Константин Чуриков: Это наша рубрика, уже ставшая постоянной – "Лишние люди". В ней мы рассказываем о тех, кто, как кажется, становится балластом для государства. В этом часе попробуем оценить предложение главы Центра стратегических разработок, бывшего министра финансов Алексея Кудрина. Не далее как в январе на "Гайдаровском форуме" среди прочего он предложил для ускорения темпов экономического роста создать в нашей стране порядка 10-15 крупных городов-агломераций для того, чтобы именно там создавались эти точки роста, потому что молодежь в частности считает города привлекательными для себя, для своего развития, саморазвития, а сейчас по факту в стране только два крупных городах, где новое поколение может себе представить успешную жизнь – Москва и Петербург. Алексей Леонидович Кудрин предлагает создать эти 10-15 городов. И у нас возникает вопрос: как же провинция, глубинка? С кого нужно начать спасение России: с города или с деревни? Это тема для обсуждения вместе с вами. Как вы считаете, где нужно строить успешную Россию: в городах, или про села тоже не надо забывать? 8-800-222-00-14 – наш телефон в студии. Можно тоже присылать СМС-ки. Внизу экрана указано, как это сделать. Оксана Галькевич: Эти 10-15 городов-агломераций, о которых говорил Алексей Кудрин, и о чем сказал только что Константин, чтобы это не выглядело неким упрощением, сейчас попробуем все-таки разобраться в том, что имел в виду глава совета Фонда ЦСР Кудрин. Представим гостей в нашей студии. С нами сегодня эту тему будет обсуждать Юрий Крупнов, председатель наблюдательного совета Института демографии, миграции и регионального развития. Здравствуйте, Юрий Васильевич. Юрий Крупнов: Здравствуйте. Константин Чуриков: Добрый вечер. Оксана Галькевич: И Дмитрий Журавлев, генеральный директор Института региональных проблем. Дмитрий Анатольевич, здравствуйте. Дмитрий Журавлев: Добрый вечер. Константин Чуриков: Для начала сформулируйте коротко свои позиции. Создавать города как точки роста, все в города – это разумно или неразумно? Юрий Васильевич. Юрий Крупнов: Во-первых, это сегодня так и есть, и есть еще гипермегаполис Москва, который высасывает еще из мегаполисов, в том числе Санкт-Петербурга, последние соки. Эта идея 15 агломераций очень старая, и она, по сути, разрушит страну вплоть до распада, потому что эти мегаполисы станут субъектами геоэкономики, они скажут: "А вокруг там какая-то непонятная территория, какие-то непонятные районы, деревни, а мы сами с усами, пойдем в глобальную экономику. Зачем нам Москва, тем более эти ли деревни?". Поэтому резко против. И прискорбно, что Центр стратегических разработок, на мой взгляд, в Москве, а не ЦРУ какое-нибудь или Госдеп где-нибудь далеко, строит планы по разрушению страны. Константин Чуриков: Дмитрий Анатольевич. Дмитрий Журавлев: Я тоже согласен, что идея не новая. Я немножко с другой стороны к ней подойду. Мне кажется, что ее реализация нам очень дорого обойдется сама по себе, даже не говоря о стратегических последствиях. Что значит собрать всю страну в 15 городов? Вы себе представляете технологию процесса? То есть свезти более 100 миллионов с огромной территории в 15 мегаполисов, которые придется выстроить за какие-то деньги, какими-то средствами, какими-то техническими возможностями. Потом что, определять, что они там внутри будут делать? Потому что то, о чем говорит коллега – это в действительности белая полоса, это оптимистический вариант, что эти мегаполисы там вообще заработают. А экономика не зарабатывает щелчком. Если у вас есть город, где есть вузы… О чем говорит ЦСР? Что в крупном мегаполисе, где есть вузы, технологии, все это, там экономика будет развиваться лучше. Абсолютно правы. Проблема в другом. Если вы можете создать эти вузы, эти инфраструктуры и так далее такого масштаба, чтобы заселить более 100 млн человек, то зачем времен все это делать? Вы практически старик Хоттабыч, который может всю страну так легко перевезти в небольшие объёмы. Это я еще не говорю о том, о чем говорит коллега – что мы будем делать с остальной территорией? Константин Чуриков: Вот. Учитывает ли это программа, некие тезисы, которые мы тогда услышали, учитывает ли она масштабы страны? Мы в нашем эфире каждый день рассказываем о так называемой проблеме лишних людей. Давайте сейчас просто посмотрим. Буквально о каких проблемах и случаях мы бы хотели сегодня к этой беседе напомнить. (СЮЖЕТ.) Оксана Галькевич: Глядя на наш СМС-портал, мы понимаем, что очень много людей, которые, так или иначе, не соглашаются с темой, заявленной вначале. Мы все вспоминаем Кудрина. Сейчас очень многие говорят: "Нет, это неправильно. Так нельзя. А за что же деды воевали?". С другой стороны, мы только что посмотрели на эту картинку. Мы понимаем степень проблем, масштаб этой проблемы. И хочется понять: что с этим делать? Как тогда обустраивать? Кудрин, по крайней мере, что-то предложил. Уважаемые друзья, вы все критикуете? Здорово. Предлагайте какие-то свои решения. Это я уже к телезрителям обращаюсь. Константин Чуриков: Нет, и критикуйте, пожалуйста, и предлагайте, и все на свете. Оксана Галькевич: И критикуйте, и предлагайте. 3443, первые буквы "ОТР", пишите, пожалуйста, ваши предложения. Константин Чуриков: Нам уже звонят, Андрей из Кировской области. Здравствуйте, Андрей. - Добрый вечер. Я считаю, что надо восстанавливать то, что было, тем более с нашими технологиями можно восстановить и совхозы, и колхозы, и леспромхозы. Потому что когда все это разрушили, весь бизнес забрал леса, почву. С леса весь налог идет теневой. Много-много пилорам, людям не платят. Государство при этом закрывает школы, закрывает железные дороги к поселкам. Молодежь уезжает. И эти леса и поля забирают маленькие предприниматели, и налоги оттуда не идут. А раньше в СССР даже из Кировской области сельская продукция снабжала всю Москву. Это было по документам. А сейчас у нас ни сельского хозяйства, и лес мимо государства уходит. В налог уходит только копеечка. Вот и все. Константин Чуриков: Спасибо за ваш звонок. Возникает из этого вопрос: мы все-таки, Российская Федерация современная в XXI веке, какой себе путь задумали-замыслили, если забыть о нефти и газе, о нашем, надеюсь, когда-то это будет прошлым? Мы аграрная страна все-таки, промышленно-аграрная? Где наше место? Дмитрий Журавлев: Давайте разделим "мы задумали" и "мы находимся". Это два разных понятия. Конечно, мы страна аграрно-промышленная по факту. Наверное, мы хотим быть страной промышленной, хотя больше у нас получается страна банковская, такая Швейцария, только на огромной пустой территории. Поэтому, может быть, и идея агломерации – для банков это самая удобная система. Оксана Галькевич: Это как констатация сектора экономики, который довольно успешно развивается. Да? В этом смысле? Дмитрий Журавлев: Банк не может быть сектором экономики, который развивается один. Если банк развивается один – это называется спекуляция. Банк должен обслуживать некую экономику, тогда он реален. А у нас он один, к сожалению, развивается в основном, не говоря о сырье, о котором вы вспомнили, которое, действительно, очень скоро может оказаться прошлым. И что мы тогда будем делать? Юрий Крупнов: Мне кажется, мы все-таки должны более глубоко копнуть. В каком плане? Во-первых, я полностью согласен с нашими ведущими, что надо предлагать. С другой стороны, надо понимать, что это вековая фундаментальная проблема. Это же не сегодня началось. Я абсолютный адепт Советского Союза, я абсолютно советский человек, я считаю Советский Союз высшим явлением тысячелетней истории. Но исчезновение деревень началось с 1950-х годов в индустриальных масштабах. Первая проблема заключается в чем? Аграрная или индустриальная – это устаревшие понятия. Если так говорить, мы деиндустриализованная деаграризованная страна, потому что мы растеряли даже тот потенциал – а он был замечательный, – который у нас был. Но нам нужно обсуждать не то, что теперь всем обратно в деревню вернуться, или всем уйти на завод, утрируя. Это все старые образы. Нам нужно использовать колоссальные преимущества нашей территории, где мы можем жить очень вольно. Говорят: "Молодежь Кудрин будет привлекать в большие города". Но ведь молодежь могла бы летать куда-то далеко. У нас большие расстояния в 200-300 км. Я когда говорю: "Летать на своих самолетиках", говорят: "Вы чего? У нас есть нечего, проблемы какие-то и так далее". Посмотрите, Аляска, 750 тыс. жителей. На 750 тыс. жителей 9 тыс. частных маленьких самолетиков. У нас на 150 млн, догадайтесь, 2,5 тыс. маленьких самолетиков, и не все они работают. Константин Чуриков: А сколько там еще аэродромиков и аэродромов. Оксана Галькевич: Не я вспомнила, а вы вспомнили про Штаты. Тем не менее, у них есть Западное побережье, есть Восточное побережье, и есть, как они говорят в переводе на русский, "штаты, над которыми мы пролетаем", те самые, которые сажают картошку, заготавливают лес и так далее. Есть даже целое выражение. Юрий Крупнов: Допустим, штат Юта или Колорадо. Сказать, что они какие-то недоразвитые по сравнению… Оксана Галькевич: Нет, они не недоразвитые, они самый большой кусок ВВП и составляют, но они overflying (над ними пролетают). Юрий Крупнов: Проектируя страну, занимаясь стратегическими разработками, мы должны нашим детям и внукам подарить нашу землю и возможность ее обрабатывать, не с точки зрения агрария или деревенщины, а с точки зрения уникальных экологических возможностей. Оксана Галькевич: Юрий Васильевич, Дмитрий Анатольевич, давайте посмотрим на ситуацию в моменте, какая она сейчас в нашей стране. Соотношение городского и сельского населения в нашей стране каково? В последние два десятка лет оно у нас в России не менялось. В городах сейчас у нас проживает свыше 70 % жителей. Самый урбанизированный регион нашей страны – может быть, кто-то сейчас удивится, – это Магаданская область. Доля сельских жителей там едва превышает 4 %. Но больше всего сельских жителей у нас в Республике Алтай и в регионах Северного Кавказа. Константин Чуриков: По данным Всероссийской переписки 2010 года в нашей стране 13 % деревень оказались полностью заброшенными, а в 36 % сельских поселений при этом проживало менее 10 человек. То есть реально вымирающие деревни. Больше всего таких деревень в Северо-Западном округе, там их почти 60 %, и немного в этом антирейтинге отстает Центральный округ, там полупустых деревень 46 %. Это серьезно. Юрий Крупнов: Поэтому это старорусские территории, откуда происхождение русского народа. То есть это все вокруг Москвы и Санкт-Петербурга, если говорить, что это такое. Оксана Галькевич: Москва высосала все, конечно. Юрий Крупнов: В этом смысле, во-первых, Москва и Питер высосали в этой мегаполисной индустриализации. Во-вторых, эти земли сегодня не обрабатываются, там живет мало народу и так далее. С другой стороны, если на это посмотреть по-хозяйски, то это уникальная возможность. Еще раз повторяю. У молодых людей должна быть возможность жить… Во-первых, другой тип расселения. У них должна быть квартира в городе, в том числе в большом – пожалуйста, это кто как выберет, – и должен быть свой собственный дом. Оксана Галькевич: "Распределенное жилье" это называется. Юрий Крупнов: Оксана, очень приятно это слышать. Я считаю, именно распределенный способ жизни для нашей молодежи мы можем и должны подарить с учетом новых технологий, с учетом возможностей, в том числе с учетом использования гидроресурса, наших уникальных рек и так далее. То есть у нас колоссально богатая страна, мы можем жить каждый как замечательный дворянин-помещик, но вместо этого Кудрин с Набиуллиной, Набиуллина на Конгрессе говорит: "Всех переселить куда-нибудь в Москву". А можно, кстати. В Московский столичный регион уместится 150 млн. Оксана Галькевич: Юрий Васильевич, а мы разве так не живем? У нас ведь квартирка и дача. Не усадьба, конечно, не поместье. Юрий Крупнов: Дача, фазенда, как в народе говорят – это насмешка над домом человека и возможностью роскошно жить. Константин Чуриков: Продолжим разговор. Что должна делать эта молодежь с распределенным проживанием, жильем? Что она делает в городе, и что она должна делать в деревне, в таком случае? Юрий Крупнов: Типы занятости сегодня очень разные. Во-первых, берем машиностроительный завод. Представляете, если они 50 лет назад какой-нибудь волгоградский и так далее – 10 тыс., 20 тыс., 30 тыс. человек. Сегодня в мире машиностроительные заводы, которые производят основную хайтековую продукцию – это 50-70 человек. То есть это совершенно другой тип. Люди производят определенные узлы, очень высокотехнологичные, в уникальном месте, и так далее. Я хочу сказать, что, конечно, нужно проектировать новую индустриализацию, совершенно по-другому перевооружать село, аграрные технологии и так далее. Это государство должно делать. А у нас государство говорит: "Ой, а что там происходит? Да, все в мегаполисы съезжаются, все в Москву. Ну, вот такова жизнь". В этом смысле, на мой взгляд, это безобразие, потому что вместо фактической региональной политики, вместо стратегического пространственного планирования… Знаете, что придумали, какой термин бродит в ряде наших министерств? "Управляемое сжатие". Говорят: "Знаете, денег-то нет на всех". "Ну, вы держитесь", – помните, да? "Денег на всех не хватает, поэтому давайте здесь отрежем, еще что-то". Константин Чуриков: Не только в плане финансов, но еще и географически. Юрий Крупнов: И будем жить, как в Магадане. Почему в Магадане 4 % сельских жителей? Потому что Магаданская область, и, прежде всего, город Магадан, потому что там дальше очень тяжело жить, нет инфраструктуры и так далее. Константин Чуриков: Там замерзнешь, и с голоду поедешь. Оксана Галькевич: Юрий Васильевич и Дмитрий Анатольевич, в Магадане 4 % сельских жителей, а мне в Москве скопилось 10 % населения страны, и почему весь этот большой город – это один сплошной Манхэттен. Не микроостров в середине этого мегаполиса, а огромный… Сколько квадратных километров территория Москвы? Отъезжаешь от МКАД, уже вроде и город другой пошел, тут и деревня, а деревня застраивается небоскребами. Мы ни дорог не строим, ни города. Дмитрий Журавлев: Москва отражает структуру нашей страны. У нас все экономические вопросы решаются федеральной властью. Следовательно, все крупные компании стараются существовать в столице, поближе к источнику. С одной стороны, они здесь платят налоги, с другой стороны, здесь живут их сотрудники – им так удобнее. Потому что идея распределенного жилья в принципе хороша, но у нас, к сожалению, для молодежи встает вопрос: получить одну квартиру, а не иметь квартиру и дом. Оксана Галькевич: Но это дорого! И содержать это все, и налоги за все это платить. Дмитрий Журавлев: Вы им дайте где-нибудь. У нас квартиру же купить на зарплату среднего гражданина просто невозможно, поэтому Москва постоянно разрастается. Она давно уже вышла в область. Оксана Галькевич: У нас и землю получить при всех наших масштабах, огромности нашей страны, попробуй этот кусок земли, даже не для распределенного жилья, а просто для своего домика попробуй получи. У тебя то труба, то заповедник, то еще что-нибудь. Юрий Крупнов: Правильно. Дмитрий Журавлев: Это же деньги. Кто же вам их отдаст? Оксана Галькевич: Слушайте, ну, дайте уже что-нибудь! Господи, и денег не хотят дать, и землю не хотят дать. Юрий Крупнов: Это отсутствие государства. Во-вторых, у нас сверхцентрализованная страна. У нас уже, очевидно, необходимо Москву разгружать. Я придумал не очень красивый термин "размосквичивание", и нам нужно это начинать производить государству. А государство что делает? Увеличивает Москву через Новую Москву, то есть тем самым еще ее будет раздувать и так далее. Это первый пункт. Второй пункт. Действительно, все централизованные решения, именно в Москве. Третий пункт. Квартиры как раз покупают. В этом проблема. В инвестициях или что. Поэтому Москва обрастает этими самими небоскребами. Поэтому вместо того, чтобы в регионах создавать рабочие места, где можно заработать, и где квартиры у многих есть. В этом смысле мы-то говорим о том, что молодежь мы выкидываем в поисках работы. Вопрос в государственном планировании. В этом центральный момент. Нужен образ будущего. Например, распределённый способ жизни для молодежи. И под это подстраивать все ресурсы. А если государство не будет по-прежнему этим заниматься, то что мы хотим? Константин Чуриков: У нас звонил телефон, и все еще звонит. Михаил из Ленинградской области у нас в эфире. Здравствуйте. - Здравствуйте. Я постоянно смотрю вашу программу. Молодцы. Единственная программа, удивляет, почему до сих пор не закрыли, уж больно правды много говорите. Прежде всего, надо начинать не с того, что строить мегаполисы там или тут. Люди, которые сидят и разъясняют, что строить. От перестановки слагаемых сумма не изменится. Надо менять психологию людей в России. Константин Чуриков: Как изменить российского человека? Оксана Галькевич: В каком смысле? Что вы имеете в виду? - То и имею в виду, чтобы он почувствовал, что он живет на земле, что он хозяин этой земли. Дмитрий Журавлев: А почему он хозяин? - А нас оттеснили, мы будто в крепостном праве живем. Дмитрий Журавлев: А почему вы решили, что он вообще хозяин на этой земле? - В 1861 году, в той стране живем мы, крепостные. Ничего нашего нет. 6 лет не выписывают дров, дорог нет, газа нет, воды нет. Я живу в 75 км от Санкт-Петербурга по Муромскому шоссе, поселок Назия. Люди как будто зомбированные. Никто ничего не хочет делать. Все ждут, когда Вова Путин к ним придет с лопатой, и Медведева с собой возьмет, и будет что-то делать. Оксана Галькевич: И огород вскопает, видимо, и картошку, да? - Да, к этому идет. Оксана Галькевич: Не придет. Боюсь, что тут другие дела. Дмитрий Журавлев: Страна большая. Все не вскопаешь в одиночку. - Я написал заявление на 15 га земли, чтобы заниматься землей в Кировском районе. Пришел ответ: "В Кировском районе земли сельхозназначения выведены в госземзапас. Ведение сельского хозяйства запрещено". У меня все документы лежат. Константин Чуриков: В Ленинградской области, да? - Тут же выводят сельхозземли под застройку дачных поселочков. Оксана Галькевич: Коттеджные поселки, да. Константин Чуриков: Вот вам и ответ. - Остальная земля просто зарастает бурьяном. Дмитрий Журавлев: Там свободной земли нет. - Вы можете поинтересоваться, сколько в Кировском районе людей получили уголовные сроки за заготовку дров, потому что топиться нечем. Люди едут вдоль обочин, пилят дрова. И на полях. Вы можете себе это представить? Их арестовывают. Сейчас возле милиции стоит трактор и телега. Людям топиться нечего. Они в отделении, их арестовали. Константин Чуриков: Михаил, спасибо за ваш звонок. Оксана Галькевич: Сразу комплекс таких проблем описал наш телезритель. Константин Чуриков: Наверное, не только предоставить возможность, предоставить землю, упростить процедуры, но ведь землей надо заниматься. Как это сделать? Дмитрий Журавлев: Ее еще надо найти. У нас очень много земли, но у нас земли очень мало. Оксана Галькевич: 17 млн кв. км. Дмитрий Журавлев: Правильно. Где? Вспоминали Ленинградскую область. Недавно был на одном мероприятии, где депутат от Ленинградской области, бывший глава то ли района, то ли поселения, говорил, как он пытался получить на свою многодетную семью землю, и ничего не получил, потому что в его районе живой земли нет. Это все скупил кто-то очень богатый, для которого эта земля является просто инвестицией. Она есть, и хорошо. Она дорожает, и классно. В крайнем случае заложим в банк. А растет там что-нибудь, не растет, живут там рядом люди, не живут – это вопрос в данном случае третий. Вы говорите, что у нас плохо работает государство. Неправда, наш государственный аппарат работает блестяще. Цели у него другие. У него цели – обогащение государственного аппарата, и с этими целями он справляется гениально. Просто вопрос в задаче. Мы исходим из того, что задача – развивать страну. Оксана Галькевич: Поэтому мы и не знаем людей, которые скупили эти земли, которые лежат как инвестиции. Юрий Крупнов: В любом случае, то, что Михаил говорит, и то, что мы обсуждаем… Я понимаю, что мы на общественном телевидении, но мы все время из разговора изымаем государство. Допустим, получим землю. Действительно, Константин, вы правы, ну, получил я землю – гектар или 10 соток. Так это же сколько надо вложить, и что еще из нее будет, и так далее. Я уж не говорю, что на гектаре невозможно практически никакое сельское хозяйство организовать в нашем Нечерноземье. К чему я это говорю? У нас государство не занимается страной. Здесь убираем вопрос, как и почему. Вот в чем проблема. Мы тыркаемся в одно, второе. То кричим о чем-то – алармизм, – то говорим: "Давайте землю возьмем, гектар, уедем", эта глупая инициатива на Дальнем Востоке, якобы там гектар, и что-то поможет. А государство так смотрит на это – там бегают люди, бегают, а оно как бы думает. На самом деле, оно не выдвигает базовых механизмов. Задача государства, если сформулировать кратко – теперь инфраструктуру. Конечно, можно на гектаре хозяйство, на 100 га, если у тебя есть вся инфраструктура, производство, система сбыта. Константин Чуриков: Ты, по крайней мере, туда смог доехать. Юрий Крупнов: Это государство должно. В современном мире это все делает государство. Когда в 1995 году я первый раз два дня жил в семье крестьянина в Германии, то это просто издевательство над здравым смыслом. Это человек, который в белых перчатках едет утром на склад, там уже все припасено, заказано и так далее. Ему все это грузят. Он едет к своим коровкам, там уже привозят ему зеленку и так далее, все до минуты, при этом едет на тракторе по асфальтовым дорожкам, и он потом вечером усталый садится в свой "Мерседес". Почему? Потому что "Мерседес" в Германии имеют только две категории жителей: это банкиры и крестьяне, потому что они субсидируются, потому что это национальное богатство. К чему я это говорю? Государство сегодня вместо того, чтобы заявить масштабную программу преобразования страны, Нечерноземья… Старорусские регионы – Нечерноземье. Взяли, пробили в 1974 году программу Нечерноземья, и до сих пор какие-то дороги остались. А сейчас везде оптимизация. Мы посчитали очень грубо: в среднем минимум на 30 км роддома отдалились от поселений в нашем Нечерноземье. А где-то на 100 км, где-то на 150 км. И это при отсутствии дорог. И это что, развитие? Оксана Галькевич: Проблема в отсутствии дорог. Вас в Германии не поразили старые мосты и старые дороги, когда они были там построены? В других странах вас не поражает? Дмитрий Журавлев: В 1938 году они там были построены. Оксана Галькевич: Начало века. Юрий Крупнов: Поражает, но они маленькие, они живут кучно, они живут давно. Бог с ними, с европейцами. Я про другое говорю. Оксана Галькевич: Это к тому, что оно все постоянно строится, латается, строится, создается. Юрий Крупнов: Правильно. Потому что государство, пусть не напрямую, пусть методами частно-государственного партнерства, концессиями и так далее, отвечает за инфраструктуру. Оно понимает, что никакой абстрактной земли в голом поле, если человека послать и жить, не бывает. Должен быть транспорт, должны быть все обеспечивающие инфраструктуры. Сегодня еще интернет, пятое-десятое и так далее. Я уж не говорю про здравоохранение и образование. Оксана Галькевич: Вы адепт советской системы? Юрий Крупнов: Да. Оксана Галькевич: Советская система нам в свое время такую урбанизацию устроила, и города по новому типу. Была же одноэтажная Россия. И города с тех пор у нас строятся по новому типу. Почему? Это же хорошая история для обживания наших просторов. Вернуться к другому… Юрий Крупнов: Во-первых, я с вами полностью согласен, что нам с вами надо вернуться к одноэтажной или двухэтажной России. И в этом смысле это не отказ от индустриализации, не отказ от городов, а это как раз новый сверхиндустриальный следующий шаг развития. Это первое. Второй момент. Советский Союз проводил индустриализацию, он создал мощнейшее хозяйство, он деревню пытался индустриализовать. Из-за этого, я считаю – из-за дач – Советский Союз разрушился, потому что вместо того, чтобы поставить осмысленную стратегическую жилищную программу с правильным расселением, получить доктрину расселения, вместо этого всю энергию людей закопали в дачи, в маленькие фазенды, в которых непонятно, куда что выходит. Как-то люди отдувались и так далее. Поэтому Советского Союз не усмотрел доктрину расселения, и от этого разрушился. Нам сегодня нельзя это повторить. Люди хотят достойно жить. И в нашей стране, в самой красивой, замечательной, с удивительным климатом… Мы там Ростов смотрим – еще более-менее ничего. У нас же бо́льшая часть живёт гораздо севернее. Константин Чуриков: Если такое в Ростовской области, что мы видели… Дмитрий Журавлев: То, что мы показывали – это же самый сельскохозяйственно богатый регион: Ростов, Кубань. Оксана Галькевич: Ставрополье, да. Дмитрий Журавлев: Это называлось "Золотой треугольник", потому что это были три региона, которые кормили полстраны, и где сельское население росло в советское время, а не падало. Константин Чуриков: И житницы, и кузницы, и здравницы. Дмитрий Журавлев: И были села (станицы), по которым ходил автобус. Оксана Галькевич: Там есть и села, там есть и станицы. Константин Чуриков: Нам активно звонят зрители. Рита из Карачаево-Черкессии. Приветствую вас. - Здравствуйте. Никому не нравится, что было в советское время, но там тоже были хорошие моменты, и можно было бы их оставить. Константин Чуриков: Какие конкретно вам нравились в советское время? - Молодежь заканчивала эти вузы, техникумы, и их распределяли по городам, по деревням, по специальностям. Где кого-то не хватало, то они их распределяли. Когда распределяли, то давали квартиры или дома. И они, когда обживались там, уже начинали строить свои семьи. И мало кто после этого куда-то уезжал. В нашей республике много уже пожилых, которые приехали с Севера, с Сибири. Они в молодости приехали, и остались здесь, и у них внуки и правнуки здесь растут. Оксана Галькевич: Рита, а москвичей много к вам приехало в ваш поселок, ваш городок? Тогда же люди были лишены возможности выбирать свое будущее. - Я думаю, что если бы молодому человеку сказали, что он там будет работать и получать достойную зарплату, и будет нормально жить, ему дадут квартиру, то думаю, что мало кто сейчас откажется от этого, потому что на квартиру накопить в Москве… У меня сын, например, закончил в Москве, но мы его там не оставили, забрали сюда. А здесь он по своей специальности, профессии не нашел себе работу. Работает, конечно, но не по своей специальности. Поэтому если бы распределяли, то думаю, что многие бы поехали. Константин Чуриков: Спасибо за ваш звонок. Мы часто в эфире показываем такой цикл репортажей о малых городах России, и лейтмотив примерно один и тот же. Молодежь уезжает, но не только работы нет. Молодежи в этом возрасте чего еще хочется? Развлечений, чтобы куда-то можно было сходить. Дмитрий Журавлев: Уезжали и в советское время. Коллега прав, оно не сейчас началось, а началось в 1950-е годы, когда крестьянам выдали паспорт. И вдруг выяснилось, что из деревни можно уехать. Это было большое открытие. Это вторая ликвидация крепостного права. Оксана Галькевич: Но мы же не можем говорить об этом говорить как о плохом, Дмитрий Анатольевич. Дмитрий Журавлев: Психологически люди стали уезжать… Я просто знал один колхоз-миллионер, где жилось очень богато, где работа была хорошая, где асфальт был, где зарплаты были, но в город хотелось уехать все равно по принципу, что "Тут меня держат, а там-то я буду свободен". Свобода была весьма иллюзорна, но это другой вопрос. Отъезд из деревни в город, и из города в мегаполис, из мегаполиса в Москву – это еще вопрос психологии, некой иллюзии того, что есть некие возможности, которых рядом нет, а там будут. У меня был очень интересный разговор в Мордовии с молодым человеком. Он работал в Москве. У нас очень много в Москве из Мордовии работает людей тут недалеко. Получал столько же, сколько дома мог получать, он конкретно. Можно и больше получать, но в его случае это совпадало. Естественно, платил за какое-то жилье. Я говорю: "А смысл? В чем логика? Зачем реально получать меньше?" – "Здесь уже никаких новых возможностей нет, а там вдруг что получится". Юрий Крупнов: Кратко два пункта. Первое. Что значит "люди были связаны в Советском Союзе"? Здесь с вами не соглашусь. Сейчас у людей огромный выбор – можно не найти работу здесь, можно найти работу там. Оксана Галькевич: Подождите, не надо. Юрий Крупнов: Как говорит моя супруга: "Выбор большой, а выбрать нечего". Давайте не фантазировать. Люди ехали в регионы по распределению. В конце концов, три года отработал, и ты мог вернуться в свое место. Но люди получали не только работу, но и возможность сделать карьеру. Ты приехал на дальнее производство. Через 10 лет ты, условно говоря, главный инженер. Ты состоялся". Прежде всего, я говорю про мужчину. В этом смысле это совершенно другая ситуация. Это первый момент. Второй момент. Всегда огни столиц манят людей. Это отдельный вопрос. Мы тут полгода назад спорили по поводу переноса столицы. Мне кажется, столицу переносить… Константин Чуриков: Постоянно возникает такая идея. Юрий Крупнов: Я давно продвигаю ее. Но важный вопрос в другом. Вопрос: сколько уезжает? Одно дело, когда 5 % уезжает, другое дело, когда 50 %, третье дело, когда уже полностью бегут. Это первое. Второй момент. У нас есть возможность в связи с тем, что у нас колоссальные природные ресурсы и возможности, зажить по-другому. А ситуация общемировая. Последнее про немцев. Тоже 1995 год, город Кус, и бургомистр буквально плачет. Это самые северные виноградники в Германии. Он говорит: "Ну, что ребята? У них прекрасные возможности работать, у них хорошая зарплата на этих виноградниках. Нет, девушки гуляют с адвокатами". Если ты на виноградниках работаешь, ты девушкам неинтересен. Поэтому иди адвокатом, безработным, но девушки с тобой будут гулять. А ты так деревенщина, занимаешься сверхтончайшим хайтеком виноградниками, но с тобой гулять не хотят. Бургомистр буквально плакал, потому что пропадает смысл городка с этим всем виноградом. Поэтому нам надо по-другому молодежь увлекать. Нам надо давать ей широчайшие возможности. Оксана Галькевич: Юрий Васильевич, вот у меня стакан есть: он наполовину полон или он наполовину пуст? Как вы говорите. У вас он, видимо, наполовину пуст, ведь вы говорите, что и здесь выбрать нечего, и здесь выбрать нечего. Давайте, чтобы он был хотя бы наполовину полон. Константин Чуриков: А ты отпей. Оксана Галькевич: Чтобы выбирать нам было из возможностей. При этом не только чтобы мужчина мог сделать карьеру, но и женщина. Юрий Крупнов: Нам нужно проектировать, чтобы вместо этой половины стаканов было 300 стаканов, а мы вместо этого начинаем обсуждать ерунду. Оксана Галькевич: Во! Давайте! Пусть их будет 300, пусть они будут полные. И давайте послушаем наших телезрителей. Константин Чуриков: Давайте попробуем водички и послушаем Ольгу из Ростовской области. Здравствуйте, Ольга. - Здравствуйте. С чего надо развиваться и расти, чтобы было благополучие: город или деревня? Конечно, деревню надо развивать, дать возможность людям. И молодежи достаточно много в деревнях, которые бы занялись своим хозяйством, занялись бы поголовьем. Общественного поголовья крупного рогатого скота, можно сказать, ноль в этой Ростовской области. Есть своя земля. У меня, например, 20 соток земли, но эту землю оценили в 2 млн. Провели анализ почвы. Стоимость этой земли у меня на солонцах оказалась равносильной стоимости земли на Черном море. Естественно, надо платить налоги. Больше 6 тыс. я в год должна заплатить за эту землю. А что я соберу на этом солонце? На 6 тыс. я могу набрать готовых овощей и фруктов? Бьют же по рукам эти чиновники. Во-первых, от произвола чиновников. Налаживайте налоги. Хотите содрать эти налоги – чтобы человек чувствовал справедливость, чтобы это было приемлемо к этим условиям. Я считаю, что на деревню надо обратить внимание. Оксана Галькевич: Вы на этих 20 сотках что-то выращиваете? Вы работу там какую-то ведете? Все-таки вы из Ростовской области звоните, там у вас земля золотая в хорошем смысле. Константин Чуриков: Чернозем. Оксана Галькевич: Да. Юрий Крупнов: Как понимаю, у нее как раз не чернозем. - Да нет! Какой чернозем?! Он же не везде чернозем. Мы живем на солонцах, солонцовая почва, где все выгорает. Я не скажу, что это везде, но лично у нас усадьба стоит на такой почве. И не только у нас, а и у людей рядом. Сделали анализ… Оксана Галькевич: Понятно. То есть расти на ней ничего не может. Константин Чуриков: Ольга, вы говорите о том, что молодежь не хочет заниматься сельским хозяйством. Помимо той проблемы, о которой вы сказали, чисто экономической, еще почему молодежь не занимается сельским хозяйством? - Потому что не привлекается, не заинтересована. Молодежь, которая есть в деревне, где-то держит свой скот, старается держать. Налоги на них большие. А у кого нет возможности купить эту корову, заниматься молодой семье хозяйством… Потому что все это очень сложно. Заготовка кормов для крупного рогатого скота. Оксана Галькевич: Тяжелая физическая работа. Дмитрий Журавлев: Соотношение работы и прибыли несоизмеримо. - Элементарно накосить этого сена негде, нечем его косить. Косой не накосишь на эту корову. Я считаю, что со стороны государства должна быть еще помощь. Обратите внимание. Может быть, какие-то кредиты, обеспечение кормами. Оксана Галькевич: Спасибо большое за ваш звонок. Нам присылают много СМС-ок. Пишут из Челябинска: "При Советском Союзе было и лечение, и учеба бесплатно". Константин Чуриков: Камчатский край: "Берите дальневосточный гектар под Магаданом. Заодно увеличится сельское население". Спасибо, предложение принято. Дмитрий Журавлев: Ненадолго. Оксана Галькевич: "Надо Кудрина в командировку отправить в глубинку, а командировочные выдать ему из расчета минимальной оплаты труда", – пишет нам Нижегородская область. Константин Чуриков: Валентина из Воронежской области: "Лучше строить поселки городского типа с инфраструктурой, развивать сельское хозяйство". То, о чем вы как раз говорите. Оксана Галькевич: Красноярский край: "Город надо развивать, потому что деревня и так уже умерла, жизни там нет". "Города – место для бездельников", – пишут из Карелии. Константин Чуриков: Да. И тут еще предложили москвичей обложить 25 %-ным подоходным налогом, чтобы глубинке помочь. Дмитрий Журавлев: Зря они насчет того, что это поможет глубинке. Это поможет какой-то части Министерства финансов жить хорошо. Глубинке эти деньги не дойдут. О чем говорила женщина? "Давайте нам кредиты". А у нас есть и кредитные программы, и механизмы поддержки, только она об этом никогда не слышала, потому что до нее ничего никогда не доходило. В чем у нас разногласия с коллегой Крупновым? Все, что по идее он говорит – он абсолютно прав. Оксана Галькевич: Есть же даже льготные кредиты для сельского хозяйства чуть ли не 5 %-ные. Дмитрий Журавлев: Но мое отличие от него в том, что я всегда задаю вопрос не "Что?", а "Как?". Не "Что нужно сделать?", а "Как это сделать?". Система выстроена очень сложно. Есть те же крупные сельскохозяйственные производители. Они, кстати, в таких поселках живут. Эти производители не живут в деревнях. Но есть принцип: крупное производство никогда не бывает высококачественным. Оно качественное, но определенный уровень при массовом производстве, и выше не поднимешься. Это вопрос технологий. Существует высокотехнологичное, высококачественное производство среднего размера. Они тоже существуют не в деревнях, а в маленьких городах. Я в нескольких был и сам. Такого мяса, как в одном городе, я не ел никогда ни здесь, ни там. Но там объем производства меньше, прибыль на единицу меньше. И если оставить эти предприятия в прямой конкуренции, то считайте, что их уже нет, потому что крупные корпорации их просто съедят. Константин Чуриков: Как говорят: "Если хочешь потратить деньги красиво, познакомься с девушкой. Если хочешь, с шиком сходи в казино. А если хочешь быстро, то вложись в сельское хозяйство". До вашего прихода мы обсуждали определенные шаги к тому, чтобы поднять экономику России, говорили о неприкосновенности частной собственности. Омская область, кажется, отвечает на вопрос, почему молодежь в частности боится заниматься сельским хозяйством, о чем мы говорили со зрителями. Люди боятся поборов. Ведь что такое сельское хозяйство, и что такое твои собственные гектары? Дмитрий Журавлев: Недвижимость, не унесешь никуда. Оксана Галькевич: А придет государство: "А мне здесь дорогу надо построить". И прямо по твоему участку. Юрий Крупнов: Это все-таки менее… Вдумайтесь, что нам сказала зрительница. Человек свои 20 соток обустраивает. В принципе, это колоссальный вклад в то, чтобы у нас страна процветала, была красивая, не заросшая и так далее. Грубо говоря, ей вообще доплачивать нужно. Константин Чуриков: Субсидировать. Юрий Крупнов: Вместо этого с прошлого года поползли эти налог. Прошу прощения, но зачем мне вся эта земля? Действительно, я в свою хрущевскую конуру заберусь. Там все нормально, никакой мороки, хотя и там тоже растет налог, и так далее. Во-первых, во всем мире меняется концепция собственности. Основное – это использование. Если человек эти 20 соток обустраивает, и эти 20 соток процветают, то вопрос не в том, чтобы содрать с этой собственности какой-то налог. Второй момент. Давайте осознаем всю трагедию ситуации. Ведь это не деревни погибают, сокращаются, как многие люди говорят, и они так переживают, что это Россия умирает, потому что без деревни России все равно не будет. Другое дело, что в этом виде деревни, конечно, нежизнеспособны. Константин Чуриков: Деревня сама умирает или ей помогают умирать сегодня? Юрий Крупнов: Конечно, помогают, потому что государство совершенно безвольно относится к этим процессам. И в этом плане даже взять хрущевское время и начало брежневского. Госпожа Заславская, академик, выдвинула идею неперспективных деревень. Это было в 1950-60-е гг. Я работал на Дальнем Востоке. Открываю газету, и помню, у меня просто был удар. 2007 год, я уже читаю про Сахалинскую область, что этот маленький город не перспективный. То есть дальше у нас пойдут неперспективные города. И Набиуллина, когда она была министром экономики, она на Урбанистическом конгрессе 2009 года говорит: "Малые города экономически в советском мире неперспективны, неэффективны. Нужно перевозить в ближайшие 20 лет 20 млн жителей из малых городов в мегаполисы. Все этом смысле это тренд. Молодец государство. Сами по себе переедут… Дмитрий Журавлев: Оптимистическая позиция… Не потому что я не согласен с выводом коллеги, а я не согласен с количеством. В действительности я боюсь, что уже и города со 100-тысячным населением у нас тихо переползли в позицию неперспективных. Юрий Крупнов: У нас уже сегодня такая экономика, что и в центре Москвы нерентабельно. Дмитрий Журавлев: В центре Москвы ничего нерентабельно с такой ценой на землю. Юрий Крупнов: Поэтому проблема не в ресурсах. Какие у нас ресурсы? Когда у нас пошел вал нефтяных денег, у нас какая была главная проблема? Голландская болезнь. Надо их стерилизовать, надо их куда-то деть. И мы их в казначейские обязательства США. Говорим: "Где деньги взять для деревни?". Поэтому мы их отправили в США, и ищем под этим столом деньги. На мой взгляд, это означает, что нет видения будущего. Меня пугает в том числе выборный год. У нас выборный год начинается, президентский, но нет с точки зрения власти позитивного образа. И никто не хочет это прорабатывать, никто не хочет обсуждать. И спасибо вам. Действительно, правы слушатели, что вы эту страшную проблему – это не вопрос последнего полугодия, а это страшная трагедия всех старорусских, сибирских, дальневосточных регионов. Оксана Галькевич: Юрий Васильевич, вы вспоминали налогообложение, а во время царизма был такой опыт: одно налогообложение для городского населения, а другое для деревенского. Юрий Крупнов: Сегодня похоже. Оксана Галькевич: Город Кимры – известный центр обувного производства в царской России. Упирался до советского времени, до последнего прихода большевиков, не хотел становиться городом, считался деревней. Хотя давно уже никакими аграрными занятиями там никто не занимался. Шили себе ботиночки, туфельки, каблучки и все прочее. Может быть, нам тоже каким-то образом подумать на этот счет? Одно налогообложение поменьше для сельского населения, для сельской местности, другое налогообложение для горожан, у которых быстрее бегают, дорог побольше, метро, метрополитен, самолеты летают и все дела? Юрий Крупнов: Оксана, вы такая ведущая, за вами надо просто записывать, и дальше в постановление правительства. Константин Чуриков: Стенографировать, и туда. Юрий Крупнов: Без шуток. Вы абсолютно правы. Дальше. Советская индустриализация – это не советская индустриализация в какой-то особой форме. Все страны мира это проходили. Оксана Галькевич: Как? Пардон, согласитесь, оно было в особой форме. Но мы сейчас с вами не про историю. Давайте про налоги. Юрий Крупнов: Я имею в виду крупные большие производства, а не мелкие. А сегодня индустриализация уже на порядок более диверсифицирована. То есть есть мелкие производства и так далее. В том числе возвращается как бы кустарное производство, но они совсем в другом уровне инфраструктурного обеспечения, сбыта. Там интернет, по всему миру. Надо всю страну перепроектировать. Там, где лучше это делать – это нужно делать. Государство должно это реализовать через доктрину расселения. Дмитрий Журавлев: Мне кажется, это очень опасный путь – проектировать общество. Как раз в 1917 году проектировали-проектировали. Менделеев ожидал 0,5 млрд населения. Сколько у нас теперь получилось? 140 млн? Юрий Крупнов: Это никак не связано. Дмитрий Журавлев: Это очень связано, потому что любое проектирование всегда идет за счет людей. Средства не берутся из воздуха, силы не берутся из воздуха, все берется откуда-то. И если вы идете по линии целеполагания – это один из двух путей, – то имейте в виду, что за все придется платить, в том числе за ваше проектирование. Юрий Крупнов: А так, пусть вымирают спокойно. Дмитрий Журавлев: А если проекты ошибочны, как потом некоторые выяснили через некоторое время после 1917 года – людей-то мы не воскресим уже назад. Это не значит, что не должно быть политики государства. Согласен, она должна быть. Как говорил Брехт, солдаты-герои нужны и бездарным генералам. Если мы создаем систему, в которой каждый человек, чтобы она жила, должен быть героем, то это не система. Оксана Галькевич: Да! В том-то и дело. Это то, о чем я говорила. Особый путь советской индустриализации. Юрий Крупнов: Сегодня мы живем за счет того, что сделала советская индустриализация и коллективизация. Константин Чуриков: До сих пор по инерции. Юрий Крупнов: Поэтому поклонимся в ножки. Спасибо, что нам дают возможность кушать каждый день те из самой индустриализации. Константин Чуриков: Примем звонок. У нас Сергей из Воронежской области. Потом будем подводить итоги. Сергей, говорите. Вы в эфире. - Здравствуйте. У нас с Воронежской областью такая проблема. Со времен вступления Алексея Гордеева в должность нашего губернатора происходит такое: постоянно у нас свиная чума. Ходят работники администрации по домам, и не насильно, но заставляют, советуют вырезать свинину. В этом году в газете пишут, что у них начнется птичий грипп. Люди закрывают дом, собак отпускают, прячутся от работников администрации. В 1990-е годы, когда была перестройка, мы, сельские жители, нормально все это пережили именно на свинине. Сейчас люди держат свиней, продаём по 140 руб. за килограмм. "Воронежская область – молочная столица России". Нет ничего этого в Воронежской области, совершенно нет. Полудохлые коровы валяются везде, и все. Константин Чуриков: Спасибо. Это был Сергей из Воронежской области. У нас, к сожалению, катастрофически мало времени. Давайте как-то подытожим. Все-таки что нужно сделать для того, чтобы обустроить Россию, сделать ее комфортной в селе и, наверное, в городе? И там, и там. Юрий Крупнов: Прежде всего, надо вернуть в страну государство и его ответственность за стратегическое планирование, переобустройство и села, и малых городов, и больших городов, безусловно. Но не через съезд всех малых городов и деревень в большие города. Второй момент. Надо сделать так, чтобы самая лучшая молодежь стремилась в деревню. Не потому что просто им будут больше платить – хотя это тоже важно, – а потому что это самое интересное, у нас есть твои колоссальные латифундии, у тебя есть интерес перелетать из одного места в другое. И ты для своей русской большой семьи создаешь прекрасные условия жизни. Константин Чуриков: И делаешь это как немецкий крестьянин на "Мерседесе". Оксана Галькевич: "В белых перчаточках" – мне это понравилось. Дмитрий Журавлев: Главное – еще дорогу провести, и все вообще классно. Дураки и дороги – это две наши основные черты. Мне кажется, что в первую очередь необходимо заинтересовать людей, то есть дать им условия, в которых они могут реализовываться, потому что все, о чем мы слышали с экрана, говорит о том: "Я хочу, я делаю, только мне все мешают". Наверное, те, кому не мешают, просто не звонили. Может быть. Я вполне готов это допустить. Но главная проблема, так же, как и в 1957 году, были в 1861 году – дать возможность людям работать (сейчас эта возможность более сложная). Она стала сложнее, потому что раньше дай ему тяпку, соху, грубо говоря, и вот он работает. Сейчас для этого нужны огромные и инфраструктурные, и технологические заделы. Их кто-то должен предоставить. Вопрос только в одном: где этот кто-то, и зачем ему это делать? Оксана Галькевич: И кто этот кто-то? Константин Чуриков: И еще был у нас один вопрос, вопрос к зрителям: "Где строить успешную Россию: В городе или в деревне?". За город проголосовали 10 % нашей аудитории, за неделю – все 90 %. Спасибо зрителям, спасибо гостям. В студии у нас были Юрий Крупнов, председатель наблюдательного совета Института демографии, миграции и регионального развития. Оксана Галькевич: И Дмитрий Анатольевич Журавлев, генеральный директор Института региональных проблем, кандидат политических наук. Спасибо, уважаемые гости. Константин Чуриков: Но мы еще не прощаемся.