Александр Денисов: Нобелевскую премию по физике наши ученые вот не получили (заранее забегаем, через полчаса про это будем говорить), но вот ученики тюменского учителя, преподавателя Екатерины Костылевой наверняка получат. Екатерина победила в финале «Учитель года» и пообщалась сегодня с президентом, рассказала ему о своей преподавательской мето́де «три П»: проводник, погружение, персона. Немного сходно с акронимом «ЗП», зарплата, это тоже актуально, но обо всем по порядку. Что конкретно рассказала президенту? Екатерина Костылева, учитель физики (Тюмень): На мой взгляд, учитель – это проводник, который сопровождает ребенка по пути его научного познания. Роль персоны, которая есть в развитии любой страны, тоже очень важна, и мне очень хочется, чтобы ученики знали своих знаменитых земляков-ученых и гордились поистине их открытиями. Владимир Путин, президент РФ: Полностью с вами согласен. Потому что вот когда вы сказали, дать возможность ребенку проявить себя, думаю, что это чрезвычайно важно, для того чтобы добиться другой цели, о которой вы тоже упомянули, – мотивация. Вот когда… Любой из нас, и ребенок прежде всего, если человек добивается успеха, вот это самая лучшая мотивация. Он начинает верить в свои силы, и это начинает ему нравиться. Тамара Шорникова: Ко Дню учителя ВЦИОМ провел исследование о роли преподавателя в жизни опрошенных. Большинство из них заявило, что эта роль значительно шире стен школы, выходит далеко за ее пределы. И тут речь даже идет не только об образовании, а о нравственном каркасе. Владимир Путин: Вы не только передаете ученикам знания, но, что чрезвычайно важно, формируете их мировоззрение и систему ценностей, в буквальном смысле устанавливаете связь между поколениями. Александр Денисов: Ну, мы поздравляем всех учителей. Не менее достойны прочих наград, всех наград и учителя, которые не участвуют в конкурсах, а заняты своим прямым делом, это все-таки серьезное занятие, требует полной сосредоточенности, участвовать в конкурсе – это немного другой труд. Ну, обо всем поговорим. У нас в студии Сергей Зиновьевич Казарновский, директор школы «Класс-центр», заслуженный учитель России. Сергей Зиновьевич, добрый вечер. Сергей Казарновский: Здравствуйте. Тамара Шорникова: Поздравляем! Александр Денисов: Да, конечно, поздравляем. Вы знаете, вот я уж тут такую неприятную вещь сказал, что конкурсы – это одно, учитель – это другое. Согласны ли вы со мной, это первый вопрос. И второй. Вот мы посмотрели на тех, кто сидел перед президентом, там сплошь молодые, и было опасение, что вот придет новое поколение, там уж вообще беда начнется. Согласны ли с первым, что конкурсы – это все-таки не преподавание, и второе, оправдались ли страхи или нет? Сергей Казарновский: Дело в том, что я член большого жюри этого конкурса… Александр Денисов: А, ну да. Сергей Казарновский: Только вчера при мне выбирали пятерку, два-три дня я был в Ростове с пятнашкой, мы смотрели, кто из них будет пятеркой, я лично выбирал, и вчера я лично выбирал этого победителя, ну не этого, а у нас была закрытая история. Да, это молодые люди, как правило, самый старший из этой пятерки 14 лет. Ну, «старший» не по возрасту, сколько проработал в школе. Это московский физик, он работал 14 лет. По-моему, она проработала, я сейчас точно не помню, 6 или 8 лет в школе. Александр Денисов: Костылева, да? Сергей Казарновский: Костылева, да, она проработала, по-моему, только 6 или 8 лет. Ну да, это такое дело, конкурс, азарт, молодые идут, а кто старше… Александр Денисов: Вот у меня ощущение, знаете, вот есть конкурсы менеджеров, вот эти у нас всякие конкурсы роста. У меня ощущение верное или нет, что это все-таки немножко другое, преподавать в школе – это одно, с детьми, а тут это немножко другие навыки? Сергей Казарновский: Трудно мне сказать, потому что я… не вижу. Все-таки там… Знаете, вот я слышал, что они отвечали, они замечательно отвечали, им задавали, ну вчера, это же было, вопросов 20 им задавали, начиная от спортсменов и заканчивая, не знаю, учеными, и Вяземский пришел, известный, я думаю… Александр Денисов: Из МГИМО. Сергей Казарновский: Из МГИМО, он им задавал вопросы. И они все достаточно зрелые. Вопрос другой, насколько потом… Ну вот я в школе 40 лет работаю, 30 лет директор, я вот смотрел и понимал, что это еще так, это потом все будет по-другому… Александр Денисов: А что вы имеете в виду, ха-ха-ха? Сергей Казарновский: Да потому что они про какие-то ситуации рассказывают настолько от души, что вот это так и так, а потом ты понимаешь, что потом они видят, что не совсем все так. Ну там те же общения с родителями, те же общения с детьми, те же ситуации, которые они обсуждали, конфликтные ситуации. Там была у девочки, по-моему, я не уверен, что у нее была ситуация, когда, значит, не стало матери у девочки, остался отец, который с мамой до этого не жил, и надо было решить проблему между отцом и бабушкой. Таких ситуаций будет потом очень много, и надо очень тонко разбираться в жизни. Только опыт может помочь, как это сделать. Она говорила там красиво, как это все, вот она разрулила ситуацию, и я думаю: елки-палки, молодец какая, как же у нее это получилось? Тамара Шорникова: Я продолжу про конкурс. Все-таки это в какой-то степени такая самопрезентация, умение подать себя. При этом наверняка, вот нам сейчас и зрители тоже пишут, что, мол, «благодаря такому-то преподавателю появились во мне фундаментальные знания по такому-то предмету». Что важнее в итоге-то, давать конкретные знания, уметь выстроить коммуникацию и с жюри, и с… ? Сергей Казарновский: Вы имеете в виду учителя? Тамара Шорникова: Да. Сергей Казарновский: Знаете, я скажу то, что вот я… У меня нет педагогического образования, я так, со стороны, можно сказать, в это дело влез, 40 лет в этой школе, которую я создал. Я думаю так: мне кажется, школа должна научить получать удовольствие, удовольствие от того, что человек научился делать, а что-то, может быть, не научился, но потом будет. Или во всяком случае, если он не знает математику, то он ее не ненавидит, и это уже в кайф такой. Потому что мы же все в жизни хотим, что значит «хотим»? Мы хотим научиться получать удовольствие от своей работы, мы хотим, чтобы мы были признаны. Что такое счастье? Счастье быть нужным. Мы готовим быть нужными? Вот это важно. А как это произойдет… То, что знания нужны фундаментальные, – абсолютно. Но сейчас ведь какая ситуация? Сейчас время, когда знания чисто предметные уже… Надо же… Был предъявлен на конкурсе список специальностей, которые будут в дальнейшем, их сейчас просто пока еще нет, и там нет ни одного физика в чистом виде, нет ни одного биолога в чистом виде, математика и т. д., все… Больше того, сказано, что дети, которые поступают сейчас в школу, они вообще мало представляют, никто сейчас не представляет, какие будут в будущем специальности. Время неопределенности. Поэтому сегодня очень важно, конечно, дать то, что называется неким метапредметным видением о мире, уметь переходить из одной предметной области в другую, уметь видеть параллель между этими областями, понимать… Сейчас вопрос «зачем мне математика?» смешон, это уже не имеет значения… Александр Денисов: Сергей Зиновьевич, а вот вы произнесли очень хорошую фразу, на которой мы построим дальнейший наш разговор, что время неопределенности. Школа знает ответ на вопрос, чему она хочет научить ребенка, быть успешным или быть нужным, быть полезным? Я еще продолжу мысль. Вот система ЕГЭ сама по себе внесла коррективы в учебный процесс: с самого начала года открываем эти журналы и начинаем прорешивать, готовиться к ЕГЭ, чтобы его успешно сдать. Бог его знает, как это сказывается на знаниях, может сказывается, может нет. Второй пример приведу. Есть у нас такие федеральные, ФГОСы, по-моему… Сергей Казарновский: ФГОСы. Александр Денисов: Федеральные стандарты образования, они вступают со следующего года. И там по этому стандарту есть урок финансовой грамотности. То есть опять же мы хотим успешного человека в жизни, чтобы он успешно сдавал вот эти ЕГЭ, финансово грамотный был, или надежного, полезного? Приведу пример. Вот Павел Иванович Чичиков: «Береги копейку». Вот мы Павла Ивановича хотим воспитать? Сергей Казарновский: Да послушайте, то, что вы говорите, не противоречит одно другому. Конечно, мы хотим, чтобы он был успешный, хотим, чтобы он был надежный, хотим, чтобы очень так много всего было. Ну как, хотим, чтобы он был такой человек, почему же хотим… Александр Денисов: А бывает и коммунизм, и социализм в одном флаконе? Сергей Казарновский: Вы знаете, это интересно про это дело пообсуждать. Например, когда-то Че Гевара сказал, что кубинцы готовы умереть за революцию, но они не готовы за нее работать, это его слова замечательные. Поэтому как объединить социализм и коммунизм – это такая штука аморфная очень. Конкретно я вам могу сказать, что, конечно, школа – это вот такие удивительные 11 лет, за которые может произойти с ребенком очень много всего. И понятно, что узнать, во-вторых, коммуникация с людьми, научиться их выстраивать с людьми, со взрослыми, появляются какие-то новые вещи. ФГОСы вообще-то существуют давно, государственные стандарты, они просто меняются, появляются какие-то новые в них оттенки и т. д., поэтому здесь нет ничего нового. Что касается ЕГЭ, то я вам скажу честно – ничего в этом страшного нет. Я закончил два вуза и каждый раз в них сдавал историю партии… Александр Денисов: Подождите, но вы чувствуете это противоречие, что мы все-таки не ответили на вопрос, какими мы хотим видеть своих детей? Вы говорите, и теми и другими. Сергей Казарновский: Да. Александр Денисов: Я сомневаюсь, я сомневаюсь. Сергей Казарновский: Я хочу, чтобы мой… Александр Денисов: Либо за идею, либо за деньги. Сергей Казарновский: Послушайте, я, вообще-то говоря, не теоретик, у меня двое взрослых детей, один из которых сегодня… Вот завтра открывается Московский международный салон образования, сын мой – директор этого салона, мы придумали этот салон, это салон международного свойства, на который нам… В России это один из самых популярных салонов. Да, вот он вырос так, вот у меня вырос... Александр Денисов: Вы успешного сына воспитали, успешного. Сергей Казарновский: У него четверо детей при этом, а у меня восемь внуков, так что мы договорились с ним вместе. Поэтому я, так сказать, не теоретик, я практически прошел… За эти 40 лет знаете, сколько у меня разных выпускников? Поэтому я это говорю, что, конечно… И поэтому мы школу так придумали, в которой очень важная вещь, не то что что-то необычное: в этой школе наряду с общим образованием с первого по последний класс, наряду со всеми ЕГЭ и т. д., и т. д. есть обязательно то, что помогает человеку почувствовать себя человеком, а есть то, что называется нелепым образом «дополнительное образование». Каждый заканчивает кроме обычной школы музыкальную школу, и каждый заканчивает драматическую школу. Александр Денисов: Простите, что прерываю вас, не в обиду, с уважением… Сергей Казарновский: Нет-нет. Александр Денисов: Вот как вы уходите от моего ответа, возможно, наша система так же уходит от решения этого ответа. Сергей Казарновский: Не ухожу, не ухожу. Александр Денисов: Какую идеологию мы хотим в школе преподать детям? Не будем пугаться этого слова, идеология – нормальное слово. Сергей Казарновский: Скажу, скажу. Замечательное слово «идеология». Сегодня я написал письмо своим педагогам, жалко я выложил телефон, я напишу, что нас поздравляет сегодня вся страна, говорит, что мы надежда их как учителя, мы любимы и т. д., и т. д., нам все желают всего. А я бы хотел, чтобы мы чувствовали все время, вернее имели всегда чувство собственного достоинства: все, что проходило там, нам помогало выжить, учителю. Почему? Потому что самое главное нам в наших детях воспитать – это чувство собственного достоинства. Это то, как я работаю, это то, как я отношусь к окружающим, то, что я не позволяю себе вести себя таким образом, им быть троечником… У нас, помните, сколько фильмов было, в которых все получали заочное образование? Весь советский кинематограф на фильмах про заочников… Александр Денисов: «Весна на Заречной улице», «Большая перемена». Сергей Казарновский: Заочное в переводе на русский язык – это «между прочим», это «между прочим». Поэтому я очень часто думаю про то, что происходило в стране, когда катаклизмы всякие технические и прочие, и я очень часто вижу людей, которые бьют себя в грудь, особенно депутаты, что «я вот был троечником, а потом стал таким, видите, каким я стал». У нас ни одного фильма (простите, я скажу) нет про то, чтобы говорилось, что важно учиться. Вспомните хоть «Большую перемену», хоть… Там про что угодно – про любовь одного к другому… И о том, что в школе круто учиться с первого… Вот замечательный, оскароносный фильм прекрасный «Общество мертвых поэтов» по школьникам. Во второй сцене они собираются в курилку, пацаны, школа, где мальчики одни учатся, там шикарная была церемония 1 сентября, условно говоря, они собрались в курилке, в своей комнате, чтобы никто не видел, разгоняя дым, один другого спрашивает: «Слушай, ты какие предметы выбрал в этом году?» – «Такие». – «А. Знаешь, вот я посильнее в этих предметах, я помогу тебе здесь, а ты здесь», – так начинается фильм. Там совсем не про это потом дальше, но это крутая история, и очень много таких фильмов. Александр Денисов: Вы знаете, советское тоже выстраивало целую вселенную вокруг школы, это все-таки было интересно. Коллектив, ученики… Сергей Казарновский: Да, но не про учебу, но не про учебу. Александр Денисов: Не про учебу? Ну, пожалуй. Сергей Казарновский: Вот это точно совершенно, я этим специально… Я даже сделал такой диск, который называется «Классно-урочная система», я нарезал уроки из огромного количества фильмов, в том числе советских, – про что угодно. Тамара Шорникова: Вот про учебу и конкретнее про преподавателей хотят рассказать наши телезрители, давайте послушаем. Сергей Казарновский: С удовольствием. Александр Денисов: Может быть, с Оксаны с Курска начнем? Она как раз про конкурсы тоже хочет. Тамара Шорникова: В наш разговор. Да, давай. Александр Денисов: Оксана, добрый вечер. Зритель: Да, здравствуйте. Александр Денисов: Здравствуйте, да. Тамара Шорникова: Слушаем. Александр Денисов: Про конкурсы расскажите, что вы думаете, вот для учителей, да. Зритель: Вы знаете что? Я всегда с удовольствием участвовала во всех конкурсах как преподаватель. Но даже я, настолько позитивно настроенная, уже прихожу к выводу, что бесконечный, нескончаемый идет поток конкурсов. Невозможно педагогу, учителю участвовать во всем сразу. К нам приходят на неделе несколько десятков конкурсов всевозможных организаций. Это отвлекает от учебного процесса. Учеников, студентов снимают на мероприятия. Скажите мне, пожалуйста, как можно воспитать профессионала, когда у нас в день, может быть, несколько групп студентов уходят на конкурсы? Сидят, слушают даже не всегда связанное с профессией, со специальностью. Вы понимаете, что идет уже отторжение от конкурсов? Александр Денисов: Оксана, абсолютно, да. Вот, кстати, с президентом когда общались преподаватели на этом конкурсе, они сказали, что много бюрократии, бумажек, они мешают. Вот видите, конкурсы тоже, оказывается, в своем роде превращаются в бюрократию, тоже такой забавный момент. Сергей Казарновский: Ну, это… Все конкурсы, как и многое остальное, – это просто деньги идут, их начинают проводить люди, участвуют… Это правда, я согласен, огромное количество присылают всяких конкурсов, которые, правда, мы стараемся фильтровать таким образом, но их правда очень много приходит, тут ничего не скроешь. И думаешь: что за организация проводит этот конкурс? Даже не понимаешь, откуда они. Пытаешься найти, кто за этим стоит, и не всегда можешь найти. Тамара Шорникова: Но это же дело добровольное, участие в конкурсах. Сергей Казарновский: Участие да, это правда. Но сколько людей клюет на это, особенно в провинции? Ну конечно. Тамара Шорникова: Потому что это старт хороший? Сергей Казарновский: Ну, все же ищут лифт, все же ищут какой-то лифт. Кстати, вот про конкурс. Я там встретился, это в Ростове-на-Дону было, с директором колледжа одного из Таганрога. Она рассказывала, технический колледж, связанный с высокой техникой, учатся студенты, там получают стипендию 600 рублей – 600 рублей! – потом они идут работать, работают всего лишь год, получается, потому что всех забирают в армию, ну возраст такой, после колледжа, они после 9-го класса и т. д. Я говорю: «Ну и сколько же возвращается их из армии?» Она говорит: «Единицы», – потому что армия предоставляет другой лифт, чем то производство, казалось бы, техническое, очень важное производство, на которое они приходят, оканчивают, на мой взгляд, очень хороший технический колледж. И она с грустью об этом говорила. Она говорит: «Понимаете, так как я работаю уже (она молодой директор) 5 лет, я теряю смысл своей работы». Александр Денисов: А сейчас армия как производство, там же научные роты и прочее, это здоровенный комплекс, в том числе и научный тоже. Сергей Казарновский: Ну, наверное, да, наверное. Но просто вот какая-то нелепость существует, готовят-готовят они, а потом раз! – они не возвращаются. Это так, апропо, между прочим. Александр Денисов: Да. Зрители поздравят своих учителей, и продолжим беседу. Сергей Казарновский: Отлично. Тамара Шорникова: Алексей, Ленинградская область, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте! Тамара Шорникова: Слушаем вас. Зритель: Я хотел сказать, что учитель – это начало начал. Без хорошего учителя не будет ни врача хорошего, ни космонавта, ни военного генерала хорошего, никого. Поэтому я считаю, что педагогам и учителям надо уделять в десятки раз больше внимания, чем кому-нибудь другому. Александр Денисов: Абсолютно согласны, Алексей, спасибо большое. Еще Раиса из Татарстана осталась у нас на связи? Дадим слово. Тамара Шорникова: Раиса? Зритель: Да, здравствуйте, дорогая редакция, дорогие мои! Я хочу от всей души поздравить учительницу начальных классов Чекий Маргариту Алексеевну с Днем учителя. До слез прекрасная, до слез добрейшая женщина, учительница вот. Хочу ей пожелать здоровья, железных нервов, да, крепкого здоровья главное, терпения. Мы любим ее, дети любят ее. Тамара Шорникова: Ага. Спасибо огромное за такие теплые слова. Сергей Казарновский: Слушайте, простите, я вас перебью. Сегодня мне учительница скинула письмо, которое она получила: «На три вещи можно смотреть бесконечно – на огонь, на склонение каких-то падежей и на вас, Анна Сергеевна», – такое письмо получила она от начальных классов, какой-то ученицы, по английскому языку она учитель. Кстати, вот о профессии. Не знаю, знаете вы или нет, но президент вывел образование из зоны сферы услуг наконец. Об этом говорили очень много, я много раз выступал в прессе и т. д., потому что такая ментальность наша, услуги, когда начинают говорить об услугах, в коннотации обывателя услуги – это значит «иди-ка сюда!», а мы должны говорить «что изволите?». Это ставит в совершенно такое нелепое положение учителей, потому что образование – это привилегия, на мой взгляд, это, конечно, не услуга. Но даже в этом сочетании вот президент сейчас принял решение, что из вот такой вот, ну это собственно бюрократическое, с одной стороны, название «услуга», а с другой стороны, на людей это действует, это я точно могу говорить. Александр Денисов: Вот про положение учителя. Сложно ли сейчас учителю, вот мы рассуждали, что он должен, куда направить ребенка, быть успешным или быть полезным. А будут ли слушать учителя? Каков у него сейчас социальный, общественный статус? Грубо говоря, в глазах ученика он крут или не крут? Потому что… Сергей Казарновский: Не крут, по большому счету не крут, конечно. По большому счету, в целом по стране что я вижу, конечно, не крут. Понятно, что обожание, это все совершенно есть, но я беру какую-то целую ситуацию. Александр Денисов: Это в праздник, это в праздник, а в жизни? Тамара Шорникова: А что создает такой образ «не крутой»? Сергей Казарновский: Не крутой? Я как-то даже… Когда… Вот давайте только Москву не брать, Москва – другая ситуация. Когда я вижу, что происходит с учителями, которые один за другим приезжают в Москву и рассказывают, что там происходит… Даже вопрос не в том, что там деньги, ну просто деньги другие, принципиально другие деньги, на которые они живут, и бросают очень много. В этом году ко мне приехала из Сибири девочка одна историк и т. д., сына привезла, все бросила и т. д. И она рассказывает о том, что, конечно, к нам отношение, к людям, которые… Ну как это правильно сказать… Вот слово «не крутой» хорошее такое появилось, «это не круто», а что за этим стоит? Социально они… Во-первых… Вот я скажу, в чем дело. Скажите, пожалуйста, что за карьера у учителя? Никакой. Тамара Шорникова: Заслуженный в конце? Александр Денисов: А я вам отвечу, я вам отвечу, Сергей Зиновьевич. Сергей Казарновский: Никакой с точки зрения обывателя. Александр Денисов: Абсолютно, абсолютно отвечу, какая у него карьера. Правда, это сразу не разберешь. Вот, например, учитель, который воспитал Александра Прохоренко, который в Сирии вызвал огонь на себя, его учитель крут, понимаете? Ученики, которые будут заходить в класс к этому преподавателю, они будут понимать, с кем они имеют дело. Сергей Казарновский: Понимаете, это правда, но это же… Александр Денисов: Это круто, да. Сергей Казарновский: Вы поймите, один человек… Александр Денисов: Вот это карьера, вот это карьера. Сергей Казарновский: Нет, вы говорите о правильной совершенно штуке, это никакого отношения не имеет… Вот сейчас, хорошо, у меня учителя пожилые останутся, я даже не могу представить, что я их на пенсию куда-то отправлю, потому что я знаю, сколько они будут получать на пенсии. Я, вот я могу сказать о своей пенсии – 16 тысяч рублей, мне 67 лет, я заслуженный учитель, победитель конкурса «Лидер образования России», вместе с Евгением Александровичем Ямбургом получили, «Лучшая школа России» у нас есть, я лауреат премии президента… Александр Денисов: Еще раз, какая пенсия? Сергей Казарновский: 16 тысяч. Александр Денисов: 16 тысяч. Вы знаете, вот я про учителей все время с вами спорю, но это интересно… Сергей Казарновский: Ну а как иначе, а что я пришел? Александр Денисов: Да-да-да. Учителя в моей школе в протвинской Калужской области, небольшой поселок, получают, правда, там у них и возраст приличный, по 25–27, там колоссальная у них была и нагрузка, и долгое время они еще после выхода на пенсию работали. Вот такая пенсия. Сергей Казарновский: Ну, понимаете, я даже не хочу себя…, потому что это все равно не решает, даже 25 в Москве – это все равно не решает. Александр Денисов: Все равно мало, да. Сергей Казарновский: Там другая история, понимаете, когда можно ударить учителя. И когда наше телевидение, простите, когда-то показывает замечательно, для меня это вообще потрясающе было, как родитель заходит в школу, снято было, находит учительницу начальных классов, которая как бы ему не понравилась, бьет ее, уходит… После этого говорят, выяснилось, что он милиционер, ну родителям известно, но уже бывший, и больше ни разу не сказано, а что с ним произошло, как дальше произошло. Это была тема…, это видела вся страна. Александр Денисов: Это вот к вопросу, крут или не крут. Сергей Казарновский: Крут или не крут, понимаете. Можно, учителя можно таким образом оскорбить, и я это наблюдаю очень часто, что это дозволено, это никто вообще. Я часто говорю: да вы что, с ума сошли, родителям? Тамара Шорникова: Как сейчас перекроить этот образ и кто этим может заняться? Условно, понятно, что есть материальная сторона вопроса, сейчас над ней вроде как работают, единая тарифная ставка, единые правила выплаты зарплаты и т. д. Возможно, это как-то улучшит материальное положение. А что еще? Сергей Казарновский: Знаете, это от нас зависит, от вас, от телевидения, от всех, от тех же фильмов, которых много. Но я еще раз говорю, что фильмы, где учитель становится королем и т. д., и т. д., выдерживает какую-то ситуацию и становится победителем… Ну просто я могу приводить массу фильмов, примеры, в которых, к сожалению, таких нет. Что у нас? «Учитель глобус пропил», по Иванову сделан фильм с Костей Хабенским, – ну что там такого? Ну что? Вся такая фигня. Кстати, в книжке не так, это все чернушно было показано. Тамара Шорникова: Не так уныло? Сергей Казарновский: Не так чернушно. Александр Денисов: Антипример приведу. Вот трагический эпизод в Перми, когда, помните, этот террорист ходил расстреливал ребят, там ведь один преподаватель запер класс и продолжал рассказывать про Дмитрия Сергеевича Лихачева… Сергей Казарновский: И его сняли с работы. Александр Денисов: Ведь это пример как раз, пример… Сергей Казарновский: А его сняли с работы, а его сняли с работы. Вот история недоверия, история такого… Понимаете, если учитель не свободен, а он был свободным человеком, раз решил, принял решение такое, на мой взгляд… Александр Денисов: Это было правильно в той ситуации… Сергей Казарновский: Да, на мой взгляд, закрыл дверь и стал продолжать какие-то вещи. Понятно, что… Ведь мы все говорим, а у него же нет устава караульной службы, где написано, что в случае того, если начинают стрелять, то-то и то-то, надо делать то-то и то-то, – этого нет, не написано, поэтому он принимает какое-то решение, в момент которое происходит, как мы все. Мы знаем, что-то случилось такое, что мы делаем в первый момент? Мы же не знаем этого, мы к этому не готовы, это не все прописано, все прописать нельзя. Поэтому он принял ну шикарное, на мой взгляд, мы всего не знаем, но то, что кажется… Александр Денисов: Это был геройский поступок. Сергей Казарновский: Да, мне так кажется, да, и это правда все. Но вот понимаете, опять же, если бы мы про это стали сейчас так говорить и все вот так же, как вы говорите… Александр Денисов: А мы сейчас говорим. Сергей Казарновский: …то тогда, может, к нему другое бы отношение было, а его с работы сняли, насколько я знаю, ну это мы все знаем. Поэтому вот из этого складывается отношение к учителю, из этого. Директора можно снять без объявления причин. А как к нему можно относиться, если он сегодня пришел, а завтра его взяли и сняли? Вот в нижегородской, по-моему, школе директрису сняли, а вся школа ходила умоляла, чтобы ее оставили, а что-то не понравилось, как она там что-то сказала не в ту… Даже не сказала, что-то не так активно… А-а-а, на выборах она себя не так повела, как хотелось бы кому-то, понимаете? Вся школа умоляла, ее сняли, и думали, что она куда-то переедет, а она осталась там работать, по-моему, там… Это уже детали. Я вам скажу. В 2010 году я был, значит, в жюри «ТЭФИ» о фильмах, был фильм «Учитель года». Я просмотрел кучу фильмов, ну «куча» – это примерно 93 фильма, они разного размера были, от маленьких репортажей до 40 минут, об учителях. Если бы мы показали их по телевидению, эти фильмы документальные, вот это было бы круто, потому что там такие картины, такие персонажи, такие портреты, и тогда бы мы стали про учителей говорить совсем по-другому. Александр Денисов: Мы покажем. Тамара Шорникова: А давайте прямо сейчас покажем. Александр Денисов: У нас есть сюжеты, мы покажем. Сергей Казарновский: Ну вот видите, я вам подводку сделал какую. Тамара Шорникова: Да. Давайте посмотрим как раз на семью Совковых, живет она в Казани. День учителя – не профессиональный, а домашний практически праздник для этой семьи: каждый год за столом собираются четыре поколения, все преподаватели математики, самому старшему 96 лет. Смотрим репортаж из Казани. СЮЖЕТ Александр Денисов: Сергей Зиновьевич, ну вот к нашему сюжету прекрасная иллюстрация, об успешности и полезности. Видите, они откровенно ржут в глаза над ее ментальной арифметикой. Ну что это придумала, да? Сергей Казарновский: Ну ничего, кому-то надо же, кому-то нравится, кто-то же идет на это. Знаете, я вот сейчас подумал, когда мы говорили про деньги и про все, про то, почему так учитель… По-моему, таких, может быть, областей не так много, но вот это точно не регламентированная жизнь учителей, не регламентированная в том смысле, что, значит, мне присылают бумагу, а написано, что к 12 часам надо дать ответ, и куча людей бросают все дела, и так работает образование всю жизнь. И когда-то министру, еще, правда, прошлому, я сказал на каком-то брифинге, у меня была возможность часто встречаться, что не может быть, мы направляем куда-то бумагу, нам говорят, что через 10 дней мы получим ответ и т. д. А мы работаем, лето, уходят все в отпуск, и начинается каждую минуту: надо это сделать, надо это, несколько оставшихся завучей сходят с ума, и так работает всегда. Это же… Понимаете, человек чувствует, что к нему не относятся с уважением, вот. Там дело не в деньгах. Вы знаете, ему можно за это заплатить бог знает какие деньги, но когда с ним отношения не регламентированы, два человека встречаются, разговаривают, если вдруг у них один перебивает постоянно другого, он перестает с ним говорить. А получается именно так, потому что, когда мы что-то делаем, а нас перебивают, то, значит, нас не очень уважают, то есть дело, которым мы сейчас занимаемся, распланировано… Даже я скажу больше того: начинается учебный год, мы планируем его еще с июня, как должно быть, поурочные планы, сколько месяцев здесь, выходные, здесь и т. д., а вдруг бац! – только начинается, в этом конкурсе надо участвовать, сюда надо отправить, то… Подождите, говорю, у нас как-то запланировано, – «а это приказ» и т. д., и т. д. Вот это и есть неуважение, вот это в том числе вырабатывается, и учитель сам чувствует себя тогда, ну и т. д. Я вам говорю понятные вещи. А про семью, конечно, это круто. Я не видел свою бабушку, она была директором школы, в 1942 году ее не стало, потому что вошли немцы в Нальчик, она погибла. Прабабушка была директором гимназии в городе Славянске с 1904-го по 1914-е гг. Это я обнаружил у себя, когда вдруг решил потом уже, ушел в учительство, я не очень об этом знал, в семьях не очень говорили про свое прошлое в моем возрасте. Тамара Шорникова: Семья действительно великолепная. И пока шел сюжет, было видно, как вы кивали, говорили «правильно, правильно». Особенно это было заметно на интервью с самым опытным преподавателем… Александр Денисов: С авторитетным дедулей, да. Тамара Шорникова: С авторитетным, да. Сергей Казарновский: Ну конечно, он… Тамара Шорникова: Я записала себе, на его взгляд, какие должны быть качества, какие внешние черты: артистичность (вы говорили «правильно»), хорошая осанка, современная одежда (тут, конечно, ох, зарплата, да?). Но тем не менее вот внешний такой портрет уже создали. Если продолжить наполнять… ? Сергей Казарновский: Это публичная профессия, учитель, он выходит и разговаривает с публикой, а он этой публике, про них говорит в учительской: «Они сегодня совершенно невнимательные», – а чего это они должны быть внимательны? Научись брать внимание. Прочитай Станиславского «Моя жизнь в искусстве», там все написано про технологию внимания, научись это делать. Это художественная профессия, это, вообще-то говоря, я думаю, что должен быть не кандидат педагогических наук, а заслуженный деятель педагогических искусств, и могу доказать это точно. Или он приходит и говорит… Например, никто не знает из них, что такое перенос события в театре. Да, человек вышел на сцену, и по тому, как он вышел, ты знаешь, какой шлейф событий за ним идет. На урок надо так заходить, так, чтобы урок начинался с этого, а не говорить потом, что они невнимательные. Сейчас нет журналов, сейчас электронные, а раньше он заходил с двумя журналами и спрашивал, это 5-й «А» или 5-й «Б», а он хочет, чтобы они были внимательными. Конечно, это надо уметь брать самим и т. д. Конечно, это художественная профессия, конечно, это публичная профессия. И еще: очень важно, чтобы в школе работали мужчины и женщины, не в смысле много мужчин и мало женщин, но чтобы это не был средний род, простите. На меня, может, кто-то обидится, но я вот знаю, мальчики влюбляются в учительниц, девочкам должны нравиться учителя. Это важная вещь, это эмпатия, она же из чего-то возникает, это же важная вещь этого процесса. Ты каждый день приходишь… Да, я хотел бы, чтобы счастье было нормой жизни, а не частным каким-то проявлением какого-то случая, про который говорят «счастливый случай», – не счастливый. Надо выстраивать так жизнь в школе. И я вам скажу, вот вы спрашиваете про школу, – я уверен, что школа с первой минуты должна человеку помочь почувствовать, что он что-то значит из себя, и неважно, кто он, он значит, и я это делаю с первого шага в школу. Я придумываю, как это делать. Я все время наблюдал, как перваки стояли с этими своими гладиолусами, как шашлыки нанизанные такие стоят и не знают, что им делать. Тут 2-й класс, они уже там бушуют все, рады, у них своя кричалка есть, а эти не поймут, что делать. А я подглядел в одном городе, за рубежом где-то, мне подарили на 60 лет, жена, в Монтре на фестиваль джаза, потому что я люблю. Я увидел, ведут маленьких детей, у них светоотражающие кофточки такие, ну как у рабочих на улицах и т. д. И мы 1 сентября на каждого надеваем из них светоотражающую такую жилетку, на которой написано его имя, и вся школа кричит его имя, и каждый в течение дня ходит и с ним знакомится: «Меня зовут так-то, Петя, я твой друг, я в 9 классе, в 8-м», – и т. д. И из школы они уже выходят по-своему, по-другому совсем, это… Александр Денисов: Вот вы же буквально некоторое время говорили, что школа не должна быть сферой обслуживания, а вот учитель, который должен заинтересовать и прочее, – кто к кому пришел? Пусть сидят и учатся! Сергей Казарновский: Нет-нет-нет. Александр Денисов: Это сфера обслуживания, вы опять же противоречите, на мой взгляд. Сергей Казарновский: Нет-нет-нет, это нет. Александр Денисов: Почему? Сергей Казарновский: При чем здесь сфера обслуживания? Это родители думают, что обслуживают их, для многих родителей школа – это как камера хранения. Александр Денисов: Детей должны обслужить, да-да. Сергей Казарновский: Камера хранения: сдал, получил и т. д. Фигушки. Сегодня понятно любому человеку, и это в педагогике очень понятная вещь: школа может дать возможность родителям заниматься воспитанием. Каким образом? – совместно проживать им собственный интерес, который они могут в школе черпать. Поэтому мы родителей привечаем к школе по самому разному… У нас даже есть в школе такой родительский день, когда на сцену выходят родители, каждый класс готовится, все этого ждут. И мы сидим в зале, дети все, «ура!» и т. д. И там много всяких мероприятий, когда родители участвуют. Александр Денисов: Вы знаете, разговор у нас, конечно, бесконечный, но тем не менее тоже не могу не спросить. На Госсовете по образованию как раз и речь шла, как вы говорите, о «камере хранения». Президент говорил, что вот у нас зачастую конфликты в семье: ребенок пришел, уроки не успел сделать, а у родителей тоже нет времени… Вот раньше это называлось группой продленного дня, сейчас школа, вот тоже какой-то термин придумали, тоже продленного дня, мы в этом хотим направлении развиваться. Так и получается камера хранения, то есть мы в этом направлении движемся? Сергей Казарновский: Понимаете, в чем дело? Вот могу сказать одну штуку. Почему я говорю про школу как про искусство? Не все можно определить, не все можно сделать, а это зависит от учителя и от той атмосферы, которую делает школа, где многие эти вопросы решаются деликатно, и в этом случае… Да, надо видеть, какая обстановка дома, там они работают, учатся, значит, помочь ей с уроками, как-то по-другому что-то сделать, и этих ситуаций сегодня очень много. И вот это взаимодействие… Да, по-разному, я же рассказывал, какие семьи. Я вам скажу больше того, за свои 40 лет я наблюдаю, как вот этот вот градиент увеличивается, какие семьи приводят 1 сентября и какие приходят на выпускной вечер, – это разные иногда две семьи, а иногда даже больше, это разные люди бывают, ну в смысле мама, может быть, остается, а может быть, не мама, а папа даже. Случай, когда мама уходит из семьи и живет в другой стране, а отец воспитывает троих детей, у меня был, да, была такая ситуация, и их стало очень много и т. д. Но это, конечно, такое удивительное взаимодействие каждый раз… У меня есть специальный даже в школе замдиректора по смыслам, так она называется, с которой мы можем обсуждать всякие смыслы, выходящие за пределы чего-то, но больше с ней вместе обсуждаем смыслы метапредметного образования. Мы выстраиваем образование, понимаете, не по тому, не по важности предмета, что важно, а пытаемся связать разные предметы через фундаментальные понятия. Например, есть фундаментальное понятие ритма, о ритме можно говорить на музыке, на движении, на математике, на истории, на чем угодно, и вокруг этого строится. Ритм, диалог как взаимодействие, система – это в каждой параллели классов является важным. И тогда они начинают понимать, что диалог, в частности, как взаимодействие помог обнаружить известную планету, потому что ее теоретическая траектория от практической не соответствовала, значит, таким образом нашли еще одну планету, которую не видели, потому что они притягивались, диалог возник. Это очень любопытные вещи, так ставить вопрос. И так очень много по-другому можно рассматривать вообще все предметы. Могу рассказывать очень долго, это очень важно. Это такая заинтересованность! Родители приходят, слушают все это. Мы когда в Zoom находились, мы в Zoom вели, собиралось по 500 человек, которые слушали про то, как мы разговариваем с детьми. Это тоже важно, это к вопросу о том, вы говорите, как с родителями решать, – договариваться, всегда надо договариваться, всегда искать способ договариваться. Но договариваются с тем, кто требует от тебя услуги, невозможно, вот проблема еще в чем. Александр Денисов: Сергей Зиновьевич, невозможно не заразиться, слушая вас, поэтому, наверное, наша школа не пропадет в целом. Тамара Шорникова: У вас есть допзанятия для взрослых учеников? Сергей Казарновский: Есть, да. А родители приходят, они с удовольствием. Приходит родитель учиться играть на саксофоне, например, точно. Приходят родители заниматься языком, еще чем-то. Да, приходят абсолютно. Кстати, вот то, что вы говорили, в 6–7-х классах есть такой у нас раздел, называется «Настоящий проект». Да, их учат тому, что такое предпринимательство, как научить… Азам этим, конечно, сегодня надо каким-то образом обучать. Они шикарные там вещи придумывают. Пришел парень какой-то: «Я умею делать потрясающие пирожки». Говорит: «Можно я буду делать и в нашей столовой продавать?» Я говорю: «Давай придумаем, как ты будешь это делать». Александр Денисов: Все-таки куете вы нам капиталистов, Сергей Зиновьевич, прекращайте. Не продавать, а раздавать, вот так вот его поправьте. Спасибо большое. Тамара Шорникова: Спасибо. Сергей Казарновский, директор школы «Класс-центр», заслуженный учитель России. Еще раз поздравляем. Сергей Казарновский: Спасибо. Александр Денисов: Спасибо.