Марина Калинина: Здравствуйте! Я – Марина Калинина. Это рубрика "Промышленная политика". В ней рассказываем об успешных российских предприятиях, которые работают на территории нашей страны, и работают весьма успешно. Ну, конечно, они сталкиваются с проблемами, но тем не менее производят очень даже конкурентоспособную продукцию. И сегодня поговорим о станкостроении. Мы сняли репортаж о Рязанском станкостроительном заводе, его обязательно сейчас посмотрим. А я представлю сегодняшнего гостя – это Михаил Иванов, директор Департамента станкостроения и инвестиционного машиностроения Минпромторга. Должен был быть у нас в студии сегодня еще Сергей Недорослев, президент компании "Стан", но он застрял в московских пробках и будет с нами на связи по телефону. Мы ему обязательно позвоним. Ну, сейчас смотрим сюжет. СЮЖЕТ Марина Калинина: Вот такой получился сюжет. Михаил, несколько слов расскажите вообще об этом заводе. Как сейчас там обстоит ситуация? Какие вообще достижения и какие проблемы у него вот сейчас? Михаил Иванов: Ну, как мы видели в сюжете, действительно у завода достаточно интересная судьба, потому что несколько лет назад он оказался на грани банкротства. И ситуация была действительно сложная, в том числе для региона, потому что было много сотрудников, и компетенции достаточно уникальные для региона и для станкостроения в целом. Поэтому было даже обращение губернатора на имя нашего президента. В итоге подключились соответствующие ведомства, министерства, прежде всего Министерство промышленности и торговли. Нашелся инвестор, который сегодня привел этот актив в порядок. Мы видим, что предприятие загружено. Благодаря займам Фонда развития промышленности, а также работе других наших институтов развития инвестор перевооружил, то есть оснастил новыми станками свое производство. В сюжете показывали ряд станков, которые еще в старом дизайне сделаны – в таком синем с белым. Марина Калинина: Ну, слово "дизайн" такое… Михаил Иванов: Теперь это тоже очень важно и для производителей продукции, потому что сегодня заказчик предъявляет требования не только к техническим требованиям, к техническим характеристикам станка, но и к его внешнему облику. Поэтому современная линейка станков, которые выпускает Рязанский станкостроительный завод, – это современный дизайн таких черно-желтых раскрасок. Наверное, фирменный бренд уже стал группы "Стан". Если наши телезрители или вы были на выставке "Металлообработка" в этом году или будете в следующем году (в мае мы проводим международную специализированную выставку), то там обязательно увидите эти станки в таком уже современном дизайне, в современном исполнении. Поэтому, действительно, завод зажил, задышал новой жизнью. И мы внимательно следим за его развитием. Марина Калинина: У нас сейчас на связи Сергей Недорослев, как раз президент компании "Стан". Сергей, здравствуйте. Сергей Недорослев: Добрый вечер. Марина Калинина: Жалко, что вы до нас не доехали по жутким пробкам. Сергей Недорослев: А я еду к вам, еду. Марина Калинина: Едете? Ну, все равно давайте мы пока с вами поговорим. Сергей, в сюжете прозвучала от директора завода такая фраза, что это долгие деньги, длинные деньги, вклады очень такие серьезные и не быстро возвращаемые. Все равно вы в это вкладываетесь и это развиваете. Что вами движет? Это же такой бизнес-то непростой. Сергей Недорослев: Ну, во-первых, что касается меня, то я все время, 30 лет уже в непростом бизнесе. Я просто не знаю, как другим заниматься, и не умею. Понимаете? Может быть, биткоины сейчас делать гораздо выгоднее и в общем престижнее, но все, чему учился, тем и занимаюсь. Это первый ответ. Второе. Дело в том, что есть такие отрасли, как станкостроение и вообще машиностроение, – это отрасли с очень высоким барьером на вход. Собственно, знаете, еще посмотрим через 10 лет, кто где будет. Я не думаю, что станкостроение – это неприбыльное и невыгодное занятие в России при тех условиях, которые сейчас создало Правительство (я имею в виду – для отечественных станкостроителей). Поэтому, в принципе, коммерческий интерес, конечно, тоже есть. Марина Калинина: Сергей, скажите, пожалуйста, чего удалось за последнее время добиться вообще в принципе группе, не только по Рязанскому заводу? Какие подвижки? Сергей Недорослев: Первое, что мы сделали – это, конечно, как уже сказал Михаил, техническое перевооружение заводов, которое очень долго не осуществлялось. Здесь надо опять же благодарность большую Правительству вынести, которое сделало Фонд развития промышленности, поскольку действительно денег на перевооружение в коммерческих банках практически невозможно взять. А если взять, то ставка настолько высокая (я имею в виду – сравнивая с нашими конкурентами и коллегами-станкостроителями), что сколько за такие деньги ни перевооружайся, мы конкурентами все равно не станем, потому что мы всю прибыль отдаем банкам. Фонд развития промышленности под 5% дал нам возможность купить новые станки. Особо отмечаю, что практически все станки мы сами себе опять же делаем. И это позволяет нам выйти на совершенно новые точности, на новое качество оборудования, которое точно конкурентоспособно с любым самым лучшим оборудованием по тем позициям, которые мы изготовляем. Да, есть позиции, которые мы сегодня еще не можем сделать конкурентоспособными, но мы их не производим и не поставляем заказчику. Все, что мы поставляем и производим – это конкурентоспособная продукция. Марина Калинина: Понятно. Вопрос вам, Михаил, по поводу сбыта продукции. Есть ли проблемы у российских предприятий, именно станкостроительных? Ну, так исторически сложилось, что мы все это закупали за границей. Сейчас, наверное, ведь предприятия могли бы больше выпускать станков, но потребность в них какова сейчас? И вообще, все-таки мы российские станки закупать начали или все равно по старой схеме идем и закупаем за границей? Михаил Иванов: Ну, коль мы говорим о станкостроении, я тогда, наверное, скажу, что такое станкостроение сегодня в России. Это более 150 организаций производственного, научно-технического, научно-исследовательского и конструкторского толка. Это более 25 тысяч сотрудников, которые там работают. Мы сегодня как Россия занимаем восьмое место в мире по потреблению станков. И, к сожалению, немножко ниже – входим в двадцатку по производству оборудования. Безусловно, есть определенное наследие, связанное с тем, что когда границы были открыты, то многие западные компании, которые уже умели работать на экспортных рынках, они пришли в Россию. И действительно, есть даже в определенной степени психологическая привычка, по крайней мере была, закупки вместе с инжиниринговыми услугами именно импортного оборудования. Но сегодня, я считаю, мы этот тренд переламываем, причем не только теми мерами регуляторными, которые сегодня у нас есть, и финансовыми, с точки зрения поддержки и стимулирования спроса на российскую продукцию, но и чисто рыночными. Та же группа "Стан", которая сегодня возит по своим площадкам предприятий потребителей, устраивает сессии, конференции, показывает, что сегодня можно сделать на станках российских. Все это приводит к тому, что сегодня потребитель поворачивается лицом к российскому машиностроителю. И если российский машиностроитель предлагает конкурентоспособную продукцию (над этим мы тоже плотно работаем), то, естественно, выбор будет в пользу российского оборудования. Марина Калинина: Сергей, вы с нами еще на связи? Зритель: Я очень хочу высказаться… Марина Калинина: Да, говорите. Зритель: Алло. Марина Калинина: Да-да. Зритель: Я в эфире? Марина Калинина: Да-да-да. Зритель: Добрый день. Я 43 года в станкостроении, 23 года отработал на станкостроительном заводе. Только год как я на пенсии. Я работал на военном заводе "Северная верфь". Оборудование все устаревшее настолько, просто жуть! 40 лет станкам этим. Ни одного станка не закуплено. Как наше правительство не может понять, что станкостроение – это основа всего, это фундамент, не знаю, от дойки коровы до космоса. Оборудование вообще нигде не выпускается. Сейчас занимаются только тем, что восстанавливают старые станины и из них делают какие-то расточные станки совместно с чехами. Вот это то, что делал раньше станкостроительный завод… Марина Калинина: Понятно. Да, я поняла, что оборудование старое. Сергей, вы с нами на связи? Сергей Недорослев: Да-да. Марина Калинина: Есть у вас комментарий по поводу этого звонка? Сергей Недорослев: Да, конечно. Марина Калинина: И еще второй вопрос: сталкиваетесь ли вы с проблемами сбыта своей продукции? Или действительно ситуация поменялась? Сергей Недорослев: Ну, во-первых, по поводу звонка. Коллега абсолютно точно говорит: станкостроение является фундаментом всего. Какие бы вы замечательные изделия ни делали, фундамент – это все равно станкостроение получается. Поэтому он совершенно прав. Второе. Он совершенно прав, что за последние 20 лет, к сожалению, действительно техперевооружение многих предприятий отставало, и очень многие использовали трижды-четырежды старые станки, растачивали, подлатывали и так далее. Но это тоже не выход, потому что чем дольше вы используете старые станки, тем меньше вы даете шансов появиться новым. А их и не было, поэтому только использовали старые станки. Теперь отвечаю на ваш вопрос – проблемы со сбытом. Ну, конечно, было бы странно, если бы не было проблем со сбытом, поскольку 20 лет российские станки в большом количестве, скажем так, не продавались и не производились. Этому много было причин: отсутствие оборотных средств, отсутствие возможностей, отсутствие заказов и так далее. Сегодня благодаря тому, что реально очень важное решение российское Правительство приняло о том, что будет возрождать свое станкостроение, и для этого выпустило специальное постановление, что не могут быть станки импортированы, если в России такие станки производятся, – это позволило привлечь инвесторов, в том числе нас, частных инвесторов. Мы вложили деньги в промышленность, перевооружили и теперь производим станки. Теперь – сбыт. К сожалению, все эти 20 лет, когда не было в большом количестве российского оборудования, в основном на рынке, скажем так, царили инжиниринговые компании иностранного происхождения. Они и сегодня в основном, к сожалению. Почему я говорю "к сожалению"? Речь не идет о том, что они какие-то неквалифицированные. Ну, вы знаете, в отсутствие российских партнеров много лет, конечно, они стали очень надежными партнерами прежде всего импортного станкостроения, и поэтому логично, что они всегда привозили импортное оборудование. Нашего оборудования они не знают, с ним не работают. Поэтому пробиться практически сложно, поскольку ведь мы не предлагаем конкретно заводу, мы предлагаем инжиниринговым компаниям, а они нам говорят: "У нас есть иностранные партнеры". Вот в чем, наверное… И они разрабатывают, соответственно, план этих перевооружений и так далее. Но мы не сдаемся, мы работаем со всеми. Как говорил Михаил, мы проводим семинары, мы показываем, как работают наши станки. Мы поставляем каждый год все-таки 120 сложных станков. И теперь нам легче демонстрировать их заказчику и так далее. То есть действуем абсолютно рыночными методами. Марина Калинина: Михаил, а вы как Минпромторг помогаете в этом вопросе? Это такой вопрос серьезный. Как пробиться сквозь эти инжиниринговые компании, у которых свои поставщики и свои клиенты? Михаил Иванов: Ну, безусловно. Я хотел бы прокомментировать про тот инструмент, про который сказал Сергей. Это постановление Правительства № 9. Мы его выпустили в этом году, в январе. Оно заменило аналогичный механизм, который раньше в профессиональных кругах назывался – постановление Правительства № 12-24. Речь идет… Марина Калинина: Ну, мы сейчас в цифрах запутаемся. Ну ладно. Михаил Иванов: Да, мы запутаемся. Речь идет действительно о запрете… о том, что Правительство Российской Федерации реализует запрет на закупку импортных станков, если речь идет о государственных или муниципальных закупках и об обороне и безопасности нашей Родины. Этот механизм работает уже несколько лет, с 2013 года. Механизм этот динамично изменяется. Мы его адаптируем к тем условиям, которые у нас возникают на рынке, с точки зрения правовой базы. И я могу сказать, что если мы посмотрим на статистику 2017 года, то мы видим уменьшение количества заявлений от предприятий на закупку импортных станков. Это говорит о том, что в первую очередь работают те механизмы, которые мы сегодня реализуем в рамках промышленной политики, направленной на импортозамещение. Кроме того, Минпромторг сегодня реализует еще и собственные инструменты. Они связаны с тем, например, что мы по всем государственным программам промышленности, которые финансируют из федерального бюджета (Минпромторг является администратором), мы устанавливаем определенные уровни и доли закупаемого оборудования, чтобы предприятия, которые перевооружаются за счет бюджетных средств, обеспечивали определенную квоту российским товарам, российской продукции, в первую очередь станкам. Если в 2014 году, когда мы начинали, уровень был установлен в пределах 10%, то сегодня это 30%, со следующего года – 50%, с 2020-го – 70%, и так далее. И это уже более глубокая работа с потребителем потенциальным, потому что не точечно пытаемся заменить импортные станки на российские, как это работает в случае с тем постановлением, о котором Сергей говорил, а мы заранее даем предприятиям понять, что они должны будут обеспечить долю российского оборудования… Марина Калинина: Ну, понятно. Михаил Иванов: …и, соответственно, выбрать российскую технологию. Но здесь нам есть еще над чем работать, поэтому… Марина Калинина: Это понятно. Всегда есть над чем работать. Сергей, такой вопрос, который за последнее время всколыхнул бизнесменов, которые занимаются производством, – это так называемый налог на модернизацию, то есть налог на движимое имущество. Вот хотела у вас спросить. Вас же это касается напрямую, получается? Сергей? Сергей Недорослев: Вы даже не представляете. "Всколыхнуло" – это не то слово. Наверное, те, кто вел расчеты, даже не представляют, что они делают. Я вам могу привести конкретные цифры по нашим предприятиям. Марина Калинина: Да, давайте, конечно. Сергей Недорослев: Например, мы очень эффективно работаем. Нехорошо, может быть, так говорить про себя, но тем не менее. Если вы посмотрите наши коэффициенты… EBITDA – это показатель рентабельности производства, операционной рентабельности. Он очень высокий, почти в 1,5–2 раза выше, чем у лучших западных компаний. Это реально. Но из этой всей EBITDA, которая составляет около миллиарда на сегодня, мы отдаем почти 2/3 банкам. Это у нас почти как налог, вот эта процентная ставка. Посчитайте. Мы 800 миллионов отдали банкам. В аналогичной ситуации, допустим, скажем, в стране Евросоюза мы бы отдали всего 100. В 8 раз мы больше отдали. Остается 200. Нам говорят: "Что вы панику поднимаете? Всего 2% будет. Сначала 1%, а потом 2%". Но эти 2% выливаются, получается, почти в 112 миллионов рублей для нас, поскольку мы же новыми станками (своими же) переоснастились. И мы на них не должны были платить налог. Мы же уже заплатили налог из денег, которые заработали. Но теперь мы будем платить налог. И – внимание! – это будет ровно половина, 50% от оставшейся нашей прибыли, которая у нас уже была расписана конструкторам на новые станки. Только в этом году мы восемь станков запускаем, в следующем – еще четыре. То есть – 12. Это все было уже расписано на три года, как пятилетка, трехлетка. И вот теперь у нас ровно половину этих денег забирают. Еще раз обращаю ваше внимание: не 1,5%, не 2%, а у нас забирают половину, потому что процент этот от всего оборудования. Считайте в абсолютных цифрах. Марина Калинина: Кошмар… Сергей Недорослев: Поэтому, я считаю, он просто катастрофический. Минимум, что можно сделать, наверное, – это то, что предлагает Борис Титов, омбудсмен. Вот сегодня мы вместе с ним были в Ростехнологиях, у нас был круглый стол тоже на эту тему. Он предлагает на три года освободить от оплаты этого налога тех, кто купит новые станки, оборудование и так далее. Потому что если они будут сразу платить, когда станок еще не запущен, не установлен, а только куплен (а это еще полгода-год), ну, это очень большие деньги. Это действительно налог на модернизацию. Все говорят: "Ну, эти деньги региону нужны". Но ведь посмотрите: когда мы в регион пришли по любому нашему заводу, мы уже в 4 раза больше сделали объемы продаж, установив эти станки. Мы региону даем много денег. Но если мы не будем сейчас модернизировать, все эти деньги не отдадим конструкторам, то у региона не будет будущих денег, то есть он даже потеряет. Это действительно, как сказал президент, налог на модернизацию, когда встреча была в Туле с Орешкиным, министром экономики. Ведь они же говорили. И Орешкин сказал, что это налог на модернизацию, и президент подтвердил эти слова. Поэтому мы надеемся, что, возможно, президент не завизирует это. Дума решила, как-то посчитала. Ну, как всегда, почему-то именно промышленность, так сказать, рассчитывается за это. А это нехорошо. Марина Калинина: Сергей, спасибо вам большое, что были с нами на связи. Это был Сергей Недорослев, президент компании "Стан". А в студии у нас был Михаил Иванов, директор Департамента станкостроения и инвестиционного машиностроения Минпромторга. Ну, будем следить, как будут развиваться события в этой области. И приходите к нам еще. Михаил Иванов: Спасибо. Марина Калинина: Ну а я с вами прощаюсь. А прямо сейчас – производственные портреты Рязанского завода.