРажение», и давайте соберемся на «Родительское собрание», уважаемые родители, бабушки, дедушки, ну и дети тоже. Давайте поговорим сегодня о подростках. Вот XXI век, технический прогресс, и мы понимаем, что в конфликте поколений он все-таки сыграл какую-то роль, потому что сегодня очень многие родители, мои ровесники, младше и старше, жалуются на то, что с детьми, с подростками им сложнее всего. Что больше всего смущает? Наверняка вы дополните этот список, но: они каждые две-три минуты в телефоне проверяют соцсети, считают лайки, общаются мемами, как-то странно самоутверждаются. И часто родители жалуются на то, что подросшие дети ничего не хотят, они ни к чему не стремятся, им ничего не нравится, наказывать бесполезно, они ничего не боятся, взывать к совести тоже не получается. Ну и один из таких главных моментов – мы росли как-то совсем по-другому, мы взрослели как-то по-другому. Мало того, что не было интернета, смартфонов, не было вот этого культа личных границ, о которых сейчас так много говорится, поэтому, возможно, отчасти нам бывает сложно друг друга понять, а понять все-таки нужно, хочется, это важно, необходимо. Поэтому давайте в ближайшие полчаса поговорим о том, какие же современные подростки, понимаете ли вы их, чего они хотят, к чему они стремятся, и как вы с ними ладите. Звоните в прямой эфир и задавайте вопросы нашим гостям, я думаю, что их ответы сегодня будут исключительно полезными. Потому что в студии у нас председатель Ассоциации родительских комитетов и сообществ Ольга Леткова, – здравствуйте. Все вопросы педагогического характера вот к Ольге Владимировне. И Виктория Вавилова, клинический психолог, специалист коррекционно-реабилитационного центра по работе со взрослыми и детьми; все о психологии подростков и о психике их родителей страдающих тоже давайте поговорим. Для начала, уважаемые гости, предлагаю посмотреть опрос россиян разного возраста, мы людей подбирали, вот какие современные подростки, что в них особенного, может быть, что-то похоже на предыдущие поколения. Давайте посмотрим. ОПРОС Ольга Арсланова: Там вот понятны уже основные моменты, они примерно одни и те же, хотя вроде говорят, что тема старая, от греческих классиков до Ивана Тургенева, но нет. Вот я смотрю, сейчас на SMS-портале самая популярная жалоба родителей: подросток условный все время не здесь, он все время в интернете. Может быть, поэтому он и не уважает родителей, потому что раньше как, в традиционном обществе? Взрослый всегда умнее, он всегда больше знает, он всегда больше умеет. А сейчас за что его уважать? «У меня вот тут все, я знаю больше его». Ольга Леткова: Не соглашусь. Ольга Арсланова: Не так? Ольга Леткова: Нет, не соглашусь, потому что родителей все равно уважают, наверное, не за то, что кто-то больше знает, кто-то меньше, а это, наверное, все-таки система отношений в семье, как мне кажется. Я не психолог, наверное, психолог меня поправит, если что. Но я думаю, что уважение – это немножко другая категория. Конечно, да, они могут не считаться с мнением родителей, это, к сожалению, да, но это не значит, что он не уважает. Он просто знает, что он вот эту тему знает лучше. Здесь уже говорилось, он продвинутый больше в каких-то вопросах. И если нормальный родитель, он это примет нормально, потому что не бывает так, что родитель все знает лучше. Другое дело, что у родителя больше жизненный опыт, тут можно и прислушаться, но мне кажется, что дети... Мы тоже такими были, не очень-то прислушивались к тем советам, которые давали наши родители. Мне кажется, это, наверное, больше возрастное такое желание самоутвердиться, «я сам», «я все знаю», это такие понятные вещи. Поэтому я бы тут не сказала, что это именно из-за этого неуважения. Но с тем, что дети в интернете, связано много проблем... Ольга Арсланова: Вот нам, смотрите, пишет зритель, 60 лет, из Чебоксар: «Люди с другой планеты вообще! Что с них возьмешь? Аутисты, интернетчики!» Ольга Леткова: Нет, они сидят часто... Тут нужно... Ольга Арсланова: Они родились вот уже в этом мире. Ольга Леткова: Да, вот я как раз хотела продолжить, что тут вопрос не в уважении, но вопрос в том, что они все время поглощены виртуальным миром, они постоянно в нем находятся, и, конечно, они все время не здесь. Вот это я тоже даже как родитель могу сказать, ну все время не здесь, невозможно. Конечно, это проблема. Плюс клиповое мышление, плюс новые подходы к информации, не те, которые были раньше, «не нужно анализировать, не нужно добывать, все очень легко и просто». Во всяком случае проблемы, конечно, есть, проблемы есть. Ольга Арсланова: Виктория, что родителей реально пугает в этом? То, что мы не понимаем, где они, если они не здесь, вдруг это опасно, вдруг они отупеют из-за того, что они постоянно кликают, вдруг у них мозг от этого органически как-то меняется? Или мы действительно чувствуем подспудно, что это ограничивает мир подростка, что это его делает менее социально адаптивным, потому что он не здесь, а там? То есть это наши предрассудки и наша дремучесть, или мы правда чувствуем в этом опасность, настоящую опасность? Как вам кажется? Виктория Вавилова: Ну, опасность в самом деле есть, потому что не интеллектуальную тупость, Ольга, как вы сказали, а эмоциональное истощение приходит именно с тем, что ребенок получает с достаточно раннего возраста, с 7–10 лет, всю эмоциональную информацию из Сети. То есть ему не нужно добывать радость, ему не нужно участвовать во всех конфликтах, чтобы понять, что он победитель, я имею в виду, в конфликтах внешних, в школе, в семье. Он берет все свои эмоции искусственным путем. Ольга Арсланова: А наш же мозг так устроен, что вот эта система награждения... Виктория Вавилова: Конечно. Ольга Арсланова: Она сколько веков, вот она была такой: ты что-то реально сделал, и тебе потом хорошо. А тут, получается, ничего реально делать не надо. Виктория Вавилова: Ничего делать не нужно, все эмоции, все выигрыши, проигрыши, все конфликты происходят там, и нет возможности переживать их в реальности. И когда мы говорим о зависимости, о гаджетовой зависимости, когда это конкретно уже болезнь, то ребенка очень сложно вернуть в эмоциональное состояние на здесь и сейчас, сегодня, он уже не умеет брать эмоции во внешнем мире. Ольга Арсланова: Вот то, что нас радовало, забраться на крышу, упасть, коленку разбить, ладно, это не перекрывает радость, что-то там где-то найти, съесть, попробовать, погулять, поиграть в какие-то реально на улице игры, не знаю, «Казаки-разбойники», все это – вот вся эта радость отсутствует, правильно или нет? Виктория Вавилова: Правильно. Ольга Арсланова: А как же они живут? Виктория Вавилова: Ну смотрите, одно дело, когда мы прыгаем, бегаем и это детям разрешаем, а другой вариант... Если мы клинически перейдем сейчас к вопросу, у подростков есть два вида кризиса, они нормативные, это все в порядке: это по Маяковскому, чем мне заниматься, кто я, собственно, личность уже, идентичность, или так, какое-то оливье от 2-го января, может пригодиться, а может и нет. И эти все вопросы заставляют его мучиться. И здесь есть кризис зависимости и независимости. Когда это кризис зависимости, он возникает тогда, когда родители решали за ребенка все, т. е. куда он пойдет, в художественную, музыкальную школу, что он будет одевать... Вся вот эта история про кризис зависимости в подростковом возрасте. Кризис независимости – это когда ребенку все разрешалось по японской системе, как модно сейчас, давайте до 5 лет будем разрешать ребенку все... Ольга Арсланова: А то и позже. Виктория Вавилова: И позже, да, и получается, что ребенок на протесте делает то, что ему сейчас нравится. Здесь тоже отдать ответственность ребенку нужно с той точки зрения, как ему давали ответственность раньше, а не в подростковом возрасте. Ольга Арсланова: Сколько ее должно быть, вот этой свободы, ответственности, поговорим обязательно. Давайте послушаем, много звонков, нашу зрительницу из Самарской области. Наталья, здравствуйте. Зритель: Добрый день. Ольга Арсланова: Расскажите о вашем опыте взаимодействия. Зритель: Да-да. Добрый день, ведущая, добрый день, гости. Вы знаете, в свое время был очень хороший фильм про школьников, называется «Расписание на послезавтра». И в том фильме прозвучала такая фраза, что школа – не цирк, а преподаватель, в общем-то, не клоун. Учеба – это тяжелый труд, это первое. И второе: для того чтобы получать именно удовольствие от этого труда, здесь бывают и удачи, и неудачи, но все это ребенок обязательно должен пройти, тогда он будет понимать радость того, что он получил в школе, какие знания, которые ему потом пригодятся в жизни. Вот, я считаю, это главное. Ольга Арсланова: А сейчас подростки, не знаю, может быть, вы знаете кого-то, наблюдаете, умеют получать удовольствие от вот этой работы, в т. ч. интеллектуальной работы в школе? Зритель: Вы знаете, насколько вот я знаю тех, которые окружают, допустим, соседи или что, они в основном все в телефонах. Я даже вот на спортивной площадке, у нас, в общем-то, только летом бывает. Дети не играют ни в снежки, они во дворе ничего не строят, они не бегают, ну не играют в те обычные игры, я считаю, кроме урока физкультуры, которые дети должны обязательно проводить на улице, это необходимо просто. Я сколько помню себя из детства, мы заходили, только домой пришли, допустим, покушали, сделали уроки, все остальное время проводили на улице. Ольга Арсланова: Это у вас просто, как говорится, интернета не было, ничего интереснее у вас не было. Зритель: Нет, вы знаете, мы тоже смотрели телевизор. Но интернет – штука очень хорошая, сейчас очень много знаний... Но, вы знаете, книжки все равно надо читать... Ольга Арсланова: Ну а что там по телевизору показывали... Спасибо, Наталья, понятно. Смотрите, вот про школу. Я буду пример приводить из жизни своей, коллег, знакомых – нет интереса к учебе, нет мысли о будущем у очень многих подростков. Вот, например, смотрите, это вот переписка одной моей знакомой и ее сына-подростка: «Почему не хочешь учиться, прогулял урок?» – она его спрашивает. А он ей объясняет: «Потому что все бессмысленно. Бессмысленна ты, бессмысленна школа, бессмысленен я. Если мне вдруг захочется прожить свою бессмысленную жизнь в счастье и богатстве, достигнуть этого мне поможет точно не школа». И дальше, смотрите, все-таки школа что-то сделала в жизни этого человека: «Я нашел, кем теперь восхищаться, – Диоген! Этот тип достиг наивысшего уровня балдежа! Это мой кумир!» Как вам? Ольга Леткова: Ну как? Обычная, по-моему, подростковая психология. Ольга Арсланова: Очень много действительно я слышу таких историй, что не хочет ничего. Спрашиваешь, а чего дальше, мол, чего ты хочешь? А он говорит: «А вот чего-то такого, – поди пойми, – но не вот этого». Ольга Леткова: Да, это есть, это есть. Но это просто он отлынивает, «не вот этого», сам не знает чего, это понятно, если он не говорит, чего он конкретно хочет. На самом деле, во-первых, я хотела сказать, что есть дети, очень мотивированные на учебу, как ни странно. Я не знаю, как это достигается, честно, потому что я не психолог, но я знаю, что это есть. Я знаю, что мне моя сестра, которая педагог такой серьезный, настоящий, она говорит, что каждого ребенка нужно научить учиться, чтобы он получал удовольствие от знаний. Мы же не можем тоже все время делать одну и ту же операцию, не видя результат. А когда ребенок научается действительно получать и хорошие отметки, и удовольствие от этого процесса, ему становится это легко, понятно, он перестает бояться, т. е. есть специальные технологии. Но этому не учат в школе, к сожалению. Есть такие действительно от природы педагоги, которые вот могут... Ольга Арсланова: Ага. А кто должен научить? Ольга Леткова: Я считаю, что это педагогическая квалификация. Родитель не умеет тоже, к сожалению. Хорошо, если он умеет, а, как правило, родитель не обладает такими профессиональными возможностями. Поэтому мне кажется, что этому нужно учить в педагогических вузах и ставить задачу в школе, в начальных классах научить учиться. Ольга Арсланова: Ну хорошо... Ольга Леткова: Не просто, а учиться. Ольга Арсланова: Я вот просто вспоминаю свои школьные годы – вообще не стоял вопрос, хочет учиться или не хочет. Ольга Леткова: Ну конечно. Ольга Арсланова: Если ты не будешь учиться, ты не получишь нормальную профессию... Ну мы в девяностые росли... Ольга Леткова: Здесь на самом деле сегодня то же самое. Ольга Арсланова: А сейчас они чувствуют эту взаимосвязь между хорошей учебой и дальнейшей счастливой жизнью, сегодня? Ольга Леткова: Они понимают, что есть еще какие-то пути типа блогерства, еще чего-то, у них есть кумиры такие определенные, которые ни на чем... Ольга Арсланова: И это далеко не всегда Диоген. Ольга Леткова: Да, «балдеж» объединяет, наверное, всех, я так думаю. Но во всяком случае есть кумиры, которые добились успеха по-другому, и тогда получается, просто включается своя реакция «зачем я буду тут напрягаться, если тогда я лучше буду пытать счастья где-то в интернете, еще где-то, еще как-то...». И в итоге мы понимаем, чем это может для ребенка закончиться. К сожалению, они многие не понимают. И вы знаете, я обратила внимание: вот эта бесцельность... Как бы сказать... Мне кажется, что, когда человек говорит «а зачем, я не вижу смысла», человек, который не видит ни в чем смысла... Вот, мне кажется, он сам об этом сказал. Возможно, вот это главная проблема наших детей. Мы их смыслам тоже не учим и смыслов им не даем. Потребительство для подросткового возраста – это, в общем-то, неправильный смысл. Он вообще, сам по себе, на мой взгляд, неправильный, а подростки, как правило, хотят не хотят, как бы им голову ни одурманили, но они ищут высокого. Они ищут смысл жизни, это тот период. Они ищут действительно какой-то своей нужности, важности в этой жизни, понимаете, тогда у них будет смысл. Наверное, и у любого человека тоже, по большому счету, но мы там с возрастом уже привыкаем к разным вещам... Ольга Арсланова: ...но в это время обострены эти... Ольга Леткова: А в это время... Это то время, когда им надо это дать. А мы им что даем? – «Иди, бери от жизни все, потусуйся тут...» Понимаете, я знаю, что вот эта грязь, которая на них выливается, высыпается из того же самого интернета, она отравляет их жизнь, она ее делает невыносимой. Они просто сами не знают, куда от этого деться. У них нет других путей. Но я вижу это так, я понимаю, что каждая душа ищет вообще больших смыслов. Ольга Арсланова: Владимир из Кировской области, его мнение в эфире. Здравствуйте, Владимир. Зритель: Здравствуйте. Мой педагогический стаж 42 года. 40 лет я отработал на станции... Ольга Арсланова: Разных видели. Зритель: Вся проблема... Кто-то из великих педагогов, забыл, сказал, что участь ребенка определяется свободным времяпрепровождением, т. е. чем он занимается в свободное время. Ольга Арсланова: Чем? Зритель: Да, чем занимается, т. е. он находит свои интересы и начинает заниматься. Ольга Арсланова: Да. Так чем занимаются сейчас, по вашим наблюдениям? Зритель: Вот. А сейчас им заниматься-то нечем, мы все уничтожили. У нас общество больное. Посмотрите, мы всякие ограничения, какие только ограничения ни приняли... Ольга Арсланова: Подождите, Владимир, я не могу понять, почему ребенок не может прочитать книгу, пойти на прогулку... Зритель: Книгу? Ольга Арсланова: Ну это доступно, нет? Зритель: Это доступно, только в этом нет ничего, как сказать, созидательного нет. Вот я говорю, вот я просто расскажу, как мы проводили лагеря, когда я работал, я уже 3 года не работаю. Летом на станции … городской лагерь. Значит, в этом лагере у нас дети стреляли каждый из пистолета, из пневматического, конечно... Ольга Арсланова: Это, да, «созидательно». Ольга Леткова: Для них... Ольга Арсланова: Да, интересно. Зритель: Они учились ходить под парусом, учились ходить на веслах. Мы им проводили различные развивающие игры, где нужно было, скажем, на велосипеде в лесу найти точки... Пришло новое руководство, все запретило, потому что они могут из пистолета друг в друга попасть... Ольга Арсланова: Ага, не дай бог чего выйдет. Зритель: Там они могут заблудиться... И посадили детей, сейчас в лагере они рисуют, это парни в возрасте до 14 лет, они рисуют и сидят в телефонах. Ну? Ольга Арсланова: Да, Владимир, спасибо. Ну и вот о смысле, да, который в т. ч. и в деятельности. Условно говоря, поколение моих родителей росло с мыслью о том, что нужно строить общее, коллективное, что-то там созидательное, совершенно другое было сознание. Я в свое время когда росла, в девяностые, там было что-то о личных амбициях, о достижениях, ну денег хотела заработать, потому что росли бедно. Не было многого, очень многого, и хотелось это купить. А сейчас какой может быть даже простейший смысл у современного подростка, который, в общем-то, живет в таком изобилии, которого, мне кажется, история еще не видела? Мы же понимаем, что и смартфоны-то у них, потому что все остальное уже есть, и смартфон там не простой... Вот у них что? Виктория Вавилова: И правда, есть вот это изобилие. Я присоединюсь здесь к тому, что все выдающиеся сейчас бизнесмены через одного говорят о том, что у них нет высшего образования, они просто поставили себе цель, они там вложили какие-то там 100 долларов, рублей, еще чего-то и на своих целях, на каких-то своих амбициях вывезли это, и теперь они создатели и все такое, блогеры. Но это на самом деле огромная работа, для того чтобы... Наши подростки сегодня не понимают, что для того, чтобы на своих амбициях, на своих целях выехать на тот уровень кумиров своих, Диогенов и всего прочего, нужно просто вложиться морально, эмоционально и материально тоже. Ольга Леткова: Слушайте, им нужно как минимум уметь хорошо говорить. Виктория Вавилова: Да-да-да. Ольга Леткова: Я говорю: слушай, ну ты, чтобы так хорошо говорить, должна книжки читать! Ольга Арсланова: Нет, а потом чтобы вот современный подросток, сколько у меня таких знакомых, у друзей детей, которые говорят: «Ну хорошо, ты чего хочешь? Знаменитым хочешь быть?» – «Да ну, зачем...» – «Хочешь покупать хорошие, дорогие вещи?» – «Да ну, зачем...» – «Ну не знаю, может быть, карьеру хочешь сделать?» – «Да это...» – «А что? Что?» – «А чтобы вы меня не трогали». Виктория Вавилова: Да, были ли поставлены цели у ребенка, не у подростка, у ребенка. Потому что я сталкиваюсь с тем, что, когда дети говорят «Я хочу быть врачом», родители закатывают глаза и говорят: «О, это 7 лет учиться, потом защищать кандидатскую, докторскую, это же тяжело...» Девочка говорит: «Я хочу быть стилистом». Мама говорит: «Ну что ты, это же грыжа, постоянно больные ноги потом, все время на ногах». И родители – не все, я говорю про частичные случаи – сами приземляют детей и мешают им ставить высокие цели, и дети начинают выбирать, что бы попроще, как бы попроще к этому прийти, желательно чтобы ничего не делать. Тем более из каждого устройства на сегодняшний день говорится о том, что нужно найти такую работу, чтобы не работать. И опять же, да, хочется, чтобы оно упало примерно на голову. Ольга Леткова: Вы знаете, наверное, может быть, я не в полной мере соглашусь. Дело в том, что вот я даже и сама как родитель, многие родители хотели бы, чтобы дети достигли каких-то высот, были бы не против. Но сначала, с детства это начинается «А чего ты хочешь?», а потом это уже приходит к тому, что, когда мы заканчиваем 11-й класс, «Давай вообще смотреть, а куда-нибудь мы потянем или не потянем?». Потому что многие двери, к сожалению, закрыты, закрыты потому, что у ребенка не хватает возможности именно на базе школы получить высокий балл ЕГЭ. А мы знаем, что ЕГЭ – это не заканчивание школы, это поступление в институт. Ольга Арсланова: А ребенок понимает уже с очень раннего возраста, со средней школы, что страшный экзамен, «я, скорее всего, не наберу, я, скорее всего, не дотяну»... Ольга Леткова: Все боятся, конечно. Ольга Арсланова: «А зачем тогда что-то делать?» Ольга Леткова: Этот страх, вы понимаете, страх вообще неконструктивное чувство... Когда ребенок постоянно находится в таком длящемся страхе и в постоянном стрессе... Я считаю, что хорошие стрессы, они не против, они могут, наоборот, позитивную... Виктория Вавилова: Соглашусь, да. Ольга Леткова: Но когда это длящийся, многолетний постоянный стресс, абсолютно какая-то безвыходность, ну конечно... Ну а что? Ребенок ничего уже не захочет. Ольга Арсланова: Ольга Владимировна, вот вы говорили о том, что не хватает смысла, – а если показывать хорошие примеры? Вот им что показывают, кого там, блогера, не Диогена даже, блогера – показывать ученых, которые делают полезные для других открытия, показывать тех же самых врачей, которые на высоте что в военное время, что в мирное время, когда был COVID... Ольга Леткова: Ну вот у нас в советское время это всегда и было. Мы все жили как... Вот этот коллективизм, который потом мы перестали ценить, но он на самом деле создавал такой дух в обществе очень позитивный, когда мы все шли, одной большой семьей жили, в одних и тех же ценностях находились. Конечно, было всем гораздо проще. А не так, как сейчас, индивидуализм. Я считаю, что это остатки западной вот этой вот идеологии, которая нам навязывалась все эти годы, у них же главное индивидуализм, поэтому вот у них «Я хочу быть мальчиком» или «Я хочу быть девочкой», вот это мое «я» первее всего. А у нас всегда было наоборот, коллективизм, и в этом плане есть определенные ценности общества, в которых ты живешь, которые не надо самому выискивать, а которые есть. Ольга Арсланова: Сейчас такой неприятный гибрид получился. Мы к этому индивидуализму, наверное, не приспособлены внутренне... Ольга Леткова: Конечно, слава богу, мы еще пока не восприняли это... Ольга Арсланова: Да. А он у нас вот вырос, получается, в такие формы. Ольга Леткова: Ну подождите, он еще не вырос, мы сейчас все меняем. У нас сейчас, наоборот, появилась концепция о традиционных ценностях, которую президент утвердил, там уже прописаны эти ценности. Но нужно, чтобы мы в обществе это восприняли и начали жить по-другому, мы сами. Здесь вот педагог-то как раз говорил о чем? – что мы как общество сейчас не даем детям то, что от них хотим. Ну вот это правильно, я согласна с этим в корне. Я думаю, что вот если мы как общество немножко сами сейчас будем меняться – а мы меняемся, мы даже сами не замечаем, но мы быстро меняемся сейчас, мы все сплотились как один народ, и вот эти ценности... Просто мы еще не успели. И я думаю, что следующим поколениям будет легче, но вот нынешние... Ольга Арсланова: Главное, чтобы это отозвалось, чтобы это было не формальной историей, а действительно запросом, это очень важно. Ольга Леткова: Да-да. Для этого должны быть детские организации, которые будут именно активным трудом заниматься созидательным с детьми на уровне школы, не просто галочки ставить. Сейчас это создается, но, конечно, хотелось бы, чтобы это не утонуло в формализме и в бюджетных средствах, а чтобы это стало какой-то реальностью для наших детей. Ольга Арсланова: Зрительница нам звонит. Волгоград, Оксана на связи. Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Вы знаете, у меня уже пройден вот этот трудный возраст, у меня сын, которому сейчас вот 26 лет будет. Ольга Арсланова: Как пережили? Зритель: Вот пережили, вот рассказываю. 16–17 лет, да, это самый трудный возраст такой... За голову хватались, максимализм юношеский, «я все умею», «я все знаю». Думала-думала, ну как подходить, как подход найти? Изобрела такой метод – стать ему прямо самым близким другом. Ольга Арсланова: О. Зритель: Вот в этот момент нужно становиться им друзьями, понимаете, уважать их мнение, какое бы оно там ни было, разговаривать с ними, слушать их, слышать их. Вот, вы знаете, очень хорошо через вопрос даже вот этих новых технологий. Мы-то уже взрослое как бы поколение, а они вот эти технологии очень быстро схватывают. И в этом моменте мы, конечно, немножко типа глуповатенькие, знаете, а они все знают, все умеют. И вы знаете, получается обмен: они нас... Ольга Арсланова: «Я в реале умею, а ты в виртуале, давай обменяемся», – так? Ольга Леткова: Кто что может. Зритель: Да. Вот, вы знаете, они свое мнение и свои вот эти уроки для нас, они ценят, и мы тоже ценим, что они с нами общаются. А потом, вы знаете, они где-то у нас спросят... Ольга Арсланова: Да, если спросят, хорошо... Спасибо вам большое. Вот смотрите, я помню, что был какой-то период, модны были попсовые психологи, которые рекомендовали всегда: будьте ребенку другом, не надзирателем, а другом! Но наверняка здесь какая-то грань разумного, потому что иерархию взрослый – ребенок никто не отменял. Если ты будешь ребенку другом, не исключено, что из него вырастет невротик, потому что ты ему друг, а не взрослый, который его оберегает, обучает... Ольга Леткова: Рамки выставлять, конечно. Ольга Арсланова: ...несет за него ответственность и где-то, да, контролирует, потому что ну просто у него рычагов больше. Вот быть другом – это не опасная стратегия? Виктория Вавилова: Эта стратегия не опасная в подростковом возрасте, потому что, если мы снова вернемся к тому, что это эмоциональное, не хочу называть это нарушением, это некоторая эмоциональная нестабильность... Ольга Арсланова: Иногда кажется, что нарушение. Виктория Вавилова: Некоторая эмоциональная нестабильность, и эти эмоции нужны. И самый главный здесь вопрос – это «Чем я могу тебе помочь?». Не «Я знаю, чем тебе помочь, делай вот это, вот это и вот это, а еще возьми, мы пойдем сейчас с тобой играть в футбол», навязать ему какую-то, как вам кажется, хорошую эмоциональную разрядку, время какое-то провести вместе, но проще спросить: «Чем я могу тебе помочь? Что мы можем с тобой вдвоем сделать?» Тогда это настоящая дружба, тогда это возможность дать ребенку выбрать, где он хочет получить эти эмоции. Ольга Арсланова: Спасибо, спасибо вам большое! Председатель Ассоциации родительских комитетов и сообществ Ольга Леткова, клинический психолог, специалист коррекционно-реабилитационного центра по работе со взрослыми и детьми Виктория Вавилова. Такой был краткий курс помощи, наверное, больше родителям. Спасибо, что пришли. Это была рубрика «Родительское собрание». По понедельникам мы говорим о проблемах детей и родителей, отцов и детей, вечных проблемах, но с поправкой на XXI век. Это было вечернее «ОТРажение». До встречи завтра. Всего доброго.