Марина Калинина: Ну а мы переходим к первой теме сегодняшнего эфира. Рынки акций по всему миру пережили мощный обвал. Падение котировок началось в Азии, индексы бирж Японии, Гонконга, Тайваня, Южной Кореи и Китая упали в диапазоне от 0,3 до почти 3%. Волна не обошла стороной и европейские рынки. Иван Князев: Ну да, снижением отметились торги на Московской бирже, индекс которой терял почти 4%. А цена нефти Brent упала на 5%, до 76 долларов за баррель, но сегодня утром вот она опять подросла и опять же на 5%, все это в преддверии заседания ОПЕК+. Почему так тряхануло рынки? С чем связано такое резкое падение котировок? Обсудим прямо сейчас с нашими экспертами. Марина Калинина: Да. С нами на связи Евгений Надоршин, главный экономист консалтинговой компании ПФ «Капитал». Здравствуйте, Евгений. Иван Князев: Здравствуйте. Евгений Надоршин: Добрый день. Марина Калинина: Ну и начну, в общем, с банального вопроса – что происходит вообще? Что произошло в конце прошлой недели? С чем это связано? Опять с COVID? Евгений Надоршин: Да-да. Дело в том, что рынки, ну рынки, участники рынков, в общем, как и простые граждане, как и политики, как и бизнесмены, просто сильно недооценили этот вирус, в очередной раз, надо сказать, и новости о новом штамме, который, в общем, оказался довольно неожиданным, то есть никто не ожидал, что новый штамм появится не как «наследник», если хотите, «дельты», то есть как развитие линейки «дельты», которая заполонила сейчас собой фактически весь мир, но как самостоятельный. Причем не просто, так сказать, появится и будет плавно развиваться, но в момент, когда о нем уже станет известно, похоже, неплохо распространится по миру. Вот, собственно говоря, это привело к тому, что в пятницу, в последний рабочий день прошлой недели активно распродавали фактически все, что считали рискованными активами. Иван Князев: А почему биржа такая чувствительная у нас к таким вот новостям ковидным? Евгений Надоршин: На самом деле долгое время рынки были нечувствительны, бо́льшую часть прошлого года не самые позитивные новости про COVID, в общем, рынки игнорировали, и в этом году на самом деле подавляющую часть новостей, в том числе и безрадостных, про COVID рынки игнорировали. Поэтому в некотором смысле, если хотите, это расплата за близорукость. Ну и как бы, если вы бываете на улицах и видите граждан без масок, то вы хорошо понимаете, отчего, так сказать, возможно, нервничают в том числе рынки. Вот мы как страна платим за это повышенной смертностью – за близорукость, за недальновидность, за игнорирование банальных, необходимых, уже медицински доказанных вещей, которые в связи с коронавирусом стоит предпринимать. Я даже не про вакцины, бог с ними, про маски. То же самое произошло с финансовыми рынками, и да, поэтому такая нервозная была у нас пятница, в буквальном смысле «черная», распродажи шли по всему спектру. Марина Калинина: Евгений, а от чего зависит, игнорируют рынки информацию о COVID, ну или ту или иную информацию, которая может повлиять на котировки, или реагируют? Евгений Надоршин: Ну, все очень просто: если информация начинает пугать, и пугать многих, то реагируют, а если не пугает, то игнорируют. Тут все как с обычными людьми. Иван Князев: Тогда давайте расскажем, кого она напугала больше всего, какие компании пострадали, какие акции ушли в минус. Евгений Надоршин: Да все практически. Там буквально небольшое... Если мы говорим о российском рынке, то некоторое количество компаний, связанных с добычей, скажем, и первичной переработкой драгметаллов, в общем, удержались от падения, все остальные были глубоко на дне. Иван Князев: Нет, просто отмечали особенно, отдельно отмечали авиакомпании, потому что сейчас многие страны уходят фактически на повторную такую самоизоляцию. Кто еще? Евгений Надоршин: Слушайте, сырьевики все. Нефть-то ведь падала, на секундочку, ниже 72 долларов за баррель, если мы говорим о Brent, это порядка 10% падения за один только день. Естественно, вся сырьевая отрасль по всему миру попала под раздачу, попали газовики, угольщики, попали, естественно, нефтяники, еще раз, все сектора... Иван Князев: Да. Евгений, я прошу прощения, потому что обычные люди, они-то не очень понимают, в том числе и мы-то особенно, потому что мы не трейдеры, не биржевики, как связана нефть с COVID и чем нам-то все это грозит. Евгений Надоршин: Нефть с COVID связана в данном случае очень прямо. Дело в том, что, поскольку стали отменять авиарейсы, ...спрос на авиакеросин, который делается из нефти. Помимо этого, естественно, сейчас в очередной раз ждут более жестких, более продолжительных локдаунов. Ну, у нас нет локдаунов, обратите внимание, после весны 2020 года никто полноценных локдаунов практически уже не объявлял. И скажем так, то, что зовут сейчас локдаунами, – это просто набор ограничений, довольно мягких на самом деле, на фоне вот тех более чем, порядка полуторалетней давности. Так вот, ждут просто, что этих ограничений будет больше, они затронут большее количество стран, возможно, не только европейские, а в той же Европе они будут жестче и более продолжительными. Естественно, это может сказаться на спросе на сырье, энергетическое в первую очередь, по той простой причине, что мобильность людей снова снизится. Если вспомнить ситуацию весны прошлого года, то хорошо видно, что ограничения сказались на мобильности людей, а мобильность людей сказалась на их спросе на топливо. Собственно, так нефть и ушла к отрицательным котировкам в один из моментов. Так вот, собственно, непонятно, не такого же масштаба явление, иначе бы распродажи не остановились на 72 долларах за Brent, но, скажем, внушительного ждут в результате и вот этих, скажем так, новых событий с COVID. Марина Калинина: Хорошо, что дальше будет? Каков ваш прогноз? Евгений Надоршин: Ну, видите, рынки сейчас восстанавливаются по той простой причине, что какой-то новой пугающей информации пока не появилось. Но впереди у нас на этой и следующей неделе как минимум несколько новостей относительно того, во-первых, насколько действительно быстро распространяется этот новый штамм, потому что до сего момента мы видели скорее экстраполяции, то есть какие-то оценки на, в общем, единичных, по большому счету, случаях. Во-вторых, насколько масштабно он распространился, это тоже, в общем, новость, которая в ближайшие дни может напугать или не напугать. Потом дальше, насколько он смертоносен, обратите внимание, мы еще пока не знаем этого вообще, то есть есть только опять же исключительно оценки и приблизительные прикидки. В зависимости от того, окажется ли это, ну, например, в самом благоприятном случае, насморк, что малоправдоподобно, но вдруг, или же, например, пять дней и все, соответственно, вот как бы от этого тоже очень многое зависит, то есть опять же малоправдоподобная версия вторая. А там уже где-то посередине будет как бы итоговая, то значение, которое выйдет. Вот первые оценки в его смертоносности у нас появятся в ближайшие, скорее всего, дни. Дальше эффективность вакцин, не забывайте, куча людей вакцинированы, если мы говорим, это действительно миллиарды людей, и они рассчитывают, что у них защита есть, а вот есть она или нет, мы еще пока не знаем. Поэтому узнать это предстоит в ближайшие неделю-две, возможно, первые результаты, может быть, появятся на этой неделе. И вот все эти события на рынке могут совершенно спокойно влиять как в сторону восстановления, которое сегодня мы наблюдаем, пусть небольшое, но тем не менее, так и в сторону очередных обвалов, причем обвалы могут быть внушительными. Например, если станет понятно, что только классические вакцины с убитым вирусом и иммунитет переболевших, которых все в последние, в общем, год-полтора пытались дискриминировать кому ни лень, только они работают против этого нового штамма, о-го-го, ха-ха, тогда, я хочу вам сказать, «распродажи» будут действительно впечатляющие и то, что происходило в прошлую пятницу, может показаться мелочью на этом фоне по той простой причине, что выяснится, что все нужно будет делать заново, всю защиту заново выстраивать, никакого коллективного иммунитета даже у тех стран, которые думали, что он у них есть, это будет крайне печальным эффектом. Надеюсь, этого не произойдет. А потом еще как вишенка на торте – у нас вообще-то в середине декабря заседание ФРС, и все рынки настраивались на то, что они будут плавно сворачивать стимулы, а кто знает, как вообще сейчас будет разворачиваться ситуация. Они так же, как все остальные, будут наблюдать за новостями о коронавирусе, и так же, как у всех остальных, у них какой-то особой дополнительной информации не будет, а решение, возможно, им озвучивать уже в середине декабря будет нужно. Каким оно станет, сейчас, я думаю, для самих членов Комитета по открытым рынкам Федеральной резервной системы большой-большой сюрприз. То есть то, на что они настраивались и настраивали рынки вот еще буквально несколько дней тому назад, может оказаться нерелевантным. Дополнительный стимул они едва ли готовы и в состоянии выдавать. Поэтому сейчас у нас в середине декабря еще вот этот подвешенный вопрос помимо коронавируса, собственно говоря, какую траекторию, сворачивания, несворачивания, какое вообще отношение в данном случае выберет, скажем, Комитет по открытым рынкам ФРС. Он может повлиять на рынки тоже весьма внушительно. Иван Князев: Ну, бог с ними, просто хотелось понять, по нам-то это как ударит, по нашей экономике, по нашей стране. Сейчас будет заседать ОПЕК+. Будут сокращать добычу, получается, чтобы удержать цены? Евгений Надоршин: Да нет, нет, конечно. ОПЕК+, я думаю, свою траекторию выбрал, на этом сложился консенсус, и ОПЕК+ вообще ничего не успеет, скорее всего, поменять к этому заседанию. Поэтому мы, скорее всего, услышим то же самое, на что ориентировали, – наращивать по 400 тысяч баррелей дополнительно ежемесячно, как и предполагалось изначально. Скорее всего, просто страны не успеют перестроиться на другой лад. Да, и самое главное, что пока по рынкам кажется, что в этом нет необходимости, поэтому вот это... Вот если бы сегодня продолжилось падение и мы ушли ниже 70, может быть, где-то там что-то в ОПЕК и успело бы пошевелиться, ну ОПЕК, ОПЕК+, неважно, чем больше организация, тем меньше у нее возможность оперативно на что-то вообще отреагировать. Но поскольку сейчас у нас есть небольшое восстановление, то почти наверняка результат заседания ОПЕК+ можно предсказать. И вот, еще раз, они, скорее всего, вне игры в данном случае, то есть они на рынки не повлияют почти никак. Иван Князев: Просто наш бюджет, вообще всех нас очень сильно радовало, когда нефть вновь поднялась в цене, газ дошел до нынешних значений. Просто не хотелось бы, чтобы это опять все ушло в минус. Евгений Надоршин: Ну, вы знаете, мне-то от бюджета, если честно, ни холодно и ни жарко, как и подавляющему большинству граждан России. Поэтому тот факт, что бюджет сводится с профицитом... Иван Князев: Ну, теоретически да. Евгений Надоршин: ...для меня скорее негативный фактор, потому что он опять, в очередной раз, ну и, собственно, принятый новый бюджет для меня однозначно вообще-то подтверждают, что на развитие экономики никто тратиться не будет. Ну хорошо, никто – государство, основной экономический агент, чья власть и влияние прямо и косвенно в экономике выросли за последние годы. А это означает, простите, что всем остальным экономическим агентам тоже посылается сигнал: зачем тратиться на развитие? Все вроде и так нормально. Иван Князев: Лишь бы на фоне этого, Евгений, не начали вот такие оправдательные моменты звучать, что, вы понимаете, нефть упала, поэтому у нас такая инфляция, поэтому у нас такой бюджет, поэтому мы в это вкладываться не будем, в это, в пятое и в десятое. Евгений Надоршин: Ну, вы знаете, ведь никому же не мешало при дорогой нефти, обратите внимание, получить вот все то, что вы описали, и не вкладывались, и инфляция высокая, потому что боролись не с тем, то есть не с явлением, а с последствиями. Ну, я уже говорил вот не с вами, но с вами коллегами про это в эфире, то есть дорогая нефть никак не помешала, в общем, совершить все те ошибки, которые уже совершили. Поэтому я думаю, что если прикроются оправданием дешевой нефти, ну, мне кажется, это... Видите ли, в чем дело, какая разница, если курс не меняется независимо от того, что происходит во внешней среде? Да, в общем-то, по большому счету никакой. Да, дешевая нефть для подавляющей части экономики, не только для федерального бюджета, – это скорее плохо, потому что мы за последние 10 с лишним лет стали более сырьевой экономикой, чем были раньше, зависим от сырья больше. Просто эффект этот отчасти из-за бюджетного правила, отчасти из-за ряда других явлений, потому что подушки безопасности... не только у федерального бюджета, но и у большей части бизнесов уже, с 2008 года их нарастили, все это влияние на нас как бы сказывается не моментально, а, скажем, с определенным лагом в несколько месяцев и стало не так резко заметно. Но факт, к сожалению, невозможно отрицать: сейчас дорогие ресурсы для России скорее хорошо, дешевые ресурсы для России скорее плохо, и это более верно для России, нежели чем в каком-нибудь, представляете, 2008-м или 2013-м гг. То есть пусть реакция тогда для нас была резче, ну в 2014-м, если говорить про конкретное падение, например, нефти в 2014 году, реакция для нас тогда была резче, но тем не менее, скажем, общая российская экономика, она меньше зависела от сырья, поэтому в среднесрочной и долгосрочной перспективе имела возможность больше восстановиться за счет других секторов. Вот прямо сейчас у нас даже восстановление нередко, если мы смотрим на сторону производства, происходит за счет сырьевых секторов и компонент экономики. Это, мне кажется, неправильно, потому что, как ни крути, а хорошо понятно, что 146, надеюсь, еще миллионов человек, посмотрим, что покажет перепись после COVID, все еще сложно прокормить даже при вот нынешних высоких ценах на сырье, так чтобы это было комфортно. То есть комфортный уровень какой-нибудь Португалии вот одно сырье нам обеспечить не может, и это реальность. Иван Князев: Понятно... Евгений Надоршин: Понимаете, эта реальность требует другой политики, и здесь не про COVID разговор и не про дороговизну сырья. Я вот еще раз обращаю внимание, то есть как бы политика развития должна быть... Иван Князев: Здесь про модель экономики больше. Марина Калинина: Спасибо за ваш комментарий. Иван Князев: Спасибо большое! Марина Калинина: Евгений Надоршин, главный экономист консалтинговой компании ПФ «Капитал». Мы идем дальше.