Оксана Галькевич: А у нас следующая тема, мусорная. В последнее время она в топе новостей, я думаю, все вы в курсе, уважаемые телезрители. Ну и вот еще: Министерство природы внесло в правительство проект постановления не так давно, которое, возможно, поспособствует снижению сумм в наших коммунальных платежках. Виталий Млечин: Возможно. Дело все в том, что Минприроды хочет снизить так называемую ставку платы за негативное воздействие на окружающую среду при размещении бытовых отходов. Оксана Галькевич: Давай немножко проще сформулируем: ставку за тонну мусора, которую потом везут на полигон твердых бытовых отходов. Виталий Млечин: Да, именно так. Сейчас эта ставка составляет 663 рубля. Минприроды предлагает снизить ее сразу в 7 раз до 95 рублей, правда, далее в течение 7 лет снова эту цену будут поднимать по 15% в год. Оксана Галькевич: Снизить, чтобы поднять, получается так. В чем логика природоохранного ведомства сейчас, уважаемые друзья, будем выяснять в ближайшие полчаса вместе с вами, я надеюсь, с нашими телезрителями, и вместе с гостем в студии программы "Отражение". К нам сегодня пришел Руслан Губайдуллин, исполнительный директор ассоциации "Чистая страна", – здравствуйте, Руслах Харисович. Виталий Млечин: Здравствуйте. Руслан Губайдуллин: Здравствуйте. Оксана Галькевич: Руслан Харисович, вы знаете, мы привыкли к движениям вверх, а тут вдруг нам предлагают резко снизить, причем так серьезно, в 7 раз сразу, было 663 рубля, станет 95. Что за аттракцион такой невиданной щедрости со стороны наших чиновников? Руслан Губайдуллин: Ну вы правильно сказали в подводке к новости, что действительно тема очень горячая сейчас, и правительство поручило Минприроде дать предложение весной, мы эти предложения сейчас увидели: это снижение платы на негативное воздействие в 7 раз. Плата за негативное воздействие входит в тот тариф регионального оператора, который сейчас мы с вами с 1 января 2019 года во всех субъектах и получим. Сейчас идет большая такая реформа в стране, вы знаете: в каждом субъекте выбирается региональный оператор, всего у нас будет 236 региональных операторов в Российской Федерации, уже больше 2/3 выбралось, в принципе у нас только 3 субъекта в "двоечников" можно записать (Самарская область, Пермский край и Москва, но в Москве по определенным причинам, я думаю, все это решится). И с 1 января 2019 года в каждом субъекте заработает регоператор, у которого будет тариф, и в составе этого тарифа как раз есть плата на негативное воздействие. Она и сейчас существует, плату за негативное воздействие платят по-простому полигоны, куда этот мусор везется, то есть они не остаются у тех, кто занимается мусором, он их собирает и все деньги отправляет сразу в 3 бюджета: 55% этих денег идет в бюджет местный, то есть в том районе, в котором находится, допустим, этот полигон, 40% остается в субъекте, то есть в области или республике, 5% идет в федеральный бюджет. Но мы как представители бизнес-сообщества, отстаивающие его интересы, всегда недоумевали, почему они деньги не окрашены, то есть плата за негативное воздействие, когда эти деньги попадают в бюджет, размываются там и тратятся тоже, наверное, на благие моменты (строительство садиков, дорог, на благоустройство, возможно, на решение других каких-то проблем), но не факт, что они возвращаются обратно на то, за что мы платим, на снижение негативного воздействия. Виталий Млечин: А вот эта сумма в общей структуре тех доходов, вернее тех пошлин, назовем это так, которыми облагается… Руслан Губайдуллин: Тариф, который мы с вами платим. Виталий Млечин: Да, которым облагается вывоз мусора, она… Руслан Губайдуллин: Существенна, порядка в среднем… Везде по-разному, но в среднем это порядка 27-30% плата за негативное воздействие, это 663 рубля, как вы правильно сказали, за тонну, а там, где действительно нет полигонов нормальных, где нет сортировочных заводов, где инвестиции на очень низком уровне, тариф очень низкий, она может составлять даже больше, чем этот тариф. И учитывая, что у нас, коллеги, несильно богатое население, чтобы плавнее был переход, действительно было поручение правительства Минприроде дать предложение по снижению платы за негативное воздействие сразу в 7 раз, чтобы мы вписались в этот тариф с последующим его повышением. Виталий Млечин: То есть дешевле не станет, получается? Руслан Губайдуллин: Мы впишемся в ту сумму, которую сейчас фактически люди могут, скажем так, безболезненно платить, переходя на новую систему. В общей нашей квитанции цифра – мы всегда любим проценты, это очень красиво, политики любят проценты говорить, а мы как обычные обыватели все время говорим в цифрах, в рублях – то в нашей квитанции, в которой мы платим за все коммунальные услуги, сейчас по факту мусор составляет 2-3% всего-навсего, об этом разговор. Естественно, этих денег недостаточно, почему и отрасль в таком кризисе стала. Оксана Галькевич: Так вот, собственно говоря, у меня и вопрос к вам. Нам же все время говорят, что денег не хватает на то, на это, что отрасль недофинансирована, нам нужно строить новые полигоны, нам нужно перерабатывать и рекультивировать те, которые уже отработали и все прочее. И вдруг раз! – и снижают. Руслан Губайдуллин: Да, все верно. Оксана Галькевич: А как, простите, в такой ситуации дебет с кредитом свести? Руслан Губайдуллин: Это компромисс. Действительно, с одной стороны, это позитивно, что плата будет меньше, но мы здесь поддерживаем правительство, что платеж, эта плата останется, она должна быть, но все те деньги, которые собираются, плата за негативное воздействие, должны идти именно на снижение негативного воздействия на природу, то есть эти деньги должны направляться на строительство новых мощностей, на природоохранные мероприятия. Я думаю, региональные операторы будут контролировать все эти мероприятия в рамках программ, которые будут существовать. Но с другой стороны, конечно же, снижение этого бизнес стратегически воспринимает несильно хорошо, потому что это все-таки деньги, которые могли пойти конкретно. Но я думаю, что в данный момент тактически очень верное решение правительства, что плата за негативное воздействие, естественно, сохранили как источник, но сократили его в этот переходный период. Еще раз, я все-таки цифру не назвал: 100-150 рублей в месяц на человека за комплексную услугу по обращению с отходами, по мнению бизнес-сообщества, достаточно, для того чтобы выстроить грамотную систему обращения с отходами в Российской Федерации. Виталий Млечин: А что в нее входит? Оксана Галькевич: 100 с человека? Простите, а если семья, там уже, соответственно, умножаем… Руслан Губайдуллин: Ну у нас же мусорят, извините, не квадратные метры, а именно люди, каждый из нас по 0.5 тонны в год ТКО образует, поэтому будьте добры, как говорится. Оксана Галькевич: Давайте коротко сейчас обратимся просто к нашим телезрителям, потому что действительно тема сейчас такая горячая, вообще у нас буквально только что был Год экологии, люди хотят иметь не только право, но и возможность жить в чистой и здоровой экологической обстановке. Уважаемые друзья, телезрители, расскажите нам, какие у вас проблемы со сбором, с переработкой? Я уже вижу, что некоторые нам пишут, что они бы хотели сортировать мусор, но у них нет такой возможности. Расскажите нам, напишите или позвоните в прямой эфир, все это совершенно бесплатно. А еще вы знаете, вы сказали, что мусорят не квадратные метры, а люди. У нас есть информация, я сейчас попрошу наших режиссеров вывести ее на экран, сколько в принципе мусора, отходов в России. У нас ежегодно образуется 60 миллионов тонн бытовых отходов. Некоторые нам тут пишут из Иркутской области: "Перестаньте производить этот мусор", – а как его не производить? Руслан Губайдуллин: Нет, это, кстати, правильное обращение. Оксана Галькевич: Да, мы сейчас его обсудим. Так вот у нас 60 миллионов тонн бытовых отходов, только одна среднестатистическая семья из 4-х человек (мама, папа и, допустим, двое детей) выкидывают около 150 килограммов разного рода пластмасс, порядка 100 килограммов макулатуры и около 1 тысячи стеклянных бутылок. Это все такое вторсырье, можно собирать и перерабатывать. Бытовые отходы и прочий мусор в России занимает у нас около 4 миллионов гектаров, это почти что сравнимо с площадью некоторых европейских государств, например Нидерландов или Швейцарии. На территории России сейчас насчитывается более тысячи мусорных полигонов и около 15 санкционированных, то есть разрешенных свалок, а еще 17 тысяч свалок у нас незаконные, и самые крупные из них находятся в Московской области, в Ленинградской области, в Волгоградской, в Пермском крае, Свердловской области, Томской и Челябинской областях. Вот у меня в связи с этим вопрос: если этот тариф будет снижен в 7 раз, может быть, у нас хотя бы несанкционированных свалок станет меньше? Я полагаю, пытаюсь размышлять, что 663 рубля может быть дорого. Руслан Губайдуллин: Ну плата за негативное воздействие и количество несанкционированных свалок – это абсолютно не связанные вещи. Оксана Галькевич: А почему тогда сваливают, простите, под кустом, не доезжая до полигона? Руслан Губайдуллин: Это уже проблема реформы, почему она и пошла в Российской Федерации, она у нас запустилась в 2014 году с принятием 458-го Федерального закона. В 2014 году по-простому, как я всегда говорю, в России просто кончилась земля под свалки, в самой большой стране мира она закончилась в 2014 году. То есть эти все шаги проходили европейские страны, которые вы сейчас упомянули, и Япония, которая в конце 1960-х и в начале 1970-х гг. столкнулась с этой проблемой нехватки земли, Австрия и Германия в конце 1980-х гг., Америка только в 2011 году устроила, начала такую масштабную реформу, мы вот в 2014 году ее начали. То есть вы видите, что другие страны проходили ее 30-40 лет, мы только находимся на 4-м активном году реализации реформы. И в принципе к отрасли обращения с отходами на самом деле претензий нет, претензии в другом, – куда везти? Почему у нас свалка, а не нормальный полигон? А где у нас мусоросортировочный завод? Почему туда бизнес не идет? А вот потому и не идут, что если я как инвестор вложу деньги в замечательный сортировочный завод, буду выделять фракцию, но вот эти все инвестиции никогда в жизни с точки зрения экономической модели, они всегда в жизни будут проигрывать обычной свалке, куда можно просто свалить, это самый выгодный бизнес – привезти и вывалить. Оксана Галькевич: Подождите, а как тогда… Вот нам люди даже пишут, что это же пластик, вторсырье, это же все деньги, почему они никому не нужны? А как тогда сделать их нужными? Руслан Губайдуллин: Это вот как раз у нас, мы живем в таких определенных стереотипах: мы думаем, что раздельный сбор, который абсолютно необходим и нужен, является какой-то мегадоходной частью. Конечно же, нет. Раздельный сбор – это обязательная часть реформы, но она затратная, то есть беззатратно можно выбирать 5-7% по массе из общих отходов, каждый следующий процент требует дополнительных денег. И если мы хотим выбирать, как в Европе, 30-40-50%, кто-то должен это финансировать. Конечно же, эти деньги нельзя заложить в тариф, о чем я уже говорил по поводу наших предельных индексов, поэтому сейчас параллельно с реформой идет, мы развиваем другое направление, – это принцип РОП, расширенной ответственности производителя. Это вот ваш вопрос по поводу того, чтобы меньше производить. Оксана Галькевич: Социальная нагрузка на бизнес. Руслан Губайдуллин: Да. Понятно, что мы все сами за это и заплатим, то есть ваш замечательный ноутбук, который стоит на столе, в его цену уже сейчас закладывается… Правда, мы считаем, что очень незначительная, потому что ставки должны быть гораздо больше. То есть покупая телефон, который подорожает всего на 200-300 рублей, этих денег будет достаточно, чтобы его полностью переработать. Виталий Млечин: Смотрите, мы машины покупаем, которые подорожали не на 200-300 рублей, а на несколько десятков тысяч, платим утилизационный сбор. И что с ним происходит? Машины как не утилизировались, так и не утилизируются. Руслан Губайдуллин: Ну машины… Виталий Млечин: Не будет ли так же и здесь? Руслан Губайдуллин: Самый большой загрязнитель – это не автомобили, это упаковка. Виталий Млечин: Ну как же? А в автомобилях эти токсичные жидкости, материалы. Как это? Руслан Губайдуллин: Да, но мы сейчас говорим о твердых коммунальных отходах в рамках этой передачи, а те отходы, которые вы назвали, не относятся к 89-у ФЗ, это отходы немножко другие. Оксана Галькевич: Виталий говорит о том, что есть уже алгоритм определенный, который не работает. Руслан Губайдуллин: Суть в том, что мировая практика существует, что тот, кто производит отход, на того и ложится полностью ответственность по его утилизации. Виталий Млечин: Это очень справедливо. Я говорю не про это, а про то, что эти деньги, которые мы заплатим, мы же не сможем проконтролировать, куда они пошли, механизма же нет. Руслан Губайдуллин: Нет, в том-то и дело, что механизм РОП уже запущен, в 2015 году в Российской Федерации были выделены 36 групп товаров, по которым уже сейчас производители платят… То есть, допустим, производит компания шины, она уже определенный процент от общего количества выпускаемой продукции обязана утилизировать: либо заплатить экосбор в бюджет, либо заплатить напрямую компании, которая занимается переработкой этих шин. И компания получит дополнительный источник дохода нетарифный, для того чтобы инвестировать их в свое производство и увеличить процент переработки. Виталий Млечин: А как компания сможет утилизировать шины, которые уже проданы? Вот я, условно говоря, купил шины, потом не захотел их утилизировать и просто выбросил. Как компания сможет это контролировать? Руслан Губайдуллин: Она просто… Допустим, если вы какой-то шинный завод, вы производите 100 тысяч тонн шин в год. Я являюсь компанией, которая занимается утилизацией. Вы сейчас по закону обязаны, допустим, 10% шин утилизировать, то есть вы на свои 10 тысяч тонн должны либо заплатить за них в бюджет, либо я, утилизируя 10 тысяч тонн не вашей резины, а вообще той, которую я собираю по стране (за этим смотрит Росприроднадзор, федеральная структура), вы эти 10 тысяч тонн как бы у меня покупаете, то есть я их утилизировал и могу вам выдать справку, что я 10 тысяч тонн утилизировал, мне их проверили, и вы свою ответственность как производитель перед государством, перед обществом выполнили, заплатив мне дополнительный источник дохода. Во всем мире это работает, весь раздельный сбор в мире построен на том, чтобы производители упаковки, банок и тому подобного за это платили. Вот представьте, есть у нас замечательный, допустим, производитель напитков, все мы его знаем. Он производится в таре 0.2, 0.33, 0.5, 0.6, 0.75, 1 литр, 1.25… Оксана Галькевич: Все сразу подумали о разных напитках и разных производителях, но неважно. Руслан Губайдуллин: Да, до 2.25, буйство упаковки. Приходим мы с вами конфеты покупать, представляете? Конфета – это упаковка одна: бумажная коробочка, в ней пластиковая подложечка, в ней конфетка, конфетка в золотинке, золотинка в корзиночке и только там конфетка. Все это выпускается, все это идет опять в мусорное ведро, какое огромное количество упаковки. Как только производитель упаковки будет закладывать утилизацию, он, естественно, задумается: "Зачем мне столько делать?" Оксана Галькевич: Но платит-то потребитель по сути дела. Руслан Губайдуллин: Да, но это стимулирует их снижать свои затраты. Даже вот когда мы едем за границу, у кого есть такая возможность, возьмите заграничную пластиковую бутылочку от воды и нашу. Нашу чтобы сжать, надо немножко мужскую силу иметь, а те сделаны из такого тончайшего пластика, что сжимаются просто даже ребенком. Это не потому, что, а для того чтобы платить меньше, то есть они из тонны пластика сделают гораздо большее количество бутылок, покупают уже более дорогостоящее оборудование, чтобы делать тонкостенный пластик, понимаете? У нас производится в России ряд пластиков, которые вообще невозможно переработать, бизнес хочет, но не может, здесь тоже определенные ограничения есть в этом направлении. Оксана Галькевич: Руслан Харисович, у нас есть звонок от нашего телезрителя, давайте послушаем. Виктор, Алтайский край, добрый вечер, вы в прямом эфире. Виталий Млечин: Здравствуйте, Виктор. Зритель: Добрый вечер, здравствуйте. У меня вот такой вопрос. А почему, например, стеклотара при Советском Союзе всегда сдавалась, ее можно было сдать в любом магазине, где ты купил? Это раз. Второе: пластик – почему за рубежом пластиковую тару можно точно так же сдать в магазине, где ты ее купил? Дело в том, что за рубежом, например, в Германии вот это все сдается в магазин, сдается за деньги. Виталий Млечин: Да, Виктор, понятно, что вы хотите сказать, спасибо большое. Руслан Губайдуллин: Да. Виталий Млечин: А действительно… Руслан Губайдуллин: Абсолютно верно, потому что мы это смотрим. Но это все оплачивает производитель упаковки, еще раз говорю, и мы в России к этому идем робкими очень шагами, движемся с 2015 года. Оксана Галькевич: А производители, вот вы говорите, которые за это платят… Руслан Губайдуллин: Они стоят, конечно, вот так, они этого не хотят, они одни из противников того… Оксана Галькевич: А это существенные издержки для бизнеса? Руслан Губайдуллин: Да, для них существенные, потому что… Оксана Галькевич: А как вот убедить, что это надо все-таки? Руслан Губайдуллин: Только законом, здесь не пряником, а кнутом надо их заставить платить, только тогда они будут производить меньше. Виталий Млечин: Они будут платить, и мы тогда будем платить, они же не альтруисты, они цены поднимут. Руслан Губайдуллин: Ну вот специалисты проводили, в цифрах: бутылка водки подорожает на 10 копеек, это по поводу стекла, стекло все будет сдаваться, выбираться на сортировочных заводах, а, допустим, телефон известной марки подорожает на 300 рублей, если он стоит несколько десятков тысяч, это не так страшно. Оксана Галькевич: Несущественно. Руслан Губайдуллин: Несущественно. Этих денег будет достаточно переработчику электронного лома, для того чтобы все фракции переработать, чтобы это не попало на полигон. Оксана Галькевич: А вот организацией пунктов по приему стеклотары, пластика, еще чего-то кто должен заниматься? Как вот эта вот инфраструктура создается? По опыту, может быть… Руслан Губайдуллин: Ну сейчас большую часть у населения берут операторы бизнеса, то есть в этом направлении… Вот коллега с Алтая вопрос задавал по поводу возвратной тары, это же был сумасшедший опыт Советского Союза. Оксана Галькевич: Конечно. Руслан Губайдуллин: И Япония когда строила у себя систему, которая сейчас является одной из эталонных в мире по обращению с отходами, как раз тему возвратной тары подсмотрела в Советском Союзе. Коллеги, у нас с 1990 года, больше 20 лет просто другие были задачи у страны (накормить, поесть), никто отходами не занимался, только в 2014 году плотно этой темой государство озадачилось. Оксана Галькевич: Ну вот этот вот советский опыт, вся эта система под ноль исчезла, нет? Руслан Губайдуллин: Нет, конечно же, нет. Сейчас уже в Российской Федерации дефицит макулатуры, дефицит пластика, о чем я говорю, где создаются нормальные производства. Сейчас мы видим, например, город Саранск, Мордовия, там лучший раздельный сбор в стране; в Подмосковье есть позитивные моменты, там экологические уроки, мы образование экологическое упустили. Я вот представляю книжку "Дорога в чистую страну", где про каждый вид фракции, как он появляется, это детям до 10 лет. Оксана Галькевич: О, здорово, так ярко все, с картиночками. Руслан Губайдуллин: Да, это вам подарок, пусть ваши дети научатся и вас научат обращаться с отходами. Оксана Галькевич: Спасибо! Руслан Губайдуллин: Мы не учимся с ними обращаться, что бутылочку воды выпил, надо пробочку открутить, потому что это пластик более дорогой, выбросить отдельно, бутылочку смять и выбросить смятую. Почему? Потому что в те баки, которые мы видим, сетчатые стоят у нас с вами на контейнерных площадках, туда если просто бутылки положить, там будет всего-навсего 10 килограммов пластика, а пластик стоит 10-12 рублей, всего 120 рублей денег там лежит. А представьте, мусоровоз все это вывалит, это же… А если ужимать, там в 2-3 раза больше пластика. Виталий Млечин: Это тяжелый труд. Руслан Губайдуллин: Да. Оксана Галькевич: Еще один звоночек, Ставропольский край, Сергей. Сергей, здравствуйте, говорите, пожалуйста, вы в эфире. Зритель: Здравствуйте. У нас такая проблема. Короче, с 1 января вступил указ или что там о мусоре, да? Постановление вышло. И короче у нас такая система. Пользовался я раньше услугами ЖКХ, которые вывозили, не пользовался, я должен с 1 января заключить договор. У нас в городе 35 тысяч где-то жителей, домов поделить или сколько, 5 тысяч домов, например. Кто жил в частном доме, кто в квартире пользовались. В чем проблема? Если я сейчас… Я никогда мусор не вывозил за деньги, у нас свалка была, едешь в выходной день, собираешь, все что не надо на свалку вывозишь, платишь деньги, в частном доме как всегда собираешь мусор помаленьку… Виталий Млечин: Сергей, вы задавайте, пожалуйста, вопрос, очень мало времени. Зритель: Я объясняю ситуацию. Ставят контейнер, 8 тысяч за их контейнер, платить 100 рублей с человека по прописке. Но это не в этом дело. Я согласен, я понимаю, что мусор, заставляют… Вот если я сегодня или завтра пойду заключать, с 1 января чтобы я оплатил, хотя я услугой этой не пользовался. И люди назло не хотят идти, специально не хотят заключать, потому что они смеются в лицо, никто ничего не говорит. Виталий Млечин: Понятно, Сергей, спасибо. То есть получается, что постфактум надо заключить договор и оплатить. Руслан Губайдуллин: Коллеги, у нас ряд территорий в стране, которые исторически никогда за мусор не платили. Вот сейчас, пожалуйста, пример, когда есть некая свалка, где люди… За мусор теперь платить будут все, и большие города, которые за это всегда платили, и деревни, которые не всегда платили. У нас возле каждого села по маленькой свалочке всегда существует. Поэтому, конечно же, правильно делает уважаемый звонивший, надо заключать договор, обязательно платить, обязательно требовать с оператора качественное оказание услуги. И не только жители, коллеги, но это и коммерческие организации, и офисы, и все, все за мусор должны… Чем больше людей будет платить, тем меньше будет расти тариф, понимаете? Оксана Галькевич: Сергей, мысль нашего эксперта Руслана Харисовича следующая: вы заключайте договор, платите как правильный человек, а посмеетесь потом над соседями, которые долг вот такой накопят и к ним придут с претензиями. Руслан Губайдуллин: Да. У нас сейчас есть обязанность, а ответственность в КоАПе будет в этом году тем, кто не заключит договор на вывоз мусора. Оксана Галькевич: Галина из Тульской области еще успеет высказаться. Галина, здравствуйте, вы в прямом эфире. Виталий Млечин: Здравствуйте, Галина, у вас 30 секунд. Зритель: Я вот хочу спросить. С января 2017 было положение в газете, что мусор будет услугой, во-первых, а во-вторых, не с квадратного метра, а с человека. Московская область этого не приняла, я уезжаю на дачу на полгода, в результате плачу, мне почти 400 рублей каждый месяц высчитывают за мусор, который я не произвожу. Я и в деревне плачу теперь за мусор. Оксана Галькевич: Так. Зритель: Почему это в услугу не вошло? Почему у меня не берут справку? Оксана Галькевич: Да, мы поняли, Галина. Давайте предоставим время, чтобы эксперт успел ответить, почему. Виталий Млечин: А как-то можно подсчитать, сколько человек произвел и где он это делает? Руслан Губайдуллин: Да, один из самых проблемных регионов – это Москва и Московская область: из тех 60 миллионов тонн, что вы сказали, более 11 миллионов тонн страны, то есть пятая часть, производится в Москве и Московской области. У нас есть проблема миграционного мусора так называемого… Оксана Галькевич: 30 секунд. Руслан Губайдуллин: …когда люди живут в Москве и потом уезжают в Подмосковье. Но жители Подмосковья несильно рады, коллеги, московскому мусору… Оксана Галькевич: Что делать нашей Галине? Руслан Губайдуллин: Если вы имеете дом в Подмосковье, то будьте добры, заключайте договор с компанией, которая вывозит там у вас, и платите за свое… Оксана Галькевич: Сделать ничего нельзя, придется платить и за городское жилье, и за другое? Руслан Губайдуллин: Ничего нельзя, придется платить. Оксана Галькевич: Ну что же, спасибо большое. Время как всегда очень быстро истекает. У нас в студии программы "Отражение" был Руслан Харисович Губайдуллин, исполнительный директор ассоциации "Чистая страна". Спасибо вам большое. Руслан Губайдуллин: Спасибо вам. Виталий Млечин: Спасибо. Мы скоро вернемся.