Оксана Галькевич: Я не знаю, Костя. Это, наверное, мне твой аларми… алар… Константин Чуриков: Алармизм. Оксана Галькевич: …алармизм передался или, может быть, что-то еще. Но, ты знаешь, как-то тревожно в последнее время. Вроде Тимур сказал: "Нефть дорожает на 2 доллара за последние дни". Да? Рубль крепчает. А все равно тревожно, неспокойно как-то. Не знаю… Константин Чуриков: Спокойно надо нам всем себя чувствовать, говорят многие эксперты, потому что действительно рубль находится на каком-то невероятном подъеме. Насколько я слышал, это впервые за три года доллар так низко опустился по отношению к рублю. Также нефть… Вот я сегодня видел цифру – 69 с чем-то долларов за баррель. Причем это не наша нефть, которая российская, а это нефть марки Brent. Впрочем, чего нам тут самим гадать? У нас есть эксперт в студии – Марсель Салихов, руководитель Экономического департамента Института энергетики и финансов. Марсель, здравствуйте. Оксана Галькевич: Марсель, здравствуйте. Марсель Салихов: Добрый вечер. Константин Чуриков: Ну, мы, конечно, так иронизируем, что мы тут гадаем. Вы специалист, и вам все несколько точнее известно. Хотя сейчас святки, и гадать можно, но тем не менее давайте вот так взвесим. Вообще сейчас, в этот период жизни рубль надежен? И надолго ли он надежен? Марсель Салихов: Вопрос надежности – он условный. Естественно, по сравнению с чем, на какой период времени и так далее. Я думаю, что в ближайшие месяцы переживать особенно не стоит, потому что действительно сейчас нефть дорожает и каких-либо таких факторов, которые бы приводили к резкому обесценению, девальвации рубля, пока ожидать не стоит. Константин Чуриков: А тогда давайте зрителей спросим. Вот вы как думаете, рубль – надежная валюта? Да или нет? Пожалуйста, ответьте нам по SMS: 3443, буквы "ОТР" в начале. И дальше ваш ответ: "да", если вы считаете его сильным, крепким, и "нет", если не вызывает у вас доверия наша национальная валюта. Оксана Галькевич: Вы знаете, мы, конечно, дилетанты с Константином, мы простые такие обыватели, и наши телезрители многие тоже. Но мы все-таки стараемся своей собственной финансовой грамотностью как-то в меру возможностей и способностей заниматься: слушаем аналитиков, ваших коллег, читаем всевозможные обзоры, пытаемся там что-то в этих графиках понять, хотя это достаточно сложно. И вот говорят очень разное. Кто-то говорит: "Очень уж высоко сейчас забралась нефть. Вот сейчас сланцевые месторождения, все эти добытчики американские снова оживятся, выйдут на рынок – и нефть рухнет! И тогда жди беды для рубля". Кто-то говорит: "Нет-нет-нет, друзья. Смотрите – ОПЕК так здорово договорились. Им сейчас вот так выгодно держать. Плюс в Венесуэле упали добычи в последнее время. Все будет нормально и еще какое-то время, достаточно обозримое, еще поживем". Кому верить? Кого слушать? Мы в растерянности. Марсель Салихов: Никому верить не стоит. И на самом деле что будет с ценами на нефть, никто не знает. Можно построить историю о том, что почему цены на нефть будут расти. Можно построить историю о том, почему нефть будет падать. Ну, объективная реальность заключается в том, что никто не может в принципе предсказывать цены на нефть. Но люди этим занимаются, и мы занимаемся в том числе. Но к этому нужно относиться вероятностно. Есть разные вероятности, и нужно готовым быть к разным сценариям. С точки зрения валюты, видимо, имеет смысл диверсифицироваться по валютам в смысле своих сбережений. Константин Чуриков: Хорошо. Ну, это базовый совет: треть в рублях, треть… ну, половина в рублях, половина… Оксана Галькевич: Подожди… Марсель Салихов: Я никогда не понимал, почему именно такие цифры берутся, потому что обоснования, почему именно треть или половина в валюте, а половина в рубле, такого, на мой взгляд, объяснения количественного я не видел, честно говоря. Константин Чуриков: Хорошо, давайте перенесемся в прошлое, на три с небольшим года назад, когда у нас был на дворе декабрь 2014 года, когда мы увидели, как вслед за ставкой Центробанка резко взлетел доллар, взлетел евро, была просто настоящая паника. Но нефть сколько тогда стоила? Где-то 40 долларов за баррель, да? Марсель Салихов: Нет-нет-нет. Константин Чуриков: Около того? Марсель Салихов: Нефть тогда стоила, ну, в районе 50 долларов. Константин Чуриков: В районе 50. И потом стала падать вниз. Смотрите, а сейчас она 69 у нас, да? По 69 торгуется. Вот это укрепление нефтяное с чем связано? Марсель Салихов: Во-первых, как вы правильно сказали, цены на нефть. Цены на нефть 70, а тогда было 50. Константин Чуриков: Нет, это понятно. А вот то, что цена на нефть так выросла – здесь какой фактор? Оксана Галькевич: Спрос такой. Что влияет на цену? Марсель Салихов: Ну, на самом деле, да, несколько факторов с точки зрения спроса. Ну, в мировой экономике у нас все хорошо: рекордный рост, все растут. На финансовых рынках все спокойно. С другой стороны, есть фактор ОПЕК, потому что соглашение ОПЕК+ убрало с рынка 1,8 миллиона баррелей нефти, которая в принципе могла бы добываться, но сейчас не добывается. Плюс есть все вот эти такие конъюнктурные факторы: Иран, Венесуэла. Вся вот эта геополитическая неопределенность приводит к тому, что цены тоже в том числе растут и из-за этого. Хотя я думаю, что цены по 70 долларов или близко к этому не стоит воспринимать как некую уже данность, потому что действительно большим вопросом остается то, как отреагируют сланцевые производители в США, потому что они реагировали, по крайней мере раньше, усилением буровой активности и увеличением предложения. И это приводило к тому, что цены вырастают, а потом снижаются после того, как… Константин Чуриков: А мне вот интересно, как бы мы гипотетически себя вели (мы как государство, имеется в виду), если бы сейчас опять наступили эти нулевые условные, опять нефть заоблачных денег стоит. Как бы мы себя вели, будучи государством? Мы бы, так сказать, танцевали, плясали, деньги бы проедали? Или бы мы перестраивали экономику? Ну, это риторический вопрос. Марсель Салихов: Мне кажется, что действовали бы так же, как действовали в 2000-е годы. Сейчас мы тоже стараемся экономить. Сейчас у нас бюджет, по сути, сверстан по цене 42 доллара за баррель. И мы пытаемся держать себя в руках. Но я думаю, что действительно если цены растут – 70, 80, 90, 100 – проходит два-три года, и снова все начинают думать, что мы с этим будем жить вечно, поэтому можно тратить и так далее. И потом возникает очередной крах, обвал. И повторяется все по-новому. Оксана Галькевич: Марсель, у нас интерактивная программа – нам звонят телезрители, которые нас с вами сейчас смотрят и слушают. Давайте пообщаемся с Юрием из Тульской области. Юрий, здравствуйте. Зритель: Добрый вечер, студия. Добрый вечер, гость. Константин Чуриков: Добрый. Зритель: Это город Ясногорск Тульской области, Юрий Михайлович. Константин Чуриков: Добрый вечер, зритель. Зритель: Все знают прекрасно, что рынок рождает спрос. Еще 10 лет назад я звонил в открытую студию, когда точно такая же была передача. Я им сказал, что нефть будет через два-три года 25–35 долларов. А теперь я вам скажу: если рубль дорожает и нефть дорожает, то это очень плохо. Вспомните внимательно, что нефть была 140 долларов за один баррель. Вы прекрасно об этом знаете. И что случилось после этого? Войны, войны, войны… Сейчас нефть дорожает. Копят нефть, может быть, для новых военных конфликтов. Константин Чуриков: Юрий, давайте так. Если ваши прогнозы относительно нефти и доллара сбываются, тогда скажите, сколько будет стоить доллар, курс доллара через два года, и баррель нефти почем будет? Зритель: Вот когда нефти накопят и начнутся военные конфликты, нефть может опять свалиться. И свалиться она может в том случае, если подорвать экономику какого-нибудь государства. И государством этим будет Россия опять. И опять нефть будет стоить 25–35 долларов, это я вам гарантирую. Константин Чуриков: Не надо, Юрий! Я очень хочу, чтобы ваши прогнозы не сбылись. Спасибо вам за ваш звонок. Спасибо, спасибо. Оксана Галькевич: Марсель, скажите… Вот мы так пристально следим за курсом нефти, за курсом рубля, доллара. На самом деле, надо сказать, с тревогой, конечно. Мы очень боимся, что нефть вдруг рухнет до каких-то чудовищных значений – до 10, до 20. Мы просто понимаем, что это все отразится на стоимости национальной валюты. Нам чего, в принципе, в нашей жизни (я опять же с обывательской точки зрения спрашиваю) – стабильности не хватает или все-таки гибкости? Должны же мы, может быть, понимать, что не бывает такого, что постоянно цена держалась бы на приятном для всех уровне, надо быть готовым к каким-то переменам в ваших этих графиках, которые вы составляете. Чего нам не хватает – стабильности или все-таки гибкости, понимания? Марсель Салихов: Я думаю, что должно быть и то, и другое. С одной стороны, валюта должна быть достаточно стабильной, чтобы создавать какие-то ожидания, чтобы у людей не было ощущения неопределенности, что сегодня курс 30, а завтра он 60 – и что делать? Это препятствует росту экономику и является вообще негативным фактором. Но с другой стороны, курс должен адаптироваться. То есть если у нас цена на нефть обвалилась со 100 долларов до 40 долларов, то неизбежно и курс должен следовать за ним. То есть фиксированный курс – это на самом деле плохо для экономики. И наш пример, и пример многих других стран это показывает. Оксана Галькевич: А какие, так скажем, нефтезависимые экономики, нефтезависимые валюты ведут себя так, как вы сказали, в таком сценарии идеальном? Марсель Салихов: Сложно сказать. Допустим, есть… Оксана Галькевич: Канадский доллар, австралийский? Марсель Салихов: Канадский доллар. Оксана Галькевич: Нефтедобывающие государства? Марсель Салихов: В целом сырьевые экономики. Оксана Галькевич: Да, сырьевые экономики. Марсель Салихов: Там нефть имеет значение, но оно в случае Канады больше, в случае Австралии небольшое, но тем не менее. Есть сырьевые экономики, у них плавающий курс. Соответственно, курс валюты дорожает при повышении сырьевых цен и снижается при их снижении. Есть какой-нибудь пример Саудовской Аравии. В Саудовской Аравии фиксированный курс к доллару США. Допустим, с одной стороны, вроде бы в экономике у них более или менее стабильно, там ВВП растет и так далее. Но с другой стороны, допустим, у них снижаются резервы до сих пор. Цены на нефть растут – золотовалютные резервы снижаются, потому что, по сути, не верят в стабильность этого курса и пытаются уйти из риалов в доллар или в какую-то другую иностранную валюту. Оксана Галькевич: Саудиты пытаются из риалов в доллар или другую валюту? Константин Чуриков: А вот недаром то, что мы сейчас с вами делаем, многие называют "словесными интервенциями", потому что мы с вами влияем на общественное мнение. Вот Республика Карелия пишет: "Послушал вас – завтра пойду и куплю на рубль деньги", – пишет зритель. Но какие конкретно – не указывает. У нас еще один Юрий есть, на сей раз Алтайский край. Юрий, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте, здравствуйте, студия. Здравствуйте, эксперт. Константин Чуриков: Подождите, это вы же, Юрий? Зритель: Рубль никогда не был валютой и не будет, это стопроцентно. Во-вторых, мне неполные 60 лет. Я уже пережил четыре или шесть денежных реформ и два дефолта. И после этого вы хотите мне сказать, что рубль – надежная валюта? Вообще говоря, я еще помню доллар по 60 копеек. Нам обменяли, на 30 рублей дали 50 долларов, в круизе по Средиземному морю я был. Дальше, у меня было 20 тысяч рублей, на которые я купил в 92-м году две бутылки водки. Это еще одно насчет стабильности вашей валюты, рубля. Ну и далее. Сейчас 60 рублей – доллар. Вы представляете? Одной жизни, даже моей жизни не хватило на то, чтобы этот рубль до такой степени обесценился, обгадился, можно так сказать. И я вообще не знаю… В руки вообще мерзко брать эти деньги после таких… Константин Чуриков: Ну подождите! Оксана Галькевич: А вы, простите, за молочком в магазин с долларами ходите? На месте конвертируете? Константин Чуриков: Там все-таки Большой театр нарисован. Зритель: Нефть совсем ни при чем. При чем здесь нефть? Вот 60 копеек – это 80-е годы. И 60 рублей сейчас. Где нефть-то? Обман народа, больше ничего. Всего доброго вам! Константин Чуриков: Спасибо. И вам не хворать. Спасибо за ваше честное такое, вот от души мнение. Оксана Галькевич: Нет, ну высказался человек, да, вот так напрямую. Марсель, вы знаете, вы руководитель Экономического департамента Института энергетики и финансов. Вот я хотела у вас спросить вообще о рынке энергетических ресурсов. Мы же сейчас с вами о нефти говорим, да? Звучат мнения отдельных экспертов, что на фоне этой свистопляски с углеводородами обороты набирает альтернативная энергетика. И прямо, вы знаете, некоторые так убеждены, что в ближайшем обозримом будущем вытеснят углеводороды, не нужна станет ни нефть, ни газ, перейдем на воздух, солнце, ветер и здоровый образ жизни. Константин Чуриков: И воду. Оксана Галькевич: И сойдем тогда с "иглы". Как вы считаете, как вообще обстоят в общемировых масштабах дела? Марсель Салихов: По-разному. Допустим, 10 лет назад, я помню, когда в Европе поднимался так называемый "План 2020", который подразумевал очень агрессивные цели по возобновляемой энергетике, по достижению 20% в энергобалансе возобновляемых источников энергии, тогда тоже многие скептически относились к этому, в том числе различные российские эксперты. И по факту, скорее всего, эти цели не будут достигнуты, но тем не менее Европейский союз очень сильно продвинулся. Они тратят много денег, много субсидий, но тем не менее они являются одними из лидеров по этому направлению. Есть Китай, который также сейчас ставит амбициозные цели. Оксана Галькевич: И Китай тоже? Марсель Салихов: Китай тоже, да. Оксана Галькевич: Главный потребитель нефти в мире, если я не ошибаюсь, да? Марсель Салихов: Ну, после Соединенных Штатов. Оксана Галькевич: После Соединенных Штатов. Так? Марсель Салихов: Поэтому это некая реальность, с которой нам придется жить. Вот она будет постепенно становиться все больше. Но в любом случае мы не уйдем в обозримой перспективе, на горизонте нашей жизни от углеводородов. Вот есть, допустим, простой пример. Ну, был когда-то век угля, да? Все было на угле – конец XIX века, паровые машины и так далее. Век угля закончился, наверное, где-то в начале XX века – пришел век нефти, бензина и так далее, но тем не менее уголь добывается, уголь потребляется. Прошло больше 100 лет. Поэтому, естественно, с углеводородами будет, на мой взгляд, аналогичная ситуация. Да, постепенно будет уменьшаться доля нефти в энергобалансе. Газ, может быть, как более экологический источник еще будет сохраняться. Но тем не менее, естественно, это будет происходить. Но тем не менее углеводороды также останутся. Константин Чуриков: Останутся, но в какой-то момент уже не у нас. Я тут читал прогноз… Это был Новак, по-моему – да? – министр энергетики, который говорил, что запасов нефти в России где-то лет на тридцать девять у нас осталось, что запасов газа на большее количество лет, но все равно время-то идет. Марсель Салихов: Смотрите. Допустим, в Соединенных Штатах запасов газа хватает лет на десять, доказанных запасов. И такая ситуация сохраняется лет тридцать, но тем не менее газа Соединенные Штаты добывают больше, чем Россия. Поэтому вопрос доказанных запасов – ну, это некая такая условность, она по-разному может определяться. В Соединенных Штатах люди не тратят слишком много сил и денег на то, чтобы ставить запасы на балансе. У нас тратят чуть больше. У нас, да, хватает на 30–40 лет. Но вопрос запасов – это и всегда вопрос цены. Чем выше цена становится, тем больше и запасов коммерчески добывают в принципе, потому что… Ну, коэффициент извлечения нефти из месторождений сейчас, не знаю, 30–40%, а 50–60% остается. Константин Чуриков: Мне вот что интересно. Предположим (ну, не дай бог, конечно), у нас все, с завтрашнего дня ни нефти, ни газа – мы по ВВП какая страна в мире после этого? Что с нами будет? Марсель Салихов: Видимо, сильно опустимся. Ну, можно посмотреть на какую-нибудь Украину – страна, в принципе, схожая с нами по каким-то историческим, не знаю, культурным ценностям, но у них нет нефти и газа. Или Беларусь. Ну, наверное, раза в три-четыре опустимся. Оксана Галькевич: Нет, в Белоруссии, у них там ананасы, креветки… Что у них там еще производят? Константин Чуриков: Мидии. Оксана Галькевич: Авокадо из Белоруссии в наших магазинах. Василий из Томска, давайте послушаем нашего телезрителя. Василий, здравствуйте. Зритель: Да, здравствуйте. Я согласен с вашим гостем, прежде всего. По крайней мере, три фактора подтверждают, что нефть всегда будет главенствующим продуктом, за который будут между собой соперничать, в том числе ведущие государства мира. Во-первых, сейчас шумиха около Венесуэлы, которая занимает первое место по разведанным запасам в мире, превосходя Соединенные Штаты в 8 раз. Я имею в виду – по подтвержденным запасам, которые непосредственно сейчас могут быть освоены и добываются сейчас. Во-вторых, наше правительство само, в том числе и президент, диверсифицирует поставки углеводородов за рубеж, постоянно раскидывая трубы в разных направлениях. И третье я хотел бы сказать: вас Новак ввел в заблуждение, потому что у нас сейчас исчезнут запасы, которые были освоены в советское время и сразу после распада Советского Союза. Но только на одном шельфе Арктики, где нужны новые и современные технологии… Константин Чуриков: И где еще нужно отсутствие санкций. Зритель: 70 месторождений, из которых 43 находятся на территории Российской Федерации. Константин Чуриков: Все верно, все верно, Василий. Просто проблема-то в том… Извините, у нас не так много времени, вот так уже заочно с вами продолжу говорить. Но проблема-то в том, что на шельфе трудноизвлекаемые запасы, и там нам уже своих сил не хватит, своих технологий имеющихся. Оксана Галькевич: Себестоимость шельфовой нефти – она какая? Константин Чуриков: И себестоимость, да – еще один вопрос. Марсель Салихов: Очень высокая. При текущих ценах, видимо, и при текущем налоговом режиме нерентабельно добывать, по крайней мере на Арктическом шельфе точно. Цены вырастут – тогда да, можно будет обсуждать. Константин Чуриков: Слушайте, мы все вокруг да около ходим. Нижегородская область спрашивает: "Будет ли дефолт в этом году?" Не подскажете? Оксана Галькевич: Марсель, скажите, если знаете. Мы вас очень просим. Пожалуйста! Марсель Салихов: Дефолта не будет. Оксана Галькевич: В этом году? Марсель Салихов: В этом году. Константин Чуриков: Я уже однажды слышал эту фразу. Ладно. Давайте подведем итоги SMS-голосования. Спросили: надежная ли валюта – рубль? Согласны с этим утверждением 14% зрителей ОТР. Оксана Галькевич: А не согласны 86%. Константин Чуриков: Так что дефолта не будет! Оксана Галькевич: Ну, на самом деле буквально накануне говорили о сбережениях россиян и выяснили, что доля населения, которые хранит средства в рублях, Константин, она выросла за последние два года, причем существенно. А сбережения в валюте… Константин Чуриков: Ты так назидательно говоришь, будто я не в рублях. А в чем еще? Где живем? Оксана Галькевич: В португальских… Что у них там? Константин Чуриков: Евро. Ну что ты? Нет. Господь с тобой. Мы говорили о валютах, гадали на нефть, на доллар, на все что только можно. Нам в этом очень помог, буквально все спрогнозировал Марсель Салихов, руководитель Экономического департамента Института энергетики и финансов. Спасибо большое, Марсель. Оксана Галькевич: Спасибо. Оставайтесь с нами, мы вернемся к вам, друзья, через несколько минут.