Ольга Арсланова: В РПЦ сегодня предложили ввести должность уполномоченного по правам русских. Это стало реакцией на скандалы, связанные с преследованием русскоязычных, с дискриминацией русскоязычных в бывших советских республиках. Ранее Совет при президенте России по развитию гражданского общества и правам человека призвал усилить меры для обеспечения защиты русскоязычного населения в нашей стране, ну и в других странах тоже. А поводом послужил бытовой конфликт в магазине Бишкека с кассиршей. А спикер Госдумы Вячеслав Володин после этого заявил, что нужно проработать ответные меры на случай ущемления прав русскоязычных жителей в других странах. Александр Денисов: Тему мы развиваем. Начали вчера обсуждать с писателем и публицистом Юрием Михайловичем Поляковым как раз эту историю в Бишкеке с русскоговорящей сотрудницей детского центра. На нее напали только потому, что говорила с посетителями на русском. Юрий Михайлович метко назвал происходящее трагедией разделенного, рассыпанного по республикам народа. И как в свое время сказал Владимир Путин: «Распад СССР – величайшая трагедия, когда за границей оказались 25 миллионов человек». Вчера же в эфире жительница Риги нам рассказала, что тоже сталкивается с неприятностями и собирается вернуться с детьми и внуками в Москву, вернуться домой. Ольга Арсланова: Кстати, сразу же вспоминается другой разделенный, расселенный народ – евреи. Есть мнение, что если бы Израиль не интересовался тем, как идут дела у евреев в других странах – во Франции, в Германии, в Восточной Европе, – то как государство перестал бы существовать. А что в России? Русскоязычные зачастую хотят в Россию приехать и жить здесь, но по факту сталкиваются с проблемами. Получить гражданство русскому в России бывает сложнее, чем любому мигранту. Как работает у нас программа репатриации? Что с ней не так? Обсудим прямо сейчас. Александр Денисов: На связи со студией Вячеслав Александрович Поставнин, руководитель Центра аналитических и практических исследований миграционных процессов. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Вячеслав Поставнин: Здравствуйте. Ольга Арсланова: Вячеслав Александрович, интересная новость пришла сегодня. Депутаты вносят сейчас много разных предложений. Вот одно из них – облегчить получение российского гражданства жителям Украины, которые ощущают связь с Россией. Иногда складывается ощущение, что гражданство, особенно за деньги, проще получить кому угодно, но не желающим поучаствовать в программе репатриации. Вот у вас какие наблюдения? Вячеслав Поставнин: Ну, собственно говоря, я профессионально этим занимался, и сейчас занимаюсь. Я должен сказать, что ситуация, конечно, парадоксальная сложилась. С одной стороны, мы все время говорим о Русском мире, о защите русских, русской культуры, о русском национальном коде. И в то же время мы ничего не делаем для русских. Вы говорите о программе репатриации. Нет такой программы репатриации. Есть Государственная программа содействия по добровольному переселению соотечественников. Под соотечественником подразумевается любой гражданин Таджикистана, Азербайджана – без разницы. Он азербайджанец, армянин, он русский – он равен для этой программы. Это парадокс, вообще-то. Я предлагал, мы предлагали в свое время, что эта программа, конечно, должна делать приоритет для русских по национальности. Ну, не только для русских, а, скажем, для всех жителей Российской Федерации, для народов Российской Федерации, населяющих ее исторически, которые не имеют государственного образования, государства. Ну, я имею в виду – якуты, чеченцы те же, ингуши. Кто угодно, кто не имеет собственного государства. Но это будет 95% русских. Поэтому надо просто называть не «русскоязычные», а говорить «русские». Это их проблема. Так же, как мы спокойно говорим, что евреи – народ, который был рассыпан по всему Земному шару. Так и русские. Ведь волн миграции русских – вы не представляете, сколько на самом деле их было. Это не только эта геополитическая катастрофа, которая случилась после распада СССР, а она началась гораздо раньше. Ведь даже Управление Верховного комиссара по делам беженцев было создано для чего? Это волна Белой эмиграции, вообще эмиграции после революции, когда 3 миллиона человек оказались за границей. Александр Денисов: Вячеслав Александрович, но тут они по собственной воле, конечно. Кто-то и вернулся, а кто-то… Помните, как Сталин спросил генерала одного: «Служил царю-батюшке?» Он говорит: «Нет, служил России». Пожалуйста, остался на родине. Вот что касается евреев. Мне кажется, не совсем удачный пример, потому что евреев сколько раз спрашивали: «Ребята, а почему вы молчите насчет происходящего на Украине? Там нацизм, ходят с плакатами нацистов. А в Прибалтике? А вы помалкиваете». Они говорят: «Нет, ну понимаете, это политическая конъюнктура, мы и помалкиваем». Поэтому насчет защиты евреями своих, своей истории – это совсем не к ним. Вот давайте посмотрим на опыт американцев. Вы можете представить себе такую же историю с англоязычным человеком в Европе, в Азии, где угодно, вот где американцы присутствуют, своими сапогами стоят, чтобы с ним хоть раз такое произошло? Я – нет. Вот эта технология так и называется – «сапогами на земле». Мы тоже сапогами на земле стоим в той же Киргизии, в Казахстане у нас база. Да, мы выйдем, но пока у нас есть. В Белоруссии, возможно, будет база, все это обсуждается. Мы сапогами на земле, но мы с этим сталкиваемся. Почему у нас не выходит, как у американцев? Вячеслав Поставнин: Я с вами полностью согласен. Вообще это удивительно, что мы так не делаем. Почему не защищаем? Я еще раз повторю: потому что мы сами поставили свой народ русский вровень со всеми другими народами. То есть мы относимся к своим русским за границей хуже даже… Александр Денисов: Хорошо, а как нужно выстраивать свою политику? Вот у нас там база, мы там присутствуем, мы обеспечиваем безопасность этой стране. И при этом мы не заговариваем о правах. Как нужно выстроить эту политику? Что сказать президентам этих стран – Киргизии, Казахстана? Вячеслав Поставнин: Во-первых, надо сделать, первое, что надо сделать… Давно мы об этом говорим, но только сейчас начали шевелиться в Госдуме. Это закон о репатриации. Закон о репатриации русских – это давно надо сделать и наконец-то об этом заговорить. Вот как только будет отток коренного населения… ой, русских, не русскоязычных, а отток русских из этих стран и республик, они об этом заговорят, потому что будут уходить квалифицированные кадры, высококвалифицированные кадры и так далее. Это для них будет большая проблема. Ольга Арсланова: То есть, Вячеслав Александрович, правильно мы вас понимаем, что заставить бывшие советские республики нормально относиться к русскоязычному населению мы не можем, а мы можем только раскрыть объятия всем, кто решил вернуться? Вячеслав Поставнин: Нет, можем. Почему? Можем. Конечно, можем. Для этого надо там финансировать. Не договариваться с президентами… А у нас вообще политика обычно выстраивается как? Разговаривают президенты с президентами. Нет, надо выстраивать свои некоммерческие организации, неформальные объединения, которые будут пропагандировать русский язык, русскую культуру, защищать русских. Правозащитные организации финансировать за рубежом, которые бы эти случаи не допускали. А последний случай, который в Казахстане произошел, где извиняться надо было русской гражданке, что город Актау построили русские. Ну что за безобразие? Александр Денисов: А языковые патрули? Вот новость этого дня, о которой все говорят. Ходят по магазинам и проверяют – говорят по-казахски или по-русски. Вячеслав Поставнин: Вот если бы там были наши НКО, финансируемые (которые мы так не любим почему-то, но это как раз та сила, которая нам нужна), которые не оставляли бы ни один факт без огласки, тогда бы это не происходило. То, что мы сейчас узнаем – это, видимо, вершина айсберга, что происходит, невидимая. Откуда больше всего ушло наших граждан русских? Не с Украины. А больше всего ушло из Казахстана – где-то порядка 3 миллионов граждан, начиная в 90-е годы. И вообще где-то 10 миллионов оттуда ушло наших граждан. Ольга Арсланова: Вячеслав Александрович, в Таджикистане же, по-моему, довольно быстро русского населения стало в 10 раз меньше, после распада Советского Союза. При этом именно оттуда к нам приезжает больше всего мигрантов. Парадоксальная история! И мы их принимаем, и многим даем гражданство. Вячеслав Поставнин: Да. Понятно, почему из Таджикистана ушло больше всего, практически все население, его вывозили. Это было связано с гражданской войной, которая там происходила, достаточно кровопролитная. Они сами своего населения потеряли огромное количество. И спасибо нашей армии в то время, которая помогала эвакуироваться. Не то что повыезжали, а эвакуировались вообще люди из Таджикистана и члены их семей. Вот поэтому такая ситуация. Александр Денисов: Вы сказали первый пункт (чтобы нам все-таки конкретную беседу вести): наши НКО, которые будут той самой «мягкой силой». Есть такое выражение. Нашей «мягкой силой» будем присутствовать в виде некоммерческих организаций. Второй этап какой может быть, следующий этап? Вот Юрий Михайлович Поляков вчера задался вполне логичным вопросом: почему мы экономическую помощь не сопрягаем опять же с требованием соблюдать права русских в этих республиках? То есть деньги мы даем, поддерживаем экономику этих стран. Скажем прямо: мы по-прежнему поддерживаем ту же Белоруссию, с Казахстаном связи, с Киргизией. Их президент первым делом, как только избрался, он прилетел сюда, к нам, с Владимиром Путиным встречаться. Речь шла об экономике тоже. Почему мы не сопрягаем экономику, свою помощь с требованием соблюдать права? Вот что тут можно сделать? Каким образом тут построить политику? Вячеслав Поставнин: Вы знаете, вы сказали крамольную вещь, заметьте. Дело в том, что мы этого как раз никогда не хотели делать. На мой взгляд… Я с вами солидарен полностью, вообще с вами солидарен, но мы этого делать никогда не хотели. Александр Денисов: А почему? А почему? Вячеслав Поставнин: Потому что мы как-то, знаете, интересы, скажем, крупных компаний, олигархата ставили выше интересов нашего народа, что бы мы там ни говорили. Самый такой яркий пример – это Туркмения. Из-за этих газовых и нефтяных контрактов с Туркменией мы забыли о том, что проживает там 250–300 тысяч человек, которые ущемляются в правах. И мы это знаем прекрасно. И мы молчим. Конечно, мы могли бы это все сделать, да. Надо было, может быть, пойти в ущерб этим крупным компаниям, олигархату, но поставить… Это же ведь необязательно материально и экономически все время. Если бы мы четко обозначили просто нашу позицию: мы здесь готовы идти до конца, не считаясь ни с чем, в защите наших граждан. У нас нет этнической солидарности, я бы сказал. Ольга Арсланова: То есть, Вячеслав Александрович, правильно ли я вас понимаю, что зачастую разговоры о правах русскоязычного населения в советских республиках – это конъюнктура и политическая демагогия, а, по большому счету, эти люди нам и здесь не особо нужны? Потому что ну не так просто переехать, получить гражданство, «подъемные» же какие-то нужны, жилье нужно. То есть этих людей и тут особо никто не ждет, даже несмотря на их высокую квалификацию, и там, по большому счету, всерьез помогать мы им не можем или не хотим? Вячеслав Поставнин: Да, фактически именно так и происходит. Кроме слов каких-то, не понятных для меня вообще, общих, мы ничего не делаем. Мы даже боимся называть слово «русские». Хотя о Русском мире мы говорим постоянно. У меня когнитивный диссонанс, когда я вообще это все слышу. Александр Денисов: В обмен на экономическую помощь можно потребовать хотя бы, чтобы русские школы у вас были? Вот сколько у нас русских? В каждой же стране известно точное число. Вячеслав Поставнин: Все можно, можно, можно. Но только, может быть, сначала нужно было поступиться частью прибыли, частью еще чего-то. Всегда торг присутствует. Что-то мы теряем, что-то находим. Главное – что мы ставим во главу угла. Либо мы ставим личность нашего соотечественника, судьбу и жизнь его будущего нашего соотечественника, потому что эти люди привезли бы своих детей и связывали бы свое будущее с нашей страной. Либо мы ставим сиюминутные выгоды наших каких-то промышленных гигантов. Ольга Арсланова: Спасибо за беседу. Вячеслав Поставнин, руководитель Центра аналитических и практических исследований миграционных процессов, был у нас в эфире. О частностях миграционного процесса поговорим прямо сейчас с нашим корреспондентом из миграционного центра. Алексей Дашенко выходит в эфир. Алексей, добрый вечер. Алексей Дашенко: Добрый вечер. Ольга Арсланова: Алексей, правильно ли мы понимаем, что вот этот миграционный центр – один на всех, куда, как нам сейчас Вячеслав Поставнин рассказал, не делая различий между русскими и не русскими, стекаются все: и репатрианты из советских республик бывших, и мигранты, которые приезжают трудиться к нам? Алексей Дашенко: Да, коллеги, совершенно верно. Это единственное место в Москве, куда могут обратиться мигранты буквально по всем вопросам. Это действительно многофункциональный центр. Здесь, наверное, список где-то из десятка услуг, которые они могут здесь получить, начиная от гражданства, патента на работу и так далее, вплоть до перевода паспорта на русский язык, если это нужно. Вы знаете, когда мы сюда приехали, нас тут никто не ждал. Честно говоря, я надеялся увидеть другую картину, какую видел примерно год назад. Но сейчас здесь просто полнейший порядок, все изменилось. Как говорится, время не только лечит, но и учит. И сейчас, например, для мигрантов, которые приезжают сюда на своих машинах, построили вот такую парковку официальную. То есть можно встать, поставить машину, пойти и решить свой вопрос. Также их сейчас привозят на специальных автобусах от одной из станций метро. Остановка тоже находится недалеко. Я сейчас попрошу оператора показать ее поближе. Все там собираются, садятся в автобус и спокойно уезжают. То есть никакой толкотни, ничего нет. А что было тут, скажем так, еще полтора года назад? Об этом просто страшно говорить! Люди жили здесь неделями, потому что не могли добиться, получить ту услугу, за которой они приехали. Ночевали в лесу, на противоположной стороне Варшавского шоссе. Конечно, здесь был полный беспредел. А сейчас такого, конечно, нет. Ольга Арсланова: Алексей, может быть, просто мигрантов за эти полтора года еще меньше стало из-за пандемии? То есть еще меньше этот поток, поэтому вот такая благостная картина? Алексей Дашенко: Да, меньше, разумеется, стало. Но еще, я думаю, почему здесь все так стало цивилизованно? Потому что совсем недавно появилась новая услуга. То есть можно здесь заказать через интернет на сайте миграционного центра услугу, к определенному времени приехать и без всяких очередей ее получить. Конечно, мы хотели пообщаться с мигрантами, но, видя микрофон, многие от нас разбегались. Это те, кто понимает русский язык. А те, кто не понимает – мы с ними просто бы не нашли общего языка. Александр Денисов: Леша, мы бы хотели, чтобы ты пообщался. Алексей Дашенко: Мы подходили без микрофона. И мне люди подтвердили, что… Да, я пообщался, как говорится, без микрофона просто с людьми. И они на самом деле подтвердили, что внутри культурно там, совершенно спокойно, без очередей. Вот ребята сегодня потратили полтора часа на ту услугу, которую хотели получить, как они мне сказал. Говорят, что раньше, конечно, по рассказам их же друзей, родственников, такого здесь не было. Александр Денисов: Леша, нам бы хотелось, чтобы ты пообщался с соотечественниками нашими, которые приезжают, хотят получить гражданство, вернуться на родину. Вот по опыту (ты говоришь, что год назад был), сколько у людей это занимает времени? Сколько? Нужно прийти в этот прекрасный многофункциональный центр… Деревня Сахарово, правильно я понимаю? Алексей Дашенко: Да, совершенно верно. Александр Денисов: Сколько туда нужно ходить, ездить, чтобы добиться гражданства? Алексей Дашенко: Ну, как минимум два раза. Первый раз – подать документы. А второй раз – уже прийти за документами. Но здесь есть еще и консультационный центр. То есть если человек приезжает сюда и совершенно ничего не знает, совершенно не знает, куда идти, он должен сначала приехать на консультацию – раз. Потом приехать сюда еще раз, чтобы понять, что ему нужно сделать. И потом вернуться уже за результатами. Ну, тогда получается, что раза три точно нужно ему здесь побывать. Но все равно это не долго. Ольга Арсланова: Алексей, для того чтобы получить гражданство, нужно заявление то самое о выдаче вида на жительство в России для начала, еще некоторые справки. Вот эти документы, которые подаются, точнее, по крайней мере раньше, подавались лично. А люди, например, живут в советских республиках, им туда-сюда мотаться сложно. Есть ли сейчас такая возможность подать вот это заявление и претендовать на гражданство русскоязычному населению в других странах, в бывших советских республиках, оттуда, у себя? Алексей Дашенко: Может быть, разочарую вас, но, к сожалению, мы не встретили ни одного… Мы действительно хотели найти соотечественника, как сказала Саша, пообщаться. Нет, здесь таких людей сегодня мы не увидели. И задать эти вопросы просто не получилось. Александр Денисов: Леша, скорее всего, это сложно сделать, учитывая, что все у нас через Госуслуги сейчас происходит. Поэтому, будучи гражданином другого государства, зарегистрироваться на Госуслугах и что-то там подавать – это, конечно, невозможно. Леша, спасибо большое, спасибо. Ольга Арсланова: Спасибо. Александр Денисов: Интересно посмотрели, как сейчас организована работа в многофункциональном миграционном центре. Ольга Арсланова: Для мигрантов устроено очень хорошо, мы это увидели. А вот как для тех самых русских, о которых мы сегодня говорим? Ну, тоже будем выяснять. Александр Денисов: И наш следующий собеседник – Владимир Морыженков, профессор бизнес-школы МИСиС. Владимир Алексеевич, здравствуйте. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Владимир Морыженков: Здравствуйте. Александр Денисов: Владимир Алексеевич, мы с Вячеславом Поставниным говорили и даже не нашли ни одного случая, когда бы Россия все-таки жесткой или мягкой силой добавилась своего в бывших советских республиках, отстаивала права граждан. Тут мы как-то робко себя ведем и тактично, пример с американцев не берем. А они, в общем, это умеют делать великолепно. Тут бы нам, конечно, поучиться. Но при этом есть интересные и совершенно неожиданные повороты в истории. Вот кто бы думал – Украина. Уж казалось бы, враждебное нам государство на все сто, а то и двести процентов. Свежий опрос киевского социологического агентства «Рейтинг». Когда вышла статья Владимира Путина о том, что русские и украинцы – это единый братский народ, что совместная история у нас, то… Вот как думаете, сколько процентов населения были согласны (и главное – в какой именно возрастной группе) с этим утверждением Владимира Путина? Ну, навскидку. Кто одобрил такую идею? Много ли таких было, как думаете? Владимир Морыженков: Я прежде всего дал бы оценку, какой процент в поколениях, потому что я, росший вместе с украинцами в университетских группах, и русскими, так и считаю, что мы единый народ, только обстоятельства нас развели в жизни. Александр Денисов: Сразу внесу ясность, сразу внесу ясность: это была молодежь в возрасте от 18 до 24 лет. 44% молодых людей считают, что мы – единый братский народ. Невероятные цифры! Хотя мы на Украине совершенно не проводим никакую свою политику, у нас там нет наших НКО. Откуда это взялось безо всяких усилий с нашей стороны? Ну, возможно, они телеканалы наши смотрят. Владимир Морыженков: Мне сложно судить. Я приветствую только то, что между нашими народами не все кончено. И дай бог, чтобы все так сложилось. Суть вопроса здесь связана в возможности смены места жительства. Так я понимаю тему настоящей передачи? Ольга Арсланова: Да, Владимир Алексеевич. И вас, кстати, как профессора бизнес-школы хочется спросить самое главное: а эти люди, даже если им дадут такую возможность в каком-то упрощенном виде, сделают для них приоритет, которого сейчас нет, дадут возможность переехать, жить тут и трудоустроиться, они сейчас вообще нашему рынку труда нужны, нашей экономике эти кадры нужны? 300 тысяч неграждан в Латвии. Вот представим себе: они ущемлены там в правах и хотят переехать сюда из Прибалтики. Они тут найдут себя? Владимир Морыженков: Ну вы посмотрите, что важно. Это две отдельные вещи. Я русский. И если бы я жил по каким-то обстоятельствам за границей, даже не будучи рожденным в России, по идее, должен был бы осознавать, что у меня есть земля обетованная, если уж мы об Израиле говорим. Где бы ты ни родился, тебя твоя земля примет, потому что ты можешь доказать, что у тебя есть русские корни. У нас эта вещь не действует. И никакого отношения к экономике не должно быть. Будь я бомж в Нью-Йорке или униженный и оскорбленный в Бишкеке – пожалуйста. Страна говорит: «Приезжай». И ни один бюрократ… Вообще любой, кто построит тебе препятствия, чтобы вернуться на родину, должен просто точно сесть в тюрьму за то, что мешает человеку воссоединиться со своей землей обетованной. Такое должно быть правило, если страна не фарисействует и не пытается на этом нажить различные политические дивиденды, ища того, кого в магазине оскорбили, мы к сапогу призываем. Ты демонстрируй сначала то, что ты представляешь страну, которая имеет выдающиеся технические достижения, которая делает гуманные поступки, где права людей, защита интересов личности, защита трудящихся. Или так, чтобы каждый завидовал зарплате русского человека на территории России. Волны бы людей мечтали приехать! Наша страна может принять, на мой взгляд (я делал такую оценку), 600–700 миллионов человек на своей территории, чтобы эта земля расцвела по-настоящему, стала великой страной не по названию и от размера территории, а потому что здесь будут мощнейшие производительные силы работать. А теперь вы говорите: «А найдут ли себя люди?» Это второй вопрос. То есть неотъемлемое право: «Я родился здесь» или «Я родился русским где угодно. Я имею право вернуться на свою землю обетованную». Это очень важно! Если это будет, даст наш президент такой посыл: «Русские! Пожалуйста, хочешь – приезжай. Хочешь – имей шесть гражданств, но страна, земля здесь твоя. Она тебя примет, она любит тебя». А теперь второй вопрос – экономический. Найдут ли себя эти люди здесь? Да, это вопрос экономического содержания пенсионеров, например, которые приедут. Ну, они приедут со своими заработанными пенсиями. Например, если в Бишкеке человек работает, она будет получать 15 долларов. Если этот человек приедет из Соединенных Штатов, то у него пенсия будет, если не ошибаюсь, где-то 2,5 тысячи долларов в месяц. И он будет ее получать из той страны, где он работал. Это если пенсионеры. И он будет здесь процветать и жить хорошо. Он будет много заказывать. Он станет точкой рынка. То есть он приезжает как состоятельный, живет, ему здесь комфортно. Великолепно! Здесь хороший налоговый рай. А вот если люди приезжают с профессиями своими как средний класс… Это очень важно! Вот приезжают врачи, а они здесь никому не нужны сегодня. Это мы говорим, пока ковидные госпитали существуют. Обратите внимание, что в ковидный госпиталь ты как врач нужен. А попробуй устройся сегодня врачом в какую-то поликлинику – все места заняты. Так реформа сработала. И тогда человек говорит: «А как я себя найду? Я не поеду сюда». Он понимает, что земля обетованная, но найти себя очень сложно. Почему? Очень странным образом реализуются здесь реформы. Они не несут духа свободного предпринимательства. У нас все время какая-то костыльная реформа, все время мы производим слово «поддержка». Мы поддерживаем. И я знаю немало людей, которые вернулись из различных стран… Александр Денисов: Владимир Алексеевич, насчет врачей с вами поспорю. Вы не представляете, сколько в провинции врачей из Средней Азии. Люди приезжают, молодые специалисты, устраиваются и работают. И им нравится у нас. Понимаете? И тут все срабатывает. Владимир Морыженков: Я соглашусь. Но это если врачи из Средней Азии. Но еще заметьте фамилии этих врачей и национальности этих врачей. Это тоже очень важно. Даже в московских поликлиниках посмотрите, как меняются фамилии и национальности. Я ничего против этого, естественно, не имею, только приветствую, но мне кажется, что врачей этнических и в Киргизии, и в Казахстане радикально не хватает. Тоже нужно думать более глобально здесь. И еще есть нюанс такой: профессионально ты должен реализоваться, иметь возможность реализовать здесь. И программы экономического развития, мне кажется, в духе индивидуального предпринимательства или в духе среднего и мелкого предпринимательства в период IT… Я здесь уже не с претензией к власти, это мировая проблема, такая же и в Германии, и везде происходит. Сегодня найти себя и реализоваться не в крупной компании крайне тяжело. Ты должен быть либо талантливым человеком – и тогда, естественно, тебя будут ждать Сан-Франциско и различные другие города мира, которые приветствуют. Берлин сейчас адски развивается на стартапах. А если ты просто несешь в себе какие-то профессиональные знания, то устраиваться нужно только в крупную корпорацию. А в крупных корпорациях, как правило, режимность работы. Ольга Арсланова: Да, понятно. Александр Денисов: Спасибо, Владимир Алексеевич. Ольга Арсланова: Для начала нужно хотя бы доехать и получить гражданство. Спасибо вам. Владимир Морыженков, профессор бизнес-школы МИСиС.