Российские инвалидные коляски: репортаж об их производстве в Калининграде

Гости
Роман Аранин
генеральный директор ООО «Обсервер»
Михаил Терентьев
депутат Госдумы РФ, председатель Всероссийского общества инвалидов

Марина Калинина: Здравствуйте! Я – Марина Калинина. Это рубрика «Промышленная политика». Как всегда в это время, в 14:30 по Москве, мы рассказываем о российских предприятиях совершенно разных – больших, маленьких, средних, – которые производят продукцию на территории нашей страны.

3 декабря – Международный день инвалидов во всем мире. И сегодня хотелось поговорить о предприятиях, которые делают продукцию именно для этих людей. И вот на примере компании «Обсервер», которая находится в Калининграде, мы посмотрим, как обстоят дела у таких компаний, какая помощь им нужна, что уже делает государство, с какими проблемами эти предприятия сталкиваются. В общем, будет интересно.

Как всегда, напоминаю, что это прямой эфир, вы можете звонить, писать, задавать вопросы моим собеседникам и общаться со всей страной.

Я представлю моих сегодняшних гостей. Это Роман Аранин, генеральный директор компании «Обсервер», и Михаил Терентьев, председатель Всероссийского общества инвалидов, депутат Государственной Думы. Здравствуйте.

Роман Аранин: Здравствуйте.

Михаил Терентьев: Здравствуйте.

Марина Калинина: Давайте вначале посмотрим сюжет, который сделала моя коллега Жанна Мейлер в Калининграде об этом предприятии «Обсервер», а потом поговорим.

СЮЖЕТ

Марина Калинина: Вот такой получился сюжет. Уже нападало очень много сообщений. Например, пишут (к сожалению, регион не известен, ну неважно): «Очень жаль, что по стране подобных предприятий немного. Да и поддержку государства не мешает усилить в этих сферах».

Роман, расскажите, с чего началась вообще эта идея. Как вы пришли к тому, чтобы делать эти коляски? И почему, как вы сказали, именно в чистом поле?

Роман Аранин: Как мы докатились до жизни такой, да?

Марина Калинина: Да.

Роман Аранин: Летел, очнулся – на шее гипс. Столкнулись с тем, что на самом деле на тот момент не было колясок под меня. Под Михаила, под спинальников коляски уже делали, а под людей, у которых работает только голова (мне тогда даже голову еще в кровати переворачивала жена), на тот момент не делалось. И под меня сделал друг-инженер первую коляску-вездеход, которая удерживала центр тяжести. Мы выложили ролик, где она у нас ехала по ступенькам. И у нас посыпались запросы – и не только из России, а со всеми мира.

Мы потом открыли еще семь мастерских по ремонту колясок. У нас-то сервиса как такового не было. Мы открывали первую вообще в 2014 году с помощью займа от «Нашего будущего». Есть такой замечательный фонд для региональных социальных программ. Мы открыли первую мастерскую, потом открыли еще семь. И обязательным условием открытия мастерской было то, что ты должен туда трудоустроить инвалида-колясочника. Потом приходили люди… Я не знаю, приходит чья-то жена и говорит: «Слушайте, возьмите моего мужа, он пять лет после травмы сидит дома». Одного взяла, второго взяла. И все.

Фактически то помещение, которое у нас было, оно себя исчерпало. Ну, посмотрели по таможенной базе. В 2014 году государство покупало 10 тысяч кресел-колясок с электроприводом. Мы как бы ни в какую другую тему не идем, потому что у меня получается делать и продавать те вещи, которыми я сам пользуюсь. Я сейчас сижу в своей коляске.

Ну, мы как-то так подумали, что если есть такой замечательный рынок, 10 тысяч штук, да по 100 тысяч рублей – это миллиард рублей, который мы с вами налогами заплатили. И они все импортные. И это все ушло в Китай. Наверное, надо уже задуматься насчет фабрики полноценной, куда мы сможем трудоустроить не четыре-пять человек, а 72 человека, треть из которых будут колясочниками.

С этой идеей носились, наверное, лет пять. Ну, как-то потихонечку-потихонечку все двигалось. Появилась очень вовремя программа от Минпромторга, где они субсидировали часть зарплаты для производственного персонала, аренду, часть каких-то опытных экземпляров. И нам это прямо сильно помогло.

После этого губернатор помог с землей. У нас сейчас 5 гектар земли на Берлинской трассе. Ну, была у меня такая мечта, чтобы все люди, которые первый раз въезжают в Россию, чтобы впечатление от России у них начиналось с красивого газона на 10 тысяч метров, на котором стоит футуристическая фабрика. Поэтому и в чистом поле.

Марина Калинина: Ну, у вас получилось.

Роман Аранин: Основная проблема – это сбыт. Мы фактически год работаем… То есть мы и в предыдущем помещении уже эти коляски выпускали. Сейчас мы это просто можем сделать без напряга, не поднимая трубы на второй этаж куда-то. Площадь позволяет, все позволяет. Все красиво, логично. Мы за год государству не продали ни одной коляски. То есть люди сами напрямую покупают. Благотворительные фонды покупают. А государство у нас не купило ни одной коляски. Как покупались китайские «электрички», так они и покупаются. Как они ломались через год, так они и ломаются. А мы зарабатываем на том, чтобы своими мастерскими их ремонтировать.

Марина Калинина: Понятно. Роман, смотрите, давайте к Михаилу обратимся. Михаил, вообще в Государственной Думе обсуждаются такие вопросы, как закупки государством именно у таких предприятий, которых и так, в общем-то, немного в нашей стране, единицы?

Михаил Терентьев: Ну, наверное, надо начать с предыстории. Эта тема всегда была в сфере моих интересов. И тогда, когда у нас не производили комнатные коляски, я также общался и с Ottobock. Это немецкая компания, которая в последующем в Тольятти построила завод по производству комнатных колясок. У них также возникла проблема: как эти коляски продавать? Потому что все конкурсные процедуры, к сожалению, были тогда настроены на то, чтобы покупать и поставлять для инвалидов только коляски с низкой ценой.

Тогда мы вместе с Правительством вышли на такое решение: давайте несколько ближайших лет поддержим производителей через такой механизм, как закупка у единственного поставщика. Этот механизм каждый год обновлялся, продлялся. Он просуществовал три года. И предприятия – а это прежде всего тольяттинское предприятие Ottobock и «Катаржина», которая в Москве, – вышли на новый уровень. И сейчас на рынке комнатных колясок, конечно, большая конкуренция, поэтому эта процедура отпала.

Мне кажется, по электрическим коляскам надо бы вернуться к той хорошей инициативе. По распоряжению Правительства такие закупки происходят. Чем она хороша была, эта процедура? Мы закупали не 100% потребности всех колясок, а какую-то часть – 30% от потребности. То есть по коляскам эта потребность в год – примерно около 150 тысяч колясок. Закупалось по такой процедуре 40 тысяч. И тем самым государство держало уровень качества и уровень закупаемых изделий.

Что предполагается в следующем году предпринимать в этой сфере? Во-первых, в Думе сейчас обсуждается законопроект об электронном сертификате, который… Конечно, по стадии его прохождения мы видим, что он заработает только в конце следующего года. Но это очень такой новый современный механизм, который позволит наряду с конкурсными процедурами, с компенсационным механизмом появиться еще одному механизму обеспечения средствами реабилитации, когда человек с инвалидностью, имея на карточке МИР электронный сертификат, может пойти и купить то изделие, которое ему рекомендовано.

Конечно, там есть вопрос ценообразования, но в любом случае этот механизм в последующем, конечно, будет здорово конкурировать с той процедурой, которая сейчас есть по компенсации, и позволит производителям и поставщикам бороться уже не с конкурсными процедурами, а бороться за то, чтобы человек пришел к нему.

Такое предлагается дальнейшее решение. Конечно, вопросы качества закупаемых изделий вызывают много вопросов. Но если мы будем опираться на конкурсные процедуры и на стадии формирования технического задания прислушиваться к мнению потребителя, то в рамках этих процедур должно все получиться.

Марина Калинина: Роман, вот вам такие меры, которые сейчас Михаил обозначил, они бы вам помогли как производителю?

Роман Аранин: Нет, однозначно, что сертификат – это хорошая идея. Но, к примеру, вот мы вчера проиграли… То есть весь год мы пытались найти хотя бы один аукцион, который подходил под наши коляски. И мы столкнулись с тем, что к августу месяцу начали появляться аукционы, где было написано: «Скорость – не более 7 километров в час». У нас скорость коляски – 8 километров в час. Получалось так, что фонд пишет аукцион изначально так, чтобы мы туда вообще никак не попали. Ну или еще с какими-то небольшими «фишечками», которые по определению не могут быть вписаны, но они есть в техническом задании. Ну, между нами, девочками, ты понимаешь, что это написано под конкретного поставщика китайской коляски.

Есть хороший механизм, и, по идее, должен работать: 15% преференции на всех торгах для российского поставщика. В списке написано, что это в том числе распространяется (я не помню, это 126-е постановление, что ли) и на мелкие изделия. Но когда открываешь большую детализацию, то все виды изделий попали, а коляски почему-то не попали. В результате… Вот только что был аукцион, в котором наконец и мы в том числе подходили под это техническое задание. Проиграли китайцам опять, «Ортонике», ну, просто потому, что вот этой 15-процентной преференции не было.

Марина Калинина: Михаил, вот смотрите…

Роман Аранин: Для Михаила: можно было бы включить эти 15%. То есть если человек идет с карточкой МИР и покупает китайскую коляску или немецкую, то он может, грубо говоря, коляску за 100 тысяч купить, а если идет за российской, то грубо говоря, 15% преференции – и он может купить за 85 тысяч. Вот был бы такой реально работающий механизм, мне кажется.

Марина Калинина: Михаил, вот такое предложение конкретно от производителя. В принципе, на поверхности все лежит. Почему не принимаются такие меры? Что говорят в Думе?

Михаил Терентьев: Я думаю, то, что относится к российским производителям, если компания уникальная и попадает под поддержку российских производителей, то эта мера должна работать. Но мне кажется, что в отношении электрических колясок нужно все-таки Правительству обратить внимание на проработку механизма закупки у единого поставщика какой-то партии, которая будет на рынке, не более 20%. Это позволит поднять качество изделий и задаст некую планку для колясок, которые приходят из Китая, из других стран, по качеству изделий.

Мне кажется, это был бы в данной ситуации более выигрышный вариант, чем участие в конкурсах. Ну, естественно, участие в конкурсах все равно должно присутствовать в политике компаний, для того чтобы поддерживать уровень тех, кто выходит на этот рынок.

Марина Калинина: А у нас есть звонок из Санкт-Петербурга, Алла нам дозвонилась. Алла, здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте. Я очень люблю вашу передачу.

Марина Калинина: Спасибо.

Зритель: Здравствуйте. Меня зовут Алла. И я вам хочу сказать, что несколько лет назад мне давали колясочку домашнюю из Тольятти. Очень мобильная хорошая колясочка. Сейчас дают коляску из Китая. Она очень тяжеловесная, как танк, извините, пожалуйста. Не знаю, из каких труб она сделана. Хотя каждый год спрашивают: «Вам понравилась? Вот тендер, который мы выбрали. Хорошее изделие или нет?» Я им отвечаю: «Нет. С каждым годом изделия, которые выдает правительство, очень плохие, все хуже, хуже и хуже становятся – что памперсы, что пеленки». Я не знаю, из чего их делают. Я не знаю, как проводятся тендеры все эти, как выбирается, кто выбирает, но все изделия становятся все хуже. Извините, пожалуйста, но, к сожалению, вот так у нас становится.

Марина Калинина: Да, спасибо, Алла, за ваш звонок.

Я не знаю, кто прокомментирует это.

Михаил Терентьев: Давайте я прокомментирую, наверное. Я думаю, что эта история требует, во-первых, двух рассмотрений. Все-таки с точки зрения запуска электронного сертификата. У человека будет возможность данное изделие приобрести и видеть, какого качества это изделие. И второе. Я бы этой девушке посоветовал в следующий раз, если ей привозят ту коляску или то изделие, которое ненадлежащего качества, просто отказываться, потому что у нее есть уже опыт сравнения, что было.

Марина Калинина: Нет, Михаил, смотрите. Отказываться? Хорошо. Но потом ей скажут: «Знаете что? Не хотите эту коляску – вообще никакую не получите».

Михаил Терентьев: Я сейчас договорю. И никто ей по рукам не даст. То есть если ей говорит: «Не хотите? Другой не получите», – то тогда у Фонда социального страхования по данной позиции, по данному гражданину будет стоять минус – то есть то, что они не выполнили обязательство, государственное обязательство перед человеком. И если говорят: «Другой не получите»… Ну, это на самом деле не так. Конечно, будет более сложно, там период ожидания, но в любом случае это будет полезно для развития средств реабилитации.

Знаете, когда человек получает, то, отчитываясь перед Государственной Думой, перед общественными организациями, Фонд социального страхования говорит: «А у нас все хорошо. Ну, человек же взял изделие, не вернул его». Поэтому здесь получается замкнутый круг. Мне кажется, из этого замкнутого круга все-таки можно будет выбраться через электронные сертификаты и через более прозрачную процедуру конкурсов, чем через аукционы. Аукционы – там вообще непонятно, кто выходит на поставку изделий.

Марина Калинина: Ясно. Еще Галина из Нижегородской области с нами на связи. Галина, здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте.

Марина Калинина: Слушаем вас.

Зритель: Вот сейчас я смотрю передачу «Отражение». И я в шоке! Вы понимаете, столько у нас есть преимуществ для инвалидов, которым нужны коляски. У нас ребенок – инвалид. У нас коляска очень плохая, она некачественная, она грубая. Вот нельзя ли нам приобрести такую коляску? Даже за свои деньги мы бы согласны были. У меня муж – чернобылец. Мы не можем позволить ребенка на вот такой коляске вывозить. Это очень проблемно! Везде мы ему подкладываем подушку. Она везде мнет, она везде трет. Уже, наверное, года три-четыре мы его вообще не вывозим на улицу. Понимаете? Вот эти коляски, которые сейчас я увидела на экране, они могли бы спасти и помочь очень многим инвалидам. Понимаете или нет?

Марина Калинина: Да, я понимаю. Галина, спасибо. Давайте дадим возможность ответить Роману.

Роман, видите, людям нужны эти коляски. Ну, вроде они есть…

Роман Аранин: Я отлично знаю, что они нужны. Наш сейчас поддерживает благотворительный фонд «Лукойла», который как раз в своих регионах присутствия закупает наши коляски и выдает их там детишкам с ДЦП. Понимаете, я на самом деле могу сделать коляску за 60 тысяч рублей, чтобы она была, как у китайцев: с китайским моторчиком, из тонкой трубы, которая погнется, с китайским джойстиком, который не настраивается, и так далее.

Но я «по религиозным соображениям» не могу себе этого позволить, потому что это же будут мои братья-инвалиды, находящиеся в таком же положении, которые мне потом просто в лицо плюнут. Поэтому мы точно делаем хорошую коляску и максимально кастомизируем ее. То есть если это ребенок с ДЦП, то мы собираем все данные. Не только ширина попы или высота спинки, а вообще как у него искривлен позвоночник, и подкладываем туда дополнительную подушку.

Мы свою коляску комплектуем специальной противопролежневой подушкой дорогущей (это никакой не поролон), на которой можно сидеть даже мне в моем положении 5–6 часов. И другую ставить не будем, потому что нам, во-первых, надо имя заработать такое же, как у Ottobock, Meyra, которые уже сто лет это делают.

А во-вторых, сами инвалиды делают другим инвалидам. Мы понимаем в этом. Вот в чем еще дело. Мы про ДЦП все понимаем, про спинальную мышечную атрофию все понимаем, поэтому пытаемся делать коляску, как индивидуальный пошив. Вроде бы и массовое производство, а в итоге коляска идет четко подогнанная под человека. Но, увы, в этом году государство не купило у нас ни одной.

Марина Калинина: Ну, я очень надеюсь, что…

Михаил Терентьев: Можно, да?

Марина Калинина: У вас прямо буквально 20 секунд.

Михаил Терентьев: Что делать Галине? Я бы ей порекомендовал обратиться в Фонд социального страхования или в медико-социальную экспертизу. Там есть комиссия, специальная медико-техническая экспертиза, которая может оценить коляску, насколько ее пора уже заменять. Если у нее это не получится, то она может обратиться ко мне как к депутату Государственной Думы.

Марина Калинина: И вы ей поможете.

Михаил Терентьев: Мы поможем, да.

Марина Калинина: Спасибо. Роман Аранин, генеральный директор компании «Обсервер», и Михаил Терентьев, председатель Всероссийского общества инвалидов, депутат Государственной Думы.

И прямо сейчас – производственные портреты предприятия «Обсервер».