Ольга Арсланова: Собор Парижской Богоматери восстановит Россия. Франция решила пригласить наших реставраторов. Иван Князев: Да. Переговоры длились целый год, и теперь россияне примут участие в восстановлении сгоревшего Нотр-Дама. Ольга Арсланова: Нотр-Дам мы готовы ремонтировать. Выделить деньги и специалистов. А давайте посмотрим, как обстоит ситуация в нашей стране. Как у нас с объектами культурного наследия? Итак, в Архангельской области местные жители устали смотреть на разрушающийся памятник XVIII века – деревянную часовню. Активисты 3 раза получали отказ на ремонт. Денег в администрации не было. А эту часовню они очень любили. Все-таки памятник истории. Хотели с этим что-то сделать. В итоге люди за свой счет обшили ее… я вот жду эту картинку, когда ее покажут… Ладно, расскажу. Обшили ее пластиковыми панелями. В итоге на активистов едва не завели уголовное дело по статье «Уничтожение объектов культурного наследия». Иван Князев: Вот она. Ольга Арсланова: Но обошлось. Это да: вот как она была. А давайте посмотрим, как стало. Покажите, пожалуйста. Друзья, тут пауза. Вот! Иван Князев: Вот, какая красота! Ольга Арсланова: Чистенько-беленько. Ничего, что это не похоже на объект XVIII века. В прошлом году в Карелии сгорела уникальная Успенская церковь XVIII века. Храм сгорел за несколько часов. Его потушить не успели, в самом здании системы пожарной безопасности тоже не было. Так что сейчас власти собирают деньги на реконструкцию. Ну, и в Санкт-Петербурге тоже есть что вспомнить. Местные жители и туристы не оценили реставрации барельефов. Доходный дом XIX века с нимфой и ангелом был прекрасен (хотела сказать «как ангел», но не стоит), пока его не решили отремонтировать. Вот результат. Лицо скульптуры полностью изуродовано, по-другому никак и не скажешь. Хотя, возможно, это просто такой постмодерн, да? Был XVIII век, а стал XXI. Иван Князев: Но как-то есть у меня сомнения, что это была такая задумка. Туда же, кстати, в Петербурге нужно добавить восстановление Петропавловской крепости. Ольга Арсланова: А что там произошло? Иван Князев: Там, вместо того чтобы кладку кирпичную положить нормальную, просто наклеили пластик какой-то с нарисованными кирпичами. Ольга Арсланова: Ну, можно в следующем году еще одной реконструкции ждать. Иван Князев: Да. Будем разбираться, почему так происходит. У нас на связи Элеонора Шевченко, кандидат архитектуры, действительный государственный советник. Здравствуйте. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Элеонора Шевченко: Здравствуйте. Добрый день. Ольга Арсланова: Скажите, пожалуйста, что Россия может предложить Франции в помощи Нотр-Дама? Наверное, уж во Франции-то не будет как у нас. Элеонора Шевченко: Я думаю, что, конечно, там такого просто быть не может. И, с одной стороны, конечно, это очень примечательно. Что французы обратились именно к нам, к нашей реставрационной школе, с просьбой помочь им в воссоздании. Потому что, конечно, там не просто реставрация. Там довольно серьезные будут работы, связанные и с исследовательской частью, и с разработкой проектных предложений. И конечно, вот то, что Россия финансирует это все, еще плюс ко всему, – конечно, это, скажем, вызывает некоторые… Иван Князев: Но это вызывает вопросы, прямо скажем. Элеонора Шевченко: Да, да. Иван Князев: Потому что, честно говоря, я надеялся, если наши реставраторы приедут, то и им за это заплатят, а не мы сами будем за это платить. Элеонора Шевченко: Совершенно верно. Да. Т. е., конечно, именно так и должно было бы быть. Вы правильно привели там, конечно, совершенно страшные примеры. Да если бы это были единичные примеры, когда происходит утрата объектов! Достаточно на Москву посмотреть, да? Вот пожалуйста, буквально на днях возник вопрос относительно Бадаевского пивоваренного завода. Где один из корпусов, памятник, вдруг почему-то был выведен из состава объектов культурного наследия. И понятно: готовят под снос. Да и не только этот пример. Таких примеров по России очень много. Иван Князев: Да. Что там Москва. Кострома, к примеру, двухэтажная. Там каждый дом фактически памятник культуры и архитектуры. Элеонора Шевченко: Совершенно верно, да. Посмотрите, что происходит. На самом деле в общем-то довольно неприятная ситуация по стране. В то время когда сегодня на довольно высокий уровень подняли вопрос о сохранении не просто единичных объектов, а еще и исторической среды, да? Вот и президент говорил. – Вдруг все всполошились: давайте исторические города будем плодить. Ничего не понимая, ничего толком не делая. Обращают опять внимание единичным объектам, будем их реставрировать. У нас реставрационная школа была великолепная. Была. Ольга Арсланова: А вот как раз мы хотели узнать: а сейчас у нас достаточно специалистов? Такое ощущение, что они либо прячутся, либо очень дорого стоят, либо… Иван Князев: Либо только в Москве живут. Ольга Арсланова: Либо, да, либо их не допускают просто до российских объектов, а только экспортируют, за границу вывозят. Элеонора Шевченко: Конечно. Конечно. Потому что все примеры, которые вы привели… И по Питеру, и по Москве, – вот то и дело показывают эти изуродованные скульптуры, барельефы, рельефы, – это же все от того, что действует совершенно четкое дурацкое законодательство, в соответствии с которым конкурс на реставрационные работы выигрывают непрофессионалы. Абсолютно. Иван Князев: Элеонора, я знаю, там мало того что непрофессионалы, так а те, кто еще выигрывает, к ним такие требования предъявляются, что там компания за голову хватается, чтобы немножко попасть в эти рамки, в которые их загоняют. Элеонора Шевченко: Да-да, совершенно верно. Поэтому и получается, что где-то там какой-то гастарбайтер две копейки запросил и слепил то, как рука лепит. И все, понимаете? Не понимая на самом деле, что он осуществляет, над чем он работает. И у него задачи такой нет. Поэтому, конечно, во Францию таких не пошлют. Естественно, во Францию поедут, наверняка, те лучшие реставраторы, которые сегодня еще по России как бы действуют. Ольга Арсланова: Посмотрите, что пишут наши зрители. Петропавловская крепость (о которой мы тоже говорили) «превращена в муляж, чего мы Нотр-Даму не желаем категорически». Подразумевается, что во Франции есть контроль за результатом. За качеством продукта. Вот у нас кто контролирует конечный результат? Вот сдали таких ангелов, и мы об этом рассказываем, блогеры пишут, люди ходят ужасаются, но они по-прежнему на месте. Элеонора Шевченко: А это удивительное дело. Потому что на самом деле все находится в руках всех тех органов, которые подведомственны вообще-то Министерству культуры должны были бы быть. Т. е. так называемые органы охраны объектов культурного наследия. Которые созданы по всем крупным городам. Есть областные, есть крупные городские структуры, которые обязаны за этим следить. Но ведь, понимаете, в чем интересный момент такой? Они очень часто открещиваются, что это не их объект. Объект – как бы он есть, памятник, но он у них в реестре может не числиться. Или он сидит в качестве каких-то выявленных объектов. Понимаете, это тоже провокация. Потому что – да, закон говорит о том, что новый объект в качестве выявленного может быть определенно очень короткий промежуток времени. А потом соответствующий орган должен принять решение, в соответствии с проведенной государственной экспертизой: этот объект имеет быть право включенным в государственный реестр или нет, или он не соответствует неким требованиям, критериям и не подходит под статус ценного историко-культурного объекта? И тогда он просто где-то зависает в воздухе. Потому что выводить – очень неприятная ситуация. У нас только правительство имеет право исключать объект из реестра. Иван Князев: Ага, понятно. Элеонора Шевченко: И тогда лучше не включить и лучше на себя не повесить вот эту проблему. Иван Князев: Зачем лишняя головная боль, конечно же. Понятно. Элеонора Шевченко: Да, да. «И я не буду тогда отвечать за нее». Потому что вот вопрос, я говорю, это просто меня возмутило, недавно я посмотрела, меня просили кое-что проанализировать по Бадаевскому пивоваренному заводу московскому, а я спрашиваю: «Хорошо, там потрясающие эксперты провели экспертизу и сказали, что – да, объект. И несмотря на это, через некоторое время его, вас выводят из состава». Без органа охраны – Мосгорнаследия – это не могло произойти. Тогда каким документом они пользовались? И то же самое здесь. Вы говорите: в Париже. Там тоже могут быть всякие, конечно, нюансы. Но другое дело, что, конечно, клеенку, уверена, там не повесят на фасад, которая имитирует некое… Ольга Арсланова: Спасибо. Да, но хоть перед французами не стыдно будет, а у нас-то ладно. Спасибо. Элеонора Шевченко. Иван Князев: Спасибо, Элеонора. Ольга Арсланова: У нас пишут: «Русские всегда отличались щедростью. Мы и на стол выкладываем последнее для гостей, пусть сами потом голодные будем». И вот Пензенская область: «Крыша храма у нас обвалилась, не дождались ремонта». Иван Князев: А Приморье пишет: «А у нас в России что, больше проблем нет, кроме Нотр-Дама? Вот проблема номер один». Ольга Арсланова: Это – мировой памятник!.. Иван Князев: Звонок у нас есть. Антонина. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Зритель: Иннокентьевна. Здравствуйте. Ольга Арсланова: Московская область. Здравствуйте. Зритель: Меня зовут Антонина Иннокентьевна, я из города Воскресенска Московской области. Вот услышала, вот смотрю сейчас вашу передачу, я, кстати, ее действительно стараюсь регулярно смотреть… Иван Князев: Спасибо. Зритель: …Мне нравится. Ольга Арсланова: Спасибо. Зритель: И вот у меня тоже такое возмущение в душе. Что в Суздале все храмы, много храмов рушится и историческая часть города в таком плачевном состоянии. Что в Коломне. Это такие благодатные места, там душа успокаивается, – и там все почти требует ремонта. Конечно, не основной кремль вот в Коломне, где ему уделяется большое внимание от города, наверное. А чуть отойдешь – там церкви, исторические дома такие красивые старинные, все рушится. Везде все рушится. И помогать кому-то еще, и еще и материально помогать? Я просто возмущаюсь. Ольга Арсланова: Да. Спасибо, Антонина, что подняли эту тему. Иван Князев: Спасибо. Ольга Арсланова: Действительно, вот совсем рядом с Москвой, в Подмосковье, ведь очень много памятников архитектуры, которыми никто не занимается. Отъехал буквально 40-50 км… Иван Князев: Да в любой город, в любой город можно заехать и посмотреть. Ольга Арсланова: …И не самый бедный регион Московская область, кстати говоря. Давайте поговорим сейчас с координатором Общественного движения «Архнадзор». Движения, которое как раз пытается как-то спасти памятники в нашей стране. Петр Мирошник выходит с нами на связи. Здравствуйте, Петр. Иван Князев: Здравствуйте, Петр. Петр Мирошник: Здравствуйте. Ольга Арсланова: Вас обрадовала новость о том, что наши лучшие реставраторы помогут восстановлению Нотр-Дама в Париже? Петр Мирошник: Слушайте, но мне кажется, что новость скорее из области политической, чем из области реставрации. И оценивать работу реставраторов на Нотр-Даме вообще некорректно. Потому что посланы они будут не за тем, чтобы спасти французскую готику, которую есть кому спасать. Ольга Арсланова: А для чего? Иван Князев: Ну, престиж России поднять, наверное. Петр Мирошник: Да, для того, чтобы наша страна как-то, будучи в данную секунду в общем-то изгоем в цивилизованном мире… Иван Князев: …Поучаствовала в восстановлении мирового наследия, да. Петр Мирошник: …Показать, что мы не звери. Ольга Арсланова: Но тем не менее, смотрите, из других стран-изгоев (их немного, но они есть), их реставраторов же не зовут. Значит, все-таки есть определенный бренд. Архитекторы, реставраторы нашей страны… Петр Мирошник: Да, безусловно. Ольга Арсланова: Почему этот бренд непопулярен внутри России? Петр Мирошник: Бренд популярен внутри России. Другое дело, что… Иван Князев: …что денег нет. Петр Мирошник: …о чем вы говорили, система управления отраслью – она, в общем, как и в других отраслях, очень забюрократизированная, коррумпированная и дальше по списку. Иван Князев: Петр, прошу прощения, а кто у нас отвечает за восстановление памятников архитектуры в регионах? Непосредственно сам регион, да? Петр Мирошник: Естественно, сам регион. Либо собственник. Закон вменяет собственнику в обязанность сохранять. И вообще сохранение объектов культурного наследия – это конституционная обязанность каждого гражданина. В этом смысле у нас закон, конечно, правильный. Другое дело, что процесс отрегулирован так, что получается то, что получается. И, да, как говорили выше, тендер выигрывает тот, кто запросит меньше денег. И те же самые органы охраны где-то не созданы, в некоторых регионах. А в Москве, где департамент культурного наследия был всегда, его статус ниже на две ступени, например, департамента строительства. И поэтому все решения принимаются исходя из интересов, например, стройкомплекса, и дальше по остаточному принципу что-то охраняется. Это к вопросу о Бадаевском заводе и прочих. Ольга Арсланова: Петр, а о чем это говорит? Это симптом чего? То, что какие-то другие интересы превалируют в целом у власти российской? Т. е. им не очень интересно этим заниматься? Или – идеи отличные, все, но… Петр Мирошник: О господи, тут… Ольга Арсланова: …но вот на местах бывают такие проблемы, ну что, у всех бывают. Во Франции тоже коррупция есть. Петр Мирошник: Тут можно, конечно, вспомнить Маркса. С цитатой о том, сколько процентов прибыли должен получить капиталист, чтобы быть способным на все. Но, действительно, как общество просвещенное – оно больше заботится о своих памятниках. Общество не очень просвещенное больше заботится о том, чтобы быть сытым и т. д. Иван Князев: Получается, мы не очень просвещенное общество, и при этом мы еще и не сытое общество. Спасибо вам. Ольга Арсланова: Как бы ни казалось парадоксальным. Спасибо. Иван Князев: Спасибо вам большое. Петр Мирошник был с нами на связи, координатор Общественного движения «Архнадзор».