Россия – не бензоколонка

Фото: Maksym Yemelyanov / Фотобанк Лори
Гости
Моисей Фурщик
управляющий партнер компании «ФОК» (Финансовый и организационный консалтинг)
Леонид Григорьев
профессор ВШЭ
Владимир Пирожков
футуролог, директор центра дизайна и инноваций «Кинетика»

Иван Князев: В эфире «ОТРажение», мы продолжаем, в студии Тамара Шорникова...

Тамара Шорникова: ...и Иван Князев.

Иван Князев: Нефть и газ – наше все или нет? Вот таким вопросом хотим сегодня озадачиться, уважаемые друзья, потому что нефтяная отрасль несет потери в энергетическом секторе в связи с последствиями пандемии COVID-19. Баррель дорожать пока не планирует, «Северный поток» еще не достроен, да и президент говорил о том, что Россия все-таки не страна-бензоколонка. А что у нас еще есть? Что можем производить и продавать?

Тамара Шорникова: Минеральные удобрения, металлургия, стекольная промышленность, высокие технологии, сельское хозяйство... Давайте вместе с экспертами и с вами так вот нестандартно проанализируем, что мы, собственно, имеем, чем мы как страна богаты. Вы, друзья, вспоминайте, чем еще гордилась Россия, что мы потеряли со времен СССР в последние десятилетия, а в чем, может, наоборот, сделали прорыв.

Иван Князев: Да, пишите, звоните нам, вспоминайте, делитесь своим мнением.

Прямо сейчас представим нашего первого эксперта. У нас на связи Моисей Фурщик, управляющий партнер компании «Финансовый и организационный консалтинг». Моисей Александрович, здравствуйте. Слышите нас?

Моисей Фурщик: Добрый день. Да, слышу.

Иван Князев: Мы тут уже наших телезрителей призвали, во-первых, вспомнить, чем богата наша страна, ну и Тамара перечислила несколько отраслей нашей экономики. Дополните картину тогда, чем мы еще можем гордиться?

Моисей Фурщик: Ну, сейчас действительно на слуху IT-технологии, это достаточно новый рынок, если вспоминать нашу старую историю, в советские времена это была вспомогательная отрасль, сейчас это полноценная вещь. Потом хочется отметить, что тот же нефтегазовый сектор имеет потенциал не только с точки зрения продажи сырья, но и дальнейшего углубления переработки, тут у России есть определенный потенциал в нефтегазохимии, и в принципе можно идти дальше, там есть инновационные темы, касающиеся и «умных» удобрений, и биоразлагаемых полимеров, то есть вот эта вот химическая отрасль потенциально очень интересна.

Тамара Шорникова: Я вклинюсь только коротко, пока далеко не убежали: а вот IT-технологии, это настолько обширное понятие, оно сейчас из каждого утюга звучит. А конкретно что в IT мы можем предложить стране и миру, что называется? Это что, наше какое-то программное обеспечение, это наши мозги, это наши компьютеры? Что это?

Моисей Фурщик: Ну, у нас сейчас два по сути направления в России. Одно – это по сути мы предлагаем мозги, когда занимаемся офшорным программированием, то есть по заказу глобальных компаний разрабатываем, и второе – это разработка своих информационных продуктов. Они, к сожалению, в большинстве своем ориентированы на внутренний рынок, но тем не менее есть продукты, прежде всего игры, это какие-то там и облачные решения, которые вполне конкурентоспособны и на мировом рынке. А вот с точки зрения «железа», самих компьютеров, конечно, тут пока российские перспективы очень слабые на мировом рынке.

Иван Князев: Моисей Александрович, меня очень заинтересовала вот химия, в частности вот удобрения. У нас какие вообще объемы, сколько производим, на какие суммы экспортируем, в какие страны? Кто у нас конкуренты?

Моисей Фурщик: Ну вот по суммам я сейчас затрудняюсь точно сказать, но преимущество России – это то, что она производит все три основные группы удобрений, азотные, фосфатные и калийные, соответственно, есть возможность комплексные сложные удобрения. И соответственно, основные рынки, которые Россия видит в качестве рынков сбыта, – это прежде всего Азия, но в принципе и в Латинскую Америку продают понемногу, и в другие регионы. А конкуренты находятся в разных частях мира, это в зависимости от видов удобрений и Китай, и Канада, и в Европе производятся удобрения. То есть это серьезный конкурентный рынок, где движение, скорее всего, будет идти в сторону более сложных, комплексных удобрений и технологий их внесения эффективного.

Иван Князев: А наши конкуренты за пандемию немножко сдали свои позиции, вот, например, тот же Китай, Канада?

Моисей Фурщик: Да нет, в принципе удобрения – это достаточно такое крупномасштабное производство, которое надолго нигде не останавливалось, поэтому там все конкуренты в принципе достаточно неплохо функционируют. Единственное, что могут быть проблемы у «Беларуськалия» ввиду текущих проблем, но вряд ли это будет долгосрочно.

Тамара Шорникова: Хорошо. Моисей Александрович, а вот то, что мы сейчас с вашей помощью в том числе перечисляем вот те точки роста, то, за счет чего мы можем заработать, – это какая часть нашей экономики?

Моисей Фурщик: Ну, вообще это сейчас примерно половина нашей экономики. То есть предположение о том, что нефть и газ, сама добыча занимает больше половины российской экономики, – это неверно, там доля в ВВП что-то порядка 30% на нефть и газ и ближайшие, смежные вещи. Поэтому в принципе в России...

Тамара Шорникова: Моисей Александрович, сразу же ЦБ, не знаю, может быть согласитесь, может быть опровергните. По данным Центробанка за прошлый год, из 418 миллиардов долларов, заработанных российской экономикой на экспорте, например, больше половины все-таки, 57%, или 238 миллиардов, пришлись на 3 товара – нефть, газ, нефтепродукты.

Моисей Фурщик: Да, с точки зрения экспорта, действительно, нефть и газ занимают больше половины, а если мы смотрим ВВП в целом, то там существенно меньше половины эта отрасль, потому что очень многие российские отрасли работают на внутренний рынок, и это в принципе нормально для такой крупной страны. Но естественно, желательно, чтобы вот эти вот отрасти постепенно наращивали свое преимущество, присутствие и на внешних рынках.

Иван Князев: Уважаемые друзья, вы тоже нам звоните, делитесь своим мнением, где, может быть, в какой отрасли нашей экономики Россия может сделать толчок. Вот Москва и Московская область, телезритель спрашивает: «А где же наш лен? Льняные заводы развалены, поля, когда-то голубые от цветущего льна, все заросли борщевиком». Моисей Александрович, как вообще насчет сельского хозяйства? У нас же неплохие показатели по зерну, тут отмечают, что мы впереди планеты всей по свекле. Есть ли там у нас какие-то прорывные моменты?

Моисей Фурщик: Сельское хозяйство действительно сейчас чувствует себя неплохо, но его доля в ВВП всего несколько процентов. Другое дело, что российский сельскохозяйственный сектор имеет хороший потенциал роста, причем не только в объемных показателях за счет более эффективного использования большого земельного ресурса, но и за счет того, чтобы продавать продукцию более высокой переработки, то есть чтобы мы продавали уже не просто зерно, например, а переходили в большей степени к кондитерским изделиям и так далее. То есть есть многие продукты, которые традиционно российские, мороженое и так далее, которые могли бы быть востребованы на международных рынках в бо́льших объемах, чем сейчас, но это надо активно продвигать, организовывать маркетинг в том числе с помощью государства.

Иван Князев: А санкции нас не задавят при экспорте?

Моисей Фурщик: Ну, санкции в принципе не касаются вот таких вот отраслей, особенно там, где присутствует в основном частный капитал, Запад все-таки концентрирует свои санкции на тех сегментах, где в большей степени работают госкомпании, где имеются технологии двойного назначения и так далее. А вот в таких секторах, как химия, пищевка, IT, пока таких существенных санкций нет и не предвидится.

Тамара Шорникова: Да. Моисей Александрович, давайте вместе послушаем телезрителя. Владимир из Архангельской области, здравствуйте. Да, слушаем вас, Владимир.

Иван Князев: Владимир?

Зритель: Ну, в советское время... Вы слышите меня, да?

Тамара Шорникова: Да, отлично, говорите.

Зритель: В советское время у нас в городе, конкретно город Северодвинск, был завод дорожных машин, один из немногих в Союзе, и технику поставлял не только в Советский Союз, но и на экспорт, конкретно в Турцию, в Югославию, возможно, в другие страны мира, то есть солидный завод. А в итоге он сейчас давно уже обанкрочен, его даже не существует не то что для России, а тем более и на экспорт. Техника была уникальная.

Тамара Шорникова: Владимир, это, безусловно, жалко. Сейчас, если говорить о настоящем, ну как бы имеем то, что имеем, как вам кажется, чем кроме нефти мы как страна можем заработать? На чем? Что должны выпускать, во что вкладывать деньги?

Зритель: Нет, если честно, не представляю, что кроме нефтянки можно еще предложить Западу. Не думал, не думал.

Иван Князев: Ну вот сейчас вместе будем разбираться. Понятно, спасибо вам большое.

Тамара Шорникова: Да, спасибо.

Иван Князев: Вот из Саратовской области нам пишут телезрители, тоже закрыты все крупные заводы, такие как авиационный подшипниковый, станкостроительный завод...

Тамара Шорникова: Смотри, какая интересная SMS, Челябинская область: «У нас есть практически все, только толковых руководителей нет».

Иван Князев: Ну это отдельная история. А вот все-таки что касается промышленности в плане машиностроения, я не знаю... У нас же всегда была хорошая военная техника, какие-то лазеры, комбайнеры мы выпускали, тоже все это экспортировали, там много ведь всего было. Сейчас это в каком состоянии?

Моисей Фурщик: Ну, сейчас, конечно, сильно эти отрасли упали прежде всего с точки зрения экспортного потенциала. В советские времена, во-первых, очень мощный был внутренний спрос, не было конкуренции, во-вторых, фактически экспорт дотировался, экспорт часто сельскохозяйственной техники имел политический характер, когда мы отправляли в дружественные африканские и ближневосточные страны технику. Когда рынок открылся, появились конкуренты, российская такая продукция стала переживать непростые времена, хотя в принципе часть номенклатуры нормально функционирует. Но тут видится потенциал в том числе за счет партнерства с иностранными компаниями, за счет встраивания в глобальные цепочки, это, в общем-то...

Иван Князев: Ну а вот так вот глобально возродить все это, сейчас есть возможности у нас для этого, или все-таки это уже прошлый век, нет смысла в это вкладываться, инвестировать, развивать?

Моисей Фурщик: Мне кажется, что в таком масштабе, как раньше, возродить уже невозможно в том числе потому, что техника стала надежнее и продуктивнее, ее просто в единицах не нужно так много сейчас производить. Поэтому, наверное, действительно, этот сектор России нужен, но не в том масштабе, который был раньше.

Иван Князев: То есть если будем развиваться, то где-то, видимо, точечно, в тех товарах, в тех отраслях, которые востребованы, да, на мировом рынке, я правильно понимаю?

Моисей Фурщик: Да, да.

Иван Князев: Спасибо, спасибо вам большое. Моисей Фурщик, управляющий партнер компании «Финансовый и организационный консалтинг», был с нами на связи.

Тамара Шорникова: Продолжаем говорить с нашими телезрителями, Александр из Санкт-Петербурга сейчас с нами на связи. Здравствуйте.

Иван Князев: Здравствуйте, Александр.

Зритель: Здравствуйте.

Я бы хотел сказать вот что. Дело в том, что у нас замечательная конкурентоспособная продукция, то, что дала нам природа: лес, нефть, газ, металлы, руда, продовольствие. А вот то, что люди сами делают, к сожалению, во многих областях оставляет желать лучшего.

Иван Князев: А что вы имеете в виду?

Зритель: Я имею в виду то, что, например, у нас, начиная от велосипеда и кончая компьютерами, сейчас не очень все хорошо получается, и это все знают.

Дело в том, что те люди... У нас, понимаете, те люди, которые изобретают что-либо, они дальше своих изобретений, дальше своих гаражей не идут, и, к сожалению, их не поддерживают. Те люди, которые работают в научных институтах, там вообще жизнь, по-моему... Я просто знаю эту тему, работал там. Там жизнь вообще, это практически болото, и ничего нового не изобретается, принципиально нового, мы, к сожалению, плетемся у крупнейших фирм, нет смысла их перечислять все, все о них знают, начиная от телевизоров и кончая... Начиная от всего, понимаете?

Даже, к сожалению, продовольствие у нас сейчас оставляет желать лучшего, потому что нет жестких разрешительных нормативов. Почему у нас добавляется всякая дрянь в продукты? – да потому что нет жестко нормированных каких-то рецептур, которые бы не вредили человеку, и поэтому все, что делается по техусловиям, к сожалению, люди мало покупают или покупают, потому что им деваться некуда, это все дешево стоит. А по ГОСТ это все стоит очень дорого. А про изобретения людей, начиная от гаражей и кончая институтами, это вообще все находится, к сожалению, в совершенно упадочном состоянии.

Иван Князев: А вы в каком НИИ работали, Александр?

Зритель: Я работал, оно связано было со строительством в атомной промышленности.

Иван Князев: О.

Тамара Шорникова: Ого.

Иван Князев: Это очень здорово. И что вот сейчас?

Зритель: Нет, это было в советские времена.

Иван Князев: А, ну а сейчас институт в каком состоянии?

Зритель: А сейчас институт, ну как мне говорят мои друзья, просто разделяется на несколько групп, у них несколько сейчас собственников появилось, хотя в принципе у них подчинение было «Атомэнерго», когда там курировал «Атомэнерго» Кириенко, и тогда еще институт работал. Все, в общем-то, зависит, конечно, от верховной власти, от их конкретных жестких действий.

Иван Князев: Ну понятно, институт разделили...

Тамара Шорникова: Александр, коротко: как вам кажется, вот если сейчас дать денег гаражным исследователям, будут у нас какие-то прорывы в разных сферах? Или что нужно сделать, денег больше дать, чего?

Зритель: Нет, я считаю, что... Мое мнение такое, я считаю, что их нужно объединять в колхозы, коллективные хозяйства, понимаете?

Иван Князев: Ну то есть такой системный подход должен быть?

Зритель: Чтобы был контроль над теми деньгами, которые были. Это начиная от детского творчества, как раньше были юные пионеры, работали дома творчества, и кончая взрослыми людьми.

Иван Князев: Понятно. Спасибо вам большое, Александр.

Тамара Шорникова: Спасибо.

Иван Князев: Звонят нам телезрители, Антон из Нижнего Новгорода сейчас на связи, давайте дадим слово.

Зритель: Да, здравствуйте, зрители телеканала ОТР. Хотелось бы также выразить свое мнение.

Действительно, на мой взгляд, Россия не бензоколонка, но зарабатывать мы можем. Дело в том, что, мне кажется, сейчас проблема России в том, что работаем мы больше не руками, мы больше говорим, работаем в кол-центрах и в основном ничего не производим. То есть, на мой взгляд, нужно вернуть эту самую моду на то, чтобы делать руками и, соответственно, повышать зарплату на заводах.

Иван Князев: То есть слишком много у нас сейчас офисных клерков и обслуживающего персонала, я правильно понимаю?

Зритель: Да-да. То есть вот, например, работая, продавая интернет, услуги телевидения и так далее, люди получать могут до 40 тысяч по крайней мере в нашем регионе, в Нижнем Новгороде, а на заводе могут получать 20 тысяч, при этом работая, допустим, по 12 часов в день.

Иван Князев: Спасибо, спасибо вам, Антон.

Тамара Шорникова: Деньги, престиж профессий, да.

Иван Князев: Друзья, звоните, рассказывайте, на каких, может быть, вы производствах работали, как предыдущий, перед этим еще был у нас телезритель, он рассказывал, что в НИИ работал. Что с ними сейчас?

Тамара Шорникова: Где сейчас работаете, тоже рассказывайте, есть ли в вашей работе место для творчества, для изобретений, для каких-то достижений? Об этом нам говорите.

Сейчас посмотрим видеоматериал, знают ли наши граждане, что в России осталось еще, что-то кроме нефти и газа: «Пора ли нам слезать с нефтяной иглы? Благодаря чему мы еще можем держаться на плаву, зарабатывать?» Вот что отвечали жители разных регионов.

ОПРОС

Иван Князев: «Лес, рыба, еще бы головой работать», – вот это золотые слова, конечно, от наших телезрителей.

«Можно наладить производство современной легкой мебели для внутреннего рынка, а потом и для внешнего», – так считают наши телезрители в Астраханской области. «А еще мы производим электроэнергию, гоним ее в больших объемах за границу», – из Тверской области сообщение.

Тамара Шорникова: Не настолько оптимистичны в Краснодарском крае: «Гордиться нечем, убито все».

Иван Князев: Ну, будем выяснять, есть ли нам еще чем гордиться, на чем еще можем зарабатывать.

Тамара Шорникова: Леонид Григорьев, главный советник руководителя Аналитического центра при Правительстве России, профессор. Леонид Маркович, здравствуйте.

Иван Князев: Здравствуйте, Леонид Маркович.

Леонид Григорьев: Добрый день, добрый день.

Тамара Шорникова: Что у нас, убито все, или все-таки не настолько мы должны быть пессимистично настроены?

Леонид Григорьев: Нет, вы знаете, тут есть некоторое недоразумение. Во-первых, то, что мы потеряли в 1990-х гг., понемножку восстанавливаем, это понятно. Все люди звонят и вспоминают заводы 1980-х гг., 30 лет уже прошло. Во-вторых, мы потеряли среднее звено, то есть трудоемкие, достаточно простые товары на рынке, где вышло просто много других стран, пока мы в 1990-х гг. все это закрывали и приватизировали, поэтому там, конечно, вернуться тяжело.

Иван Князев: Это какие товары?

Леонид Григорьев: У нас либо сырьевое, либо очень сложные вещи мы делаем типа атомных станций, за рубеж мы же вывозим. Ну, вооружение понятно, плюс в принципе у нас есть несколько сегментов, которые мы наверху производим. То есть промышленность сохранила определенные кадры, причем... Тут вспоминали санкции, я хочу сказать, что экономисты вообще считают, что санкции частично были на пользу нам, потому что мы непрерывно все покупали, в том числе в нефтегазовой, буквально все покупали, компании в 1990-х гг. обрадовались, что не надо возиться, а можно купить готовые технологии. Это было хорошо для производства, но плохо для науки и плохо для развития собственных технологий. Поэтому частично санкции заставили думать самим. Поэтому...

Иван Князев: Нет, я здесь больше имел в виду, Леонид Маркович...

Леонид Григорьев: В принципе... у нас нет безработицы практически, такой сколько бы то значительной, и вот в последние десятилетия многие отрасли поднялись, в том числе услуг. Образ жизни сложился очень своеобразный, потому что мы живем немножко не так, как на Западе, – в частности то, что все как-то забывают, с хрущевских 6 соток мы постепенно создали какую-то гигантскую сеть дач, десятки миллионов, люди там в пятницу туда, в понедельник обратно... У нас другая система расселения, другая система отдыха. Это другая страна, мы напрямую не можем конкурировать по трудоемким товарам с Азией, там дело даже уже не в Китае, Китай проигрывает конкуренцию таким странам, как, скажем, Вьетнам, по трудоемким товарам, где надо руками делать, это во-первых.

А по сложным, там, где у нас сохранились институты, частично благодаря закрытости ряда оборонных, секретных производств, так сказать, там сохранили частично кадры и сохранили какие-то секреты, которые там постепенно превращаются в технологии, что-то производим. Поэтому у нас нет середины, ну обувь мы мало производим. Ну и потом против дешевой одежды, скажем, в мире, мы не можем конкурировать с Бангладеш, где огромное количество людей шьет одежду, там зарплаты по 30 долларов в месяц.

А сейчас, во время кризиса, я хочу обратить внимание, что идет же тяжелейший кризис, в мире считается, оценка Международного валютного фонда на 2020 год практически -5% ВВП, это самый большой кризис вообще со времен войны и 1930-х гг. В 2009 году когда упало, упало на 0,5%, а сейчас на 5%, в США -8% должно быть в этом году по оценкам, это действительно... Еврозона, то есть это ядро Европы, без Англии, там -10% ожидается, во Франции -12,8%, Италия и Испания по -12,5%.

То есть давайте еще возьмем нынешний год, он совершенно необычный, и произошло... В принципе тема для Общественного телевидения, может быть, будет интересно, как-нибудь я готов рассказать, как перестраивается личное потребление в условиях коронавирусных запретов по всему миру, что там...

Иван Князев: Ну вернемся, вернемся мы к этому вопросу, Леонид Маркович.

Тамара Шорникова: Да, обязательно обсудим. Давайте пока послушаем нашу телезрительницу, подключим к разговору Нину из Владимирской области. Здравствуйте, Нина.

Зритель: Здравствуйте.

Я хочу пояснить некоторым людям, которые думают, что сельское хозяйство возродилось, всего излишки. Но натуральные продукты очень дорогие, а перерабатывающие предприятия, в основном собственники в них, удельный вес составляют иностранные компании вот в нашей области.

И короче, когда говорят, что в сельское хозяйство не идут, там большие вроде бы зарплаты у доярок, но когда норматив выработки… То есть обслуживание этого поголовья скота, у них вместо 10 доярок работают четверо без выходных, без отпусков, как бы дети брошенные, растут беспризорники, а зарплата, как они говорят, высокая, 50 тысяч. Попробуйте кто-нибудь, сидя в конторе, или менеджер какой-то, пусть он побегает около этих коров, помоет им вымя, почистит все за ними, что они производят, кроме приятного молока, тогда поймут, что такое производительность, что такое сельское хозяйство.

Нужно действительно улучшать труд, нужно действительно, чтобы работник пришел, чтобы у него были все удобства дома, а не печка с углем или с дровами, за которыми еще надо куда-то смотаться и заплатить сумасшедшие деньги.

Тамара Шорникова: Да, спасибо...

Иван Князев: Понятно, Нина...

Зритель: Если захочешь газ провести...

Иван Князев: Спасибо вам большое.

Тамара Шорникова: Нина, спасибо вам за ваш вопрос...

Иван Князев: Тамара, прошу прощения, несколько очень интересных SMS. «Россия может экспортировать пачками эффективных менеджеров в разные страны», и также из столицы SMS: «Предлагаю торговать олигархами и депутатами, пусть у них там все наладят», – это к вопросу о менеджменте.

Тамара Шорникова: Да, об эффективных менеджерах поговорим буквально через минуту.

Очень интересную тему затронула Нина. Вот мы все боремся за повышение производительности труда – может быть, не с того начинаем? Как повысить качество жизни, может быть, автоматически тогда наши работники начнут выдавать на-гора? Как вам кажется, Леонид Маркович?

Леонид Григорьев: Качество жизни... Я как раз хотел сказать, что мы живем немножко по-другому и качество жизни у нас немножко лучше, чем мы сами о себе судим. Дело в том, что мы привыкли считать, что мы все-таки... У нас очень неравномерное, конечно, потребление, но средний, общий уровень в стране не такой низкий, как иногда, особенно люди, у которых сложно с доходами, это себе представляют. В принципе мы находимся где-то очень близко, по средним величинам в районе Польши, Испании, вот средиземноморских стран, где-то в районе 24–25 тысяч долларов на душу населения по так называемому паритету покупательных способностей. То есть, строго говоря, потребление у нас намного выше на душу населения, чем в Китае или в Бразилии, а мы просто психологически как-то привыкли жаловаться, для многих это действительно факт, но в среднем и общем это не так плохо.

Тамара Шорникова: Ну а сколько печек в Польше, много?

Леонид Григорьев: Причем произошло за последние 10 лет перевооружение: автомобили, компьютеры... У нас средняя... Есть же элементарная статистика, 75% людей с компьютерами, с интернетом, а это показатели развитых стран. Поэтому я, честно говоря, понимаю, что многим очень тяжело, но в целом страна не настолько в тяжелом потребительском положении, как это иногда индивидуально мы рассказываем друг другу.

Тамара Шорникова: Ну и про менеджеров очень много SMS у нас...

Леонид Григорьев: Ну, про менеджеров... Про менеджеров, вы знаете...

Тамара Шорникова: Что у нас с этим ресурсом?

Леонид Григорьев: С эффективными менеджерами есть одна проблема: эффективный менеджер – это хорошо при условии, что он знает, чем он именно руководит. Если эффективный менеджер перебрасывается с зерна на трактор, с трактора, не знаю, на самолет и обратно и он не знает, чем руководит, тогда это проблема, потому что тогда этот эффективный менеджер, просто который быстро считает издержки, прибыли, так сказать, чисто финансовые вещи. А руководство производством должно включать знание специальности, вот это важный момент.

Иван Князев: Золотые слова.

Леонид Григорьев: Вот в Советском Союзе, кстати, если уж о ностальгии, директора заводов обычно выходили все-таки не из секретарей парткомов, а из главных инженеров, вот это важный момент.

Иван Князев: Спасибо. Леонид Григорьев, главный советник руководителя Аналитического центра при Правительстве России, был с нами на связи.

Мнение из Сахалинской области: «Надо торговать валенками, лаптями и кокошниками, желательно с африканскими странами», – ну это, конечно, немного иронии. Из Воронежа сообщение: «Много заводов и предприятий закрыли, никакой промышленности не осталось, одно строительство и торговля».

Тамара Шорникова: Да. А Воронежская область уверена, что нефть – это все-таки будущее наших детей и внуков, «но сколько бездарно было продано за эти 20 лет».

Иван Князев: Ну вот еще, конечно же, говорят, что лес наше богатство, в этом уверены многие наши телезрители, главное его не разбазаривать, не вывозить куда ни попадя. Друзья, звоните, делитесь своим мнением.

А пока послушаем еще одного очень интересного эксперта – у нас на связи Владимир Пирожков, он футуролог, промышленный дизайнер, директор инжинирингового центра «Кинетика». Владимир Вячеславович, здравствуйте.

Владимир Пирожков: Здравствуйте.

Иван Князев: Я знаю, что ваш центр занимается вообще такими интересными вещами, о которых рядовые граждане вообще никогда не слышали, там уникальные какие-то вещи есть. Расскажите нам о них.

Владимир Пирожков: Ну во-первых, я вас приглашаю, зайдите и посмотрите сами. Во-вторых, мы находимся под Парком Горького в Москве, в самом центре, скажем так, мы подземный завод, который делает удивительные совершенно изделия из будущего. Главная наша задача – это делать инновационные решения, не модернизационные, когда улучшаем что-то из прошлого, а делать то, чего не может быть. И мы потихоньку с этим стараемся справляться, я говорю «стараемся», потому что не всегда получается. Ну, некоторые из технологий и изделий, например прибор для чтения и передачи мыслей на расстоянии...

Иван Князев: Ничего себе!

Владимир Пирожков: Достаточно любопытно.

Тамара Шорникова: То есть миелофон наконец-то у каждого в квартире?

Владимир Пирожков: Да, миелофон наконец-то, да, он уже работает. В основном он сделан, конечно, в медицинских целях для больных, постинсультников, которые не могут говорить и двигаться. Ну вот есть такая компания «Нейротренд», которая заказала нам изделие, которое как раз передает мысли на расстоянии. По сути вы можете подумать о Китае, и вам подумают обратно, это новое поколение коммуникационных изделий.

Иван Князев: Нет, ну какие-то фантастические вещи вы рассказываете. Хотелось бы понять, а у нас таких вот производств, таких вот идей много в стране? Как они поддерживаются? Мы привыкли все считать, что все на Запад уезжают и там все ноу-хау, или нет?

Владимир Пирожков: Частично это правда, многие ребята уезжают на Запад, потому что там это проще.

Но дело в том, что таких изделий или таких идей много-то и не надо. Дело в том, что мы если посмотрим вокруг себя, то тот же интернет, например, это явление, скажем так, когда-то к нам пришло, и мы сейчас уже чувствуем, что без этого и жизнь невозможна была. Ну, она была возможна без интернета. Соответственно, какие-то идеи, реализация этих идей, они приходят, например печать органов человеческих или создание каких-то чипов для подключения к общему сознанию и так далее. Это все... Если есть такие прорывные технологии в стране, какой-либо стране, эта страна лидер. Таких технологий может быть с десяток, этого будет достаточно, чтобы уже лидировать в мире. Над этим Россия активно работает.

Я послушал немного вашу дискуссию, она мне немножко напоминает, извините, может быть, не очень корректное слово, базар такой, то есть каждый высказывает свое мнение, у каждой тети есть свое понимание ее курицы. Но дело в том, что страна не собирается оставаться на месте, и тема общая, которую вы сегодня затронули по поводу нефти... Нефть все равно еще будет нужна какое-то время, мы производим огромное количество и материалов, и изделий из нефти, она пригодится, там и пластики есть, и так далее.

Но конечно же, будущее за новыми технологиями, это прежде всего для России, я считаю, эмоциональный капитал, это креативная индустрия, это то, что мы умеем и любим делать, когда мы придумываем чего-нибудь новенькое, даже то, чего не может быть, а потом никак не можем это дело внедрить в производство, это наша главная проблема. Мы очень креативные, но не очень продуктивные, скажем так.

Иван Князев: А как эту проблему решить? Как вот найти те десять продуктов, из-за которых, с помощью которых мы можем выбиться в лидеры и, собственно, больше уже ни о чем не думать? Инвестировать нужно, более денег вам?

Владимир Пирожков: Да, я расскажу немного на примере Южной Кореи. Лет 30 назад Южная Корея для себя определила четыре основных отрасли, в которых они должны дать, скажем так, турборежим. Это радиоэлектроника, мы сейчас видим результаты этой работы, Samsung, LG и так далее. Следующая была автомобилестроение, мы тоже видим автомобили корейские, которые резко появились у нас на рынке и вообще во всем мире. Мы видим очень много судостроения корейского и домостроения… То есть вот четыре основных отрасли, которые они взяли, скажем так, на режим опережающего развития.

Россия, может быть, у нее другие просто направления. Мы сильны, например, в аэрокосмосе, мы сильны, например, в атомной энергетике, мы сильны в сельском хозяйстве и так далее. То есть мы могли бы сориентировать, то есть не брать все, но работать в каких-то отраслях, в которых мы лучшие, и давать миру из этих отраслей продукты, желательно ориентированные b2c так называемые, business to client. Это самая сложная позиция, потому что это надо производить настолько желанным, чтобы в Бразилии, в Японии или в Америке хотели покупать изделия из России. Здесь сложнее...

Тамара Шорникова: Ну а мы сейчас... Простите, что перебиваю, – мы сейчас как страна определились уже с этими направлениями? Вы перечислили, наши эксперты до этого различные перечисляли. Есть какая-то понятная стратегия в государстве, на что делать ставку?

Владимир Пирожков: На мой взгляд, поскольку мы крутимся в этой сфере и с Минпромторгом, и с руководством страны, мы понимаем, что сейчас как раз идет, если хотите слово, кристаллизация этих направлений и ощущение приоритетов. Потому что тоже везде набросать понемножку нельзя, нужно что-то для себя определить, с чем-то определиться и двигаться вперед. Поэтому, как мне кажется с моей субъективной точки зрения, сейчас идет кристаллизация этих направлений.

Тамара Шорникова: А сколько лет у нас есть на эту кристаллизацию? Вот по сразу негативному прогнозу экспертов, лет через 30 спрос на нефть упадет на 80%.

Владимир Пирожков: Думаю, это правда, и я думаю, что у нас есть максимум пятилетка на определение нашего курса.

Иван Князев: Давайте послушаем еще одно мнение от нашего телезрителя. У нас Татьяна на связи из Краснодара. Татьяна, здравствуйте, спасибо, что дождались, слушаем вас.

Зритель: Здравствуйте.

Тамара Шорникова: Да, слушаем вас.

Зритель: Алло-алло? Да, можно говорить?

Тамара Шорникова: Ага.

Зритель: Я считаю, что у нас Россия настоящая бензоколонка. Я это говорю с полной ответственностью, потому что я 40 лет отработала в нефтяной отрасли и, в общем-то, пережила самые тяжелые времена, 1990-е гг., потом в 2000-х гг. стало лучше. И вот сейчас то, что я вижу, упирается все на нефть, все абсолютно сконцентрировано на нефти. А что эта нефть дает? Куда деваются эти деньги от нефти? У нас нет заводов, у нас нет фабрик, людей сейчас очень много безработных.

Тамара Шорникова: Татьяна, да, мнение понятно.

Иван Князев: Татьяна, понятно, спасибо вам за ваше мнение. Мы вот мы пытаемся понять, что именно кроме нефти мы можем производить.

Тамара Шорникова: И у меня такой вопрос. Владимир Вячеславович, вот Татьяна уверена, что Россия – это страна-бензоколонка, телезрители звонили, говорят, что работали в НИИ, все развалили, сейчас гаражные исследователи, значит, никто им денег не дает, никуда их изобретения не идут, никому они не нужны. А что сделать действительно государству, чтобы люди вокруг понимали, что страна-то действительно не бензоколонка не только потому, что так говорит лидер страны, а потому, что так и есть? Кто должен рассказывать об этих технологиях, показывать их?

Владимир Пирожков: Ага. Смотрите, на среднем уровне есть много разработок, про них мало кто знает, особенно в руководстве страны. Мне кажется, что дискуссия должна быть шире, руководство должно повнимательнее посмотреть, что есть, то есть... и посмотреть, что есть на самом деле. Когда мы поймем, что есть, и когда руководство поймет, что есть, сложатся определенные сектора, которые нужно поддерживать. Какие-то сектора развиваются самостоятельно, например пищевая промышленность, те же рестораны более-менее нормально живут. Я думаю, что очень большое будущее за интеллектуальным контентом, потому что мы могли бы...

Тамара Шорникова: Да, к сожалению, прямо в самом конце связь стала подводить. Спасибо, да, понятно.

Иван Князев: Спасибо большое. Владимир Пирожков, футуролог, промышленный дизайнер, директор инжинирингового центра «Кинетика», был с нами на связи.

Наши коллеги продолжат эту тему вечером.

ТЕМА ДНЯ: Как завести экономику без углеродного топлива? Какие технологии выведут страну вперёд?