Михаил Делягин: Главный фактор ухудшения экономической конъюнктуры — сам Банк России, искусственно создающий денежный голод

Гости
Павел Медведев
доктор экономических наук
Михаил Делягин
депутат Государственной думы

Петр Кузнецов: Итак, переходим к теме санации. Дело в том, что по оценке Fitch, Россия с 2013 года направила на чистку банковского сектора без учета поддержки действующих банков 2 триллиона 700 миллиардов рублей – это примерно 3.2% ВВП за 2016 год. За это время 35 банков санировано, 346 лишены лицензий; после оздоровления банковской системы в России останется более 300 банков, но и такое число избыточно для экономики.

Ольга Арсланова: И вот по подсчетам Fitch, 10 проектов из 30 последних санаций закончились плачевно: санаторы сами обанкротились или были санированы. "Открытие", "Бинбанк", "Татфондбанк", "Пробизнесбанк" оздоравливали 10 проблемных банков, при этом 20 оздоравливаемых банков не показывают достаточной прибыли, для того чтобы вовремя восстановить капитал. Сейчас санация в двух громких случаях "Открытия" и "Бинбанка" будет проходить при помощи недавно созданного фонда, подконтрольного Центробанку. Чтобы вернуть эти банки в строй, по оценкам многих экспертов, придется вложить примерно 1 триллион рублей. Хватит ли у регулятора денег, если банкротства продолжатся? Это очень важный вопрос в том числе и для простых вкладчиков: нам важно понимать, за чей счет в нашей стране спасают банки и имеет ли действительно это смысл. Вот с этой темой мы предлагаем сейчас начать дискуссию в рамках рубрики "Личное мнение".

Петр Кузнецов: И обратимся к Павлу Медведеву, финансовому омбудсмену – я так понимаю, что он есть с нами на прямой связи по Skype. Павел Алексеевич, приветствуем вас, видим вас, слышим.

Ольга Арсланова: Здравствуйте.

Павел Медведев: Здравствуйте. Если вы задаете вопрос, за чей счет, то ответ однозначный – конечно, за наш. Все в нашей стране делается за наш счет, других источников нет.

Ольга Арсланова: Как это работает? Как вы можете объяснить нам, нашим зрителям, откуда эти деньги берут и есть ли какой-то шанс их вернуть впоследствии, когда банк будет спасен?

Павел Медведев: Деньги берутся из Центрального банка. Центральный банк каждой страны является бездонным источником своих денег. Наш Центральный банк может выпустить сколько угодно рублей, американский Центральный банк, который более сложно называется, но все равно является Центральным банком, может выпустить сколько угодно долларов. Но когда американский банк выпускает доллары или наш банк выпускает рубли, это создает дополнительную нагрузку на все население страны, потому что рублей становится больше, следовательно, каждый рубль становится немножко дешевле. То есть те люди, которые мы получаем в виде зарплаты, становятся менее ценными. Поэтому Центральный банк очень экономит эту возможность выпускать рубли. Но всякий раз, когда он принимает какое-то решение, он должен выбрать из двух зол меньшее.

Вот вы правильно говорили, что санации в прошлые времена были, мягко выражаясь, не очень удачными, и Центральный банк решил, что раз уж тратить деньги народа, то надо бы тратить более эффективно, чем это делалось раньше. И он придумал эту систему, которую вы тоже описали, когда через специальный фонд банки будут получать деньги, для того чтобы поддержать свое существование в первое время, а потом, значит, и развивать свою деятельность, с тем чтобы попытаться полученные деньги вернуть – заработать их на рынке и попытаться вернуть Центральному банку. Вот сейчас план с теми двумя большими банками, которые попали в этот фонд, ровно такой.

Ольга Арсланова: А объясните, пожалуйста, нашим зрителям, многие из которых вкладчики тех или иных банков, что для них с точки зрения сохранности их денег, скажем так, предпочтительнее и безопаснее? – закрывать банк, как только появляются какие-то подозрения на проблемы, или вводить временное управление? В общем, на самом старте, при первых же малейших подозрениях этим заниматься или доводить ситуацию вот до того, о чем мы постоянно слышим в новостях?

Михаил Делягин: Граждане не могут ни до чего довести ситуацию, потому что судьба даже самого маленького банка от них зависит очень мало. Вот какое решение Центрального банка они должны в большей мере приветствовать – отзыв лицензии или такая санация, которая сейчас происходит?

Ольга Арсланова: Что лучше для нас?

Павел Медведев: Вы знаете, когда-то давно, лет 20 тому назад американцы меня научили такой присказке: "Вам сильно не повезло, если ваш банк обанкротился в пятницу: вам ваших денег придется ждать до понедельника". Я 20 лет американцам завидовал: как замечательно, всего 2 дня подождешь и деньги получишь назад. Теперь американцы нам будут завидовать, потому что нам даже понедельника не надо ждать: в случае этих двух банков ничего вообще ждать не надо, потому что банки продолжают работать нормальным образом. Какой выигрыш граждане получают от того, что банки продолжают работают нормальным образом? Те граждане, которые доверили свои деньги банкам и открыли там вклады, если они внимательно читали закон о страховании вкладов, они не доверили больше 1 миллиона 400 тысяч рублей на момент изъятия, то есть на момент окончания действия депозита. И тогда, если бы была отозвана лицензия, они бы свои деньги получили назад, причем вместе с накопленными процентами на тот момент, когда у банка отозвали лицензию.

Но надо же помнить, что граждане бывают двух типов: одни доверили свои накопления банку, а другие работали в юридических лицах, а юридические лица-то не защищены никак, их счета в обанкротившемся банке скорее всего будут обнулены, потому что они даже не первыми стоят в очереди, которая создается после того, как по 1 миллиону 400 тысяч гражданам выплачено. А ведь, если гражданин является работником юридического лица, который потерял свои деньги, он же зарплату не получит, ему на хлеб денег не хватит в очередной месяц, работу потеряет и в следующем месяце никакой зарплаты не получит – это же страшная беда. Поэтому из двух неприятностей, которые могут сопровождать тяжелое положение банков (либо отзыв лицензии, либо санация, за которую приходится платить), на мой взгляд, несравненно лучше санация. Поэтому я считаю, что то, что делает Центральный банк, это правильно. Ни вкладчики, ни другие клиенты санируемых банков никак не страдают.

Ольга Арсланова: Спасибо за комментарий.

Петр Кузнецов: Спасибо, Павел Алексеевич. Павел Медведев, финансовый омбудсмен.

И мы встречаем в этой студии Михаила Делягина, экономиста, директора Института проблем глобализации – Михаил Геннадьевич, присаживайтесь.

Михаил Делягин: Добрый день. Только научный директор, а не директор.

Ольга Арсланова: Здравствуйте. Исправимся.

Петр Кузнецов: Исправимся.

Павел Алексеевич вот сказал, что ЦБ все делает правильно. У нас есть как раз сразу же вопрос из Красноярского края, как вы относитесь к Центробанку: "Я что-то не слышу, чтобы мошенников-банкиров сажали, была конфискация их имущества". Возникают смутные подозрения, что кто-то греет руки на банкротстве банков.

Михаил Делягин: Во-первых, у нас нет конфискации имущества преступников в принципе, если это не вещественное доказательство или инструмент совершения преступления. У нас очень распространена практика, когда люди воруют деньги, сознательно идут в тюрьму и потом просто на наворованное спокойно живут после честного отбытия срока наказания. Эта практика очень распространена, и многие госслужащие низшего уровня считают это вполне нормальным, потому что человек ворует миллион или два миллиона, отсиживает несколько лет – во многих регионах это нормально. Это хорошая, так сказать, сделка, потому что они честно никогда не заработают этот миллион или два за несколько лет.

Ольга Арсланова: Тем более хорошие финансы им позволят и сидеть комфортно.

Михаил Делягин: Что касается Банка России… Павел Алексеевич очень интеллигентный человек; он, возможно, учитывает, что и вы, так сказать, женщина, и слушают нас многие женщины, поэтому дать адекватную и объективную оценку деятельности Банка России невозможно в принципе.

Ольга Арсланова: Вы имеете в виду цензурно?

Михаил Делягин: В силу, так сказать, женского контингента, который определенные слова слышать не должен по крайней мере в прямом эфире.

Дело в том, что когда мы говорим об ухудшении экономической конъюнктуры, которая похоронила "Бинбанк", "Открытие" и многие-многие другие банки – больше 300 за последнее время – то главный фактор ухудшения этой конъюнктуры есть сам Банк России, который устраивает искусственный денежный голод. Он так борется с инфляцией. Когда госпожа Набиуллина говорила – по-моему, даже с гордостью, хотя я могу ошибаться – о том, что мы боремся с инфляцией методами, которые ведут к обеднению людей, и с ее точки зрения это было нормально и правильно (и остается таковым), нужно учитывать, что это уничтожает не только экономику в целом, не только разрушает жизни людей непосредственно, но, в частности, это разрушает и банковскую систему. С другой стороны, когда мы говорим, какие плохие менеджеры, у них дыра, я напоминаю, что в "Югре" дыра составляла меньше 1% от величины активов, а как только пришел Банк России, дыра волшебным образом выросла. Но даже если обвинять всех менеджеров всех закрытых банков во всех смертных грехах, возникает детский вопрос: а куда смотрел Банк России? Потому что "Открытие" был одним из крупнейших банков – 5-м, по-моему, по величине активов – "Бинбанк" был 11-м или 12-м, "Югра" входила в топ-30, и все эти банки находятся под очень сильным, очень плотным наблюдением Банка России. Если Банк России доводит дело до того, что банк приходится спасать или хоронить, как в случае "Югры"…  Причем в случае "Югры" это производило просто криминальное впечатление, там даже Генпрокуратура попыталась выяснить, на основании чего вообще действует Банк России, но Банк России проигнорировал Генеральную прокуратуру и наглядно продемонстрировал, что некоторым закон не писан. Но чего стоит весь этот чудовищный банковский надзор, который не дает нормально работать нормальным банкам, но, как выясняется, ни от каких мошенничеств, ни от каких злоупотреблений не предохраняет?

Ольга Арсланова: Важный вопрос от наших зрителей, вполне закономерный: "Банки частные, они должны страховаться и банкротиться, никто не хочет оплачивать их спасение из своего кармана". Кроме вот этого механизма новой или старой санации разве ничего не придумано?

Михаил Делягин: То, что банки должны банкротиться, означает, что ваши телезрители считают, что они должны терять свои деньги.

Ольга Арсланова: Этого, разумеется, никто не хочет.

Михаил Делягин: Я согласен, что соответствующие телезрители, которые там думают, действительно должны терять свои деньги, но я, например, свои деньги терять не должен.

Ольга Арсланова: То есть получается, что в любом случае кто-то должен будет свои деньги вам отдать, то есть заплатить? В итоге мы чем заплатим? – инфляцией?

Михаил Делягин: Ликвидация банка, если этот процесс запущен, если там действительно нет активов и нечем расплатиться – это результат ошибки Банка России. Но даже тот 1 миллион 400 тысяч, который гарантирован нам по закону (который далеко не все вкладчики получают), платит почему-то не Банк России, он не расплачивается за свои ошибки – эти деньги платят добросовестные банки или через Агентство страхования вкладов платит в конечном счете бюджет. Вот сейчас действительно платит Банк России, но он просто печатает эти деньги. Эти деньги могут прийти на валютный рынок через некоторое время и обвалить рубль, потому что один банк "Открытие" – это больше 1 триллиона рублей на 1 сентября, и с того времени, как я понимаю, деньги еще туда вкачивались. Про "Бинбанк" говорилось, что 250-350 миллиардов рублей, и учитывая, как растут эти дыры с течением времени, может быть, это будет даже больше, чем банк "Открытие".

Ольга Арсланова: А вот этот дополнительный триллион как может повлиять на экономическую ситуацию? Для нас это что значит?

Михаил Делягин: Сейчас никак, потому что он расходится по обязательствам, эти деньги идут на выполнение обязательств банка. Но эти деньги все-таки введены в оборот, и через некоторое время они могут попасть на валютный рынок, когда все мы испугаемся какого-нибудь очередного чудесного действия Банка России.

Петр Кузнецов: У нас практический вопрос такой из соцсетей, как раз связанный с "Открытием": Александр из Москвы очень беспокоится, что в связи с санацией будет с договорами страхования жизни в Росгосстрахе, входящем в "Открытие".

Михаил Делягин: Вы знаете, я думаю, что ничего не будет, ничего страшного, потому что Банк России мегарегулятор, он контролирует и банковскую сферу, и страховую сферу. Если он взял на себя "Открытие", то по крайней мере есть надежда, что он возьмет на себя и связанные с "Открытием" обязательства в страховой сфере. Но лучше, конечно, так сказать, подумать, можно ли это как-то конвертировать в страховые полисы других компаний.

Ольга Арсланова: Привлекла внимание оценка Fitch о том, что 10 проектов из 30 последних санаций закончились плачевно, то есть в итоге сами санаторы обанкротились. Получается, что это не имеет смысла. Но, вероятно, есть какая-то ситуация, когда так, наверное, и должно быть. Вероятно, эта погрешность изначально закладывалась.

Михаил Делягин: Погрешность вряд ли. Если погрешность в треть – в 10 из 30, то есть одна треть…

Ольга Арсланова: То есть для нас это непозволительная погрешность?

Михаил Делягин: Если такая погрешность закладывается, то представьте себе, что такая погрешность, например, заложена в вашу зарплату – вам это понравится?

Ольга Арсланова: Мне, разумеется, нет.

Михаил Делягин: Мне нет. Хотя, как мы видим, среди наших зрителей есть разные люди – может быть, кому-то понравится. Может, кто-то будет надеяться, что погрешность будет в плюс, а не в минус.

Что касается гибели санаторов – а это и "Бинбанк", и "Открытие" – это очень легко объяснимо. Дело в том, что банк берет на санацию другую структуру, когда у него есть вера в будущее: да, вот сейчас трудно, но мы сейчас захватим кусок рынка, а дальше будет легче и нас вывезет экономическая конъюнктура. Это объяснимо, потому что эти люди просто смотрят на официальную статистику. Они понимают, что они не всеобъемлющи, даже если они очень крупные, даже если они представлены в половине регионов. И они думают, что государство знает лучше.

Они видят вокруг себя экономический спад, но официальная-то статистика говорит, что у нас экономический рост; официальная-то статистика говорит, что у нас баснословный инвестиционный рост – он по официальной статистике такой же, каким был до присоединения к ВТО, то есть практически как в мирных условиях у нас инвестиционный рост, понимаете? И, естественно, я прекрасно понимаю людей, которые в "Бинбанке", в "Открытии" сидели и думали: "Так, конечно, у нас здесь все плохо – здесь плохо, здесь плохо, здесь плохо. Но государство-то говорит, что экономика выруливает. Значит, послезавтра будет хорошо. И, значит, рассчитывая на это послезавтра, мы сейчас должны расширять свое присутствие, чтобы, когда станет хорошо, мы уже укрепили свои позиции". Мысль, что государство может обмануть, что официальная статистика может не знать ничего (от слова совсем, даже доброе пожелание)… Вот почему-то люди так долго работают на рынке, таких успехов добились, а вот такая простейшая мысль почему-то им в голову не пришла.

Ольга Арсланова: Спасибо. Это была рубрика "Личное мнение", и в гостях у нас был Михаил Делягин, экономист. Спасибо за ваш комментарий.

Петр Кузнецов: Спасибо.

Михаил Делягин: Спасибо, всего доброго.