Ольга Арсланова: У нас перерыв. Но такой, во время которого отрываться от экранов нежелательно. Это рубрика "Антракт". И вот, о чем мы сегодня поговорим. В "Мастерской Петра Фоменко" в Москве премьера – спектакль "Испанцы в Дании". Это новая творческая работа актера и режиссера Кирилла Пирогова. Для постановки был придуман новый жанр, который назвали "фатальной мешаниной". Вообще Проспер Мериме, автор этой пьесы, написал ее в таком практически юношеском возрасте – в 21 год. И, как известно, пренебрег всеми литературными канонами того времени. Насколько рвет шаблоны нынешняя постановка в "Мастерской Петра Фоменко", мы как раз у Кирилла Пирогова сейчас и узнаем. Он у нас в студии. Здравствуйте, Кирилл. Петр Кузнецов: Здравствуйте. Но начать очень хочется с "Мастерской Петра Фоменко". Вы первый человек из "Мастерской Петра Фоменко", который пришел туда со стороны, не обучавшийся на курсе Фоменко. Сразу вспоминаются слова вашего партнера по "Брату-2" Сухорукова, который говорил, что в Театре Вахтангова чужие не ходят. Для вас есть такое определение – чужой в театре? И считали ли вы тогда себя чужим в "Мастерской Фоменко". Ольга Арсланова: Я представила себе чужого, который выползает в театре. Петр Кузнецов: Тем более в этом году новый фильм выходит. Кирилл Пирогов: Конечно, первое время было у меня такое ощущение, что я не смогу научиться. Но это было очень давно, честно говоря. Но я действительно пришел со стороны. Я учился в Щукинском училище у Владимира Владимировича Иванова, который работал педагогом в мастерской Петра Наумовича в ГИТИСе тогда. Ольга Арсланова: То есть вы по блату все равно? Кирилл Пирогов: Нет. Это был случай, это был дипломный спектакль, который делал Сергей Васильевич Женовач по роману Фолкнера "Шум и ярость". И это был выпускной курс. И режиссеров, которые обычно заняты и играют в ГИТИСе, их отпустили делать свои дипломные работы. И не хватало артистов. И поэтому они взяли в спектакль 6 человек из Щукинского училища с моего курса. Поэтому это был прецедент, потому что был единственный дипломный спектакль, сделанный двумя институтами вместе – ГИТИСом и Щукинским училищем. Петр Кузнецов: То есть все-таки вы не единственный были чужим, а такой в волне, да? Кирилл Пирогов: Остался я один потом в театре. Петр Кузнецов: Вы чувствовали со стороны, что как-то относились к вам… Ольга Арсланова: Косые взгляды, может, "пришел". Кирилл Пирогов: Нет, что вы! Они меня очень приняли. Я был сначала сын полка, я был младше всех. Они ко мне были очень внимательны, все мои партнеры теперешние, с которыми мы 20 лет работаем вместе. Это было очень хорошее время. Ольга Арсланова: Мы хотим к нашим зрителям сразу обратиться. Напоминаем, что у нас интерактивная программа. Любые вопросы Кириллу. Пожалуйста, звоните в прямой эфир, тем более что это бесплатно. Пишите СМС и пишите на нашем сайте otr.online.ru. Кирилл, давайте поговорим о новом спектакле. Я несколько постановок в "Мастерской Петра Фоменко" видела. Они всегда отличны. Правда. Чем этот спектакль будет отличаться и какова у вас там роль? Я так понимаю, вы играете и еще режиссером выступаете? Кирилл Пирогов: Нет, я там не играю. Ольга Арсланова: Вы режиссер? Кирилл Пирогов: Можно так сказать. Потому что я отвечал за эту постановку и пробовал с молодыми ребятами нашего театра сделать спектакль. Ольга Арсланова: Что такое "Дикая мешанина всего на свете"? Кирилл Пирогов: Я сейчас скажу в двух словах. Это спектакль, сделанный с третьей стажерской группой в театре. Это много лет назад Петр Наумович придумал стажерские группы в театре. То есть набирались молодые артисты. Ольга Арсланова: Которые работают бесплатно. Кирилл Пирогов: Нет. Они не бесплатно. Просто у них 2-3 года испытательный период в театре. Останутся или нет? Петр Кузнецов: Они тоже могут из других училищ. Кирилл Пирогов: Они все из других училищ. Когда был первый набор, в Москву приехало человек 800 или 900 на эти 17 мест. Если я не ошибаюсь. Было несколько сот людей, дипломированных артистов, абсолютно разного возраста. И они поступали как будто в театральный институт Петра Наумовича. Прямо были консультации… Ольга Арсланова: То есть это люди уже в свое время прошли жесточайший отбор, поступая на актерское, а потом второй раз. Кирилл Пирогов: Да. Второй раз. И это было прекрасно, хотя трудно для них. И вот этот спектакль сделан уже с третьей стажерской группой 7 человек. Там выпускники мастерской Евгения Борисовича Каменьковича, нашего худрука нынешнего театра. И двое ребят из Щукинского училища. И один из ГИТИСа тоже, Сашка, который закончил мастерскую Олега Львовича Кудряшова. И помогает в спектакле еще 8 выпускников Щукинского училища курса Саши Коручекова. В общем, это молодые 15 человек разыгрывают страннейшую пьесу Мериме. Ольга Арсланова: Молодого Мериме. Кирилл Пирогов: Да. Мне казалось это очень правильным и интересным, что молодые играют произведение молодого грандиозного автора. Петр Кузнецов: С какими новыми трудностями, сложностями, вызовами вы столкнулись уже как режиссер? Не обязательно при подготовке этого спектакля, а я имею в виду, когда вы впервые попробовали себя режиссером, в отличие от актерских трудностей. Кирилл Пирогов: Я не знаю, насколько можно глубоко и долго об этом говорить, но это разные профессии, занимающиеся одним и тем же. И это очень интересно. И нет никаких гарантий, что это вообще может получиться. Считается, что когда артисты идут в режиссеры, это не лучший путь. Но у всех по-разному. Ольга Арсланова: Почему не лучший? Кирилл Пирогов: Считается, что это действительно противоположные профессии. Потому что ремесленная часть театра разная у артистов и режиссеров. Но дело одно. Поэтому я считаю, что все-таки это предрассудок. Потому что в начале XX века все ставили и играли. Все большие великие люди, менее оставшиеся в истории, но это было принято. Потом это исчезло. А сейчас это возвращается, мне кажется. У нас в театре точно. Ольга Арсланова: А вы деспотичный режиссер? Я просто не могу себе представить, чтобы серьезно какому-то стажеру сказали: "Кошмар! Пошел вон!". Иногда же надо так? Кирилл Пирогов: "Пошел вон" в театре не говорят. Ольга Арсланова: Ну, на время. Кирилл Пирогов: Можно и нужно иногда быть жестким. Ольга Арсланова: А без этого невозможно быть режиссером? Кирилл Пирогов: Но это не в смысле каких-то требований, а в смысле отношения к себе, к работе и к тому, что если мы вместе плывем в этой жизни, какой-то кусок жизни, который не вернуть, лучше его прожить так, чтобы не жалеть о нем потом. Петр Кузнецов: Кирилл, вы сказали, что опасения, что может не получиться. По каким параметрам, как вы определяете, что получилось? Кирилл Пирогов: Вы, наверное, знаете и по вашей работе, и по кино, что иногда продюсеры говорят: "Вот это точно будет востребовано, а вот это точно не нужно". Но это все неправда, потому что это совершенно непонятный критерий. Потому что ни один человек не знает, что сегодня может быть воспринято действительно, а что нет. Тот же прецедент с "Турандот", когда… умирающий. Это было голодное время, когда страна, честно говоря, непонятно, как жила вообще. И, тем не менее, это была страшная сказка, потому что они поставили на кольях отрубленные головы. Но в то же время они разыгрывали этот праздник театра. Поэтому не поймешь, что может быть востребовано сегодня. И критерия два. "Будет ли востребовано публикой?" – один критерий. А второй – "доволен ли ты тем, куда вы пришли, или нет?", - это уже критерий перед самим собой и между людьми, с которыми сочиняется спектакль. Вот два критерия. Для меня второй важнее. Петр Кузнецов: Вы обращаете внимание на число зрителей в зале? Кирилл Пирогов: Конечно. Петр Кузнецов: И имеет ли для вас это значение? Кирилл Пирогов: Конечно. Ольга Арсланова: Мне кажется, в "Мастерской Петра Фоменко" зал всегда полный. Правда. Никогда не слышала о том, что какой-то недобор зрителей. Кирилл Пирогов: Бывает по-разному. Но в общем, конечно, люди ходят, к счастью, и я очень этому рад, что публика к нам ходит. Но иногда это может быть более или менее востребованным. И театр очень переживает, чтоб спектакли, которые выпускаются, были нужны людям. Потому что театр без публики не существует. Ольга Арсланова: Вы сказали о том, что у вас молодые актеры играют, такой юный задор, который, наверное, необходим в этой постановке. Вот вы за ними наблюдаете – есть какие-то объединяющие факторы, объединяющие, может быть, черты у этого нового поколения актеров? И что нужно, чтобы было в этих людях, для того чтобы они остались, чтобы их приняли в театр на постоянной основе? Понятно, что они все скорее всего очень талантливы. Иначе никак. Но что-то же еще важно, что-то помимо актерского таланта. Кирилл Пирогов: Наверное, важно то, чтобы… Вот, например, эта группа из 7 людей… А это вторая работа, которую они делают вместе. И если у них получится сохранить друг друга как партнеров и получится маленький ансамбль, то, конечно, это будет уместно, чтобы они продолжали жить и вливались в театр. Конечно, я думаю, они останутся, потому что они способные люди, трудолюбивые. Театр – это ведь очень жестокое дело и вместе с тем счастливое. Святая профессия и не буду говорить неприличного слова, но тяжелая. Бывает иногда. Ольга Арсланова: Из-за отношений? Кирилл Пирогов: Все бывает в театре. Поэтому важно, чтобы человек… Раньше говорили, да и сейчас иногда говорят – в театре служит, а не работает. Ольга Арсланова: Как в армии. Кирилл Пирогов: Не как в армии. Это добровольно. Петр Кузнецов: Но устает больше. Сложно ли сейчас, на ваш взгляд, отказаться от современной трактовки классики, или даже не имеет смысла отказываться от современной трактовки классики? Ольга Арсланова: Просто сейчас многие этим увлекаются. Это какой-то тренд последнего времени. Петр Кузнецов: Тем более как раз мы выяснили, что вокруг… Да сам автор молодой, везде молодежь, и публика, наверное, соответствующая приходит. Кирилл Пирогов: Приходят и молодые тоже. Хотя средний возраст тоже приходит. Я очень рад, что не только молодые приходят. Приятно. Но и без молодой публики нельзя в театре. Это все-таки залог того, что это поколение будет ходить в театр потом, будет заниматься театром. Петр Кузнецов: Так вот, по поводу трактовки. Кирилл Пирогов: Я не думаю, что это принципиальный момент. Это зависит от людей, которые сочиняют спектакль вместе, какие цели они ставят и какие задачи. Лично я не очень люблю. Потому что, на мой взгляд, то, что заложено в авторе, если там есть пронзительные мысли или глубокие мысли, или светлые, глупые, может быть, как у Пушкина было - "поэзия должна быть немножко глуповатой", то все-таки если удается вытащить из автора то, что в нем заложено, то форма, которая выбирается, на мой взгляд, все-таки важно, чтобы она соответствовала автору и замыслу сегодняшнего спектакля. Все спектакли, которые выходят, они все современные. Я не верю, что современно только то, что мы одели людей, и это стало современным. Мы же все живем сейчас. Мы красиво одеты. Мы могли по-другому быть одеты. Но вы же сейчас живете. Поэтому для меня этот момент внешнего выражения… Я считаю, что в театре люди должны быть красивы. Я не очень люблю, когда что-то в театре отталкивает. Ольга Арсланова: Это очень интересный момент. Много же споров об этом велось. О том, что в жизни не все люди красивые в классическом понимании этого слова. И это правильно. В этом есть смысл, в этом есть интерес и многогранность существования. А при этом театр и особенно кино все время выбирает какие-то стандартные типажи, которые всем нравятся и теряет многогранность реальности из-за этого. А вы не согласны? Кирилл Пирогов: Нет, я не согласен. Типажи типажами. Вы знаете, очень трудно сделать что-то действительно настоящее. Потому что для каждого настоящее свое, как известно. Потому что это все очень субъективно. Пытаются, наверное, люди какой-то эталон объективности найти и туда все время стрелять. Но, по-моему, самое главное, что должно быть живым и глубоким, рожденным через любовь, в конце концов. Если так же громко говорить. Тогда неважно. Некрасивые люди… Я что-то не знаю некрасивых людей. Ольга Арсланова: Вы заговорили о глубине. Но театр в последнее время стал не то что модным, но более модным, чем на стыке веков в последние годы. Кирилл Пирогов: Вы имеете в виду вообще театр? Ольга Арсланова: Вообще театр и ваш театр в частности. Действительно это модный театр. Это не мешает глубине? Или одно другому вообще никак не мешает, никак не связано. Можно быть и модным, и привлекать разную аудиторию, и при этом сохранять глубину? Кирилл Пирогов: Наверное, можно пытаться это совмещать. Хотя именно термин "модный" для театра… Ольга Арсланова: Более массовое что-то становится. Кирилл Пирогов: Нет, этот термин сейчас есть, действительно появился. Меняется публика. У публики меняются, наверное, запросы. И, может быть, какие-то спорные вещи будут менее востребованы, например. Но я считаю, что путь театра индивидуальный. Что все-таки… Ольга Арсланова: Не массовый? Кирилл Пирогов: Как сказать… Ольга Арсланова: И массовый, и индивидуальный в одном флаконе получается. Кирилл Пирогов: Если мы относимся к публике, как к самим себе, значит, соответственно, и спектакли мы будем делать такие, какие были бы интересны нам. Если мы считаем, что, может быть, мы не очень глупые люди или еще какие-то, то так же мы относимся и к публике. И поэтому это взаимно проникающий процесс. Если это становится глянцевым, для меня это недостаток. Петр Кузнецов: К нашей беседе присоединяются телезрители. Николай из Саратовской области дозвонился. Здравствуйте, Николай. Ваш вопрос, если он есть. Зритель: Алло, добрый день. Кирилл, мне 68 лет. Я в кино вырос ­от простого киномеханика до инженера, и был даже директором… Но не в этом дело. Я просто хотел сказать. Вы знаете, я смотрю сейчас на актеров. Красивые, все. Но больше они себя в роли показывают, чем роль в себе. Возьмите даже Домогарова. В "Бандитском Петербурге" сыграл прекрасно. А дальше только его видно, Домогарова. Не роль его, а Домогарова. И вы в последнем военном фильме играете… Вы знаете, я не очень верю, что вы в войне. Не могу объяснить это. Но вы поймете меня. Немножко как-то более реально чтобы было. Спасибо. Ольга Арсланова: Пожелание от телезрителя. Кирилл Пирогов: Да. Может быть, вы правы, что время такое, что в кино особенно не очень успевают заботиться о том, чтобы это был образ, далеко отстоящий от актера самого. Не знаю. Может быть, это связано со временем, а, может быть, связано с тем, что ремесло артистов меняется. Хотя я не до конца согласен с вами. Потому что есть прекрасные артисты, которые играют иногда роли или персонажи, далеко отстоящие от себя, и делают это выдающимся и замечательным образом. Поэтому спасибо за пожелание. Мы будем пробовать. Петр Кузнецов: А вот Николай про военный фильм говорил? Про "Исчезнувший отряд", судя по всему. Здесь наоборот из Омской области: "Спасибо Кириллу Пирогову за его военный фильм "Исчезнувший отряд"". Ольга Арсланова: Передают вам привет из разных регионов ваши поклонники. Например, поклонница из Тюменской области спрашивает ваши воспоминания из школы. Не знаю, зачем ей это. Но вы же рано увлеклись театром. Еще в школе? Кирилл Пирогов: Да. Это была театральная студия при школе. Ольга Арсланова: Это с первого взгляда произошло? Вы пришли и поняли: "Да!". Или как-то постепенно? Кирилл Пирогов: Мне было очень интересно и нравилось. Это была театральная студия с музыкальным уклоном. И все дети учились играть на музыкальных инструментах. У нас был джазовый оркестр. И я очень любил, что вместе молодые люди что-то делают на сцене. Ничего не понимая, конечно. А потом из этого уже выросло желание пойти в институт и заниматься этим. Петр Кузнецов: Забавный вопрос про внешность из Иркутской области от Андрея, видимо, человека, который последний раз видел вас в "Брате-2": "Кирилл Пирогов, я правильно понимаю намек: когда Кирилл Пирогов с бородой, он режиссер, без бороды он актер". Ольга Арсланова: Я, сжигающий себя, актерище. Петр Кузнецов: Вопрос: "Вы лучше себя чувствуете с бородой или без нее?". Ольга Арсланова: Сжигающим себя актерищем или созидающим режиссерище? Петр Кузнецов: Говорят же – не просто же так отпускают. Если любишь бороду – отпусти ее. Кирилл Пирогов: Нет, я не слышал такого выражения. А по поводу бороды – фильм давно вышел. Мне борода нужна иногда и для ролей в театре как раз. Прежде всего связано с работой в театре. Поэтому я ее очень редко сейчас сбриваю. Она может быть больше-меньше, но это связано с занятостью в театре, любимыми ролями. Ольга Арсланова: Сразу несколько наших зрителей интересуется: "Почему вы выбрали театр, а не кино? Может быть, стоило пойти по линии кино, а не в режиссуру? Неужели вы не хотите заработать побольше денег?". Вот такие вопросы. Кирилл Пирогов: Я не знаю. Это один мир. У артистов вообще один мир. А производство, конечно, разное. Кино очень интересно. Я очень люблю кино. Но театр я люблю больше. Поэтому, наверное, я больше занимаюсь театром. Хотя я хожу в кино, снимаюсь и очень люблю, когда есть что-то дорогое или о чем ты можешь поговорить. Это бывает редко. Поэтому часто в кино ходить не получается. Заработать побольше денег очень здорово. Но Раневская говорила прекрасно: "Деньги кончатся – позор останется". Поэтому это не всегда нужно делать. Петр Кузнецов: Владимирская область, вопрос: "Если не путаю, то это Фоменко не вписывается в стандартные рамки", - размышление. Давайте так. Какой стала мастерская Фоменко после ухода Петра Наумовича? Кирилл Пирогов: Жизнь в театре, конечно, меняется без Петра Наумовича. Первые годы вообще было очень трудно. Кому-то больше, кому-то меньше. Но сейчас театр развивается и двигается в немножко других направлениях, чем мы шли с Петром Наумовичем. По объективным причинам, потому что он вел театр, воспитывал всех нас, заботился о каждом из нас и мучил, любил нас, растил. Сейчас другое время. Все меняется. И я не знаю, хорошо это или плохо, но не может быть по-другому у нас сейчас. Поэтому надо пытаться просто видеть, куда идет театр. И либо идти вместе с этим, либо не идти. То есть каждый должен для себя выбирать. Но слава Богу, что жизнь в театре продолжается. И он не помер и не развалился. Он меняется. Ольга Арсланова: Даже если вам что-то там не очень нравится, вы нам все равно, наверное, не расскажете в прямом эфире? Кирилл Пирогов: Вообще не бывает в театре, чтобы всем все нравилось, никогда. Ольга Арсланова: Нигде не бывает. Кирилл Пирогов: Просто разное время. Сейчас новое время в театре, безусловно. Ольга Арсланова: Еще вопрос от зрителей. Кирилл Пирогов: Я только быстро скажу по поводу Петра Наумовича, что он не вписывается в стандартные рамки. Это не совсем понятно, что. Но я, наверное, соглашусь. Даже объективно. Петр Кузнецов: Стандарты для каждого… Кирилл Пирогов: Стандарт – это, наверное, клише, которое принято о режиссерах и мастерах курса, худруках. Ольга Арсланова: Классический драматический театр. Кирилл Пирогов: Он был выдающийся человек, гений, друг, отец, брат. Мы его постичь не могли никогда. Он остался для нас большой любовью и большой загадкой. Ольга Арсланова: Еще около десятка сообщений. Мы не успеваем, к сожалению, прочитать. Поэтому многие наши зрители благодарят за то, что вы к нам пришли, желают хороших ролей, хороших работ. "Храни вас, Господь", - пишет зрительница из Смоленской области. Петр Кузнецов: Спрашивают, какую музыку вы любите. Если можно, кратко. Кирилл Пирогов: Я люблю хорошую музыку. Я люблю классическую музыку. Люблю хороших классических исполнителей. Очень люблю Яшу Хейфлица. Очень люблю современную хорошую музыку. Люблю латинский джаз. Петр Кузнецов: Саундтреки из "Брата-2" нравятся вам? Кирилл Пирогов: Что-то нравится. Потому что там хорошие ребята ее писали. Близко или далеко – это уже другой вопрос. Петр Кузнецов: Спасибо, Кирилл, огромное. Ольга Арсланова: Спасибо. Кирилл Пирогов: Спасибо. Петр Кузнецов: Кирилл Пирогов, актер театра и кино, заслуженный артист Российской Федерации, в рубрике "Антракт". Спасибо, что пришли. Кирилл Пирогов: Спасибо.