Ольга Арсланова: Это программа "Отражение", мы продолжаем. Россия не готова отказаться от импортных лекарств, аналогов многих из них по-прежнему в нашей стране нет, – это заявление сделала министр здравоохранения Вероника Скворцова. Виталий Млечин: Ну а ранее спикер Госдумы Вячеслав Володин обвинил Минздрав в провале импортозамещения в этой сфере. Министерство напомнило парламентарию о том, что этой сферой не занимаются, за нее не отвечают. Вот такие у них выяснения отношений. Ольга Арсланова: Ну да, и все это происходит на фоне громкой новости о том, что в Госдуму был внесен законопроект об ответе на санкции Соединенных Штатов Америки. Документ дает право правительству по решению президента вводить различные ответные меры, в том числе запрещать или ограничивать ввоз лекарственных препаратов из США и возможно даже некоторых других стран. При этом сегодня 68% лекарственных препаратов в России, как вы видите на этой графике, импорт; 28% приходится на долю американских фармкомпаний. Уже подсчитано, что это позволяет им зарабатывать до 50 миллиардов рублей в год. Виталий Млечин: Из США в Россию поставляется 1 019 лекарственных препаратов, но только 90 из них не имеют аналогов, поэтому не попадут под действие контрсанкций, о чем также заявил спикер Госдумы. Ольга Арсланова: Что это значит? А значит это то, что почти тысяч поставляемых из США оригинальных препаратов заменят дженериками в нашей стране, то есть лекарствами без патентной защиты, но имеющими в составе то же действующее вещество, что и в оригинале. Ну или как сказано в законопроекте, который есть сейчас, некими аналогами. И вот именно эта довольно расплывчатая формулировка вызывает у многих экспертов, врачей и у пациентов, конечно же… Виталий Млечин: В первую очередь, мне кажется, у пациентов. Ольга Арсланова: …совершено понятное беспокойство. И якобы шуточное предложение некоторых депутатов пить "Боярышник", а зарубежные лекарства выплевывать, естественно, подливают масло в огонь. Давайте вместе разбираться, сможем ли мы обойтись без импортных лекарств. Кстати, такой вопрос мы сейчас вам задаем в прямом эфире, это наш опрос, пишите "да" или "нет" на короткий номер. И конечно же звоните в прямой эфир и задавайте вопросы нашему гостю: у нас в студии сегодня Сергей Шуляк, фарманалитик и генеральный директор компании "DSMGroup". Здравствуйте, Сергей. Виталий Млечин: Здравствуйте, Сергей Александрович. Сергей Шуляк: Здравствуйте. Ольга Арсланова: Смотрите, у нас две параллельные реальности. С одной стороны, спикер Госдумы Вячеслав Володин и депутаты Госдумы говорят о том, что ничего страшного не произойдет: то, что мы заменить не можем, мы продолжим покупать в том числе у американцев. С другой стороны, обеспокоенные врачи, которые уже обращаются в Госдуму с просьбой ничего такого не предпринимать, потому что пострадают сами россияне. И довольно настороженная реакция в том числе и Минздрава. Давайте вместе разбираться, насколько серьезным может оказаться вынужденный запрет на импорт для российских пациентов. Сергей Шуляк: Ну понятно, почему Минздрав насторожен, это все-таки политика, министр все-таки подведомственен правительству… Ольга Арсланова: С министра потом спросят, где же наши лекарства. Сергей Шуляк: Да, в той ситуации, в которой она оказалась, это не лучшая ситуация. Давайте рассудим с точки зрения пациентского сообщества и врачей. Да, действительно, российская фармпромышленность в последние годы динамично развивается, сюда приходят инвестиции не только российские, но и зарубежные, происходит трансфер технологий, выпускаются новые, современные лекарственные препараты. Если говорить о том, что такое импортозамещение, то оно работает, оно работает активно в государственном сегменте, где есть госзакупки. Во-первых, там есть преференции для российских производителей, и действительно российские препараты не уступают по качеству и дешевле импортных аналогов, и поэтому мы видим большой всплеск их закупки, например, для больниц, по льготным программам. Но есть какая ситуация? Хотят запретить те препараты, аналоги которых производятся в Российской Федерации. Виталий Млечин: А мы можем… Вот вы в начале сказали, что есть препараты, которые не уступают импортным, еще и дешевле. Можем обозначить – естественно, не перечисляя все из них – какие-то сферы, в которых мы… Ольга Арсланова: …в которых у нас получилось. Сергей Шуляк: Совершенно различные. Я продолжу. Почему важно не отказываться даже от тех препаратов, аналоги которых выпускаются в Российской Федерации? Потому что есть разные препараты, бывает так, что один препарат с тем же МНН идет у пациента, то есть мы видим излечение, есть ситуация, когда надо заменить дженерический препарат (то есть копию оригинального препарата) все-таки на оригинальный препарат, потому что нет положительной динамики при лечении, пациенту нужен действительно оригинальный препарат назначить. И сейчас есть такая процедура, которая позволяет закупать оригинальные препараты для некоторых пациентов, у которых дженерики не играют роли. Виталий Млечин: А вот эти заменители вообще что собой представляют? Там самое главное вот это вещество воспроизведено, или они целиком и полностью повторяют структуру запатентованных препаратов? Сергей Шуляк: Именно по действующему веществу, называется международное непатентованное название – это основное действующее вещество лекарственного препарата. Но есть огромное количество вспомогательных веществ. Сама субстанция может быть от разных производителей, соответственно, разная степень очистки, соответственно, по-разному можно влиять на пациента, разные иметь побочные эффекты. Ольга Арсланова: А это правда, что дженерики, производимые в России, или, предположим, препараты, которые покупаются за рубежом, но также являются дженериками американских препаратов, бывают не то чтобы менее качественными, а вызывают большую частоту побочных эффектов? И если у человека есть лекарственная аллергия, то скорее всего она проявится именно на таком аналоге, который нам предлагают? Сергей Шуляк: Вы знаете, это заблуждение, потому что есть и так, и так. Бывают дженерические препараты лучше, чем оригинальные препараты. Почему? Потому что за срок действия патента (20 лет) техники фармацевтические шагают далеко-далеко вперед, и бывает так, что при производстве дженерических препаратов используются более современные технологии, чем при производстве оригинальных. То есть здесь мы подвержены таким стереотипам, что российские препараты плохие либо дженерики плохие – нет, это совершенно не так. Ольга Арсланова: Давайте послушаем нашу зрительницу – Валентина, Крым, здравствуйте. Виталий Млечин: Здравствуйте, Валентина. Зритель: Здравствуйте. Ольга Арсланова: Слушаем вас. Зритель: У меня сын ежедневно принимает "L-Тироксин 100", ему удалили щитовидную железу. Это германское лекарство. Если его запретят, то я не представляю, что с ребенком будет. Ольга Арсланова: Спасибо. Давайте сразу скажем, что о запрете немецких препаратов пока речи не идет. Там могут попасть некоторые британские, насколько я понимаю, американские, которые изобретены в Соединенных Штатах… Сергей Шуляк: Формулировка закона очень расплывчата, там звучит "недружественные страны", а что это такое, будет уже определяться потом. Ольга Арсланова: Но вот давайте посмотрим на список. Я опять же не ручаюсь за его точность именно потому, что пока это законопроект, профильное сообщество формирует некие списки препаратов, которые могут попасть под запрет, если опять же все это утвердят. Там есть "Нурофен", антибиотики ("Клацид", "Аугментин", действительно хорошие антибиотики, не очень понимаю, чем их можно заменить); есть ряд антидепрессантов; есть вакцина от вируса папилломы человека, которую, насколько я понимаю, у нас в России не производят. Пока что этот список из 30 препаратов кажется довольно внушительным. Эти лекарства ничем не заменяются. Сергей Шуляк: По поводу антибиотиков аналоги существуют. По поводу остальных есть большое количество вопросов. Мы все-таки надеемся, что здравый смысл возобладает, потому что здесь запрещать смысла нет, потому что российский рынок для американских компаний очень маленький. Вот вы называли цифры… Ольга Арсланова: 50 миллиардов для Америки… Сергей Шуляк: Для нас это кажется много, 5% от всего российского рынка, не больше, а для них это вообще мизер, им просто не работать у нас, нежели работать, плюс в конкуренции здоровой рождаются действительно качественные лекарственные препараты, которые призваны действительно лечить. Виталий Млечин: А мы можем как-то сейчас сформулировать, чтобы понять: мы когда вводим вот эти ограничения, мы их вводим, очевидно, как ответ какой-то, но мы рассчитываем на то, что станет хуже той стороне, которой мы запрещаем. А в реальности кому станет хуже от этого? Сергей Шуляк: В реальности пациентам, потому что действительно есть много различных программ, это не только продажи лекарственных препаратов, фармкомпании проводят много различных мероприятий, они делятся технологиями с российскими производителями. Да, у нас есть инновационные компании, которые самостоятельно синтезируют новые лекарственные препараты без трансфера технологий извне… Ольга Арсланова: И вот этой сфере будет хуже, труднее работать? Сергей Шуляк: Да, как раз… Ольга Арсланова: А давайте как раз их и привлечем к нашей беседе. Сергей Шуляк: Дмитрия, да? Ольга Арсланова: Да, как раз послушаем Дмитрия Морозова, генерального директора компании "BIOCAD", как раз люди, которые производят лекарства в России. Сергей Шуляк: Это как раз та инновационная компания, которая не пользуется зарубежными технологиями, а действительно синтезирует молекулы здесь, в России. Ольга Арсланова: Как им это удается, как они живут как раз сейчас и узнаем. Здравствуйте, Дмитрий. Виталий Млечин: Сейчас все выясним. Дмитрий, вы слышите? Дмитрий Морозов: Здравствуйте, добрый день. Виталий Млечин: Нам сейчас только что сказал, что вы не используете иностранные разработки, все сами делаете. Как вам это удается? Дмитрий Морозов: Слушайте, так нельзя сказать, что мы вообще ничего не используем. Безусловно, у нас в компании давно принято такое направление, что мы создаем большинство из наших продуктов сами. Как удается? Это обычная наша фармацевтическая деятельность, которая связана с разработкой, развитием, производством и продажей препаратов. Как удается? – работаем и все. На самом деле это не только мы, есть несколько компаний, я могу, если хотите, назвать их имена, но они реально в России есть, которые сами разрабатывают… Ольга Арсланова: Давайте не будем их называть. Дмитрий, вопрос. Министр здравоохранения признается, что сейчас мы не можем отказаться от импорта, все равно импорт доминирует. Как вам кажется, с чем это связано? Почему Соединенные Штаты Америки могут производить оригинальные лекарства, почему Германия может производить, Швейцария, Израиль, а Россия не может? Дмитрий Морозов: Вот смотрите, насчет вот этих трех стран, которые все в конце назвали (Германия, Израиль и так далее) – нет, вот не надо строить себе иллюзии. Основной как бы действительно такой инновационный драйвер – это Соединенные Штаты Америки, все остальное совсем под большим вопросом. Так сложилось, что в Штатах самый большой фармацевтический рынок и огромные финансы задействованы в финансировании и разработке новых продуктов. К сожалению, что мы видим на сегодняшний момент, к сожалению, да, наш финансовый инструмент, который в том числе и Министерство здравоохранения, и Минфин предлагает, наоборот, уменьшает количество денег в здравоохранении, наоборот. Это не способствует развитию современных инновационных препаратов, но это одна часть проблемы. С другой стороны, я могу сказать, что я не вижу таких опасений, как многие коллеги высказывают, если мы говорим о законопроекте. Законопроект только обсуждается, и это некое рамочное обсуждение. Я не видел списка, кто что хочет запретить, я этого списка не видел; я думаю, что его в принципе быть не может. Сейчас речь идет уже в основном о предоставлении правительству права как бы что-то запрещать, что-то не запрещать. На сегодняшний день я этого списка не видел. Ольга Арсланова: Дмитрий, с другой стороны, когда правительство уже утвердит, будет несколько поздно пить "Боржоми", как говорится. Дмитрий Морозов: Вы знаете, правительство не утвердит так просто. Во-первых, это прежде всего пройдет обсуждение в профессиональном сообществе, и в профессиональном сообществе мнение врачей всегда учитывается. Я вот ни разу… Я во многих обсуждениях участвовал, и так чтобы кто-то сказал: "Не слушаем врачей, людей, которые занимаются повседневной медицинской практикой", – я такого ни разу не видел. Ольга Арсланова: С врачом тоже сегодня обязательно, кстати, поговорим буквально через несколько минут. Виталий Млечин: Как вы считаете, какое мнение будет все-таки высказано профессиональным сообществом? Согласятся ли они на то, что надо запрещать? Дмитрий Морозов: Вы знаете, моя личная позиция такая, я вам скажу свою личную позицию. Я со многими коллегами из профессионального сообщества… Я считаю, что, безусловно, те препараты дженерические, которые как бы уже вышли из-под патента, мы можем самостоятельно производить с не меньшей эффективностью, а иногда даже с большей, и здесь нет необходимости это привозить из-за рубежа, потому что ряд отечественных компаний могут закрыть потребность в этих препаратах. Ольга Арсланова: Дмитрий, еще тогда вопрос, наверное, последний. Одними из первых забили тревогу различные фонды помощи людям с разными заболеваниями: они сказали, что самые передовые препараты противовирусной терапии при ВИЧ, при гепатитах, орфанных заболеваниях, муковисцидозе производятся в Соединенных Штатах Америки, их аналоги в России несопоставимы по качеству. Вот от таких болезней мы можем делать лекарства качественные, хорошие аналоги? Дмитрий Морозов: Давайте сразу на этот вопрос ответим, чтобы не было спекуляций. Это обычная схема, вы просто должны знать, что когда люди начинают апеллировать к вопросам качества, это обычная схема, которую международные компании на всех рынках развивающихся продвигают. Надо просто пойти в Росздравнадзор – официальный орган, который за качество лекарственных средств отвечает – и спросить, какое количество было репортировано случаев, не соответствующих качеству. Вы знаете, когда вы такую статистику запросите официально, нет там ничего, это разговоры, это элемент нечистоплотной конкурентной борьбы. Ольга Арсланова: Спасибо вам большое, спасибо за разъяснения. Дмитрий Морозов, генеральный директор компании "BIOCAD" был с нами на связи. Спасибо вам. Дмитрий Морозов: Спасибо вам. Виталий Млечин: Спасибо. Ольга Арсланова: Давайте тогда правда поговорим о жалобах на качество. Предположим, пациент – а я знаю таких людей – получают препарат зарубежный; например, это льготники, им выдают бесплатно. Потом им говорят: "Препарат закончился, переводим вас на российские", – в частности, может речь идти о российском интерфероне, это то, что я видела сама и на что люди жаловались. Побочные эффекты страшные – высокая температура, рвота, невозможность просто переносить лекарства. Что делать? Куда жаловаться? И будет ли эта жалоба действительно принята к сведению? Может быть, в этом реестре жалоб ничего нет, потому что их никто не регистрирует и никак на них не реагирует? Сергей Шуляк: В самом начале программы я говорил, что есть механизм замены дженерических препаратов на оригинальные препараты, и соответственно во многих случаях пациенты пользуются этим. То есть да, по времени это какая-то процедура, это врачебная комиссия, это сбор консилиума, но в конце концов люди получают тот препарат, который им необходим, поэтому нужно, соответственно, фиксировать это, сообщать о тех побочных эффектах, и соответственно в законодательстве России заложены механизмы действительно предоставления необходимых лекарственных препаратов пациентам в случае таких реакций. Виталий Млечин: Давайте послушаем наших зрителей. Ольга Арсланова: Да, у нас зрители. Виталий Млечин: Нам позвонил Юрий из Нижнего Новгорода. Юрий, здравствуйте. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Вот вам простой пример. Я 22 года являюсь инвалидом II группы, у меня заболевание астма. Я всю жизнь принимал "Симбикорт", то бишь импортное лекарство, и "Беродуал". Мне была федеральная льгота. Сейчас стали давать аналоги, заменители, наши советские, они дешевле, но они нам не помогают. Мы вынуждены отказываться от этого лекарства, уже я в данный момент отказался, и я сейчас покупаю каждый баллончик… Он мне стоит… На меня федеральная программа уже не действует, а я жить хочу сегодня, я иду в аптеку и покупаю за 2.5 тысячи один баллончик. Ольга Арсланова: "Симбикорт" дорогой препарат. Скажите, пожалуйста, каким вам препаратом "Симбикорт" заменили? Каким российским аналогом? Зритель: Говорят, такой же "Беродуал", только российского происхождения. Я сейчас не могу вспомнить название. Но вот говорят так, что это тот же "Симбикорт". Я посмотрел данные по цифрам – там в дозе все совпадает, но не действует: его брызгаешь, и через 15 минут ты точно так же задыхаешься. Нет возможности жить, я иду и покупаю опять этот "Симбикорт". Ольга Арсланова: А государство, кстати, вот на такое лекарство потратило деньги, если оно действительно не работает, это просто выброшенные деньги. Сергей Шуляк: Совершенно верно, к сожалению, да. Вы знаете, есть примеры, это не только к российским препаратам относится, и к дженерикам иностранного производства. Здесь нельзя сказать, что только российские препараты какие-то некачественные, мы получаем также некачественные препараты иногда, то есть выявляются из Европы, из Индии и прочих стран… Ольга Арсланова: То есть здесь речь идет об отсутствии качества. Сергей Шуляк: Я вам расскажу, что происходит, например, в больницах. Больницы вынуждены проводить конкурс, естественно, покупают самые дешевые дженерики. Но также они по этому МНН покупают уже более дорогостоящие лекарственные препараты, и вначале лечат дешевым дженериком, если не получается вылечить, переводят на более дорогой. То есть это, к сожалению, есть в практике. Виталий Млечин: Смотрите, мы не утверждаем, что наши препараты априори хуже, нет, ни в коем случае. Но вот нам позвонил наш зритель, который говорит, что ему отечественные не помогают… Ольга Арсланова: Не работают. Здесь речь идет о том, что он скорее всего некачественный. Виталий Млечин: Есть ли какой-то механизм все-таки обратно вернуть тот препарат, который не помогает? Сергей Шуляк: Есть, я же говорю. Виталий Млечин: А вот куда надо обратиться нашему зрителю? Давайте ему совет дадим. Сергей Шуляк: Прежде всего вначале к врачу и заявить у него о данной проблеме, потом это нужно уже написать на имя заведующего поликлиники требование, чтобы собрали врачебную комиссию. То есть есть определенная процедура… Виталий Млечин: То есть это сложный процесс на самом деле. Сергей Шуляк: Он некороткий, к сожалению, потому что те, кто закупают для нужд льготников и больниц лекарственные препараты, скованы законами, которые не позволяют им закупать определенные торговые наименования, только по МНН. Ольга Арсланова: Послушаем Татьяна из Санкт-Петербурга. Здравствуйте. Виталий Млечин: Здравствуйте, Татьяна, говорите, пожалуйста. Ольга Арсланова: Ваша история. Зритель: Здравствуйте. У меня такой вопрос. У меня дочка болеет сахарным диабетом на протяжении 15 лет, и в связи с этим я очень часто обращалась и в Комитет по здравоохранению, и в другие организации. Вспоминаю, что даже лет 5 тому назад Алла Анатольевна (это председатель здравоохранения, находится она на Садовой, дом 1) сказала одно: "Лучше, чем "НовоРапид", на данный момент инсулина нет". Это первый вопрос. Ольга Арсланова: Производства какой страны? Зритель: Это Дания, по-моему, если я не ошибаюсь. И другой вопрос: на сегодняшний день все дети Санкт-Петербурга, Ленинградской области и Российской Федерации имеют помпу. Помпа привязана к "НовоРапиду", 90% деток получают "НовоРапид". Что же будет с нашими детьми, если мы откажемся от этого импортного аналога? На сегодняшний момент заменителя этого инсулина, да и вообще заменителей инсулина импортного производства нет. Был момент, когда его выпускал "Брынцалов", но это был ужасный инсулин, и сами даже врачи здравоохранения говорили одно: "Если мы не получим тендер в этом году на инсулин "НовоРапид", не знаем, что будет с нашими детками". Ольга Арсланова: Спасибо за ваш звонок. Виталий Млечин: Спасибо, Татьяна. Ольга Арсланова: Вопрос, я думаю, сейчас адресуем Павлу Бранду, неврологу, медицинскому директору сети клиник "Семейная". Павел Яковлевич выходит с нами на связь. Здравствуйте. Виталий Млечин: Здравствуйте. Слышите ли вы нас? Павел Бранд: Добрый день. Я вас слышу, звонок, к сожалению, вообще… Ольга Арсланова: А мы сейчас вам перескажем. Это родители, которые обеспокоены возможным исчезновением инсулиновых препаратов зарубежного производства. Что делать? Ведь очень много историй о том, как пытаются заменить некими аналогами – не работает. Действительно это так, это такая большая проблема – выпускать инсулин в России? Павел Бранд: Да нет, здесь крайне сложная вообще вся эта история. Вопрос с импортозамещением в фармацевтической промышленности действительно стоит очень остро. На мой взгляд, для того чтобы говорить об импортозамещении, нужно иметь действительно серьезную фармацевтическую промышленность, которая бы полноценно работала, то есть чтобы заводы были распределены, не 1 завод на всю страну, а как минимум 10 заводов в нашей стране должны быть, которые дублируют ту или иную продукцию в связи с размерами государства немаленькими – 5-10, не знаю, должно быть расчетное какое-то количество. И говорить о замене препаратов, которые работают, наверное, как минимум странно. Более того, мы практически не имеем собственной фармацевтической науки, поэтому продвигать какую-то историю с заменой препаратов и с каким-то их импортозамещением, пока мы не можем сами производить какие-то лекарства современные, новые имеется в виду, на мой взгляд, несколько странно. Поэтому, на мой взгляд, это несколько преждевременное решение о замещении в фармацевтике как минимум. Виталий Млечин: А как по-вашему, к каким, собственно говоря, это все приведет последствиям, если действительно такой запрет будет принят? Павел Бранд: Вы знаете, сложно делать прогнозы, но если так говорить о гипотетических историях, я думаю, что будет крайне нездорово всем нам. Потому что, к сожалению, мы много чего не можем выпускать, а то, что выпускаем, зачастую либо некачественное, либо фальсифицированное, поэтому здесь надо очень осторожно подходить к вопросу. Такая вообще реинтеграция из мировой экономики и мировой фармацевтики ни к чему хорошему точно не приведет. Это все-таки не сельское хозяйство, где на земле взял и свое вырастил, и то не очень хорошо получается, как показывает практика. Ольга Арсланова: Вот вы говорите о том, что многие аналоги российские недостаточно хорошего качества или обладают побочными эффектами. Я так понимаю, это наблюдение из врачебной практики? Вы можете привести какой-то пример, когда замена приводила к серьезным последствиям? Павел Бранд: Вы знаете, самый яркий пример – это, конечно, препараты из так называемой группы ПИТРС, это препараты, меняющие течение рассеянного склероза. Известно, что существует целый ряд препаратов, которые выпускают по всему миру, и когда мы попытались удешевить эту историю, которая реально очень дорогая и действительно нагрузочная для государства, выяснилось, что побочные эффекты от тех препаратов, которые мы даем на замену (индийских или российских аналогов) гораздо более выражены, чем у тех препаратов, которые пациенты получали ранее. Это была достаточно массовая история, которая продолжается; очень многие вынуждены сами покупать… и прочие препараты, меняющие течение рассеянного склероза, поскольку российские, китайские, индийский аналоги, к сожалению… Они, может быть, и работают, основную функцию они выполняют, они меняют течение рассеянного склероза, хотя это еще надо доказать, что не так просто, но побочных эффектов действительно гораздо больше, что, возможно, возникает из-за худшей очистки, которая происходит во время производства: менее очищенный препарат вызывает, естественно, больше побочных эффектов за счет сопутствующих веществ, а не за счет основного вещества. Ольга Арсланова: Спасибо большое за ваш комментарий. Виталий Млечин: Спасибо большое. Ольга Арсланова: Врач Павел Бранд, невролог, медицинский директор сети клиник "Семейная" был у нас на связи. Сергей Шуляк: По инсулинам добавить хочу. Боязнь напрасна: компания "Ново Нордиск" локализуется в России, в скором времени вообще будет считаться, что это инсулин российского производства. Практически все инсулиновые компании – это 3 известных компании международных – локализованы в России на разных стадиях: кто-то уже выпускает полностью все практически препараты… Ольга Арсланова: То есть их точно не запретят. Сергей Шуляк: Да. И сейчас есть аналоги российские, которые не уступают зарубежным аналогам. Но в каждом случае всегда есть индивидуальная переносимость к препаратам. Виталий Млечин: Давайте подводить итоги, времени не осталось. Пара сообщений, которые нам пришли сейчас: "Импортные лекарства принимаю больше 2 лет – дорого, но эффективно, аналогов российских производителей нет, а жить хочется", "Я астматик, без импорта умру". Еще одна SMS: "Мне повезло, я успел избавиться от смертельного вируса оригинальным американским препаратом, а сына уже приходится спасать индийским дженериком. Наши препараты с массой жутких побочных эффектов и низкой эффективностью". Таких SMS на самом деле большинство, но есть и другие, например: "Мы такая большая страна и не справимся без импортных лекарств? А как раньше лечились травами?", "Я лично игнорирую импортные лекарства, скорее от импортного лекарства, которое еще стоит очень дорого, и подохнешь", – так пишут наши зрители. Ольга Арсланова: Но при этом итоги голосования вполне ожидаемы. Мы сегодня изучали и спрашивали у вас, можете ли вы обойтись без импортных лекарств, и всего лишь 19% сказали, что могут, остальные пока немножко напряжены. Виталий Млечин: Остальные, соответственно… Сергей Шуляк: Значит, они здоровы, и пожелаем, наверное, всем остальным зрителям крепкого здоровья прежде всего. Виталий Млечин: Вообще лучше не болеть, на самом деле, чем лечиться, это действительно. Ольга Арсланова: И чтобы законодательные инициативы тоже как-то этому не противоречили. Спасибо большое. У нас в гостях был Сергей Шуляк, фарманалитик и генеральный директор компании "DSMGroup". Спасибо, что пришли. Виталий Млечин: Спасибо большое. Сергей Шуляк: Спасибо вам.