Оксана Галькевич: Уважаемые друзья, а сейчас мы продолжаем наш прямой эфир. В эфире "Личное мнение", и в студии программы "Отражение" сегодня у нас гость Олег Сергеевич Сухарев, профессор экономики Российской академии наук. Здравствуйте, Олег Сергеевич. Олег Сухарев: Здравствуйте. Константин Чуриков: Здравствуйте. Олегу Сергеевичу прямо сейчас можете задавать вопросы, связанные с экономикой, связанные с политикой, потому что политика у нас ведь связана с экономикой теснейшим образом: 8-800-222-00-14, также мы смотрим, что вы пишите по SMS – 3443, в начале буквы "ОТР". Олег Сергеевич, давайте начнем с горяченького: Пенсионный фонд России не далее как вчера нам рассказал, нашим пенсионерам прежде всего, как здорово они живут, что в России, оказывается, нет пенсионеров, которые за чертой бедности, таковы высокие результаты по пенсиям. Вы согласны? Олег Сухарев: Вообще я не знаю, откуда такие ляпы берутся. Потому что наиболее незащищенные в социальном смысле люди – это студенты, дети, пенсионеры. Конечно, если формально выбрать оценку минимума и потом реальная пенсия превысит эту оценку на какую-то величину небольшую, то можно формально вот так заявить. Но все же люди взрослые и понимают, что это превышение мизерное, оно формальное, именно слово "формальное" становится здесь основным. Непонятно, зачем это заявляется. Если бы этот ляп был один. И недавно говорилось про непроизводственные оборонные расходы. Недавно помните какие дифирамбы по поводу минималки при рождении ребенка (новая демографическая программа) – только не говорят, что это на 1.5 года, а дальше вроде бы действует материнский капитал, он должен действовать (он, правда, должен индексироваться), но он-то привязывается к определенным статьям расходов. Правда, поговаривают, что мы отвяжем эти статьи, будут некоторые расширения его применения, но все это пока голословно, ресурс под это не просчитан, непонятно, что это будет. Осуществить "покупку" деторождения таким образом на полуторагодовом интервале, а потом воспитывай как хочешь двух-трех детей при нестабильных рынках труда, когда ты можешь оказаться без работы – и что? По суду же этого не будет, и все. Оксана Галькевич: Олег Сергеевич, вот по поводу заявления на сайте Пенсионного фонда о том, что не осталось пенсионеров бедных. Вы говорите, что непонятно, как такие заявления делаются, откуда они берутся. Ну, может быть, просто в соответствии с какой-то цифрой, какой-то буквой, абсолютно формальное соответствие тому, что написано и кем-то посчитано. Есть черта бедности, которая признается определенным уровнем… Олег Сухарев: Да, верно, я это и сказал. Но дело в том, что… Оксана Галькевич: А эмоциональные все эти… Олег Сухарев: Правительство говорит о том, что увеличилось число бедных, и Росстат вроде подтверждает – около 20 миллионов, 19 с копейками были цифры. Сейчас Пенсионный фонд говорит, что пенсионеры не бедные, понимаете, то есть вносит определенный диссонанс вообще в процедуру учета. Константин Чуриков: Если я правильно понял Пенсионный фонд, он нам хотел сказать, что они уже год как не бедные, потому что та надбавка к пенсиям превышала вот этот средний рост инфляции официальной, данные об этом. Олег Сухарев: Вы знаете, я вам расскажу такой случай, по-моему, я его не рассказывал, многолетней давности. Я приезжаю к своим родным. Моя бабушка, ей 91-й год, но тогда была меньше, держит поздравление к 9 мая (я приехал на праздник) от президента Владимира Владимировича Путина, где написано, что "Мы перед вами в неоплатном долгу, ветераны". Мы улыбнулись, я говорю: "Бабушка, видишь, долг неоплатный, какие фразы у президента, у спичрайтеров президента…" И вдруг она плачет, расплакалась у меня. Я подумал, что от моей шутки. Я говорю: "Слушай, а что ты плачешь?" – "Да мне зубы идти вставлять нужно". Я говорю: "И что?" – "Нужно 10 тысяч". Я вытаскиваю портмоне, отсчитываю 10 тысяч, говорю: "Возьми, пожалуйста, 10 тысяч", а она продолжает плакать. Я задаю ей вопрос: "Ну слушай, надо же прекратить – что это такое, что это за поведение? Все же решили, все нормально". Она говорит: "Да я просто подумала, что бы я делала, если бы вас у меня не было". Представляете, какой мудрый, мощный ответ, ответ на уровне приговора социальной политике российской. Константин Чуриков: То есть Пенсионный фонд констатировал… Олег Сухарев: Да мало ли что он констатировал Константин Чуриков: …что живут не за чертой бедности, но не указал, за чей счет, кто помогает. Олег Сухарев: Ну конечно. Ведь пенсии эти впритык. Конечно, сейчас у нее пенсия 21 или 22 тысячи, но ей 91-й год. Такие высокие пенсии у людей за 80, они попадают… Оксана Галькевич: Практически за достижение, за жизнепритяжение. Сумел дойти до этого рубежа возрастного – молодец. Олег Сухарев: Да. А так вот в том регионе, где она, средняя где-то 12-13 тысяч. Ну как же они могут быть небедными? Куртку не купишь за 12 тысяч, еще кушать надо, оплатить квартиру. Такие заявления – это просто нонсенс, даже комментировать их сложно. Оксана Галькевич: Подождите, это нонсенс или все-таки вы как профессор экономики… С точки зрения экономики возможно? Олег Сухарев: С точки зрения экономики это нонсенс. Оксана Галькевич: С точки зрения экономики возможно ли, чтобы ситуация была другой, чтобы социальные пособия не были такими мизерными, чтобы пенсии не были впритык, как вы сказали? Олег Сухарев: С точки зрения экономики не надо гасить кризис снятием индексации пенсий работающим пенсионерам, чтобы поддерживать совокупный спрос, который у вас рухнул, и сейчас о зачатках его оживления сказал президента, но это именно зачатки оживления: при таком снижении реальных располагаемых доходов за последние 3 года какого-то быстрого оживления вы не получаете. Кроме того, уже поются дифирамбы об устойчивом росте, но какие основания для этого? Рост с 2017 года прыгает от квартала к кварталу: то 0.5%, то 2%, то 1.1%, то 0.7%, понимаете? Никакой устойчивости здесь нет, его обеспечивают конъюнктурные факторы. Не так давно на семинаре у академика Аганбегяна мы обсуждали именно этот вопрос. Рецессионные все последствия 2014-2016-х гг. не преодолены; по имеющимся расчетам, они будут полностью сняты к 2021 году, по социальным показателям к 2023 году будет восстановлен уровень 2013 года. Константин Чуриков: Это в нынешнем рубле, если считать нынешний рубль. Олег Сухарев: Это вот на сегодняшний день оценки, понимаете? Если инвестиции будут расти 4-5% до 2020 года, то к 2020 году они составят 79% 1990 года. Конечно, президент делает очень интересный политический пассаж, оценивая только свое правление – это логично, это правильно, здесь не подкопаешься. Он оценивает тогда, когда он заступил, заступил с 2000, и все параметры оценивают к этому году. Но страна-то жила не только в 2000 году, но и все 1990-е, и в 1990 году, и тоже были одинаковые параметры, например, инвестиции в основной капитал. Они сейчас говорят об инвестиционном росте, но наши расчеты показывают, что у нас за счет инвестиций с 2000 года по 2016-й рост был всего 3 или 4 точки на 16-летии, а в основном он базировался за счет совокупного потребления. А они сейчас его обвалили за 3 года. Они вроде бы хотят поднимать, но чтобы поднимать, нужна стимулирующая политика, а Центробанк заявляет, что нет, инфляция – это главный наш императив, мы ее будем таргетировать, мы добились успехов. Но они не говорят далее, что они достигли этого успеха как раз за счет кризиса потребления и подавления этого спроса. Константин Чуриков: Вопрос из Санкт-Петербурга: "Почему в Москве можно поднять пенсию сразу до 17 тысяч рублей (очевидно, имеется в виду соответствующий план московских властей)? Всем надо поднимать, ведь у нас единая страна". Оксана Галькевич: Региональные надбавки. Константин Чуриков: Вот этот вопрос единства – как его решить по части социальных обязательств? Петербуржцы, камчадалы не виноваты, что они живут в том или ином регионе. Олег Сухарев: Вы знаете, вообще, конечно, по-хорошему его надо дорешать. Есть такой принцип солидарной заработной платы. Он гласит, что должна быть равна оплата труда за равный труд. То есть, грубо говоря, профессор в Орле, в Москве и в Санкт-Петербурге, если это профессор, должен получать примерно одинаковый оклад, жалование, если он работает, например, в государственном ВУЗе. Константин Чуриков: И мы говорим не о какой-то социальной утопии, а о реальности. Олег Сухарев: Это не социальная утопия, этот принцип был реализован в Швеции много лет назад. Но Швеция – компактная страна, у нее нет такой дифференциации в региональном развитии. Конечно, этот принцип можно и нужно перенести на пенсии, безусловно. Но учитывая то, как различаются регионы в развитии, в возможностях и ресурсах, такие повышения осуществить синхронно уровнями цен, уровнями жизни и так далее, потенциалом развития – все эти и многие другие факторы, конечно, предопределяют вот эту разницу, и она пока сохраняется. Мало того, она не боюсь этого слова угрожает, конечно, национальной безопасности России, если она будет увеличиваться. Оксана Галькевич: Олег Сергеевич, у нас звонок прозвучал в эфире – это Наталья из Астрахани хочет высказаться или задать вам вопрос. Давайте с ней поговорим – Наталья, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Я звоню из Астрахани, меня зовут Наталья Константиновна. Я вот прямо даже возмущена вот этим заявлением Пенсионного фонда, иначе как издевку я это не воспринимаю: либо от большой глупости, либо это издевательство. Я работающий пенсионер, пенсия у меня с учетом надбавки (…недавно ее прибавили на 200 рублей) была 7 900. Стаж у меня, я с 18 лет работаю. По специальности я технолог, но судя по тому, что в Астрахани и вообще по России промышленность эта умерла, я работаю сейчас санитаркой в больнице. Зарплата примерно такая же – 8 с небольшим. Поэтому я не знаю, откуда это берется вообще, что у нас бедных пенсионеров нет. И вот, понимаете, женщины моего возраста много, работают они от безысходности, и пенсии у нас, может быть, в несколько сотен рублей разница, вокруг 8 тысяч все – как зарплата вокруг 8 тысяч, так и пенсия. Константин Чуриков: Наталья, скажите, а какой размер пенсии вы бы считали для себя, вообще для страны, для пенсионеров справедливым? Зритель: Ой, я затрудняюсь на это ответить, потому что я даже не знаю… Во-первых, вот я пенсию, например, уходила, я взяла годы… В советское время я получала как специалист вполне достойную зарплату, я на нее, честно говоря, рассчитывала, что и пенсия у меня хоть как-то будет мало-мальски если не достойной, то хоть как-то концы с концами. Но, в общем, это никакая пенсия. Константин Чуриков: Спасибо. Зритель: И вот люди, со мной работающие, все вот такие у нас и зарплаты, и пенсии. Константин Чуриков: Спасибо, Наталья Константиновна. Оксана Галькевич: А это справедливый подход на самом деле – индексировать одним и не индексировать другим, я имею в виду работающим и неработающим пенсионерам? Олег Сухарев: Ну конечно, нет. И несправедлив подход повышать пенсионный возраст. Президент обозначил сторонников одного взгляда и другого, но он противников этого повышения (я отношусь к противникам) не очень подробно разбирал, а ведь повышение пенсионного возраста при таких мизерных пенсиях означает следующее. Люди лишаются вот этой даже микроосновы, пусть даже маленькой. Аргумент, что они и так работают – но они же подрабатывают многие. Мало того, если случается сбой со здоровьем, они тут же снижают эту интенсивность труда, что вот эта вот нищенская часть стабильная, но есть. Вы понимаете, о чем заявил Пенсионный фонд? Когда вы ее уберете, что будет с вашим рынком труда? А об этом, надо отдать должное, сказал президент. Но главное не сказать, а главное – уделить этому максимум внимания. Я вообще на одном из каналов сказал, что никто не обратил внимания, что у президента было две важнейших вещи, по существу два критерии ко всем программам – к его собственной будущей (она еще не готова, он, видимо, будет обнародовать ее позже), но и ко всей этой групповщине, кто бы в нее ни входил (вы понимаете, о чем я говорю – разбили на группки, все эти группки бахвалятся друг перед другом, так сказать, бравируют и какие-то споры по необнародованным и не обсужденным экспертами документам ведут). Константин Чуриков: Это вы говорите о программах условного Кудрина и его экспертной группы и о программе Титова? Олег Сухарев: Всех групп, да. Я, например, на программу ТПП писал заключение, комитет Аксакова просил официальным запросом. Я, правда, отослал не с печатью и подписью, а отослал Аксакову на почту комитета. Я дал отрицательное общее заключение при выделении положительных моментов. Константин Чуриков: Объясните, чтобы всем было понятно, что не так у этой группы. Олег Сухарев: Это очень долго, это нужно делать отдельную передачу. Но я бы хотел сказать, что президент выделил два золотых правила. Это расчетный характер – все нужно соизмерять и считать, он это произнес. Это произносит Академия наук уже десятилетиями, уже в живых нет академиков, кто это всегда произносил – это Львов, Абалкин, Петраков и так далее. И второй момент, который выделил президент – это источники, связанные с этим. То есть нужно рассчитывать, откуда вы будете брать ресурс, как его перераспределять, куда направлять, как им распоряжаться, с какой эффективностью, какие инвестиции, почему вы привлекаете иностранные, ведь вы расплачиваетесь за них собственностью, а значит, теряете контроль над нашими внутренними активами. Если у нас уже просачиваются в прессу данные, что частью "МиГа", частью "Сухого" владеют какие-то иностранные ребята, возникает вопрос: "Ребята, вы чего делаете?" Я не говорю уже о масложировой промышленности, пищевой, шоколадной отрасли, текстильной, уже помалкиваем, какой процент там владения. А то получается, что мы заботимся об индустриализации, на всех сейчас конференциях вал, все директора институтов, ни разу не бывшие в цехах на промышленных предприятиях (и академические в том числе) – у всех пышная риторика об индустриализации. Константин Чуриков: То есть проблема в том, что одни теоретики беседуют с другими теоретиками. Олег Сухарев: Безусловно. Но какая индустриализация? Вы посмотрите, кто этим владеет, для кого вы будете промышленную политику разрабатывать, если стратегические решения по секторам контролируют внешние собственники? Они не согласятся с вашей политикой, выведут капитал и все, вот что будет. Оксана Галькевич: То есть иностранного капитала не должно быть вообще и ни в каком виде? Олег Сухарев: Да Вольфганг Хубер проводил исследование в 1989-1991-х гг. по странам ОЭСР, там их было, я уже не помню, 55 или 70, неважно. Исследование было посвящено вреду иностранных инвестиций. У нас сейчас дифирамбы об их увеличении, и даже никто не задумывается, а что же с нашими, куда наши текут, как текут, какая интенсивность, какова динамика. Константин Чуриков: У нас же тоже в стране денежки водятся, да – куда они вкладываются? Олег Сухарев: Да, активы банков – 80 триллионов, а вкладывается меньше 2. Оксана Галькевич: Но вкладывается – значит, наш капитал в качестве иностранного вкладывается где-то за границей в какие-то проекты? Олег Сухарев: Обратно: он вкладывается, потом возвращается, потом выводится, опять возвращается – вот такие схемы действуют. Их все знают, академик Глазьев многократно предлагал их прекратить, мы знаем, как. Но вот, видите… Константин Чуриков: Чтобы финализировать тему именно пенсий, потому что мы о ней отдельно, уважаемые зрители, поговорим уже послезавтра, это будет четверг, большая тема в 20:00, как раз в "Отражении" будем обсуждать вот эти все взгляды на пенсию, ее достаточность и недостаточность. Республика Татарстан пишет: "Всех пенсионеров России прописать в Москве". Брянская область: "Вы не поняли, руководители Пенсионного фонда имели в виду пенсионеров министров и думцев, очевидно". Оксана Галькевич: Пишут, что бедных нет, есть нищие пенсионеры. Константин Чуриков: Давайте, раз уж вы затронули тему экономической программы президента – я так понимаю, она еще не обнародована, мы что-то услышали на пресс-конференции. Как вам кажется, какие контуры у этой программы уже сейчас можно обозначить? Олег Сухарев: Контур развития высоких технологий прозвучал, социальный сектор – это здравоохранение, образование, а также повышение реальных располагаемых доходов. Но только следующий шаг, который был связан с одобрением денежно-кредитной политики, политики Центробанка, а также бюджетной политики, вызывает вопрос. Если вы будете сохранять такую же политику ДКП и бюджетную, как вы будете реализовывать цели по высоким технологиям, по образованию и здравоохранению и по повышению реальных располагаемых доходов? Рост экономики приведет к росту цен, иного не дано. Ростовая тенденция коснется спроса, иногда не может быть рост без спроса, так не бывает. А раз так, то, учитывая производственные и технологические разрывы в нашей экономике, монополистические структуры, неотлаженность институциональную, генераторы, встроенные внутри экономики, начнут вскручивать затраты. И структура затрат такая, что они будут повышаться. Это подтолкнет цены. Если Набиуллина будет гасить эту инфляцию так же, как она это и делала, то она будет давить этот же спрос, а вместе с ним и рост. Константин Чуриков: Знаете, я чего не понимаю? Вот хорошо, высокие технологии как фактор рост, точка роста будущего, который позволит увеличить финансирование социального сектора, а это те же пенсии, те же реальные зарплаты, то же здравоохранение и образование. Я вот одного не понимаю: если у нас сегодня де-факто все-таки нефтедобывающая страна, это весомая часть доходов государства, и от этих нефтяных доходов простому люду перепадает мало, индексация в рамках, как говорится, арифметической погрешности и прочее, то где гарантии, что высокие технологии, когда они придут, будут генерировать такой доход, который, опять же, позволит что-то дать населению? Олег Сухарев: Во-первых, они не придут. Никаких массовых условий для их прихода нет, есть отдельные приоритеты, по которым могут быть отдельные результаты. Эти результаты пока не способны переломить ситуацию. Что я понимаю под ситуацией? – это общий уровень технологичности или совокупная производительность факторов. Значит, она детерминируется как раз технологиями. Сейчас в России примерно на 2014-2015-е гг. ситуация была такая: примерно 13-14% ВВП сжирали так называемые старые технологии, уже используемые, и они сокращались в эти годы. А новые технологии забирали 1.14% ВВП. И вот такая доля расходов на них не увеличивала общую технологичность экономики как системы, а вот расходы 13-14% ВВП на старые технологии, которые мы теряли, как раз-таки способны увеличить общую технологичность экономики. То есть если мы остаточный ресурс или мизерный ресурс, не производя структурных изменений, кидаем на локальные приоритеты, да еще не вполне правильно выстроенные, то мы при этом теряем старый технологический базис, он продолжает инерционно разрушаться, промышленность теряет людей… В ноябре мы имеем отрицательную цифру по промышленности, сейчас это замалчивается. Я ехал сюда, позвонил профессор Нешитой и говорил: "Олег Сергеевич, а ты знаешь, что по ноябрю минус более 4% по промышленному производству?" Я ему не поверил, давайте мы эту цифру… Константин Чуриков: Как-то резко, нам же другое заявляют официально. Олег Сухарев: Да-да, давайте мы эту цифру перепроверим. Но даже если она малоотрицательная (скажем, -0.5% или -0.7%), это все равно сигнал, о котором мы предупреждали по IV кварталу, потому что никаких факторных предпосылок для новой модели роста не создано. Новая модель предполагает структурные изменения. Балабольства тоже много. А в чем смысл подлинных структурных изменений? Например, такой. Надо увеличить стоимость труда – надо заработную плату? Константин Чуриков: Страна сейчас хором, мы просто не слышим, говорит: "Надо!" Олег Сухарев: Надо, надо. А у нас материальные затраты 70% в структуре затрат, а на труд 20-25%, по отдельным отраслям 30%. А на пресловутом Западе, на который мы ссылаемся, наоборот. У нас же как? – чуть что, "А как в тех странах?" Да там другая структура и экономики, и тенденции развития ее. Оксана Галькевич: Может быть, там и структура расходов, отчислений тоже другая, налоги, может быть, как-то иначе выглядят? Олег Сухарев: Конечно, и структура налогов, безусловно. Но когда вот эти сравнения эти люди проводят, специалисты наши великие, они не удосуживаются сравнивать дальше фронтально все остальное, а сравнивают локально. Вот я, уподобляясь им, тоже говорю, что структура затрат там другая. Так возникает вопрос главный, будем ли мы ее менять и как. Надо капитал делать изобильным и дешевым, ресурсы на внутреннем рынке, а это и снижение процента, это и присвоение ресурсной ренты, и ее распределение в том числе и через бюджетные механизмы, это и другая система налогообложения. Что же вы налоговое бремя на труд, который и так минимальный в структуре затрат, что же вы зажали этот труд, который недооплачен, ущемлен полностью, и все наслоения на нем? Почему же вы не облагаете спекулятивный, например, капитал, трансакции, услуги (69% в добавленной стоимости)? 69% услуги, из них 35% – это торговля. А ВВП считается по добавленной стоимости, суммарная добавленная стоимость является главным методом расчета, это и есть ВВП. Так вот 69% добавленной стоимости – это услуги. Во-первых, они не обеспечат вам высокого темпа никогда. Во-вторых, это аморфно, малый бизнес не создает больших темпо никогда, ставка на малый бизнес стратегически ошибочна – она будет демпфировать правительству безработицу и статистически ее не показывать, если действительно эта поддержка станет реальной, как предлагает Титов, но, демпфируя безработицу, она не обеспечит вам рост. Это разбредание людей по малым предприятиям, по секторам – это вам ничего стратегически не даст при провале на хребтовых направлениях промышленности, понимаете? Константин Чуриков: Основных. Олег Сухарев: Основных, да. Вот и все. Можно, конечно, много говорить, я вижу, я уже время перебираю. Константин Чуриков: Нет-нет, еще время есть, мы еще поговорим. Оксана Галькевич: Несколько раз в разных падежах вспомнили слово "Центробанк" и главу Центробанка Эльвиру Сахипзадовну Набиуллину. Если говорить о том, какую политику в общем проводит Центробанк, может быть, подводя итоги этого года, в частности, достаточно ли усилий прикладывается в регулировании работы микрофинансовых организаций, которые стали, знаете, таким настоящим злом для нашей страны как раз для тех самых пенсионеров, малоимущих как основных клиентов. Олег Сухарев: Набиуллина отчитывалась перед Думой примерно год назад, и как раз у нее был большой раздел по микрофинансовым организациям. Предпринимаются кое-какие меры, но не связанные с их полным упразднением. Были такие предложения экстравагантные. Я сторонник этих экстравагантных предложений, поскольку даже ограничение по проценту все равно сохраняет саму возможность привязки людей к этим выплатам, к выдаиванию человека, к наслоению этих агентств криминальных или полукриминальных, с ними даже вообще разбираться. Константин Чуриков: Вы про коллекторов. Олег Сухарев: Да, они должны быть, так сказать, отсеяны из экономики как инородный вообще тип бизнеса, он не нужен абсолютно, это преступные все вещи или на грани с преступлениями. Кстати, в том же докладе Госдумы об основных направлениях кредитной политики она, надо сказать, говорила одну умную мысль. Оксана Галькевич: Всего одну? Олег Сухарев: Ну на мой взгляд да, но очень полезную. Она говорила о том, что Центробанк практикует разные процентные ставки, и тогда (год назад, чуть больше) это была военная ипотека, вот этот пресловутый малый бизнес и несырьевой экспорт, что поддерживалось малой ставкой, и тогда ставка была что-то там от 6 до 9% по этим трем направлениям. А ваш покорный слуга предлагал модель процентного портфеля. Конечно, один человек не может ее для макроэкономики обсчитать… Константин Чуриков: Это что значит? Олег Сухарев: Дело в том, что различна потребность в кредитных деньгах разных секторов и видов деятельности в экономике. Константин Чуриков: Так. Если я выкачиваю нефть, мне, соответственно, нужен кредит подороже, потому что я и так справлюсь. Олег Сухарев: Да. Константин Чуриков: Если я делаю компьютеры… Олег Сухарев: У этой идеи есть фундаментальные разработчики в лице Виктора Викторовича Ивантера, который ныне здравствует, академика, и Белкина, его соавтора. Но основной вклад, конечно, Белкина, я думаю, что и Виктор Викторович согласится – это цены единого уровня. Впервые Белкин сказал о вот этой вот диспропорции по рентабельности (в советское время еще!) и что она выправляема соответствующей политикой в том числе и в области ценообразования в советский период (тогда был госплан, была своя специфика). Сейчас это можно сделать таким процентным портфелем с ориентировочными диапазонами, но их надо разработать. Оксана Галькевич: Олег Сергеевич, давайте звоночек примем от нашего телезрителя, поговорим с ним. Кто у нас на связи? Константин Чуриков: Это у нас Валерий из Кирова. Добрый вечер, Валерий. Оксана Галькевич: Валерий, здравствуйте. Зритель: Добрый вечер. Значит, как говорится, время – деньги. К сожалению, вот этот Центральный банк Российской Федерации, у него эта политика очень плохая. То есть вот эти проценты (25% и прочие) – это просто, если можно сказать, чушь собачья. Как предприниматели мы уходим в другие государства, там открываем рабочие места. Если бы были нормальные проценты, 1-2%, тогда у нас экономика в стране будет расти, и мы здесь откроем рабочие места. Но, к сожалению, энергетики, которые разбили на 4 части во главе с Анатолием Чубайсом – это тоже вредит российской экономике. Мы можем и пенсии увеличивать, если мы здесь будем работать, но, к сожалению…, уезжаем в другие страны и там работаем. Константин Чуриков: Валерий, скажите, пожалуйста, а в какие страны уходит бизнес? Вот вы с какой страной сейчас работаете? Зритель: Мы уходим в основном в Китай, в Арабские Эмираты и так далее. Приходится там… Наш деловой средний возраст – от 35 до 55 лет, это те ребята, которые в состоянии что-то создавать. А у нас невозможно ничего создавать. И еще правоохранительные органы очень сильно мешают, особенно в сфере ЖКХ, особенно в сфере малого и среднего бизнеса. К сожалению, приходится быть им и кгбшником, и охранником, и руководителем, и грузчиком. Как можно в такой сфере работать? Надзорный орган не работает, полиция не работает, обращаешься – они просто отписку сделают и отфутболят тебя. Получается, здесь надо быть и юристом, и предпринимателем, и бандитом. Вот это мое мнение. Константин Чуриков: Валерий, спасибо за ваш звонок. Оксана Галькевич: Не надо быть бандитом – юристом и предпринимателем да, бандитом нет. Константин Чуриков: Вы помните, президент на пресс-конференции говорил, что к нему, с его слов, приходил Бортников и рассказывал, как они в каком-то там подразделении коррумпированном возбудили уголовное дело, всех убрали, пришли новые, и через полгода-год начали заниматься тем же самым. Как в нашей реальности с вашей точки зрения институционально поменять вот эту парадигму, чтобы не могли брать в полиции? Олег Сухарев: Вы понимаете, институционально – это системные изменения. Нужно обуздать этот оголтелый капитализм, когда у нас не поощряется зарабатывание, понимаете, умом и трудом, а поощряется спекуляция и быстрая нажива. Все должно быть изменено, и в этом смысл структурного изменения – не в риторике Кудрина про судебную систему… Конечно, хорошо было бы ее улучшить, кто против? Вы понимаете, в чем, что ли, подлость этих программ, так условно скажем, без обид? Константин Чуриков: Минус. Олег Сухарев: Или минус, да. Ведь нельзя же не согласиться: действительно и технологии важны, действительно и производительность труда – кто против, надо повышать. Но тот инструментарий, который предполагается в этих программах, абсолютно не годится, потому что недоисследованы вопросы этими людьми, кто писал эти программы. Хуже всего, когда еще программа не апробирована, никем не обсуждена, а уже получает награды. Вот концепция "2020", например, "2035" – сейчас "Вольное общество" дало награду за "2035". Кто обсуждал, где? Нет, они сейчас найдут, покажут, кто обсуждал, после моих слов, лишь бы дезавуировать меня, вы понимаете? Но я-то знаю же экспертов, она не реализована… Константин Чуриков: "2035" – это же будет так лет через 15, кажется. Может, подождать? Олег Сухарев: Ну или "2030", я не помню цифру, но даже "2025" никто не начал реализовывать, потому что никто не подвел итоги причин, почему "2020" провалена, а мы с Нешитым в 2011 году написали статью "Миф о коррекции программы "2020", где показали причины провала. Сейчас мы видим, что масса показателей "2020" не будет достигнута – и что? Никто не изучает причины даже. Вот такова, к сожалению, ситуация. А на Общенародном фронте появляется… Вот вчера мне врезалось это в память. Девушка, хорошая девушка ("Россия-24" тиражирует ее интервью и другие каналы) говорит представляете какую вещь? Вот высшее образование не поспевает за реформами, за изменениями в экономике – интересно только знать, за какими и как надо поспевать. А поспевать надо так: преподаватели, которые там преподают, не годятся, они отстали от жизни, надо приглашать практиков с производств, кто знает бизнес, кто научит практике. Но вот эта девочка не понимает одного: практика порочна по определению. Она развертывается в рамках вот этих институциональных вешек, которые мы мало того, что разложили, мы и тасуем каждый месяц, каждый квартал. Константин Чуриков: Ребята, хотите добиться роста-прироста – договоритесь с Иваном Ивановичем в администрации, заносите туда в органы. То есть, грубо говоря, практик будет учить этому студентов, вы хотите сказать? – выживанию в нынешних условиях? Олег Сухарев: Это она сказала. А куда девать профессуру, доцентов? Это все не годится. То есть фундаментальное знание и тренинг мозга не нужен. Практицисты, получив ученые степени на практике, на заводах полуразваленных, понимаете, будут приходить, отрываться от самого частного бизнеса, частного дела и преподавать, видимо, бесплатно, как мы это делаем, за 15-20 тысяч профессорской зарплаты. Константин Чуриков: Вопрос из Москвы: "Почему Центробанк как-то по своему усмотрению помогает некоторым банкам и не помогает при этом россиянам избавиться от кредитной удавки?" Я хочу, чтобы вы прокомментировали последнюю громкую историю с "Промсвязьбанком", который, в общем, предсказание сбылось – действительно Центробанк санирует, то есть спасает. Несколько дней назад прошла информация, что быстренько сбрасывали пенсионные фонды негосударственные его акции за несколько часов до официального объявления, и на следующий день простые люди, значит, снимали быстренько из банкоматов наличные, и скорость снятия достигала нескольких десятков миллионов в минуту, как было указано. Оксана Галькевич: Это к вопросу устойчивости частных банков, к вопросу о развитости наших фондовых рынков и влиянии инсайда. Олег Сухарев: Надо ставить проблему шире. Конечно, один банк – это проблема для вкладчиков, проблема для клиентов, все это понятно. У Центробанка должны быть причины, связанные с нарушениями бухгалтерских балансов, или отчетности, или подозрения в деятельности, несовместимой с деятельностью банка по закону, то есть вот такие три группы причин являются основными, я могу что-то не назвать сейчас, но основными при применении санкций к конкретному банку или проведении санации. Но санация проводится, а это, в общем-то, оздоровление. Но проблема… Оксана Галькевич: И этого бояться не нужно обычным потребителям. Олег Сухарев: По идее да. Только при этом оздоровление может происходить при распределении активов и собственности. Константин Чуриков: Но простым потребителям об этом же не расскажут. Олег Сухарев: Об этом не расскажут, но владельцы банка почему бьют тревогу, почему "Югра" подавала в суд? – потому что все это может закончиться вот этим перераспределением. И кстати говоря, какова структура собственности на банковские активы в России – это важнейший и центральный вопрос. Маржа… Ведь что такое банк? – это элементарный денежный институт: он под определенный процент принимает у нас деньги и под другой процент их размещает. И вот эта процентная маржа, процент приема и процент размещения, по существу является финансовым рычагом, обеспечивающим внутри там его личные издержки, трансакции, все это шито внутри вот этой разницы процентов. Конечно, процентная политика влияет на такую работу, и на один процент, и на другой, но не может быть размещения средств по какой-то процент в больной экономике. То есть здоровые банки санированные, в полном великолепии, успех которых базируется на спекулятивном капитале и его наращении, не могут быть при том условии, когда по относительно высокой ставке они привлекают средства, практически ничего не размещают в обработке и в реальных секторах, но выводят из страны, обрушивают валютный рынок и спекулятивно прокручивают эти суммы в том числе и через офшоры. Такая банковская система и работа банков по существу бесперспективна. Оксана Галькевич: Нежизнеспособна. Олег Сухарев: Да. Константин Чуриков: Спасибо, Олег Сергеевич. Олег Сухарев: Спасибо вам. Константин Чуриков: Это было "Личное мнение" профессора экономики РАН Олега Сухарева. Завтра в 19:30 на ОТР темы дня с Сергеем Лесковым, а через несколько минут у нас… Оксана Галькевич: Через несколько минут, уважаемые друзья, мы будем говорить о запретительном тренде в нашем законотворчестве. На это обратили внимание, я думаю, многие из вас, в том числе совсем недавно об этом заявила спикер Совета Федерации Валентина Ивановна Матвиенко. Для нас это прекрасный информационный повод разобраться поглубже в этой теме, и вы присоединяйтесь. Константин Чуриков: Ну да. Как вы думаете, что нужно не запрещать у нас, а разрешать? Вот через несколько минут выясним, смотрите ОТР, мы вернемся. Оксана Галькевич: И что такое запретили и сделали неправильно, глупо запретили.