Петр Кузнецов: По вторникам очень важная рубрика – у нас в эфире "Ищу солдата" и Константин Зубакин. Костя, приветствую. Константин Зубакин: Привет. Петр Кузнецов: О чем сегодня речь пойдет? Константин Зубакин: Мы будем говорить о начале войны: не так много времени прошло – сегодня 27-е число, а 22-го, как все знают, День памяти и скорби – поэтому поговорим сегодня о начале войны, о том, что Министерство обороны опубликовало новые данные (донесения генералов, которые на тот момент командовали)… Петр Кузнецов: Рассекреченные документы. Интересно. Константин Зубакин: Да, поговорим и о секретности, и о несекретности документов, но об этом чуть позже. Начнем по традиции с ответов на запросы наших зрителей. В одной из предыдущих программ нам написал СМС в редакцию Сергей Харьков: сегодня он на прямой связи с нами из города Чебоксары. Сергей Николаевич, здравствуйте. Зритель: Большой вам привет, здравствуйте. Константин Зубакин: Да. Сергей Николаевич, расскажите, пожалуйста, кого вы ищите? Зритель: Я ищу родного дядю Королева Василия Ивановича, 1923 года рождения, уроженца Дивеевского района Нижегородской (в то время Горьковской) области. Константин Зубакин: Что вы знаете о Василии Ивановиче? – как он воевал либо что-то о его довоенной жизни? Зритель: Со слов родственников, он погиб в бою в 1942 году в Смоленской области – в упоминании родственников деревни Старое Мурзино и Темкино Сычевского района. Константин Зубакин: А откуда узнали? Какие-то документы приходили? Зритель: Со слов своих родственников, которые старше меня. Константин Зубакин: А какие-то фотографии его, может быть, сохранились? Зритель: Фотография есть, но она у меня в альбоме. Константин Зубакин: Сергей Николаевич, в течение минувшей недели мы искали в архивах информацию о вашем солдате. Начнем с анкетных данных: Василий Иванович Королев родился в Нижегородской области в 1923 году, служил в 26-й гвардейской стрелковой дивизии в составе 20-й армии. В начале войны она оборонялась в Белоруссии, затем в Смоленской области, отступила к Москве, затем Солнечногорск, Тверская область и снова Смоленская. Василий Королев погиб в конце 1942 года и был захоронен однополчанами в деревне Старое Мурзино. Есть даже схема этого захоронения, но только сейчас такой деревни уже нет. После войны эти могилы должны были перенести в соседнюю деревню Аристово, но, к сожалению, ни в списках мемориала Аристова, ни на обелисках райцентра Сычевка Василия Ивановича тоже нет. На этой территории до сих пор работают поисковики – возможно, наш солдат был похоронен только на бумаге. К сожалению, такое бывает достаточно часто. Советую вам обратиться в администрацию Хлопинского сельского поселения (обычно у них есть более подробные данные) либо как-то выйти на поисковиков, которые работают в этом районе. Если вас тоже интересует судьба ваших родственников, пропавших на войне, пишите СМС и звоните по телефону нашей редакции: все необходимые координаты сейчас на ваших экранах. А сегодня мы будем говорить о начале войны. В День памяти и скорби в поселке Погорелое городище Тверской области поисковики перезахоронили останки более 200 советских солдат. Все они были найдены во время Вахты памяти в Зубцовском районе, в том числе 19 красноармейцев из санитарного захоронения. О нем поисковикам рассказала жительница соседней деревни. СЮЖЕТ Константин Зубакин: Более подробно о первых днях войны поговорим с сегодняшним гостем: Арсен Беникович Мартиросян, бывший сотрудник внешней разведки КГБ, историк и писатель, автор 25 книг. Арсен Беникович, наверное, самая распространенная версия о начале войны – это то, что советское командование уповало на пакт о ненападении и до последнего не хотело верить в том, что Германия нападет на Советский Союз. Но неделю назад Министерство обороны опубликовало некие новые данные об этом дне – донесения генералов. Что в этих данных? Арсен Мартиросян: Добрый вечер вам и уважаемым телезрителям. Должен вас сразу огорчить: никакого пакта Молотова-Риббентропа не было. Никакого. Был только договор о ненападении между СССР и Германией от 23 августа 1939 года. Что касается документов, которые были опубликованы Министерством обороны – это продолжение публикаций, показаний генералов и офицеров, встретивших войну на западной границе, представители практически всех трех округов, прежде всего Прибалтийского, Западного и Киевского особых округов. Сказать, что в этой последней публикации что-то особо новое, я не могу, потому что практически все было известно за исключением свидетельств генерала Деревянко, которые раньше не появлялись в открытом доступе. В прошлом году такие же материалы были опубликованы в количестве примерно 50 показаний, а в целом эта история началась еще в 1989 году, когда бывший главный редактор всемирно известного военно-исторического журнала генерал-лейтенант Филатов попытался начать публикации, пусть даже в несколько урезанном, цензурированном виде. И когда дело дошло до публикации третьего вопроса, то есть когда на местах был получен приказ о приведении в боевую готовность, что было сделано в этой связи, то немедленно Горбачев и Яковлев оборвали эту публикацию. То есть материалы этой комиссии Покровского, о которой идет речь, в связи с чем, собственно говоря, генералы и давали те показания, были вызваны тем, что Сталин уже после войны решил тщательно проанализировать: а что произошло все-таки, почему такие жуткие потери были в начальном периоде войны? Была организована специальная комиссия, ее возглавлял генерал-лейтенант Александр Покровский… Константин Зубакин: К которому и отправляет Министерство обороны, с чего и начинается публикация этих донесений. Арсен Мартиросян: Да. С 1946 по 1956 гг. производился опрос этих генералов и офицеров. В 1956 году в связи с тем, что состоялся приснопамятный XX-й съезд КПСС, на котором вопреки регламенту съезда Хрущев выступил с знаменитой своей антисталинской злобной речью, подготовленная публикация этих материалов была задвинута далеко в архив и на 33 года исчезла из поля зрения. О ней знал крайне узкий круг лиц. Константин Зубакин: Только сейчас. Арсен Мартиросян: В 1989 году первая попытка, последующая попытка – только с приходом уважаемого Сергея Кужугетовича Шойгу: в прошлом году первая публикация в Интернете массовая, и вот вдогонку вот эти показания. Подчеркиваю: среди этих последних данных самое ценное – это показания Деревянко. Константин Зубакин: Что там есть такого ценного? Арсен Мартиросян: Он четко показал, какими данными располагала разведка Прибалтийского военного округа. Прежде всего то, что они знали практически весь боевой состав группы армии "Север", которая наступала против Прибалтийского округа; знали момент выдвижения их на исходные для нападения позиции; знали дату нападения. И вопреки всем этим данным руководство Прибалтийского военного округа поступило очень, мягко говоря, некорректно (по-другому в телеэфире невозможно сказать): в частности, начальник штаба этого округа – генерал Кленов – в ночь с 21 на 22 июня, когда уже был отдан повторный приказ о приведении в боевую готовность, приказал отводить войска от границы. Что это означает? Там же были приведены сведения генерала Иванова – это уже из Киевского округа. Генерал Иванов показывает, что руководитель Киевского особого военного округа вплоть до середины, практически до обеденного времени 22 июня запрещал приведение в боевую готовность двух армий. Война уже идет, бомбы сыплются горохом, артиллерия непрерывно обстреливает, а он запрещает приведение 6-й армии в боевую готовность. А потом, так сказать, все удивлялись: как это так получилось, что 6-ю армию обошли, она достаточно быстро оказалась… Константин Зубакин: То есть в Москве не знали о том, что происходит на границе? Арсен Мартиросян: В тот момент не все знали, потому что связь была оборвана (проводная связь была), проводную связь немецкие диверсанты, к сожалению, достаточно быстро оборвали. По рации тоже не могли особенно передавать в Москву. Связь осуществлялась в основном делегатами связи. В первый день практически Москва мало чем располагала. Константин Зубакин: Подтверждают ли те документы, которые сейчас опубликовало Министерство обороны, ту версию о значительном превосходстве Германии именно в механизированных подразделениях? И за счет того, что они могут передвигаться достаточно быстро, за счет этого, в общем, и прошло столь быстрое и резкое наступление. И на тот момент якобы советская армия не могла противостоять именно механизированному натиску. Арсен Мартиросян: О том, что на острие германского блицкрига идут механизированные части, прежде всего танковые и механизированные дивизии, советскому командованию хорошо было известно. Численно они нас не превосходили, это достаточно давно уже известный факт, поэтому повторять эти цифры я не буду. Другое дело, что они располагали возможностью исключительно мобильно передвигаться – это действительно факт; в нашей армии, к сожалению, такого не было в тот момент. Во-вторых, исключительно четкая координация действий между различными родами войск, а также внутри, например, танковой дивизии, потому что она делилась и непосредственно на танковые подразделения, противотанковую артиллерию, зенитную артиллерию, подсобные службы: все шли в едином порыве, была четкая координация. Авиация работала только по указаниям корректировщиков огня. То есть у них координация действий была на исключительно высоком уровне, и в этом смысле они действительно превосходили. Что касается численности, только непосредственно в численности живой силы: нападение происходило, когда ударные группировки насчитывали свыше 4 миллионов, а у нас на границе включая пограничников было примерно 3.5 миллиона. Теперь я хотел бы отметить одну очень интересную деталь. Практически во всех выступлениях в связи с 22 июня, как правило, начинают шпынять разведку, что вот, мол, не доложила, а если и доложила, то… Константин Зубакин: Но вот эти документы как раз говорят о том, что разведка как раз знала все с точностью… Арсен Мартиросян: Ну не все – все разведка никогда не может знать. Константин Зубакин: Ну многое, да. Арсен Мартиросян: Но знали, по признанию бывшего руководителя ГРУ Ильичева во время войны (впоследствии он был одним из выдающихся советских дипломатов): да, перед войной мы знали практически все, включая даже о тех самых двух дивизиях, которые были на подходе. То есть знали все. Мы знали дату выдвижения на исходные позиции, знали дату нападения. Более того, я вам прямо скажу, что в промежутке с 11 июня по 21 июня советские разведывательные службы 47 раз либо относительно точно, либо абсолютно точно назвали дату и час нападения. 47 раз – вы представляете, что это такое? Один из самых таких уникальнейших случаев я вам хотел привести. В Германии после Первой мировой войны осел бывший агент царской военно-морской разведки под псевдонимом Анна Ревельская. До сих пор мы не можем установить, кто это. Но то, что во время Первой мировой войны кайзеровский флот сильно пострадал от ее действий на Балтике – это точно. Так вот она с 17 июня пришла в посольство к военно-морскому атташе Воронцову и сообщила, что 22 июня в 03:30 по берлинскому времени начнется нападение на Россию. До этого у Воронцова тоже были такие сведения. Это ушло в Москву. И еще один случай: с 22 мая примерно мы знали, что начался отсчет времени Х (то есть до даты нападения), потому что в этот день было принято решение германским командованием о переводе графика военных перевозок в режим военного времени. И в тот же день мы знали, что германское командование запланировало – подчеркиваю: документально – взятие Минска на пятые сутки. Лишь благодаря невероятному, фантастическому мужеству и героизму советских солдат немножко сорвали этот график: они все-таки на 6-е сутки взяли – 28-го. А так вот что происходило, представляете? Константин Зубакин: Арсен Беникович, есть звонок в студию – у нашего зрителя есть вопрос к вам. Арсен Мартиросян: Пожалуйста. Константин Зубакин: Михаил, здравствуйте. Зритель: Да-да, добрый вечер. Арсен Мартиросян: Добрый вечер. Константин Зубакин: Что вы хотели спросить? Зритель: Как утверждают историки Солонин и Александров, в начале войны в плен сдались около 3 миллионов советских солдат, поэтому Сталин не признал их пленными. Это соответствует действительности? – да или нет? И это правда, что у РККА на начало войны было в несколько раз больше танков, чем у Вермахта, в несколько раз больше самолетов, чем у Люфтваффе? Спасибо. Константин Зубакин: Судя по выражению вашего лица, это не соответствует действительности. Арсен Мартиросян: Нет, просто эти вопросы настолько уже, мягко говоря, приелись, что неохота даже отвечать. Но раз уж слушатель спросил, ответим. Что касается техники: если сравнивать общую численность танков в Вермахте и в РККА, то да, в РККА было численно больше – численно больше. Константин Зубакин: Но качественно… Арсен Мартиросян: По качеству, к сожалению, далеко не все, а многие еще находились в ремонте. Новых танков, как известно, было маловато: только в 1940 году началось массовое производство. То же самое и с авиацией. Но хочу сказать вот что. Наши танки даже старых серий и наши самолеты даже старых серий настолько успешно били врага, что немцы уже в первую неделю войны, мягко говоря, просто взвыли и начали обвинять советских солдат и офицеров в неджентльменском поведении – так, мол, войну не ведут, русские не по правилам ведут. И это впоследствии оказалось зафиксировано даже на бумаге у некоторых генералов: мол, мы впервые узнали, что значит воевать по русскому способу, то есть когда русский солдат насмерть стоит и ему плевать на то, что он остался один в окружении – он бьется до тех пор, пока его не повалят на землю. Константин Зубакин: И это неправильно с точки зрения германских… Арсен Мартиросян: С точки зрения германских генералов, это неправильно. Теперь еще раз я хотел бы вернуться к моменту до начала войны. До сих пор по всем весям информационным и историческим, каждый год 22 июня гуляет одна и та же версия, что Сталин якобы написал матерную резолюцию на донесение разведки от 17 июня 1941 года. Каждый раз упоминается, что это сообщение агента Старшина, то есть это Харро Шульце-Бойзен, сотрудник разведки Люфтваффе. Никто никогда не хочет посмотреть на одно обстоятельство, а оно заключается в следующем: центр еще в апреле 1941 года откровенно заподозрил этого агента Старшину в, как было написано в письме, "невежестве" по части информации, которую он представляет. Потому что он имел доступ ко всей информации, а представлял те данные, от которых у сотрудников центра волосы дыбом вставали: это было неадекватно. Если перевести на обычный язык, то центр фактически заподозрил его в дезинформации, а мы все время ссылаемся. Теперь что касается матерной резолюции, то ее никогда не было, это абсолютная фальшивка. Теперь, когда СВР полностью открыло эти материалы, четко видно несовпадение сопроводительного письма со вторым экземпляром, который хранится непосредственно в архиве СВР. И есть там масса других признаков. А вот что касается реакции на информацию, то у Сталина была не матерная реакция, а подлинно государственная. Первое: после этой информации 18 июня по приказу Сталина был произведен облет государственной границы с помощью командира 43-й авиадивизии генерала Георгия Нефедовича Захарова. Каждые 30-50 километров они садились на землю, прямо на крыле писали донесения, пограничники немедленно отсылали по своим каналам в округ, а округ уже в Москву. То есть к концу дня была интегральная картина того, что происходит на той стороне границы. То есть четко было видно, что немцы начали выдвижение на исходные для нападения позиции. Константин Зубакин: Да. Дальше. Арсен Мартиросян: И второе обстоятельство: в тот же день, 18 июня Сталин через Молотова дал сигнал Гитлеру – пожалуйста, примите товарища Молотова со срочным официальным визитом – чтобы еще раз оттянуть время нападения. Константин Зубакин: Арсен Беникович, времени остается очень мало, и нам нужно успеть дать традиционную информацию от поисковых отрядов о найденных солдатах, чтобы могли найтись родственники. Арсен Мартиросян: Хорошо. Константин Зубакин: Итак, разыскиваются родственники Андрея Егоровича Нагайцева 1918 года рождения. Он жил в Алтайском крае в деревне Барановка, но был призван в Казахстане. Бойца нашли 2 недели назад на северо-востоке Эстонии поисковые отряды Frontline и ЭВИК. Имя бойца было установлено по номеру медали "За боевые заслуги", которая была обнаружена вместе с солдатом. Если вы увидели или услышали знакомые имена, фамилии или адрес, пишите и звоните к нам в редакцию – номера телефонов и СМС есть на ваших экранах. Я напоминаю, что сегодня мы говорили о начале войны. В нашей студии был Арсен Беникович Мартиросян, бывший сотрудник КГБ, историк, писатель, автор 25 книг. Спасибо большое, что сегодня к нам пришли. Арсен Мартиросян: И вам спасибо, что пригласили. Всего доброго. Петр Кузнецов: Спасибо, Костя. Рубрика "Ищу солдата" – через неделю новые поиски, новые истории, новые герои. Арсен Мартиросян: А увидимся через две. Петр Кузнецов: Спасибо, Костя.